Favourite crime/Любимое преступление

Эмити бежит по пустому утопическому шоссе Орегона, она босиком, на ней только большая футболка и черные брюки Люсии, но она уверена, что ей не хотелось никуда ехать, ей просто хотелось уйти, бежать, пока какой-нибудь пьяный водитель не собьет ее или даже то, что ее собственное сердце перестанет болеть так же сильно, как ее тело. Больно любить Люсию, больно осознавать, что никто в мире ее не ждет, больно слышать, как отец называет ее «принцессой», больно все время видеть разочарованное выражение лица Одалии, больно находиться вдали от них. Ее братьев. Кажется, все болело так сильно, что иногда ей казалось, будто она тонет в реке, такой глубокой, что пропадает любой намек на солнечный свет. — «Она не могла этого сделать!» — крикнула Эмити, остановившись посреди шоссе. — «Я больше не могу,» — шепчет та, позволяя себе упасть на холодный асфальт и закрыть глаза. Ее тело болело, а бедра начали казаться влажными, как и штаны, которые на ней были, может быть, что-то внутри нее порвалось, может быть, на этот раз рана была очень серьезной. Но это уже не имело значения. Эмити понимала, что слишком сильно любит Люсию, хотя это причиняло ей боль. Она не возражала против того, чтобы все вокруг говорили, что это неправильно, потому что Люсия — единственный человек, который заставляет ее чувствовать себя хорошо, даже если это заставляет ее плакать или истекать кровью. Но она не была Амелией, и Люсия это знала, она никогда не будет ее идеальной сестрой, она не была той дочерью, которую хотела Одалия, она не была той женщиной, которую хотела Люсия, она не была чистой. Никто в этом мире не хочет грязных вещей, никто не хочет сломанных вещей, и никто в мире не хотел такую, как Эмити, потому что она была всем этим. Но больше всего ее сломала Луз, она казалась ей сияющей, и она так сильно хотела быть ее подругой, что ей хотелось плакать, потому что Луз знала, насколько грязной была та, и что Эмити никогда больше с ней не заговорит. — «Эмити,» — шепчет знакомый голос, затерянный во времени. Девушка открывает глаза, глядя на силуэт, размытый светом уличного фонаря, она различает эту добрую улыбку, эти глаза, так похожие на ее, то чувство любви, которое она так давно потеряла, что мысль о нем вызывала у нее желание плакать еще больше. (...) Лука с любопытством наблюдает, как Луз идет домой подавленная, он может заметить характерный пессимизм сестры с каждым волочащимся шагом и отсутствие той радости, которая всегда освещает ее глаза. — «Что-то не так, выдра?» — спрашивает Лука, взъерошивая волосы ребенка. — «Я могу избить кого-нибудь, если захочешь, тюрьма — это всегда вариант.» — «Эмити не будет интересоваться мной,» — восклицает Луз, и по ее щекам текут слезы. — «Луз... Почему бы ей не заинтересоваться тобой?» — мягкий голос мальчика слышен как вздох. — «Она замечательная,» - восклицает Луз, плача, не в силах остановиться. —«Она красивая, у нее хорошие оценки, она добрая, когда ты ее встречаешь, она никого не беспокоит в школе, она любит читать, и ее улыбка заставляет меня чувствовать бабочки... Мне нравится Эмити! ... но я ей никогда не понравлюсь.» Лука крепко обнимает сестру, пока она выражает свои чувства, ему больно видеть свою младшую сестру такой, ему больно знать, что происходит с Эмити, и не иметь возможности что-то сделать. Ему тоже хочется плакать, но на данный момент он должен быть сильным ради Луз, ради Эмити, Эмбер и остальных членов семьи Блайт. — «Послушай, Выдра,» — говорит Лука, глядя на младшую с полной безопасности улыбкой, — «Ты помогла мне быть собой, когда я совершил свой переход, мы научили маленького короля бросать еду, мы остались с мамой, когда папа ушел, мы узнали кто воровал картошку фри из кафетерия, и, самое главно, ты — Носеда Луз,» — говорит мальчик, заставляя Луз вернуть немного блеска в ее глазах. — «Но я не знаю,» — Луз прерывает Лука, который серьезно смотрит на нее. — «Луз Носеда, если кто-то в этом мире сможет заставить Эмити Блайт влюбиться, так это ты,» — говорит Лука, вытирая остатки слезы с лица маленькой девочки. — «Если ты можешь бороться за своих друзей против хулиганов в школе, защищать своего брата от всех нетерпимых людей в мире, ты можешь заставить эту девочку влюбиться, потому что моя младшая сестра просто фантастическая!» Девушка начинает плакать, крепко обнимая Луку. Уже очень поздно, и хотя завтра их ждет бессонница и, возможно, плохое настроение, в этот момент они хотят выплеснуть все, что болит, чтобы это их не остановило. (...) Эмити проснулась, услышав громкий гудок. Она испуганно открыла глаза, увидев старика, который выходил из своего грузовика, совершенно бледный от того, что обнаружил девушку, лежащую посреди пустыни. Люсия разорвала ее на части накануне вечером, но она все равно побежала в лес, пока старик обеспокоено кричал, чтобы та остановилась. Утро выдалось морозным, лес был еще темноват, но Эмити прожила в нем всю свою жизнь или, по крайней мере, достаточно долго, чтобы прекрасно ориентироваться. Обычно она была единственной четырнадцатилетней девочкой, которая бродила по лесу, поэтому увидеть блондина, пускающего стрелы в дерево, было странно. Особенно из-за времени. — «Какого черта!» — воскликнул 14-летний блондин, быстро отступив назад, когда увидел ее, — «Дерьмо! Ты похожа на Кэрри!» Эмити проигнорировала мальчика, который странным образом следовал за ней, Хантер снял толстовку и без колебаний протянул ее Блайт, которая с сомнением посмотрела на него. Когда она взяла одежду в руки, заметила плохое качество ткани и особенно, вышитое название клиники эмоциональной помощи, расположенной в нескольких километрах. — «Ты сбежал?» — спросила Блайт, завязывая одежду вокруг талии. — «Я просто перевожу дух,» сказал блондин без особой поддержки. — «С тобой все в порядке?» — «Думаю, да,» — ответила Эмити, глядя на темные круги под глазами Хантера. — «Почему ты в больнице?» — «Потому что мой дядя издевался надо мной,» — ответил блондин так, как будто это была самая естественная вещь на свете, — «Извини, психологи сказали, что мне нужно об этом поговорить, я подумал, что это хорошая идея.» — «Хорошо», — воскликнула Эмити с доброй улыбкой, — «Было приятно познакомиться, надеюсь, что все будет лучше.» Они оба еще раз посмотрели друг на друга и продолжили то, что делали. Эмити продолжала идти к своей квартире, в то время как Хантер снова стрелял стрелами в дерево, представляя этого человека, желая, чтобы каждая стрела попадала прямо в него. Оставшуюся часть пути Блайт молчала и шла медленно, но когда она наконец пришла домой, то обнаружила типичную записку на холодильнике, отсутствие своих братьев и ужасную пустоту в собственном сердце. В то утро все казалось бессмысленным, и Эмити хотелось верить, что однажды она перестанет чувствовать себя так, но правда была в том, что она этого не сделает.