Мой палач - мой спаситель.

Резкий звук заставил меня распахнуть глаза, и я вжалась в изголовье кровати, вскрикнув от страха. Я шумно дышала, пока моё заспанное сознание пыталось выстроить цельную картину того, что происходит. Мои зрачки сфокусировались на стоящем напротив высоком мужчине, который выставил ладони вперёд, очевидно, чтобы меня успокоить, и я выдохнула, сползая на замызганную подушку. - Слава всем богам, это ты, - произнесла я, чуть не заплакав от облегчения. Пирамидоголовый медленно подошёл к кровати, видимо, стараясь не пугать меня ещё больше, хотя судя по его неловким движениям, это явно было для него в новинку, и только теперь я заметила в его руках пропитанную свежей кровью холщовую сумку, которая до этого болталась где-то на его предплечье. - Ты что-то принёс? - с интересом спросила я, отгоняя мысли о том, что он мог решить меня порадовать чьей-то отрезанной головой. Судя по тому, как он весь был вымазан в крови с головы до ног, мой знакомый явно не яблоки в саду собирал. Мужчина бросил на пол сумку, я бы сказала, что с гордым видом, судя по слегка вскинутой вверх голове - он был весьма доволен собой. По грязной плитке покатилась банка с крупными буквами, которые сложились в слово "КУКУРУЗА", и я, прежде чем броситься к ней как голодное животное, глотая слюни, решила уточнить: - Это мне? Мой спаситель медленно кивнул всё с тем же гордым видом, и я не смогла сдержать улыбки - он всё сильнее напоминал своими повадками какое-то животное, почти огромный сторожевой пёс, который всем своим видом сейчас будто спрашивал "кто здесь хороший мальчик?", явно напрашиваясь на похвалу. Или на поощрение. Впрочем, я прекрасно догадывалась, какой именно награды он от меня ждёт. - Добытчик ты мой, - весело произнесла я, хватая с пола смятую с краю банку. Я повертела её в руках, с сожалением обнаружив отсутствие язычка на крышке. Мужчина сел на кровать, с интересом наблюдая за моими манипуляциями. - Эм... у тебя здесь случайно нет ножа? Мне нужно её как-то открыть. - Пирамидоголовый перевёл взгляд на свой огромный меч. - Нет, я имею в виду маленький нож, чтобы проткнуть крышку. Если ты проткнёшь её этим, то от банки ничего не останется. - Мужчина снова посмотрел на меня, я бы сказала, что растерянно, очевидно, не понимая, что я от него хочу. Видимо, в его мире понятие "проткнуть" и "уничтожить" были естественным образом взаимосвязаны. Я развернула банку к нему крышкой и ткнула на неё пальцем. - Мне нужно сделать здесь небольшую дырку, а потом, - я показала открывающее движение, - её открыть. Понимаешь? Аккуратно, чтобы содержимое осталось внутри. Он протянул свою крупную ладонь, и я отдала ему банку, в предвкушении явно какого-то занимательного зрелища. Но я явно была не готова к тому, что он просто с силой воткнёт свой большой палец в железную крышку, будто та была не плотнее бумажного листа, а затем откроет одним лёгким движением, словно срывал крышку йогурта. Надо заметить, аккуратностью в человеческом понятии там даже не пахло, и банка вернулась ко мне ещё более смятая, вся забрызганная кукурузным соком, впрочем как и пальцы того, кто её держал. - Спасибо, что бы я без тебя делала? Ты мой спаситель. Я припала к консервам, жадно глотая жидкость вместе с зёрнами, почти даже не разжёвывая их. Крупные, сочные, сладкие - мне казалось в тот момент, что ничего вкуснее я в своей жизни не ела. И это при том, что мне вдруг подумалось, что раньше я бы обошла кукурузу стороной. Достав со дна банки всё до последнего зёрнышка, я горящими глазами уставилась на перепачканную в крови сумку. "Что там ещё есть?" Забрав свою добычу на кровать, я заглянула внутрь. "Вода!" Я схватила бутылку трясущимися пальцами, провозившись с крышкой дольше положенного, и осушила треть литра в несколько больших глотков. Удовлетворённо выдохнув, я продолжила свои исследования и наткнулась на нечто мясное, судя по изображению свиньи. Протянув банку моему помощнику и дождавшись, когда он её откроет уже привычным способом, я забрала её обратно, мало что не выхватив из его рук от нетерпения. Я ела как настоящее животное, первобытный дикарь - все мои руки, перепачканные в моей и чужой крови, покрылись свиным жиром, я ела пальцами, не заморачиваясь, ни как я выгляжу со стороны, ни что могу что-то подцепить в условиях полнейшей антисанитарии. Как же прекрасно набить желудок! - Восхитительно, - сыто прошелестела я довольным голосом, сползая по спинке кровати на подушку, облизывая пальцы как кошка после трапезы. И вдруг застыла, охваченная чувством стыда: - Ой... а ты? Ты что-нибудь ешь? Прости, я как-то не подумала... Я уставилась на миску на тёмном грязном столе, которая была здесь абсолютно не к месту. Но ведь не может он есть, если ест, так мало. Неожиданное острое чувство жалости укололо меня в сердце, будто я поймала какую-то мысль, доселе мне недоступную, словно я вспомнила о том, чего никогда не знала. Мои смешанные чувства прервали тычком пальца в направлении сумки. - Там есть что-то для тебя? - Тычок в мою сторону. - Для меня? - Кивок. Я порылась в котомке, на самом дне обнаружив полиэтиленовый пакет. Удивившись своей находке, я вытянула его на кровать и вывалила на грязное одеяло то, чем он доверху был набит. На потрёпанную ткань повалилась куча каких-то тюбиков, баночек, флаконов, свёртков и блистеров. Последней на постель вывалилась кучка бинтов, которая лежала на самом дне, и я в недоумении уставилась на сидевшего рядом мужчину, ощущая, как в душе что-то поднимается, что-то тёплое и нежное, грозясь заполнить меня целиком. - Это... - Он ткнул в сторону моего левого плеча, и я окончательно убедилась в своих догадках. - Ты просто прелесть... - выдохнула я, резко опустив голову, пряча свои непрошенные слёзы. Мне подумалось, что никто никогда в жизни не был так внимателен и заботлив по отношению ко мне. И от этого было горько. Захотелось выть от осознания того, что кроме этого монстра, я никому не была важна настолько, чтобы опередить мои просьбы, чтобы подумать обо мне больше, чем даже я сама могла подумать о себе. Так он ли монстр на самом деле? Я рассматривала полными слёз глазами бесконечные тюбики и баночки с просроченными лекарствами - очевидно, этот парень просто набрал всего и сразу, потому что не разбирался в том, чем нужно меня лечить. Где бы он ни достал еду, этот пакет был явно из другого места, а это значит, что он целенаправленно туда отправился, беспокоясь о моей руке. Не сдержавшись, я прикусила губу, чтобы не разрыдаться, но тяжёлые солёные капли всё же упали на одеяло на моих коленях. Я не глядя облила предплечье хлоргексидином, помазала какой-то заживляющей мазью и принялась обматывать одной рукой бинт, который, зараза, постоянно соскальзывал, чуть не доведя меня до истерики. Послышался скрип, и большая ладонь отвела мою, огрубевшие пальцы сделали плотную перевязь, этим простым действием ещё больше выбив меня из колеи. "Ты ведь делаешь всё это только для того, чтобы использовать моё тело, не так ли?" - возник в голове, казалось бы, привычный вопрос. Я прокусила и без того саднящую губу, чтобы сдержать всхлип. "Мне не нужна твоя забота". Моя голова раскалывалась от каких-то смутных образов из прошлого. "Потому что на самом деле я тебе не нуж..." Шероховатые пальцы обхватили мой подбородок, вынудив меня поднять заплаканное лицо. Я уставилась на него взглядом больного животного, которое приползает к хозяину, чтобы тот его добил. "Уж лучше убей меня, если всё равно собираешься меня б..." Его большой палец очень медленно ткнулся в уголок моего глаза, будто он пытался потрогать мои слёзы, и я, не удержавшись, всхлипнула. Испугавшись, он одёрнул руку, видимо, решив, что сделал мне больно своим прикосновением. Его ладонь всё еще была близко от моего лица, и я прижалась к ней щекой, показывая, что я не против его ласки. Более того, она мне необходима - возможно, рядом с ним я сама начала превращаться в животное, которое не может сообщить об этом ртом. А может, мне просто стыдно было в этом признаться. Перед ним и перед самой собой. Его пальцы обхватили мою щёку, и он начал медленно стирать солёные дорожки, этим простым действиям даруя мне успокоение. Он ничего не говорил, но его безмолвные неторопливые движения утешали намного лучше десятка банальных фраз. Его большой палец скользнул к моим губам, неспешно очерчивая их контур и заставляя их распахнуться. Я сама не заметила ту тонкую грань, когда моя грусть сменилась совершенно другим чувством. "Красивый", - отстранённо прокомментировало моё сознание, пока его палец гладил мои губы. Его фигура была идеально сложена на мой вкус - рельефные мышцы так и манили их потрогать, в отличие от пугающих бугров бодибилдеров, которые вызывали у меня отторжение. Если бы не пугающая окружающая обстановка, не его жуткое одеяние, этот шлем, огромный меч, он бы вполне сошёл за какого-нибудь древнегреческого бога. Впрочем, может именно так и выглядел Аид из Подземного царства? Мне всегда нравилась его история с Персефоной - то, как он был одержим ей, как был верен своей супруге, в отличие от своих братьев, то, как пошёл на уступки ради своей любимой, скрепя сердце отпуская её каждый год в большой мир. Что, если?.. Нужно признать, меня вовсе не пугал его внешний вид. Стоило на мгновение представить его каким-то слащавым божеством, и я поняла, что тогда он не обладал бы и десятой долей своей мрачной загадочной привлекательности. Нет, за его образом явно что-то крылось, нечто большее, чем я могла пока сама для себя сформулировать. Эта мысль была почти на поверхности, но я никак не могла её уловить. - Кто ты?.. Внезапно мне почудилось, что сквозь шлем на меня смотрят глаза кого-то столь древнего и могущественного, что моё жалкое человеческое сознание даже не в силах себе это представить. Все эти шутливые сравнения с бесхитростным животным или первобытным дикарём показались мне настолько неуместными, что захотелось дать себе пощёчину за такую глупость. На мгновение я была почти уверена, что он вот-вот заговорит со мной низким голосом, и тогда мне откроются все тайны мироздания. Как внезапно возникло, так же внезапно меня и покинуло это странное чувство, вызвавшее целый сонм мурашек на моём теле. Я скинула одеяло, оголив своё нагое тело - мне остро захотелось всё упростить. - Хорошим мальчикам полагается награда, - обольстительно промурлыкала я, дотронувшись до его мускулистой руки и погладив её вверх-вниз. Секунда, и я лечу головой на подушку, а внутри всё сладко замирает. "Так то лучше".