Да или Нет?

      Утро понедельника у Оливии началось в пять часов, поэтому она решила, что сейчас самое время отдать Кевину подарок. Выйдя из своей комнаты, нападающая подошла к двери Монстров и дёрнула ручку. Как и предполагалось: дверь была заперта, поэтому достав из кармана заранее подготовленную отмычку, нападающая осмотрелась и присела перед замком. Немного повозившись, Оливия услышала заветный щелчок и поднялась. Взяв игрушечного ворона с пола, она прошла в комнату, тихонько закрывая дверь за собой. Повернувшись лицом к комнате, она встретилась с удивлёнными глазами напротив. Эндрю, похоже, только проснулся и вышел из комнаты, чуть склонив голову, он смотрел на нападающую с вороном у двери. Оливия закрыла рот ладонью, пытаясь не рассмеяться в голос от абсурдности всей ситуации, на что Эндрю только поднял бровь, ожидая объяснений. — Я тут такую штуку занятную нашла. — сказала Оливия, кивая на игрушечного ворона.       Эндрю лишь закатил глаза, кивая на комнату, где спит Кевин, и ушёл на кухню. Миллс продолжила свой путь к комнате, тихо открыла дверь и проскользнула в тёмное пространство. Немного привыкнув к темноте, Оливия смогла понять, где спит Кевин и подошла к его кровати. Поставив игрушку ворона на полку, Миллс включила его и отошла на пару шагов назад. Не прошло и минуты, как игрушечный ворон раздал громкий звук, от чего и Кевин и Ники вскочили со своих кроватей, а Оливия засмеялась от их непонимающего вида. Ворон всё кричал, а Оливия уже согнулась пополам от смеха. Кевин, на удивление, пришёл в себя первый, он схватил ворона и кинул прямо в нападающую, которая чудом успела увернуться. Оливия выскочила из комнаты смеясь, пробегая мимо сонного Аарона, а за ней вылетел злой Дэй, кричащий ей проклятья. Оливия почти добежала до входной двери, как её неожиданно подхватили и подняли над полом. — Как ты могла меня предать? — обиженно сказал Ники, зажавший нападающую в кольце рук. — Могла хотя бы предупредить. — Прости, но это было вдвойне смешнее. — снова засмеялась Оливия в плечо Хэммику. — Ты будешь бегать марафон! — возмущался Кевин сзади, на что получил только вытянутый язык от нападающей. — Просто невероятно! — Что вообще произошло? — непонимающе спросил Аарон, а после того, как ему объяснили, выдал. — Жаль я этого не видел. Реально могла бы и позвать, Лив. — В следующий раз обязательно позову. — сказала Миллс, выбираясь из объятий Хэммика. — Никакого следующего раза не будет. — буркнул Кевин, заходя обратно в спальню. — Идиотка. — Зато ты поднялся быстро. — крикнула ему вслед нападающая. — Позавтракаешь с нами? — спросил Ники, широко улыбаясь. — Да, почему бы и нет. — ответила нападающая, заходя на кухню вместе с Ники.       Поскольку Оливия никогда не видела, чтобы Монстры что-то готовили, она взяла приготовление завтрака на себя. Сварив пять чашек кофе и пожарив такое же количество яичницы, Оливия встала рядом со столом, ожидая остальных. Первый появился Эндрю, он лишь кивнул и сел за стол, начиная есть. Остальные подошли быстро, поэтому через пять минут все уже были на кухне и начинали завтрак. — Это так вкусно! — воскликнул Ники. — Лив, может ты будешь нам готовить? Мы заплатим! — Обязательно, Ники. — смеялась Оливия. — Буду приносить тебе завтрак каждое утро. — Я серьёзно! Мне уже надоела доставка. — сказал Ники, запихивая очередной кусок в рот. — Я теперь буду у тебя каждое утро под комнатой сидеть! — Это всего лишь яичница, Ники. Тут не ничего особенного. — отмахнулась Оливия и посмотрела на часы. — Мне пора. Встретимся на стадионе.       Поставив свою тарелку на стол, нападающая вышла из комнаты быстрее, чем кто-то смог что-то сказать.

***

      Пара по гистологии только закончилась и сейчас у нападающей был перерыв, поэтому она решила потратить его на то, чтобы поговорить с Рене. За эти два месяца учёбы, Миллс запомнила расписание всех членов команды, поэтому знала, что у Уокер сейчас тоже перерыв. Подойдя к нужному корпусу, Оливия заметила радужные кончики на блонднистых волосах, поэтому быстро пошла к голкиперу, лавируя между студентами. — Рене. — крикнула Оливия, подходя ближе. Уокер обернулась на нападающую, немного приподнимая брови в удивлении, но через секунду уже мягко улыбалась. — Здравствуй, Оливия. — сказала Уокер. — Привет. Не хочешь поговорить за чашкой кофе? — спросила нападающая. — Пора мне прекращать спорить с Эндрю, когда дело касается тебя. — Рассмеялась Рене и пояснила.— Он утверждал, что ты захочешь поговорить со мной сегодня, но я была уверена, что ты пождешь пару дней. Отвечая на твой вопрос: давай купим кофе и пройдемся, не против? — Конечно, пошли. — кивнула Оливия. — И ты давно обещала мне подробности о себе, почему бы не сегодня? — Ты права. — ответила Рене.       Девушки дошли до университетской кафешки и взяли кофе, после чего направились через парк к магазинчикам. — Может откроешь тайну. — подала голос Оливия. — За что Эндрю тебя так любит? — В прошлом году он приглашал кое-кого из нас в «Райские сумерки». По одному, — начала Рене. — Зачем он повез туда Мэтта, ты уже знаешь. Дэн он пригласил, чтобы проверить, заслуживает ли она быть капитаном. Ну, а меня — потому что, не купился на фасад. — Она жестом указала на свое лицо и коснулась кончиками пальцев крестика на груди. — Он хотел услышать правду, и я ее рассказала. Оказалось, что у нас много общего. — Они остановились у пешеходного перехода, и Рене посмотрела в лицо Оливии. — Единственное, чем мы отличаемся, — это удача и вера. — И психоз. — прибавила Оливия.       Рене улыбнулась. — Не совсем так. Я — плохой человек, который изо всех сил старается быть хорошим, но я бы даже не пыталась стать хорошей, если бы не внешние обстоятельства.       Она произнесла это совершенно спокойно, устремив перед собой безмятежный взгляд. — Я росла вместе с мамой и чередой ее любовников, поголовно имевших привычку к рукоприкладству. Может, это даже закономерно, что я и сама пошла по кривой дорожке. Я начала работать на одну из детройтских банд — стояла на шухере, была девочкой на побегушках. За пару лет дослужилась до более серьезных заданий. Делала все, что мне приказывали, и плевала на то, что ломаю людям жизнь. На мое счастье, я оказалась не такой умной, какой себя считала. В пятнадцать лет меня взяли копы. Адвокату удалось выторговать смягчение приговора в обмен на свидетельские показания. Мое признание навредило многим, в том числе маме. В суде мой адвокат ссылался на неблагоприятные условия в семье, убеждал присяжных, что у меня перед глазами не было положительных примеров. Из-за этого маму и ее тогдашнего дружка отправили в тюрьму — обвинений набрался целый букет. Там обоих насмерть забили разъяренные члены банды, которых упекли за решетку из-за меня. — Жалеешь? — спросила Оливия, попивая свой кофе. — Знаю, я должна сожалеть, но пока не получается. Да, это из-за меня они погибли, но, если честно, я ненавидела и маму, и ее любовника. Кроме того, если бы не мамина смерть, меня бы здесь не было. — сказала Рене, шагая рядом. — Не должна. Ты поступила правильно. — только сказала Оливия, на что Рене улыбнулась и продолжила. — Учитывая, что моя мать умерла, а биологический отец скрывается от закона, у судей не было другого выбора, как после года колонии отдать меня под опеку, — продолжала Рене. — Я доставала приемных родителей всеми возможными способами; за два года сбегала восемь раз. Стефани Уокер узнала обо мне от одной из приемных матерей на встрече выпускников. Она подала ходатайство, обила кучу порогов, пока не получила опеку, и, как только формальности были улажены, увезла меня в Северную Дакоту. Она дала мне новое имя, новую веру и шанс на новую жизнь.       Рене не преувеличила, сказав, что у нее с Эндрю много общего. Обоих благодаря матерям с детства окружало насилие, оба побывали в колонии для несовершеннолетних и в системе опеки. Их судьбы кардинально разошлись только после того, как и тот и другая обрели настоящую семью. Рене позволила Стефани воспитать ее нормальным человеком и раскаивалась в прошлой жестокости, а Эндрю убил родную мать, как только представилась возможность. Оливия наконец-то поняла, почему Рене совершенно не боится Миньярда. — Тогда почему у вас с Эндрю не срастается? — спросила Оливия. — Извини, не поняла. В каком смысле «не срастается»? — Почему ты не предложишь ему встречаться?       Судя по выражению лица, этого вопроса Рене ожидала меньше всего. Она потянула время, жестом указав Миллс на дверь ближайшего магазина. Она вошла первой, а потом посторонилась, пропуская Рене вперед. Проходя мимо, Рене окинула её оценивающим взглядом, но сразу занялась тем, за чем пришла: начала перебирать безделушки на первой попавшейся полке. — Можно узнать причину твоего любопытства? — спросила она. — Раньше тебя подобные темы вроде бы не интересовали. — И сейчас не интересуют. — ответила Миллс, хотя прозвучало это глупо, ведь разговор завела она сама.       Как бы получше ей объяснить… Она не собиралась говорить Рене, что провела весь вечер пятницы, думая о Лисах и о том, чем они стали в жизни нападающей. Но в основном Оливия думала о Лисах как о людях, с которыми проводила этот вечер, которых близко узнала почти против своей воли. Идеальными они никогда не станут, но все у них будет в порядке. Они пришли в Лисью нору сломанными одиночками, но здесь постепенно, шаг за шагом, помогали друг другу выбраться. Даже Кевин в конце концов одержит победу и окажется на вершине. Он не канет в забвение, как пророчат Тэцудзи и Рико, именно благодаря ему Лисы возродятся из пепла, и к Кевину вернется заслуженная слава. Единственный, кого впереди не ждет ничего хорошего, — это Эндрю. И Кевин, и Ники полагали, будто у каждого из них есть способ решить проблему Эндрю, однако Оливия уже сомневалась, кому стоит верить. Впрочем, сказать об этом Рене она тоже не могла, иначе пришлось бы объяснять, почему для неё это вдруг стало так важно. — Ладно, забей. — пробормотала нападающая, рассматривая безделушки рядом с Уокер. — Я просто не в его вкусе, Оливия. Между нами ничего нет. — подала голос Рене. — Элисон тоже так говорила. — Оливия старалась разглядеть в лице Рене правду. — Сказала Сету, что насчет вас можно не волноваться, ничего нет и не будет. Но остальные ждут, когда у вас начнутся отношения. Ты, наверное, сама знаешь, сколько раз Лисы на вас спорили. Если ты так спокойно все объяснила мне, почему не внесешь ясность для остальных? — Сложный вопрос, — улыбнулась Рене. — Кроме того, нам удобнее молчать. Элисон поверила мне, когда я сказала, что не испытываю романтических чувств к Эндрю. А остальные и слушать перестали, как только увидели, что мы с ним начали больше общаться. Я стараюсь отблагодарить Элисон за доверие, поэтому помогаю ей выиграть все споры обо мне и Эндрю. Прибыль мы делим пополам. Я откладываю выигранные деньги на наш проект «Усыновление к Рождеству», Элисон тратит свои на маникюр. — А в чем выгода Эндрю? — поинтересовалась Миллс. — Бесплатное развлечение? Веселится, глядя на спорщиков? — Душевное спокойствие. — подумав, ответила Рене. — Не понимаю.       Рене снова замолчала и принялась перебирать кожаные бумажники. Взяла один в руки, повертела так и эдак. — Эндрю предупредил, что ты придешь ко мне с вопросами. Я спросила, что должна отвечать, и он сказал, что ему по барабану и что выступать модератором беседы он не собирается. Если он догадывался, о чем ты будешь спрашивать, то наверняка знал, что всплывет эта тема.       Рене положила бумажник на место, на мгновение задержала пальцы на кожаной поверхности, как будто собиралась с мыслями, потом повернулась лицом к Оливии. — Я сказала, что не во вкусе Эндрю, и это правда. Но дело не в моей внешности и не в религии. Просто я девушка, а парни его чуть больше привлекают.       Оливия услышала слова, но смысл сперва не поняла. Она растерянно заморгала, потом, когда дошло, моргнула еще раз и, пожалуй, излишне громко произнесла: — А. Значит, Эндрю и Кевин…       Рене засмеялась и махнула рукой, отметая эту идею. — Да нет, что ты. Уверена, скоро ты познакомишься с девушкой Кевина. — Ты врешь. — Оливия смотрела ей в глаза. — У Кевина нет девушки. Фанаты и пресса постоянно за ним следят, он бы не смог такое скрыть. Да и Кевин и девушка? Он же зануда.       Рене спокойно и непринужденно огляделась по сторонам. В это время дня кроме них в магазине был только один покупатель, и сейчас он находился на другом конце зала. — Они встречаются тайком. Кевин понимает, что лучше об этом не трепаться. Представляешь, что сделал бы тренер Морияма, узнай он, что какая-то девица отвлекает Кевина от экси? Думаю, тебя не удивит, что она тоже играет в национальной сборной. Кевину подойдет лишь такая девушка, которая ни в чем ему не уступает и способна бросить вызов. К счастью, она бывший игрок Воронов и тоже прекрасно понимает, что будет, если ее застукают с Кевином. Может, им станет чуточку полегче после того, как мы разберемся с Воронами в этом сезоне. — Тея? — изумилась Оливия.       Рене улыбнулась, оценив быстроту, с которой она сопоставила факты. — Впечатляет.       Даже при таком туманном описании вычислить таинственную подружку Кевина было несложно. В национальную сборную входили всего две девушки: одна — игрок полузащиты из университета Южной Каролины, другая — Теодора Мулдани, бывшая защитница Воронов. Два года назад ее появление в сборной страны наделало много шуму, поскольку Тея была единственной, кто с первого раза отклонил приглашение в команду. Официальная причина отказа была такова: Тея не хотела, чтобы игровое расписание накладывалось на учебу в выпускном году. Никто не ожидал, что ее пригласят во второй раз, однако после финального матча НССА к ней подошел представитель сборной. Когда Кевин еще только поступил в университет, Тея уже пятый год играла за Воронов, хотя не стоит забывать, что Кевин и Рико выросли в Эверморе и с самого детства находились в окружении Воронов. Кевин знал Тею все пять лет, что она входила в состав команды. Оливии стало любопытно, сколько времени прошло, прежде чем они влюбились друг в друга, и что Тея думала о переходе Кевина к Лисам. Но гораздо больше Оливию интересовало, как это у Дэя, жившего и дышавшего одним экси, нашлось в сердце место для другого человека. Казалось невероятным, что он может отдавать себя не только игре. Она пообещала себе подосставать Кевина с этим вопросом.       В этом случае выходило, что правы и Кевин, и Ники. Мысли Оливии вернулись к Эндрю, и она уточнила: — Об ориентации Эндрю никто больше не знает? — Насколько мне известно, кроме нас с тобой — никто, — подтвердила Рене. — Эндрю сообщил мне об этом в прошлом году, когда о нас пошли слухи. Он не хотел, чтобы из-за этих сплетен я себе что-то там навоображала. — А как же Аарон и Ники? — не унималась Оливия. — Пускай они знакомы с Эндрю всего пару лет, но они же постоянно рядом. Как можно не догадаться? — Думаю, из-за лекарств, которые принимает Эндрю, даже им сложно разглядеть его по-настоящему. Кроме того — и это важнее, — Эндрю не хочет их в это посвящать. Они с Аароном пока не готовы к такому серьезному разговору; сначала надо разобраться с кучей других проблем. Ну а Ники ты знаешь: он даже под страхом смертной казни не удержит язык за зубами.       «Пока не готовы», сказала Рене, а значит, Эндрю все-таки собирался наладить отношения с братом. Говорил ли в ней природный оптимизм, или она знала это наверняка, Оливия утверждать не бралась. Мало ли о чем они беседуют с Эндрю, стоя в сторонке. Уж точно не обсуждают тактику игры — такое и представить смешно. С другой стороны, предположить, что они ведут серьезные разговоры — насколько позволяет угашенное состояние Эндрю, — например, о его тщательно скрываемой ориентации, и вовсе невозможно. — Тогда почему мне разрешается об этом знать? — спросила Оливия. — Наверное, Эндрю уверен, что ты не обернешь это против него. — ответила Рене. Уловив в ее словах завуалированное предостережение, она невольно ощетинилась. Наблюдать за отношениями между членами команды интересно лишь издалека, а вообще все это ерунда. Сексуальные предпочтения Лисов Оливии не интересны, ведь на её жизнь они не влияют. Ориентация Эндрю слегка её удивила, но использовать ее как оружие она, разумеется, не собиралась.       Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить ровный тон: — Если ему все равно, в курсе я или нет, мог бы и сам мне сказать на Хэллоуин, когда я спрашивала его о тебе. Необязательно было меня гонять. — Может, он подумал, что нам с тобой давно пора пообщаться наедине. — Рене изучающе посмотрела на Миллс. — Я уже не та, какой была раньше, но след прошлого останется во мне навсегда. Именно это помогает мне понимать Эндрю. Надеюсь, поможет понять и тебя. Я почти тебя не знаю, — продолжила Рене, не дав Оливии раскрыть рта. — О чем бы ты ни рассказала Эндрю, со мной он этим не делился и не поделится. Но если ты, как мы подумали с самого начала, похожа на нас, возможно, однажды ты тоже увидишь во мне друга. Все мы здесь потому, что у нас проблемы. Это не значит, что наши проблемы одинаковы. Дэн и Мэтт пытаются прочувствовать, что мне пришлось испытать, но в полной мере все равно не смогут. Эндрю понимает меня, а я — его. Когда знаешь, что кто-то еще пережил подобный опыт, становится легче. Если Эндрю или я можем тебе помочь, пожалуйста, имей в виду: мы рядом.       Оливия ничего не ответила, а лишь кивнула, продолжая рассматривать безделушки и обдумывать всё в голове. Рене подождала пару минут, а потом с лёгкостью сменила тему. — Ну, раз я удовлетворила твое любопытство, может, поможешь мне? Хочу услышать твоё мнение по поводу подарков Аарону и Эндрю. Ко дню рождения. — сказала Рене. — В прошлом году близнецы его не праздновали. Ники говорит, что они вообще ни разу не делали этого с тех пор, как начали жить вместе, но хотелось бы надеяться, что в этом году все будет иначе. В субботу им исполнится по двадцать. По-моему, стоит отпраздновать, а? — Не думаю, что это хорошая идея. — ответила Оливия. Рене лишь кивнула, и продолжила: — Думаю, надо подарить что-нибудь практичное. Как по-твоему? — Согласна.       Им пришлось обойти два магазина и потратить почти полчаса, прежде чем Рене наконец нашла, что хотела. Она уже почти опаздывала на следующую пару, Оливии же предстояло убить еще целый час. Отсюда до Лисьей башни была всего пара минут ходьбы, поэтому у Окружной дороги Оливия и Рене распрощались. Голкипер пошла через парк в кампус, а нападающая направилась в противоположную сторону к общежитию спортсменов. Её комната, к счастью, пустовала. Швырнув сумку на пол, Оливия упала лицом в диван, обдумывая всё, что ей рассказала Рене.       Вскоре пришла пора отправляться на занятия, а она по-прежнему не знала, что и думать.

***

      В субботний обед Оливия сидела за своим столом и пыталась упаковать подарки близнецам, которые ещё не успела подарить. Аарону она купила кожаный кошелёк, а Эндрю - тонкий серебряный нож. Наконец справившись с этой задачей, Оливия встала из-за стола и пошла к дивану, где сидел Мэтт, поедая заказанную пиццу. Только сев на диван и потянувшись к заветному куску, Оливия услышала стук в дверь. Тяжело вздохнув, она поднялась и направилась к двери. Девушки знали, что Мэтт никогда не запирается на ключ, если он дома, а у Монстров «радостная вечеринка», поэтому Оливия ожидала увидеть какого-нибудь студента, заблудившегося по пути к соседям. Вместо этого за дверью оказался Ники, который смотрел на неё выпученными от волнения глазами. — Ох, слава богу. — выдохнул Ники, умоляюще протягивая к Оливии руки. — Нужна твоя помощь.       Мэтт наконец отыскал пульт и поставил фильм на паузу. — Что еще за хрень? В чем дело? — Я на волоске от смерти. Только что звонила мама — поздравляла Эндрю и Аарона с днем рождения. — Разве это плохо? — не понял Мэтт.       Ники пораженно вытаращился в ответ, однако его недоверчивость быстро сменилась удивлением. Он смущенно почесал затылок, хотя Оливия ожидала, что тот отшутится. При любых личных проблемах кузены в первую очередь объединялись против старшекурсников. Ники раз за разом воздвигал эту стену на протяжении всего сезона, даже если ему самому это не нравилось, поэтому услышать ответ на вопрос Оливия и Мэтт никак не ожидали. — Ну да, — уклончиво произнес Ники. — Так-то мы с моими родителями не общаемся. Отец перестал со мной разговаривать, как только узнал, что Эрик для меня не просто лучший друг. Мама звонит каждое Рождество проверить, не встал ли я на путь истинный, и кладет трубку, когда я отвечаю «нет». Аарон, по-моему, не разговаривал с ними с похорон тети Тильды, а Эндрю и вовсе шарахается от них, как от чумных. У него с моим отцом тоже не заладилось, еще когда они впервые увиделись в колонии. — Не может быть, что все так безнадежно, — сказал Мэтт. — Это же твой отец добился досрочного освобождения Эндрю, так? — Да, но… — замялся Ники. — Так зачем она звонила? — осведомилась Оливия. — Чтобы пригласить на обед по случаю Дня благодарения. — И? — И я повесил трубку! — простонал Ники. — Что мне еще оставалось? Не мог же я отказать. — Так согласился бы, — фыркнул Мэтт. — Какого черта, Ники? — Все не так просто, — жалобно проговорил Хэммик. — Приглашены мы все, то есть я, Аарон и Эндрю. Мама выразилась предельно ясно. Но Эндрю ни за что не согласится! — Ты его еще даже не спрашивал. — возмутился Мэтт. — Вы не представляете, как сильно Эндрю ненавидит моих родителей. — сказал Ники. — И чем я могу помочь? — спросила Оливия, склоняя голову. — Поддержи меня, стань моральной опорой. — попросил Ники. — Если с этой новостью к Эндрю приду я, он либо отделается шуткой, либо притворится глухим. А тебя он послушает. Ну, ты же уговорила его отпраздновать Хэллоуин всей командой. Может, и насчет семейного обеда уговоришь. — Я не уговаривала. — поправила его Миллс. — Просто высказала идею, и он согласился. А тут вопрос серьезный, и мне вообще не следует вмешиваться. Я, конечно, могу сказать Эндрю, что для тебя очень важно помириться с родителями, но мы оба знаем, как он на это отреагирует.       Ники совсем приуныл. — Я вырос в этом доме, а отец не пускает меня на порог с тех самых пор, как я признался в своей ориентации, — жалобно проговорил он. — Знаю, они считают меня безбожником, обреченным гореть в адском пламени, и мне давно пора отстать от них, но я не могу. Может, этот звонок означает, что они хотят наладить отношения. Я должен это выяснить. Ну пожалуйста, Лив. Мне плохо без мамы. Мне страшно ее не хватает.       Оливия сглотнул жгучий комок в горле. Это не её семья. Не её проблема. Не её мать. От её матери осталась только надгробная плита. Ее больше нет. Оливия уже никогда не услышит ее голос, она никогда не позвонит ей по телефону. Не почитает ей сказку на ночь и не расскажет как красиво во Франции летом. Мать не увидит её в полуфинальном матче Лисов. Ее не будет рядом, когда к ней придут Мориямы, она не будет рядом больше никогда.       Горе острым лезвием вспарывало живот Миллс, двигаясь по кругу, шинкуя внутренности до тех пор, пока у неё не перехватило дыхание. Она набрала полную грудь воздуха и на медленном выдохе принялась считать пульс. Почти отчаявшийся Ники замер в безмолвном ожидании. — Стой здесь, Ники. — наконец сказала Оливия, хватая подарки близнецам. — Я очень постараюсь.       По лицу Ники вихрем пронеслось удивление, смешанное с надеждой. Оливии стало еще тоскливее; она не хотела этой преждевременной благодарности. Проскользнув мимо Хэммика в коридор, она направился в комнату братьев. Уходя, Ники не закрыл дверь, и Оливия, для приличия небрежно стукнув, вошла.       Аарон развалился в кресле-мешке с джойстиком в руках. Судя по вмятине на втором таком же кресле и застывшей картинке на экране телевизора, звонок миссис Хэммик прервал игру. Кевин сидел за столом, перед ним лежала газета: он изучал результаты вчерашних матчей по всей стране.       Эндрю взгромоздился на стол у окна. Противомоскитную сетку он снял, как только въехал, и теперь мог спокойно курить в помещении. — А, Оливка. — Эндрю приветственно махнул сигаретой. — Здорово. — Привет. — сказала Оливия, кидая одну коробку Аарону. — С днем рождения. — Спасибо. — сказал Аарон, распаковывая подарок. — Надо поговорить. — сказала Оливия, переводя взгляд на Эндрю. Эндрю ухмыльнулся. — Не, сегодня неудачный день. Попробуй завтра. — Всего две минуты. — Какая настойчивая.       Оливия подождала, пока Эндрю примет решение. Не выпуская из зубов сигарету, Миньярд что-то мурлыкал себе под нос. Прошла почти минута, пока любопытство победило привычку создавать окружающим сложности. Он щелчком выбросил окурок на улицу, хлопнул фрамугой и спрыгнул со стола. Оливия вслед за ним вошла в спальню и плотно закрыла дверь. Не проходя вглубь комнаты, Эндрю развернулся к ней лицом. — Тик-так, часики тикают. — сказал он. — Мое внимание ты привлекла, теперь постарайся удержать интерес. — Звонила мать Ники. — Ой-ей, время вышло.       Эндрю шагнул вперед. Оливия рукой преградила ему путь, хоть и знала, что не сможет помешать, если Эндрю действительно захочет выйти. Она видела, какой вес выжимает Эндрю на тренировках в зале. Более того, у них была разница в двадцать сантиметром, поэтому шансы Миллс были не очень велики. Жест Оливии был просто демонстрацией, Эндрю это знал и все же остановился. — Приглашала его отметить День благодарения. — сообщила нападающая. — И он согласился. — сказал Эндрю — не вопросительно, а скорее утвердительно. — Ох, Ники, Ники, неисправимый оптимист. Казалось бы, знает этих людей как облупленных и все равно побежит, а обратно вернется в слезах и соплях. Квак-плак. — Эндрю изобразил, будто трет кулаками глаза. — Их любовь имеет цену, которую он не в состоянии заплатить. Ради них Ники не расстанется с Эриком. — На этот раз Эрик их не интересует. Условие другое: вы. Ники разрешено прийти, только если он приведет тебя и Аарона. — Вопрос решен. — Эндрю сверкнул улыбкой. — Отказать. Может, Эбби снова угостит нас индейкой, как в прошлом году. Она отлично готовит, только вот выпечка ей не дается. Опять придется покупать замороженные пироги.       Оливия на уловку не поддалась. — Почему ты не хочешь идти? — А с какого мне туда идти? Мы с Лютером не большие друзья. — Насколько я понимаю, нас всех тоже нельзя назвать твоими друзьями. Если ты как-то терпишь нас, почему бы не потерпеть Лютера? Ники считает, все дело в обстоятельствах, при которых вы познакомились, но ведь именно Лютер вытащил тебя из колонии и помог вернуться домой к матери, верно? — Она не была мне матерью. — Эндрю сделал паузу, выждав, пока до Оливии дойдет, и рубанул ладонью воздух. — А вот Кэсс… Кэсс ее, кажется, звали? Кэсс могла бы ею стать. Очень хотела. А, ты же не знаешь. Сейчас расскажу тебе эту историю, Лив. Ты слушаешь? Кэсс хотела меня оставить. Собиралась усыновить. Говорила: тебя будут звать Эндрю Джозеф Спир. Собрала все бумаги, требовалось только мое согласие. Она считала, что я уже достаточно взрослый и сам могу выбирать. — Спир. — ошарашенно повторила Оливия. — Это же… — Ричард Спир. — закончил за неё Эндрю. — Я тебе про него рассказывал. Последний из моих приемных отцов.       Ричардом Спиром звали приемного отца, на которого в августе завел расследование Хиггинс. Эндрю тогда назвал его скучным, но безвредным.  — Так почему тебя не усыновили? Из-за ареста? — Нет, все наоборот. Я сел в колонию, потому что она хотела меня усыновить. Но она все равно от меня не отказалась. Говорила, что в стабильной семье я исправлюсь. Ее родной сын после школы хотел пойти в морскую пехоту, поэтому она даже предлагала мне часть денег, отложенных на его учебу. Хотела, чтобы у меня было будущее. Типа, моя личная Стефани Уокер.       Оливия узнала это имя — о Стефани рассказывала ей Рене. Она понимающе кивнула. Эндрю покачался на пятках и протянул к ней руки. Когда пальцы Миньярда сомкнулись на её шее, она с трудом заставила себя расслабиться. Эндрю не сдавливал горло, но постукивал по нему большими пальцами в такт пульсу. — Лютер позволил бы ей усыновить меня, если бы я сам того пожелал. Он знал, что матери Аарона я нафиг не сдался, но хотел наладить мою жизнь. Будь он уверен, что Кэсс для этого подходит, сам сделал бы все возможное, чтобы усыновление состоялось. Но я ведь не мог такого допустить, верно? — Почему? — Оливия с тревогой вгляделась в лицо Эндрю, ища ответа. — Что плохого тебе сделала Кэсс?       Эндрю явно удивился. — Кэсс никогда бы не сделала мне ничего плохого. — Тогда что пошло не так? — Это уже другая история, а я сейчас веду речь о Лютере и Кэсс. Лютер сказал, что может вернуть меня Кэсс. Чтобы он этого не сделал, я открыл ему один секретик. — И он об этом кому-то рассказал. — Нет. — Пальцы Эндрю забарабанили быстрее, и этот возбужденный ритм до странности не вязался с его насмешливой улыбочкой. — Это было бы слишком просто. Сама знаешь, такие секреты не выдают с бухты-барахты. Сперва мы просчитываем сопутствующий ущерб и пути отступления. Выстраиваем план, готовим себя к реакции окружающих и последствиям. Нет, Лютер никому ничего не сказал, а просто предпочел мне не поверить. И это, как ты понимаешь, в тысячу раз хуже. — Все зависит от секрета. — заметила Миллс. — Точно. — Эндрю убрал руки с её горла и отошел. — Лив, возможно, ты удивишься, но я не привык доверять людям. Если я говорю кому-то, что небо синее, а он отвечает, что я ошибаюсь, второго шанса этому человеку я не дам. Не вижу смысла. — Так Лютер тебе не поверил или сказал, что ты ошибся? Это принципиальная разница. — О… — Эндрю полуобернулся. — Иногда я забываю, что ты умнее, чем кажешься.       Оливия напрягла память, чувствуя, что ответ совсем рядом. В деталях перебрала визит Хиггинса, информацию о родителях Ники и вдруг вспомнила, как спросила Эндрю о первом звонке Хиггинс. Ответ показался ей странным, но в то время она его просто не поняла. Сейчас Оливия не была уверена в своей догадке, однако проверить стоило. — Он назвал это недоразумением. — сказала Оливия.       Эндрю замер. Всего на долю секунды, однако Оливия поняла, что не ошиблась. — Ш-ш-ш, — выдохнул Эндрю — осторожно, словно успокаивал загнанного в угол зверька. — Ш-ш-ш, не произноси этого слова. Ненавижу его. Я же тебя просил, зачем нарываешься? — Эндрю. — начала было Оливия. — Нет.       Он не повысил голоса, и все же Миллс безошибочно уловил в его интонации предупреждение. Если сейчас надавить, то Эндрю замкнется и разговору конец. Оливия судорожно подыскивала нужные слова, только чтобы Эндрю не молчал. Вполне возможно, он прав и родители никогда не примут Ники таким, как есть, но попытаться она обязана. — С тех пор прошло пять лет. Может, теперь он сожалеет о своих словах. — Ты просто не знакома с Лютером. — А познакомишь?       Неожиданный вопрос позволил Оливии снова привлечь внимание Эндрю. — Что? На кой тебе сдался этот святоша? Ты за одним столом с Лютером и подавно не высидишь. Чуть огрызнешься, и он устроит тебе обряд экзорцизма. — Я бы поболтала с ним. Это может быть интересно. — Может. — Давайте пойдем все вместе. — предложила Оливия. — Аарон согласится ради Ники, а для Ники это шанс увидеть, изменились ли его родители. Раз уж ты все равно не отпускаешь от себя Кевина, бери и его. Вместо Лютера сможешь кидаться на меня. Представь, как трудно будет родителям Ники выдерживать нас пятерых разом! — Есть еще вариант никуда не ходить. — Но это не так интересно, согласись. — Я вообще не способен долго удерживать внимание, так что попытка вызвать у меня интерес — дешевый трюк. — Но действенный. — Фиг там. — Ну, Эндрю. — Отстань. — Ясное дело, у тебя никогда не было нормальной семьи и тебе этого не понять, но Ники обязан дать родителям еще одну возможность. Если все сложится удачно, эта встреча сломает лед. Ники очень надеется, что мать изменит свое мнение. В противном случае он может окончательно порвать с семьей.       Эндрю надолго задумался, что-то фальшиво напевая себе под нос. С каждой секундой Оливии все больше казалось, что у неё ничего не вышло. Наконец Эндрю снова протянул к ней руки, но на этот раз стиснул не шею Оливии, а горловину байки. — Последний шанс. — сказал он. — Я даю Ники единственный и последний шанс. Но в День благодарения я к ним не поеду и паинькой тоже не буду. Скажи Ники, пусть перенесет дату и договорится, чтобы пригласили всех. Идет? — Идет. — подтвердила Оливия. — Мы все об этом горько пожалеем. — Эндрю с улыбкой отпустил байку Оливии. — А больше всех Ники, если его папаша прямо из-за стола отправится на небеса.       Оливия заколебалась, понимая, что и так уже задала чересчур много вопросов, но все-таки не выдержала: — Ты на самом деле убил мать Аарона? — Это был несчастный случай. Полицейские отчеты не читала? — невинно ответил Эндрю, но дрогнувший уголок рта его выдал. Уже через несколько секунд он прекратил фарс и засмеялся. — Нельзя же было без конца его колотить. Я предупреждал, чтобы она не смела поднимать на него руку, но она меня не слушала. Вот и получила по заслугам. Тебя это пугает? — Я не боюсь тебя. Я привыкла к смерти. — Вот поэтому ты такая интересная. Прямо бесишь.       Эндрю отметил это не раздраженно, а скорее с удивлением, поэтому Оливия пообещала: — Постараюсь быть более скучной. — Как мило. — Эндрю жестом показал сперва на себя, потом на Оливию. — Это между нами, да, Оливка? Помни об этом. Попозже я тоже тебя кое о чем спрошу, но на сегодня хватит разговоров, так что давай, двигай. И скажи моему трусливому двоюродному братцу, пусть идет назад.       Оливия достала протянула Эндрю коробочку, которую всё это время держала в руке. Тот посмотрел на неё с минуту, но всё-таки взял, открывая. — С днём рождения, Дрю. — сказала Оливия и вышла из комнаты, не дожидаясь реакции.       Когда Оливия вышла из спальни, Эндрю за ней не последовал. Оливия предполагала, что Ники болтается где-нибудь в коридоре, однако тот дожидался её возвращения на дальнем краю дивана в их с Мэттом комнате. Завидев нападающую, Ники улыбнулся — одними губами. От волнения и затаенной надежды он казался почти больным. — Два вопроса. — начала Оливия, подойдя к нему. — Возьмешь с собой меня и Кевина, если мы пообещаем не вмешиваться в ваши семейные дела?       Такого Ники точно не ожидал. Удивление и замешательство на его лице слегка потеснили страх. Он неуверенно кивнул, и Оливия продолжил: — Как думаешь, твоя мама не будет против перенести обед на другую дату? Эндрю отказывается ехать к вам в праздник. — Пожалуй, не будет, — сказал Ники. — Надо перезвонить и спросить, но… Погоди. Эндрю что, согласился? Не может быть.       Оливия перевела взгляд на Мэтта, потом обратно на Ники. — Ты разве не этого хотел?       Ники вскочил с дивана, затягивая нападающую в медвежьи объятья. — Этого, но я не верил, что у тебя получится, тем более с первого раза. Просто знал, что       Эндрю если кого и выслушает, то только тебя. Ты красотка, черт побери! Ты — лучшее, что вообще случалось с Лисами! — Сильно сомневаюсь. — А я — нет! — Сверкнув улыбкой, Ники выпустил Оливию из объятий. — Как тебе это удалось?       Благоразумно опустив девяносто процентов правды, Оливия ответила: — Я его попросила. — Ну да, конечно. А знаешь, что ждало бы меня, если бы я подошел к нему с просьбой? Насилие. Жестокое и необоснованное.       Оливия лишь пожала плечами. Выпытывать, как именно она сумела убедить Эндрю, Ники не стал — видимо, на радостях. Он вытащил из кармана мобильник и показал на дверь. — Пойду позвоню ей. Может, договорюсь на следующие выходные. Пожалуй, на воскресенье, раз в субботу мы только к вечеру вернемся из Флориды. Лучше разобраться с этим пораньше, так? А то Эндрю не дай бог передумает. — Удачи. — пожелала Оливия.       Ники расплылся в красноречивой улыбке от уха до уха и вышел в коридор. Проследив за закрывшейся дверью, Оливия вопросительно посмотрела на Мэтта, который изучал её с напряженным любопытством. — Что в тебе такого особенного? — спросил Мэтт. — Ничего. — смутилась Оливия. — Эндрю никому не делает уступок, а тебе раз за разом говорит «да». Почему? — Он же не в себе. — Оливия покрутила пальцем у виска. — Ему кажется, это весело.       Мэтт задержал на ней взгляд еще ненадолго, затем покачал головой и расслабленно откинулся на спинку дивана. Оливия заняла прежнее место и схватила уже остывшую пиццу, а Бойд включил прерванный фильм. Довольно скоро телефон Оливии завибрировал: пришло сообщение от Ники. Мария согласилась перенести обед на другой день и принять всю компанию. СМС на добрую половину состояло из смайликов и восклицательных знаков.       В груди Оливии тихим теплом растекалось удовлетворение. Миллс отогнала непривычное ощущение, и все же оно оставило в душе осадок смутной тревоги. За Ники следовало порадоваться, однако Оливия не была дурой. Она сама шла на эту встречу, только чтобы присматривать за Эндрю. Таблетки вызывали у Миньярда кайф, но отнюдь не делали его безобидным. Стоит Лютеру перейти грань, и Эндрю причинит ему вред. По закону Эндрю упрячут в тюрьму, и на этом игровой сезон для Лисов закончится. Допустить этого Оливия не могла. Оставалось рассчитывать лишь на то, что она успеет предотвратить худшее.