Favourite crime/Любимое преступление

Кикимора сидела перед альфой, которая выглядела заметно уставшей, возможно, из-за избиения несколько недель назад или просто потому, что она снова подралось со своим сокамерником. — Я же говорила тебе, чтобы ты не попадала в неприятности, — отругала адвокат, строго глядя на своего клиента. — Я пыталась, но эти женщины не перестают валять дурака, — с раздражением ответила Люсия. — Значит, я не защищалась, вы сказали, что я не могу причинить кому-то вред до суда. — За это я должна поставить тебе балл, — комментирует она, открывая блокнот на металлическом столе, — Теперь мне нужно, чтобы ты рассказал мне о своем детстве. — Вы хотите завоевать симпатии присяжных и судьи, — заверила Люсия, глядя на кивнувшего адвоката. — Точно, — сообщил адвокат, — Но ты должна знать пару вещей, Эмити сделала аборт и сейчас находится в клинике эмоциональной помощи, она находится там уже три недели, мы можем попытаться подать в суд за аборт. — Нет, — воскликнула Люсия, удивив адвоката, — Это было к лучшему, Эмити была слишком ранена для ребенка, и я знаю ее, я знаю, что она, должно быть, не очень хорошо себя чувствует. Адвокат только кивнул, отметив, что Люсия, похоже, имела приоритеты и сочувствие к Эмити, чего она не проявляла по отношению к другим людям. — Каким было твое детство? — спросила она, заставив альфу поднять голову. — Тебе не понравится эуслышанное, — заверила он с улыбкой. (...) Впервые Люсия поняла, что ее отец ненормальный, в возрасте 4 лет, когда ее мать истекала кровью на кухне, а отец крепко держал ее голову. Она не понимала этого до тех пор, пока ее не привезли в больницу и не сказали, что от удара, якобы полученного при падении, произошел выкидыш. На 7 месяце беременности они должны были достать ее сестренку из материнской утробы, иначе оба могли погибнуть. — Ты никому не можешь рассказать, что произошло, — воскликнула она, крепко сжимая маленькие плечи брюнетки. Она никому не рассказывала, это был один из ее многочисленных секретов. Она не сказала полицейскому, что отец так сильно ударил ее мать, что та упала на пол на кухне. Но, возможно, это было не самое страшное в том году, хуже всего было то, что пришлось вызывать службу спасения, потому что ее мать пыталась покончить с собой. В возрасте 6 лет она услышала, как над ее матерью издевались двое мужчин, а отец сидел рядом, но в то время она не испытывала особых эмоций. Может быть, она никогда их не испытывала или просто перестала чувствовать ни с того ни с сего, но суть в том, что их больше не было. Месяц спустя отец ударил Луку бутылкой по голове, и ей пришлось везти его в больницу на машине матери. В 7 лет она пыталась придушить Луз, потому что та не переставала плакать в своей кроватке, а когда мать увидела ее, то продолжала говорить ей, что это неправильно и как ужасен этот поступок. Люсия хотела бы чувствовать себя так же, но не могла, потому что Луз была надоедливым ребенком, который только плакал, а она не была ее сводной сестрой. В 8 лет началась борьба за опеку, после того как ее отец попытался убить Луз в ванной, мать поняла, что если они не сбегут от него, то будет слишком поздно. Но он выиграл опеку над Люсией, и она не помнит, как ее мать пыталась помешать отцу забрать ее, она только помнит, как Камила плакала с разбитой губой на полу в гостиной. После этого она больше ничего не знала, долгие годы она была далеко и не общалась со своей семьей. Только ее отец, который постоянно твердил ей, что таких людей, как они, никто не понимает и что они просто боятся или испытывают к ним отвращение. К 15 годам она продавала наркотики, чтобы оплатить свое нелепое обучение в школе, отец говорила ей, что она должна это сделать, чтобы узнать, насколько жесток мир. Она видела все: от наркоманов, готовых на все ради наркотиков, до людей, которые были чисты и заставляли других употреблять. Она узнала, как наркоманы пытаются манипулировать другими с помощью своего прошлого или того, что они пережили. Она также занималась сексом с наркоманом просто из любопытства, это было странно и не так хорошо, как говорили все в ее школе. В 17 лет ее отец покончил с собой на старой заброшенной фабрике после того, как Белос загнал его в угол, и все, что он оставил ей, - это дурацкая квартира и записная книжка, полная контактов с людьми настолько отвратительными, что ему было уготовано место в аду. Единственное, что было хорошо, это то, что она снова смогла поговорить со своей семьей после многих лет, Лука сказал ей, что он мальчик, и она приняла его, потому что в конце концов он был ее кровью, Луз тоже пыталась сблизиться, а она не отдалялась, потому что хотела попытаться изменить свою ненависть. В 18 лет она встретила Амелию Блайт, и вот тогда-то все и пошло кувырком. Все это время она испытывала только плохие эмоции: ненависть, злость, разочарование, поэтому, когда она начала чувствовать другие, она не понимала, как с ними справляться и как вести себя в тех или иных ситуациях. Однажды утром в 19 лет она встретила Эмити, девочке было 12 и она просто хотела ей помочь. Остальное все уже знаете. (...) Кикимора вздохнула. В блокноте было шесть страниц, заполненных наблюдениями, начиная от явного социопатического расстройства и заканчивая, возможно, более болезненным, чем обычно, детством. — Теперь ты думаешь, что я не такой уж плохой человек? — спросила она с улыбкой, которая казалась доброй. — Нет, я думаю, ты такая же ужасная, — сказала женщина с улыбкой. — Но, по крайней мере, теперь я могу выиграть это дело. — Как долго я буду здесь? — с удивлением спросила Люсия. — Меньше 20 лет, это точно, — пообещала она, вставая и покидая место. Альфа молчала, действительно, время в тюрьме заставляет задуматься о своих поступках, и, понимая все, она сомневалась, действительно ли она может отпустить Эмити, чтобы больше не причинять ей боль. Ведь каждый раз, когда Люсия говорила, что любит ее, это не было ложью, или, по крайней мере, она так не считала, но сейчас ей было неприятно осознавать, что любимая девушка проходит через ад, а она ничем не может ей помочь. (...) Хантер сидел в саду рядом с группой ребят. В этот день он будет вести группу поддержки, потому что он уже достаточно долго проработал в клинике, чтобы отвечать за такие вещи. Эмити просто дышала, чувствуя траву между ладонями. День был хороший, а завтра наступали выходные, поэтому начались визиты, и она могла спокойно поговорить с Луз после почти трех недель отсутствия. За это время она многое узнала о клинике и о тех, кто в ней находился. Здесь были не только несовершеннолетние, подвергшиеся сексуальному насилию, но и жертвы физического и эмоционального насилия, и даже младенцы, ставшие жертвами попытки изнасилования. Это было очень неприятно, потому что, когда за ними гнались маленькие дети, она не могла и подумать о том, что кто-то был таким сукиным сыном, что мог причинить ей такую боль, да еще и таким маленьким детям. Она даже плакала, когда видела синяки на их телах или когда они ни с того ни с сего пугались и впадали в панику. В такие моменты Эмити и старшие заботились о том, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Она также узнала много нового о Хантере и Мэте, начиная с их историй и заканчивая взглядами на жизнь. Хантер был из тех детей, которые боялись смотреть «Оно», но притворялись, что это не так, и все ему верили. Но он также был мальчиком, который утверждал, что отец не причинял ему вреда, хотя у него всегда были синяки и следы на руках, и все ему верили, потому что у его отца было много денег. Его история началась, когда ему было 6 лет, мать бросила их и оставила его с отцом. Со временем его отец перешел от простого наблюдения за ним, когда он мылся, до издевательств над ним однажды ночью, когда все в его доме были пьяны. Хантер в тот момент не знал, что с ним делал отец, но ему было ясно, что это неправильно, потому что именно такие чувства он вызывал у него. Он не раз собирался подойти к учителю первого класса, когда тот говорил о согласии и о том, что никто не может их трогать таким образом. Но он почему-то этого не сделал, боялся, что его отругают. Так шло время, в 10 лет он понял, что отец издевался над ним при каждой возможности. В 13 лет его дядя совершил набег на его дом после того, как Хантер рассказал ему, что его отец делал с теми людьми, которые продавали порошок. Остальное было просто вопросом удачи. Поначалу ему было трудно довериться дяде, а когда это удалось, он плакал в его объятиях, пока дядя обещал ему, что никто не причинит ей вреда. Потом начались кошмары, и травма, казалось, не понимала, что он в безопасности. В какой-то момент его разум был настолько разрушен, что он попытался покончить с собой. Он пробыл в клинике 7 месяцев и будет выпущен после Нового года. Он сказал, что вернется в свою школу в Европе, потому что хочет начать и закончить среднюю школу там. Мэт отличался от них обоих: он действительно просил о помощи, когда все началось, но родители решили, что он лжет. Ему было 4 года, когда друг отца впервые пришел к нему в комнату и стал мастурбировать у него на глазах. Этот парень всегда отвозил его родителей домой после каждой встречи в офисе отца, когда он приходил, они уже спали, и мужчина просто оставлял родителей в гостиной. Один день отличался от других тем, что он поднялся в его комнату. Мэт проснулся от страха и, увидев мастурбирующего парня, хотел закричать, но не смог этого сделать. Это было начало, он рассказал родителям, но они ему не поверили, он даже рассказал няне, которая поверила ему, но когда она не смогла ничего сделать, то научила его бить битой. В возрасте 7 лет мужчина перестал мастурбировать перед ним, но заставил его заняться оральным сексом. Из-за этого Мэта тошнило каждый день. В том же году родилась его младшая сестра, и он поклялся защищать ее всю жизнь, что бы ему для этого ни пришлось сделать. В 9 лет он начал издеваться над ним, ему было очень больно, и в школе у него пошла кровь из раны. Но когда он рассказал об этом школьной медсестре, та сообщила его родителям. В тот день отец избил его за ложь, и ему пришлось извиняться перед человеком, который сделал ему больно. В 13 лет мужчина продолжал издеваться над ним. Мэт смирился с этим, он ждал, когда все закончится внутри него и он покинет его комнату, но однажды ночью все было иначе. Он услышал, как открывается входная дверь и смех родителей вместе с мужчиной. Он ждал, как обычно, 15 минут, пока ему откроют дверь, но этого не произошло. Его уши услышали нечто другое. Дверь в его комнату открылась, он вскочил на ноги, схватил под кроватью биту, надел кроссовки и посмотрелся в зеркало. Он знал, что должен сделать, только он знал правду об этом человеке и не позволил ему причинить вред своей шестилетней сестре. Когда он вошел в комнату, то увидел, что монстр стягивает с себя штаны, а его младшая сестра голая по пояс. Он набрался смелости и побежал бить мужчину. Сначала по ноге, а когда тот оказался на полу, он бил его по голове снова и снова, пока тот не перестал двигаться. Мэт помнил ощущение крови на лице, испуганное выражение лица сестренки, когда он очнулся, и безжизненные глаза мужчины, смотревшие только на него. Той ночью он отнес сестренку в свою комнату, одел ее и усадил на свою кровать, а сам вытер кровь с ее тела. Когда в днем его родители обнаружили место преступления, мать первой расплакалась, поняв, что Мэт никогда не лгал о том, что с ним сделали. После этого по решению судьи он должен был отбыть 1 год в клинике эмоциональной реабилитации. Это была лучшая сделка, которую смог заключить его отец-адвокат. Так что Мэт должен был выйти на свободу после первой недели января. И вот теперь они были в этом месте вместе, сидели рядом с другими детьми, младше их, и делились своим опытом переживания травмы и того, насколько ужасной она порой может быть. Эмити все еще не хотела рассказывать свою историю, она не была готова к этому, но никто из ее друзей не давил на нее. Это было самое приятное во встрече с ними. Потому что она чувствовала, что с ними она может быть в безопасности. — Завтра мы должны помочь малышам, — объявил Мэт, подбирая мячи, разбросанные по саду. — Их визиты происходят раньше, поэтому они могут провести целый день со своими семьями, — прокомментировал Хантер с коробкой в ​​руках. — Хотите пиццу? — спросила Эмити, глядя на мальчиков, которые кивнули. — Я скажу отцу, чтобы он принес ее. — Твой отец кажется хорошим парнем, — спокойно воскликнул Мэт. — Кажется, твоя мама очень крутая, — сказал Хантер, оставляя коробку на полу. — Они хорошие родители, они совершали ошибки, но я думаю, они стараются добиться большего, — призналась Блайт с улыбкой на лице. Трио начало шутить, продолжая собирать детские игрушки. За эти три недели Эмити поняла, что у каждого есть своя история, иногда более болезненная, чем у других, но это часть их самих. Она не могла стереть из памяти то, что сделала с ней Люсия, и это всегда будет ее частью, но она не могла позволить этому определять ее до конца жизни. — Когда ты принимаешь травму, она становится частью тебя, — прокомментировал Мэт, поднимая с земли последний мяч, — Но это еще не все, чем ты являешься, конечно, это повлияет на тебя, будет больно, а иногда и утомительно, так что, Эмити, ты не должна позволять ей отнять больше, чем она уже отняла у тебя. — Я верю, что ты справишься, — закончил Хантер, направляясь к складу с Мэтом.