Я отведу тебя домой

Самый обычный день в монастыре Водных каштанов. Дети сидят за столом и завтракают. Гуцзы уже доел кашу, пьёт чай с булочкой и вовсю болтает ножками- привычка, от которой его не смогли отучить ни кузены, ни отец, ни противная внучка старосты, которая обзывает его "лягушонком" пока братик Жун не видит (раньше дразнила "приёмышем полоумного зелёного гоблина", пока этот самый зелёный гоблин не отволок её к родителям за косичку). Рядом, ткнувшись носом в миску, сидит Лан Ин- в чистой одежде и без бинтов (а как иначе есть прикажете). Когда Се Лянь наконец забрал его из Дома блаженств, который казался стеснительному и пугливому юноше поистине ужасным местом, демонёнок старался не привлекать к себе внимания, но быстро осмелел в дружеской обстановке, и даже начал разговаривать. Сам хозяин дома ушёл по делам, и с детьми остался Ци Жун. Лазурный демон такую перемену места жительства воспринимал как бессрочный отпуск. С одной стороны, его ничто не удерживало, и он мог бы свалить, при желании, куда глаза глядят, чтобы найти себе новую пещеру, заново обустроить быт и продолжать наводить ужас на окрестных людишек, но с другой, как же это уже задолбало. Да и Гуцзы бросать не хотелось. К тому же, обещание обещанием, но ничто не воспрепятствует паршивому псу завалиться в его новое обиталище и в очередной раз уничтожить (о Небеса, какой же он, однако, мелочный...), так что, присутствие царственного брата- гарантия его спокойной жизни, и вообще. Особенно радовало, что Се Лянь включил мозги и быстро сообразил, что слепо доверять всяким малознакомым демонам, даже если они Непревзойдённые, плохо. Кстати, доверять Ци Жуну ему бы тоже не стоило, но, по неизвестной причине, братец стал к нему куда более терпимым, чем при жизни, даже людей жрать не запрещает, поумнел за эти восемьсот лет, что ли?.. Так-то, они неплохо уживаются, по крайней мере, Се Лянь начал наконец понимать смысл того, что он говорит. В частности, это касается паршивого одноглазого пса. Хуа Чэн- ревнивый собственник (разумеется, он себе в этом не признается, потому что как можно, но это так), и, несмотря на то, что Се Лянь, в буквальном смысле, велел ему подумать над своим поведением, Собиратель цветов следующим же вечером явился в монастырь Водных каштанов, надеясь застать там только Ци Жуна и убедить его оставить гэгэ в покое и свалить вместе с ребёнком как можно дальше, дабы не мешать долгожданному единению самого преданного и искреннего верующего со своим божеством. К сожалению, его план не удался, так как Се Лянь весь день дальше двора не уходил, и вместо того, чтобы внять его словам, виновато покачал головой, и сказал, что догадался, кем на самом деле является Сань Лан, и что никто не может бесконечно расплачиваться за ошибки молодости, даже если эти "никто"- кузены Сяньле. Конечно, ему приятно и он очень рад, что благодаря ему Собиратель цветов под кровавым дождём достиг такого величия, но никаких отношений кроме как "верующий-божество" ("я тебе даже первенство уступлю"- издевательски оскалился тогда Ци Жун) у них никогда не было и быть не может. Ему очень жаль разочаровывать князя демонов, но он не может нести ответственность за его одержимость богом Сяньле чувства. Офигевший Хуа Чэн, которого только что окончательно и бесповоротно засунули во френдзону, едва сумел упросить своего гэгэ оставить у себя его прах, после чего ушёл в сердечных страданиях. Се Лянь потом ещё долго переживал, что отказал слишком грубо и ранил его чувства, но Ци Жун подобным исходом остался более чем доволен. Все восемьсот лет он всерьёз опасался, что зацикленный на своём болезненном желании добиться взаимности Се Ляня, паршивый пёс может навредить не только окружающим, но и его брату. -Ничего.- успокаивающе хлопнул он тогда Се Ляня по плечу.- Перебесится. Твоё слово для него закон. И пары недель не пройдёт, как он снова будет тут торчать, и даже косо на тебя взглянуть побоится, вдруг подумаешь, что он тебя кадрит. Се Лянь отбыл с визитом в Небесный чертог, попросив младшего не выделываться, и, в случае чего, связаться с ним по духовной сети. И этот "случайчего" вскоре настал. За эти дни он так расслабился, что даже не обратил внимание на вошедшего, занятый приготовлением чая, а когда заметил, кого к нему принесло (и услышал с улицы восхищённые вопли, оповещающие всех вокруг, что к ним в гости пришёл большущий полосатый котик), было уже поздно. Глядя на застывшего на пороге домика молодого человека с здоровенным мечом за спиной (кажется, его ещё называют "мечом охотника на духов") и дурацким помпончиком в причёске, глядящего на него со смесью злости и безграничного удивления, Ци Жун в очередной раз пожалел, что не прибил юнаньца ещё тогда, когда тот был ребёнком. Ну вот чё он тут забыл? Лан Цяньцю, который, услышав о том, что проклятый Лазурный Фонарь в ночи находится сейчас в руках Его Высочества Сяньле, незамедлительно рванул в деревню Водных каштанов, уже предвкушая, как схватит мерзкую тварь за горло, но весь его настрой был сбит напрочь ещё во дворе, когда он увидел мирно играющих у поленницы детей, а когда он вошёл в дом, то рассеялся окончательно. По чесноку, при виде мертвенно-бледного юноши в уже немного заношенном но всё ещё роскошном лазурно-зелёном ханьфу, стоящего на столе для подношений и сосредоточенно льющего чай в большую миску на полу, он вообще забыл, что хотел, хотя злость на чёртово Бедствие никуда не ушла. А когда юноша повернул голову, и его красное от гнева лицо отразилось в глубоких изумрудно-зелёных глазах, с тлеющим на дне их демоническим огнём, бог войны почувствовал себя странно. Это встрёпанное недоразумение точно лазурный демон Ци Жун? Нет, определённое сходство с наставником, конечно, прослеживалось, но... Собиратель цветов ведь говорил, что он вульгарный, глупый и постоянно бранится, а демон ему даже слова не сказал, хотя они пялятся друг на друга уже добрые десять секунд, и в его глазах не безумие или злоба, а изумление и лёгкая паника. -Что ты делаешь?- наконец решился он нарушить затянувшееся молчание. -Эксперты советуют наливать чай с высоты, чтобы сделать его вкуснее.- пояснил Ци Жун, слезая со стола и ставя на него пиалу.- Садись, коль пришёл. Поражённый спокойствием того, кто лишил его семьи, страны и права на престол (ведь Хуа Чэн говорил, что Лазурный Фонарь то ещё трусло), генерал Тайхуа снял с плеча меч, и сел, даже взял предложенную Бедствием чашку и отпил. Приём не сработал- на вкус чай был так себе, но от горячего прорезался голос, и небожитель прохрипел, сжав кулаки: -Ты ответишь за всё, что сотворил, проклятый демон! *** Ши Циньсюань решил обратиться к Се Ляню за помощью, и, разумеется, потащил с собой Мин-сюна. Хэ Сюань, на котором Хуа Чэн отыгрался за отказ своего возлюбленного Бога, пребывал в упаднических настроениях, но отказать своему заклятому другу не смог, понимая, что его косвенная вина в произошедшем всё-таки есть. Не обмолвись он про фонарик Ци Жуна (сколько их он уже навидался за годы ношения личины Повелителя Земли, по правде говоря, уже не упомнишь), ничего бы не было. Фиг он теперь с долгам расплатится. Одновременно с этим, он надеялся, что его, хотя бы, покормят. Новость о том, что лазурному Бедствию не только удалось избежать очередной встречи с Собирателем цветов, но и воссоединиться со своим двоюродным братом (которого он, вроде как, все эти столетия ненавидел), и теперь они живут в какой-то лачуге, которую Се Лянь гордо именует "монастырём Водных каштанов", вместе с двумя какими-то детьми, несколько его удивила. Как Ци Жун, с его царскими замашками и любовью к просторным помещениям, согласился жить в крохотном домишке с дырявой крышей и щелями в стенах, непонятно, но, похоже, сам факт того, что Се Лянь отдаёт предпочтение ему, а не по уши влюблённому в него Хуа, уже нереально выводит из себя красного демона. По пути они столкнулись с самим Се Лянем. Принц был не на шутку встревожен. Он хотел поговорить с Лан Цяньцю, чтобы хоть немного успокоить ребёнка, но узнал, что они разминулись и тот уже спустился на землю, и направляется к монастырю Водных каштанов, поспешил следом. Он опасался, что Сань Лан может не выполнить его требование оставить Ци Жуна в покое, и начисто забыл о своём бывшем воспитаннике, у которого к лазурному демону были свои счёты. Втроём они влетели в монастырь, и им предстала совершенно удивительная картина: Лан Цяньцю сидел на скамейке, размазывая по лицу слёзы, а вокруг него собрались все обитатели домика, кроме тигра (тот мирно спал под клёнами во дворе). Лан Ин изображал фикус, примостившись у стены на табуреточке, Гуцзы сидел на коленях Ци Жуна, в обнимку со своим кроликом, а сам демон с терпеливым лицом лекаря, который пытается увещевать душевнобольного, гладил небожителя по плечу: -Ну не плакай.- говорил он, доставая из рукава кусочек шёлковой ткани и леденец, и протягивая их Тайхуа.- Вот тебе платочек, вот тебе конфетка... Одновременно с этим, Гуцзы, жалея красивого гэгэ, протянул ему плюшевого кролика. -...вот тебе Убожество.- Ци Жун вручил расклеившемуся юнаньцу игрушку, сунул в приоткрытый рот конфету, и принялся вытирать Лан Цяньцю мокрые щёки.- Не реви, деточка.