Акромантулы в банке

      — …а вот здесь, господа, тот самый интересный случай, — целитель Гиппократ Сметвик потер руки с довольным видом, — как вы знаете, он очнулся! Невероятно, но юноша сохранил свой блестящий интеллект при полной потере памяти!       — Лонгботтомам повезло меньше, — отрешенно прозвучал голос Северуса Снейпа, словно речь шла об одном из зелий, давно изученных им вдоль и поперек.       — Признаюсь, я подозревал юного Барти в искренней склонности ко злу, — закивал профессор Дамблдор, шествуя за целителем по больничному коридору, — кто бы мог подумать, что он в самом деле действовал под Империусом!       — Боюсь, имело место и заклятие Круциатус… кстати, господа, я обязан вас предупредить! — колдомедик нервно откашлялся. — И, кажется, Беллатриса Лестрейндж, подчиняя себе мистера Крауча, несколько… переусердствовала с чарами.       Директор Хогвартса остановился и задумчиво погладил бороду, мелодично зазвенев колокольцами.       — Вот как?       — У него проблемы с магией, точно у ребенка! Кроме того, пациент странно себя ведет, — неуверенно продолжил Сметвик, — знаете, истерический тип бунтаря… Сначала убедил нервно-больных с пятого этажа устроить рыболовный чемпионат в унитазах, в толк не возьму, кого они намеревались там поймать… — на этом моменте лица посетителей одновременно приобрели непроницаемое выражение, — вчера насильно сбрил своему отцу усы, а потом, вы не поверите, ох… он… он… — рассказчик поежился.       Молодой зельевар тем временем приоткрыл дверь в палату и заглянул туда.       — Кстати, где он? — недовольно спросил Снейп, как если бы у него прямо с тарелки умыкнули долгожданный обед.       Гиппократ Сметвик словно ожидал этого вопроса и только вздохнул:       — Ну вот, опять…

***

      — Ну вот, опять! — раздался крик Кингсли Шеклболта, подающего надежды аврора. Сложившаяся ситуация со своей стороны надежд не подавала.       — Кингсли, сделай уже что-нибудь с этим психом, у меня и без того проблем хватает! — рявкнул Аластор Грюм, указав на фигуру, влезшую прямо на стойку регистрации вызовов. Совы и зачарованные письма, разлетевшиеся из лотков, в панике кружили вокруг.       — Я требую уважать мои права личности, — юноша в больничной робе сложил руки рупором и запрокинул голову, его волшебная палочка залихватски торчала, заткнутая за ухо.       Следовало признать, голос у посетителя был хоть куда:       — Внимание-внимание, это одиночный пикет! Требую расследовать мое появление в чужом мире, стране и теле! — крикнул он с настоящим революционным запалом, — нет колдо-медицинскому произволу! Верните мне память!       Вокруг стойки уже собралась толпа стажеров, секретарей и остальных не особо полезных членов команды мракоборцев. Полезные члены команды после предыдущего раза предусмотрительно стояли в сторонке, по славной традиции стражей порядка попивая кофе из бумажных стаканчиков и поедая пончики из местной столовой.       Кингсли, пользуясь тем, что последние пока не сильно повлияли на его фигуру, протиснулся сначала через толпу к протестующему, а затем обратно — к начальству.       — Мистер Грюм, он требует вас! — бессильно выдохнул начинающий аврор.       Аластор Грюм выругался, чихнул и снова выругался, даже погрязнее, чем в первый раз. Масса слов на «ё», «б», «х» и «ж» за две последних недели пополнила профессиональный словарь Шеклболта на пару лет вперед.       — Сонорус! — рявкнул Грюм, поднося ко рту палочку: он пока не привык быстро передвигаться на новой деревянной ноге и не горел желанием лезть в толчею.       — Значит так, Крауч, этак твою растак через задницу в лоб, что ты опять удумал?! — осведомился слуга закона, — смуту поднимаешь?       — Крауч — не моя фамилия! — отозвался протестующий, — нет бесконтрольному переселению душ!..       Стажеры, как завороженные, следили за каждым его движением: байки о том, что бывает, когда «психованный крошка-Крауч достает палочку из-за уха», расходились по Аврорату как горячие пирожки.       Грюм недовольно крякнул и вновь пополнил активный словарь молодых коллег.       — Ладно, парень, не будем тянуть взрывопотама за яйца, — продолжил он, снова приблизив палочку к лицу, — ну чего тебе опять надо?       — Возвращение домой! Компенсация!..       — …это прогресс, в прошлый раз он еще требовал урегулировать арабо-израильский конфликт и установить мир на Ближнем Востоке, — прокомментировал заслуженный оперативник офисной работы Руфус Скримджер в перерыве между заправками пончиково-кофейным топливом.       — …мы можем упрятать его в Азкабан?       — Нет, мистер Грюм, сэр, — отозвался Кингсли, — доказано, что Крауч — жертва преступления, а не соучасник!       Грюм поморщился, и его волшебный глаз, все еще плохо слушавшийся хозяина, закатился и застрял:       — А в Мунго ханурик уже был…       Старый мракоборец стукнул себя по лбу, призывая глазной протез к порядку, потом вновь прибег к помощи Соноруса и повернулся к стойке, вокруг которой собрался импровизированный митинг:       — Может, посадить тебя в обезьянник Аврората, а, парень?       Тот секунду подумал, и его лицо приобрело невероятно напряженное выражение. Наконец юноша поинтересовался:       — Окей, а там разрешены посещения для членов семьи?       Грюм растерялся.       — Эм… Кингсли?..       — Разрешены, сэр!       — Тогда однозначно нет! — выкрикнул Крауч и потянулся к волшебной палочке за ухом.

***

      Действующий Министр магии госпожа Милисент Багнольд нервно потерла виски:       — Бартемиус Крауч-младший? А я все ждала, когда вы опять удостоите нас визитом.       Волшебница уже успела приноровиться ко вкусам визитера, и потому на столе сами собой — если не считать вмешательства домовика — появились тарелка со штруделем и чашка такого черного кофе, что впору было красить заборы.       — Это не мое имя, не мое тело и не моя жизнь! — бросил собеседник, вытирая губы от крошек и корицы. Он на удивление резво набрасывался на еду и питье.       — Как тогда прикажете к вам обращаться?       Юноша только фыркнул и ехидно отхлебнул из чашки.       — Как только вспомню, сразу вам сообщу.       Багнольд вздохнула.       Мерлин знает, как она устала. Если подумать, то после Пожирателей, Темного Лорда, происшествия в Годриковой лощине и поимки Блэка шансы на очередную катастрофу в Магической Англии равнялись одному к тысяче… Но вот теперь складывалось впечатление, что этот самый «один к тысяче» выпадает в девяти случаях из десяти.       — Молодой человек, вы не могли бы сказать, сколько все это будет продолжаться? — волшебница сцепила руки замком, как она всегда делала, чтобы выглядеть солиднее.       — Пока не будут выполнены мои новые требова…       — Ах, у вас появились новые? — радостно перебила глава государства. — Какие из них реально выполнить прямо сейчас?       — Оградить меня от Краучей, по крайней мере от папаши, это раз! — Бартемиус решительно насадил очередной кусочек пирога на вилку, — не применять ко мне каран‐тельную психиатрию, это два!       Багнольд поморщилась. Она хорошо разбиралась в маггловских штучках, но откровенно недолюбливала маггловские словечки.       — Карательная психиатрия? Вы имеете в виду, не возвращать вас на лечение в Мунго?       Собеседник кивнул.       — И куда же вы, «огражденный» от родителей и от родительского дома, тогда пойдете? — она старалась говорить с максимально разумной позиции. С неразумной уже пытались Сметвик и Грюм. — На что вы собираетесь жить?       — Я могу работать.       "Ну конечно..."       — Чудесно. И кем?       — Кем угодно, лишь бы да, — раздался очередной раздражающий звук горячего кофе в устах не самого приятного юноши.       Конечно, госпожа Министр не просто так занимала свой пост. Она уже разработала план и знала, как наиболее эффективно и без проблем избавиться от Крауча-младшего или что бы ни было… К сожалению, для успешной реализации плана объект следовало сначала как следует накормить.       Она постаралась нормализовать дыхание и четко выговорила, собрав воедино все свои лидерско-диктаторские интонации:       — Предположим, я дам вам работу.       — Вот в… этом? — Крауч огляделся с таким видом, будто Министерство магии было чуть лучше гномьей норы. Но где бы Милисент была сейчас, если бы поддавалась на подобные провокации?       — Нет, здесь все места уже заняты. В школу вас отправлять опасно, для больницы и заповедников нужны особые навыки, а волшебный спорт…       Если честно, одного взгляда на тщедушную фигуру было достаточно, чтобы отмести подобную мысль.       — …хотя, наверное, одну должность я все же смогу предложить.       — Кем? — юноша, несмотря на обилие сладкого на тарелке, не стал более терпеливым. Багнольд пристально оглядела его, словно примериваясь, и четко произнесла:       — Директором государственного банка. Святая тишина.       — …погодите, серьезно? Но я же не умею воро… — он вновь осекся, — то есть, я имел сказать, вот так сразу, без опыта?..       Святая простота.       — У вас трехлетний стаж государственной службы, сфера финансов, большой опыт.       — У меня большой опыт отсутствия опыта! Кажется, мне всего… — и опять Крауч прервался на полуслове – угощение действовало. Вопреки стереотипам, не обязательно подмешивать в напитки и сладкое веритасерум, бальзамы дружбы и сговорчивости: обычный сахар в нужных дозах действует на мозг человека похожим образом.       — …то есть этому телу всего двадцать лет! Или около того…       — Жанна д’Арк в шестнадцать уже командовала армией, — не сдавалась Министр.       — Ага, а в девятнадцать ее уже сожгли на костре!       Тарелка со штруделем была опустошена, и пришлось сделать домовику условный знак повторить блюдо.       — Старые и опытные волшебники на этой вакансии ничего не добились, — на ее стороне стола появилась чашка с успокоительным зеленым чаем — видит Мерлин, это было сейчас кстати.       — От того, что вы попробуете, вреда не будет. Банк уже давно угодил в фактическое владение к гоблинам, — пришлось взмахнуть палочкой, вызвав над столом небольшой зрительный образ упомянутого существа для пущей наглядности:       — Гоблины Гринготтса, юноша!       — А, это такой извращенный вид казни, отправить меня на съедение всяким страхолюдинам на благо великой и могучей?       — Вот как вы это видите? — осведомилась женщина, изящно выгнув тонкую темную бровь, обычно этот жест безотказно действовал, — мой ответ «нет». Я даю вам возможность очистить личную и семейную репутацию, получить непыльную работу и относительное влияние в магическом сообществе.       К сожалению, молодому Краучу показалось, что наступил подходящий момент, чтобы начать отстаивать свои права:       — Очистить репутацию?! Этого вашего Барти обманом втянули в какой-то кружок маньяков, а потом пытали, стерли память и оставили лежачим почти на целый месяц!       Последовавшая за этим улыбка, как понадеялась ее обладательница, не сулила Бартемиусу ничего хорошего.       — Простите, но кто представил вам такую версию событий? — вкрадчивый вопрос, — добрейшая миссис Крауч или или целитель Сметвик?       Очередной взмах палочки раскрыл стоявший у стены шкаф с картотекой и перенес на стол вырезку из «Ежедневного пророка», главной местной газеты.

***

      — «Сын главы Департамента найден обнаженным и связанным в спальне преступницы, — зачитал ровный дикторский голос, — по сообщениям колдомедиков, молодой Бартемиус Крауч впал в кому после использования Непростительных проклятий во время непристойного эротического игрища…»       Юноша нервно сглотнул и почувствовал нестерпимый жар в области ушей. Наверное, он в самом деле ничего не помнил, но вдруг отчетливо представил заливистый женский смех, стоны и характерный шлепок по той части его, так-называемого-Барти, тела, которую волшебники явно не упоминали всуе, а сам он упрямо именовал жопой.       — Это как же газетчики… — глубокий вдох с надеждой, что румянец залил еще не все лицо, — сделали об этих телесах, не сказать мощах, такой далекоидущий вывод? Там этот ваш темный лорд со свечкой стоял?..       — Удалось просмотреть часть воспоминаний Беллатрисы Лестрейндж, она любезно предоставила именно данный фрагмент, — ответ был произнесен с явным неудовольствием, словно Багнольд во всех отношениях была выше этой части человеческого быта, — пикантности добавляет то, что Родольфус, супруг миссис Лестрейндж, находился на другом этаже того же дома, в то время как вы творили нечто постыдное.       — Постыдное? Ну, знаете, что естественно, то не сверхъестественно! — огрызнулся молодой человек. Хотя, если быть до конца честным, за пару недель новой жизни усвоил, что данные рамки могут быть весьма и весьма относительными. — Не с кентавром же творили… и вытворяли.       Судя по реакции, не стоило щеголять знаниями местных реалий и добавлять про кентавра: кажется, у дамочки задергался глаз. Не так, как у Грюма, конечно, но тоже выразительно.       — Остается вопрос — с какого момента вы находились под заклятием подчинения Беллатрисы?       — Я?! Если кто и находился, то этот ваш Крауч!       — Весьма удобно, что переселение душ до сих пор невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Все говорят о нем, но никто не видел. — Очередная хищная улыбка осветила лицо главной британской ведьмы. — А волшебнику вроде Барти Крауча-младшего ничего не стоит закрыть свой разум от других, верно? Может, стоит все же возбудить против вас дело?       Она притворно-задумчиво поводила длинным пальцем по краю чашки.       — В тюрьме Азкабан наказания не слишком разнообразны, но я бы не рекомендовала проверять это на личном опыте.       — Мда?.. А туда к заключенным не пускают родню? — спросил не-Барти с надеждой в голосе. Он еще не решил, кто успел достать его больше, взрывоопасный сноб-отец или невротичная наседка-мать, каждую свободную минуту пытавшаяся «вернуть ему память» чтением школьных учебников и демонстрацией движущихся фотографий из серии «наш годовалый сынуля на горшке».       — Там дементоры, юноша, — резко оборвал его мысли голос Министра, — демонические призраки жертв изощренной некромантии. Высасывают душу… проще говоря, сначала вгоняют в худший из видов депрессии, затем навечно оставляют человека в вегетативном состоянии.       — Ой, не пугайте пуганного, это же буквально папаша-Крауч!       Наступила пауза, во время которой обе стороны сначала отпили из своих чашек, а затем постарались отдышаться.       — Мое предложение: перестаньте паясничать, и раз уж вы… оказались в этом теле и пока не можете вернуться назад, послужите обществу, — Багнольд оценивающе оглядела его, — а оно найдет, как вас отблагодарить.       С одной стороны, это звучало лучше, чем все, что ему предлагали до этой минуты. То есть лучше чем «перестань так себя вести, пока я не запер тебя дома, как умалишенного», «профессор Дамблдор просто тебя посмотрит, он опытный лигиллимент» и «давайте дадим больному еще успокоительного». Но что-то в этом предложении было не так.       — Подождите. То есть вы-таки вернете меня в мою настоящую жизнь?       — Будем реалистами. Я оплачу специалистов, которые вам помогут ее вспомнить, если она вообще была, а дальше… посмотрим. — Волшебница развела руками. — Результат вашей работы в банке зависит от вас, только от вас. Разве человек, вторую неделю водящий за нос мракоборцев, санитаров и мою службу безопасности, не сможет перехитрить пару десятков гоблинов?       «А вот уже и пара десятков будущих проблем нарисовалась. Может, там еще есть какая-нибудь яма со змеями, бассейн с крокодилами или древнее проклятие для разнообразия?..»       Молодой человек попросил повторить штрудель и осведомился:       — А что там нужно делать?       — Нам нужен контроль над банком, а стране — стабильная экономика и гарантия от кризиса и повальной бедности в будущем, — пояснила Багнольд.       — А вечный двигатель, машину времени и счастье для всех даром, чтоб никто не ушел обиженным, вам таки не завернуть?       — О, Мерлин, не прошу вас разрабатывать свою экономическую модель, только вернуть банк государству! Для этого нужна хитрость, а не докторская степень.       — Хм, — он в задумчивости потер макушку, ощущая странное чувство пустоты, будто там чего-то недоставало. — Хм.Человеку на этой должности придется много трудиться…       — Весьма.       — Иногда целыми сутками! Кроме того, работа опасная…       — Частично.       — Директору понадобятся особые условия, — со знанием дела продолжил тот, кого все называли Барти Краучем-младшим, — например, казенная квартира рядом с банком, статусный гардероб, комплект белья и обуви...       В этот раз брови Багнольд поднялись и изогнулись разом.       — …канцелярские принадлежности, бытовая химия, товары для дома, сбалансированное питание, здравоохра…       — Ваш договор, — волшебница достала из ящика стола папку и сурово хлопнула ей по столу, явно жалея, что удар пришелся не по лицу посетителя, — в конверте ключи от вашей квартиры в Косом переулке, от сейфа с жалованием, от шкафчика с формой, от личной библиотеки и кабинета в банке. — Она пододвинула чернильницу с пером на противоположный край стола. — Так что вы решили?       — Я решил проявить великодушие и помочь стране, поскольку вы не оставили мне выбора! – Следующий глоток кофе был сделан уже практически с директорской представительностью. — Чего не сделаешь, чтобы на третьем десятке лет не жить с родителями. И да, я не работаю в пятницу вечером и в субботу весь день!       Договор был явно составлен от руки, так что будущему главе банка ничего не мешало приписать последний пункт самому, мелкими буковками.       Перо непривычно держалось в руках, чернила капали и кончались в самый неожиданный момент, но юноша справился. Однако в самом конце…       — …какие-то проблемы, сэр?       — Я не помню, какая у меня подпись, — признался он.       — Подпишите «Крауч». Надо же вас как-то называть.       — Бартемиус Крауч-младший, — имя и фамилия перекатывались на языке так и эдак, словно соленая лакричная тянучка. — Мда… Как будто кантор в одесской синагоге, честное слово!       "Директор волшебного банка Гринготтс, Бартемиус… Крауч… младший". Последняя точка расплылась на пергаменте кляксой.

***

      Двери кабинета Министра магии вновь с треском отворились.       — Простите, совсем забыл! — Барти живо преодолел половину комнаты, схватил с еще не убранной тарелки остатки штруделя, запихнул в рот и запил последним, весьма внушительным глотком черного-причерного кофе. — Ну вы мне, конечно, и сделали беременную голову…       Засим новоявленный Крауч откланялся, вернее, не откланялся, а просто-напросто исчез так же быстро, как и появился.       Милисент Багнольд уронила отяжелевший лоб на руки, бессильно повторив одними губами:       — Беременную. Голову.