Favourite crime/Любимое преступление

Эмити смотрела на свое отражение в зеркале в ванной: бледная, уставшая, она выглядела так, словно мало спала. Оставалось несколько часов до того, как она узнает, какой приговор получит Люсия после всего того ущерба, который она причинила ей чуть больше года назад. Суд над ней перенесли на утро после Рождества, что очень удивило всех, и в первую очередь ее саму, потому что она знала, что вчера Люсия получила письмо, которое она ей написала. — Готова? — спросил Хантер, входя в комнату вместе с Мэтом. Эмити не хотелось плакать. Она не была готова к тому, что все в зале суда будут судить ее, и, прежде всего, не хотела проигрывать тому, кто сломал ее физически и эмоционально. — Мы всегда будем с тобой, — сказал Мэт, садясь на кровать, — мы не оставим тебя одну. Девочка просто кивнула, спокойно дыша. Пришло время стать сильной. (...) Люсия вошла в холодную камеру, где ей предстояло дождаться момента, когда начнется суд, но даже в такой ответственный момент она не переставала думать о том письме, которое пришло всего несколько часов назад. "Некоторое время назад я услышал песню, которая заставила меня расплакаться". Она посмотрела на ясное зимнее небо и почувствовала, как ее захлестывает ужасная ностальгия. Она думала, что если бы все было по-другому, что если бы она осталась с матерью, что если бы ей вовремя помогли, что если бы она никогда не знала боли, что если бы она просто сделала все по-другому? Ей хотелось верить, что даже если все будет иначе, она узнает Эмити и защитит ее от всех, даже от себя самой. Но она не могла вернуться назад, не могла стереть все, что сделала, никогда не могла, и осознание того, что она причинила боль единственному человеку, которого любила, причиняло боль, которую она еще не понимала. "Было несколько строф, в которых я думала только о тебе и обо всем, что с нами произошло, и я не понимаю этого, потому что ты сломала меня, ты причинила мне такую боль, что всю жизнь мне придется собирать маленькие кусочки себя". Люсия вздохнула, закрыв лицо руками от разочарования. Она ненавидела, когда другие люди решали, что будет с ее жизнью. Она ненавидела, что другие люди имеют право отнять у нее единственного человека, которого она когда-либо любила и будет любить. Разве не имело значения, как много она сама страдала? Никто не расскажет о том, как отец столько раз бил мать у нее на глазах, что она просто научилась различать, когда кричать опасно, а когда не стоит вмешиваться. Никто не расскажет о том, как отец приводил в дом незнакомых мужчин, и некоторые пытались дотронуться до нее, но, к счастью, у Люсии всегда был в кармане маленький нож. Никто не расскажет о том, как ей приходилось заботиться о Луке, чтобы отец не забил его до смерти, когда он был еще младенцем, или чтобы какой-нибудь сукин сын не трогал его, хотя он лежал в кроватке. Никто не расскажет о том, сколько раз она слышала, как в соседней комнате издевались над ее матерью, как ее ужасно избивали из-за ребенка в ее утробе. Никто не расскажет о том, как однажды в ее голове зазвучали маленькие голоса, которые не переставали дурачиться, пока она не решила перестать быть "хорошим человеком". Никто не стал бы рассказывать о том, как она видела, как ее отец издевался над женщиной, как она видела тело в его постели или как ей пришлось освоить дурацкий наркобизнес, чтобы старик был доволен. Никто не стал бы говорить об этом. Всем было все равно, потому что внешне она была просто гребаной обидчицей Эмити. Но никто не рассказывал, как она заботилась об Эмити, когда та болела, как помогала ей с домашними заданиями, как обнимала ее, когда никто другой не мог этого сделать. Но имело ли это значение сейчас? Нет. Она совершила ужасные поступки и постоянно причиняла ей боль. Она понимала это, но не хотела мириться. Она не могла этого сделать, когда ей нужна была только Блайт. "Однажды ты сказала мне, что я - твое любимое место в мире. А я ответила, что Луз - мое любимое место". Альфа просто опустилась на металлическую скамью, ведь у нее было немного времени до начала суда, и она знала, что должна сделать и сказать. Только, может быть, еще немного подпортить ситуацию перед началом. "Сейчас ты просто человек, которого я любила больше всего, и человек, которого я хочу забыть больше всего. И это больно. Потому что я всегда хотела, чтобы ты была последней, кто меня поцелует. Но, наверное, я молода, и эти чувства меняются". Эмити вышла из отцовской машины, ее руки слегка вспотели, Аладор спустился следом, помогая Одалии, в глазах которой был страх потерять дело. Следом вышли Эдрик и Эмира, одетые в одинаковые наряды, а Эмбер незаметно наблюдала за ними на случай, если она найдет где-нибудь Луку. — Готова? — спросила Луз, стоя перед ней. — Нет, — прошептала Эмити, ее голос был на грани срыва. — Все в порядке, — воскликнула доминиканка, беря Блайт за руки, — я понимаю, если хочешь, мы можем немного подождать. Девушка кивнула и крепко обняла Луз, которая быстро обхватила ее за талию. Они оставались так до тех пор, пока все остальные не вошли в зал суда. Эмити нуждалась в мужестве, и Луз без колебаний дала ей его. "Ты знаешь, я так сильно любила тебя, что позволила тебе так обращаться со мной, я была твоим добровольным сообщником, милая". Луз нежно поцеловал лоб своей девушки и вытерла мелкие слезы, катившиеся по ее щекам. — Я никогда не говорила тебе, но с тех пор как я встретила тебя, я начал любить вишню, — призналась Луз с красным лицом. — Почему? — удивленно спросила Блайт. — Потому что ты всегда пахнешь вишней, и пока я не заметила, мне все время хотелось тебя обнять, — воскликнула она, глядя в сторону. Не дав Луз времени отреагировать, Эмити уже начала ее целовать. Блайт никогда бы не сказала этого вслух, но она была безумно влюблена в Луз, а также в каждую ее странную манию, странное признание и крепкие объятия. Это была та любовь, которую испытываешь один раз, а потом не можешь просить о меньшем. "Все, что я делала, только чтобы назвать тебя своей. Все, что ты делала, - надеюсь, я была твоей первой любимой". Они оба неторопливо поднимались по лестнице здания суда. Они прошли через множество войн и всегда выживали. Еще одна была ни к чему. Они были друг у друга, и этого было достаточно, чтобы продолжать жить. "И теперь каждый раз, когда я слышу сирену, я думаю, нет ли тебя рядом. Потому что ты знаешь, что я бы сделала это снова". Охранник открыл камеру Люсии, которая смотрела на него без особого выражения, поскольку решила сделать то, что действительно противоречило всей ее логике. "Горько думать о том, какой вред мы наносим друг другу, ведь я тонула, поэтому все, что мы ломали, и все неприятности, которые мы создавали". Люсия вошла в зал суда под пристальными взглядами всех присутствующих, и ее взгляд тут же столкнулся со взглядом Эмити, которая опустилась в кресло. — Мы все присутствуем, — произнес судья, глядя на ответчика и истца, — пожалуйста, встаньте. Люди стояли и слушали, как судья рассказывает обо всех обвинениях, в которых Эмити обвиняла Люсию, заставляя Блайт плотно закрыть глаза. Она не была готова. Хантер и Мэт посмотрели друг на друга, они были готовы на все, чтобы защитить Эмити или хотя бы предотвратить нечто худшее. "Но я говорю, что ненавижу тебя с улыбкой на лице". — Как обвиняемая заявляет о своей вине? — спросила судья, глядя на Люсию, которая смотрела на Эмити. Брюнетка молчала, ей хотелось запечатлеть в памяти образ Эмити, цвет ее глаз, форму губ и то, как красиво она выглядит с волосами такого цвета. — Виновна, — воскликнула Люсия, удивив всех присутствующих. В зале воцарилась тишина, пока наконец судья не кашлянул, привлекая всеобщее внимание. — Ну что ж, по результатам тестов, психологических обследований и криминальной истории у нас есть приговор, — сообщила женщина, нежно глядя на Эмити. Люсия закрыла глаза, ожидая цифры приговора. Она знала, что рискует больше никогда не увидеть Эмити, но ей нужно было сделать для нее что-то хорошее хотя бы один раз в жизни. — 6 лет в психиатрической клинике для осужденных в Техасе, — сказал судья, глядя на Кикимору, которая кивнула, — и 6 лет в тюрьме строгого режима в Орегоне. Одалия опустилась на свое место. Не может быть, чтобы такая, как Люсия, получила всего 15 лет за весь тот вред, который она им причинила. Это было просто несправедливо. "Посмотри, во что мы превратились. Все, что я сделала, чтобы назвать тебя своей. Все, что ты сделала, чтобы я стала твоим любимым преступлением". Полицейские взяли Люсию под стражу, как только судья опустил маленькую кувалду. Одни праздновали, другие кричали. Приговор был просто несправедливым, но на многих видео не было похоже, чтобы Эмити сопротивлялась прикосновениям Люсии. Ебаное дерьмо, если вы кого-нибудь спросите. Эмити стояла на своем месте, она не хотела присутствовать, хотела уйти от всех, и ее чувства застряли в горле. Она не могла плакать. Она не могла встать, не говоря уже о том, чтобы посмотреть вверх, потому что стыд возвращался снова и снова. — К черту, — прорычал Хантер, встал и подошел к Эмити, которая неосознанно плакала. — Мы никуда не уходим, — воскликнул Мэт, помогая Блайт подняться на ноги. — Эмити, — крикнула Луз из глубины комнаты, но ее проигнорировали, так как троица ребят начала выбегать из комнаты. Аладор пытался остановить ребят, но они не слушали его и не реагировали, она просто хотела выбраться оттуда, чтобы почувствовать себя немного свободной. (...) Хантер открыл дверь дядиной машины, и Мэт вышел из нее вместе с Эмити, которая выглядела так, будто в любой момент может расплакаться. Никто из мальчиков не разговаривал, потому что никто из них не знал, что сказать. Они были злы и расстроены. — Это несправедливо, — прошептал Мэт, крепко сжимая кулаки. — С меня хватит, — пробормотала Эмити, опускаясь на пол. —Она уйдет на охоту, не вернется, все должно было закончиться, но я не могу этого сделать. — Не делай этого с собой, — умолял Хантер, опускаясь перед девушкой на колени. — Это не может быть правдой, — всхлипывала Эмити, прижимаясь к блондину, — мне плохо, я не могу это забыть, это должен был быть конец, но почему это не проходит? Мэт лишь отвел взгляд. Он понимал это чувство как свои пять пальцев. Это была та эмоция, которая вытравливается в сердце, как ощущение грязи. Как и каждое прикосновение к его коже. Ведь даже если Мэт убил его обидчика, некоторые чувства никогда не исчезнут. Люсия была в тюрьме, но Эмити никогда не сможет стереть все, что с ней произошло. — Все хорошо, — воскликнул Мэт, опускаясь на колени рядом с Хантером и хватая Эмити за плечо, — ты должна отпустить ее. — Это несправедливо, — всхлипнула Блайт, вцепившись в рубашку Хантера. — Но ты должна отпустить ее, выпустить, пока она не причинила тебе еще больше боли. — Все в порядке, Эмити, ты можешь плакать, ты можешь кричать...... Только не позволяй ей убить тебя, — умолял Мэт, гладя девушку по голове, — Не позволяй ей и дальше портить тебе жизнь. — Это очень трудно сделать, — призналась Омега, глядя на Мэта. Оба мальчика посмотрели друг на друга, потом на девушку и молчали, пока их внимание не привлек шум патрульной машины. — Я правда знаю, что это хреново, но ты должна мне поверить, что когда-нибудь это перестанет болеть, нужно только пытаться, снова и снова, — сказал Хантер, поднимая руки, когда к ним подошел шеф Бамп с пистолетом в руке. — И даже если все будет плохо, мы будем здесь, — пообещал Мэт, подражая своему другу. Прежде чем Эмити успела заговорить, Белос оказался перед ними, серьезно глядя на них. Тот вздохнул, взяв Эмити на руки, и посмотрел на начальника полиции, который уже опускал пистолет, поскольку оба мальчика были арестованы за угон полицейской машины. Конечно, никто не стал выдвигать обвинений.