Я отведу тебя домой

Се Лянь не знает, смеяться ему, или плакать. Он возвращается домой, озарённый свечением трёх тысяч фонарей негасимого света, в котором затерялся один-единственный зелёный фонарик, но осознание того, что он где-то там, среди них, греет душу. Принц вспоминает, как в своё время усиленно игнорировал фонарики с молитвами, которые зажигал для него Ци Жун, когда был ещё жив (кажется, не меньше пяти тысяч, точно), и ему становится очень-очень совестно перед младшим. Ведь ничего такого плохого в них, по сути, не было, лишь добрые пожелания, просьбы увидеться если не с ним, то, хотя бы, с тётушкой, которая очень скучает по сыну, волнение за его здоровье, а позднее- панические мольбы о спасении. От последнего теперь и вовсе хочется выть. Сейчас, с высоты, так сказать, опыта, он видит, что Ци Жун не особо-то и изменился в плане прижизненных качеств, просто никто не считал нужным заниматься его воспитанием, а он сам тогда был слишком занят, и считал, что младший просто навязывается, но думает, что исправлять что-то спустя столько лет поздно. -Прости меня.- говорит он демону, который ждёт его в дверях с крайне недовольным видом: из-за праздничной иллюминации на горе светло как днём, и он еле-еле укачал Гуцзы, а сам так и не смог заснуть.- Я ужасный старший брат, да? -Ой, неужто Его Высочество начал думать головой а не тем, на чём она держится.- закатывает Ци Жун глаза (точь-в-точь как Му Цин, если не хлеще).- Хотя, знаешь, я тоже не лучше. Знаешь, откуда эта перепись населения? Он тычет пальцем в небо. -Из Призрачного города?- спрашивает Се Лянь, почти уверенный, что угадает.- Красиво. Но мне больше понравился твой. На этом месте Ци Жун вспыхивает (в буквальном смысле: на миг его тело и одежду охватывает лазурным огнём) и принимается нервно ругаться, бормоча, что царственный брат что-то попутал, и он вообще ни при чём, но по его лицу видно, что он доволен, что его порыв оценили и шалость с фонариком удалась. Се Лянь тоже вполне доволен. Сейчас один дешёвый ритуальный фонарик от надоедливого братца для него ценнее, чем все дары Хуа Чэна вместе взятые. Ци Жун странный. Чем дольше Се Лянь за ним наблюдал, тем чаще замечал, что сквозь броню злобы и наплевательского отношения к окружающим, которую лазурный демон как нацепил на себя ещё при жизни, так до сих пор и носил не снимая, проглядывает тот наивный малыш Сяо-Сяо, которому он подписывал фонарик, и который хвостиком следовал за ним, глядя на него полными обожания глазками, сверкающими как два изумруда. Разумеется, теперь взгляды, которые демон бросает на венценосного родственничка далеки от восхищения, но Се Ляню кажется, что он всё-таки рад тому, что хотя бы теперь царственный брат обращает на него внимание. Он пару раз пытался вывести Ци Жуна на разговор, чтобы узнать причины его поступков, на что кузен резко бросил: "Не смеши, тебе и при жизни не было до меня дела. На что угодно спорю, что бы я ни сказал, ты тут же скажешь, что тебе пришлось тяжелее, так к чему это всё? Сойдёмся на том, что мы друг друга взаимно бесим, оба выживали как могли, и жрём всякую дрянь. Я сказал, брось бяку, фу! Она уже десять секунд под столом валяется!". Как бы к нему не приставали, он лишь всячески огрызался, и согласился лишь пояснить за свою посмертную одержимость: "кто ж знал, что оно так вот выйдет, блять" и коленопреклонённые статуи: "хотел как лучше, а получилось как всегда через жопу". Ци Жун странный, даже для князя демонов. Саркастичный, вредный, прагматичный, и немного суеверный, а ехидная ухмылка- это его обычное выражение лица. Он увлечённо ссорится с прихожанами, неумело кадрит деревенских девушек, и присматривает за монастырём, выполняя, по сути, обязанности монаха. Его по десять раз на дню мотает от спокойствия до взбалмошной дурашливости, чему немало способствует малыш Гуцзы, из-за чего Се Лянь теперь в полной мере чувствует себя старшим братом, и не понимает, где то мерзкое, грубое и вульгарное создание с низкими вкусами, о котором предупреждал его Сань Лан. Да, юмор у Ци Жуна, как и пристрастия в еде, специфический... но другие демоны тоже едят людей, разве нет? Может, он, как обычно, просто не разобрался сперва, что к чему, а когда сообразил, было уже поздно. В любом случае, сейчас с ним гораздо проще управиться, чем раньше, да и всем будет лучше, если самое беспокойное и неуравновешенное ("уравнобешенное"- ржёт в таких случая Ци Жун) Бедствие будет под присмотром, да и Гуцзы очень славный мальчик, который практически не доставляет проблем, так что, принца всё вполне устраивает. *** Се Лянь наконец вернулся из Небесной столицы, и теперь бодрым шагом поднимался к монастырю. Его уже начал утомлять весь этот балаган. Навязчивое внимание Владыки Цзюнь У, шепотки за спиной, очередная ссора Фэн Синя и Му Цина, осунувшийся Лан Цяньцю, который не терял надежды отыскать презренного Лазурного Фонаря, чтобы вытрясти из него правду о произошедшем на Пиру Чистого золота... Ци Жун как-то спросил у него, почему они торчат во всеми богами забытой глуши, вместо того, чтобы жить на Небесах, в личном дворце бога войны Сяньле ("ну почему всеми богами, а как же я?"- успокаивающе улыбнулся тогда он, приставляя к прорехе в стене мешок с рисом, чтоб в неё меньше дуло), и Его Высочество не был уверен в том, что причина не складывается из всего вышеупомянутого. К тому же, ему совершенно не хотелось оттаскивать вспыльчивого брата от очередного небесного чиновника, решившего что-то ляпнуть в сторону небожителя в поношенных одеждах странствующего монаха. В этот раз он заглянул во Дворец литературы, и взял там несколько книг с мифами и сказками, чтобы научить Гуцзы чтению и письму, и уже представлял, как тот обрадуется. Суд по звукам, в монастыре происходил скандал, грозящий перейти в драку с мордобоем. Разумеется, солировал Ци Жун, вопя на всю округу, что "паршивый пёс много о себе возомнил", а Гуцзы рыдал, прося "красного гэгэ" отпустить братика Жуна. Похолодев, принц бросился к домику. "Паршивым псом" его бестолковый братец именовал никого иного, как Хуа Чэна. Что может учудить Сань Лан, никому неизвестно, особенно учитывая его ненависть к Ци Жуну, а учитывая рекомендации самого лазурного демона, это непременно будет что-то ужасное. Терять едва вновь обретённого брата (и остаться единственным опекуном для Гуцзы) он совсем не хотел, и ворвался в монастырь с ноги, едва не вышибив сколоченную Собирателем цветов дверь. Хуа Чэн, в своём обычном виде (Се Ляню всё ещё было непривычно видеть чёрную повязку на его глазу), стоял посреди комнатки, обеими руками держа за шею хрипящего Ци Жуна, а на его ноге повис рыдающий Гуцзы. Лицо красного демона было перекошено в хищной гримасе, которую Его Высочество никогда прежде у своего Сань Лана не видел. -Ты, шваль.- шипел он, стискивая горло лазурного демона так, что, казалось, вот-вот и хрустнут шейные позвонки.- Посмел испортить мой подарок своим ублюдским фонариком? Неужели ты всё ещё надеешься, что Его Высочество заметит твои жалкие попытки? Ему плевать на тебя! Ты не достоин его внимания, никогда не был достоин, понимаешь? Я всегда был его САМЫМ преданным и искренним последователем, никогда не предавал его, в отличие от тебя! Да отлепись ты от меня, наконец! Он дрыгнул ногой, отчего Гуцзы шлёпнулся на пол, и зарыдал в голос. Это стало последней каплей. -А ну быстро разошлись по разным сторонам!- рявкнул Се Лянь, подскакивая к демонам с Жое наперевес.- Один в один угол, другой в другой, третий в третий угол! Разошлись!!! Он не на шутку разозлился. Затеять скандал в его доме, навредить его брату и ребёнку, и вообще, что это значит- "был первым последователем"? Его первым последователем был как раз Ци Жун, ему тогда едва крышу от счастья не снесло от новости, что царственный брат вознёсся. И вообще- куда девался Сань Лан? Что это за агрессивный сверкающий глазом демон, жаждущий причинить боль тому единственному, кто у него остался от семьи? Ещё Гуцзы ушиб и напугал! Да что вообще происходит? Хуа Чэн замер, увидев в дверях домика своё возлюбленное божество. Се Лянь спешно поставил на ноги надоедливого паршивца, который бросился на защиту чёртова зелёного гоблина, стоило ему схватить его за грудки и пару раз съездить по мерзкой зубастой роже, и теперь тяжело дышал, строго глядя на него. Собиратель цветов почувствовал, как пальцы, сжимающие шею лазурной твари, разжимаются сами по себе. -Гэгэ... Нет-нет-нет, ещё не всё потеряно! Его Высочество наверняка держит здесь своего тупого брата лишь для того, чтобы отдать его Лан Цяньцю, а мальчишка как появился, так и исчезнет, он сейчас объяснится и Се Лянь его обязательно поймёт! Ци Жун испортил его сюрприз, а он так хотел порадовать гэгэ! Это ничтожество вечно всё портит! -Сань Лан.- Се Лянь подошёл к Хуа Чэну, и, подняв с пола кашляющего брата, усадил его на скамейку.- Либо ты сейчас объяснишься, либо... Он снял с шеи цепочку с кольцом. -Либо я отдам тебе твой прах, и ты больше никогда не переступишь порог нашего дома.