Травница

      Когда новый наместник прибыл в Долину маков, зима уже давно вступила в свои права, и поля, которые обычно буйно цветут красными цветами, были покрыты толстым слоем снега.       Молодого мужчину сопровождала целая делегация из служанок и охранников, но из важных людей можно было отметить лишь Ракана — государственного советника и стратега. Баошуня — младшего сына семьи Шунь, ставшего главным телохранителем наследника престола. Пшеницу — девушку с божественными глазами, которая неукоснительно следовала указаниям старого лекаря и каждый день заставляла всё ещё больного наследника вставать с кровати. А также верную старушку-служанку Щуйлянь.       Как и всегда после обеда Пшеница вытащила Кадзуйгецу из постели и заставила ходить по тщательно отопленной комнате. Все во дворце думали, что он всё ещё хандрит из-за яда, но она прекрасно понимала, что он скорбит по погибшей возлюбленной, впрочем, это понимал и стратег, который каждый день после обеда навешал наследника со своими непременными геополитическими проповедями.       — Клан Року, — стратег сидел на диване и вещал, пока юноша под пристальным присмотром своей не то надзирательницы, не то служанки наворачивал круги по комнате. — Занят…       — Охраной государственных границ, — смиренно произнёс наследник, — на данный момент не заинтересованы в захвате власти. Их представительниц нет в гареме. Так сложилось, что предыдущие три поколения у глав клана рождались лишь мальчики, поэтому они восприняли это как знак богов свыше. Сейчас у них есть несколько девушек в побочных ветвях, но их не предлагают в гарем.       — Ага, поэтому ты возьмёшь себе в наложницы одну из них, — юноша замер, и Пшеница недовольно забухтела, но тот не обратил на это внимания.       — А ты не…       — Арр... — Стратег устало размял переносицу, — твоя идея с возведением на трон племянника лишена смысла, умоляю. Твоему младшему брату нет и полугода. Да, ты молод и здоров, но навряд ли ты проживёшь сорок лет, прежде чем сможешь осуществить свой план.       — Я же сказал тебе даже не рассматривать другие варианты.       — Но, Джинши, — стратег так и звал его старым прозвищем, что значило «распрекрасный».       — Никаких но. Если понадобится, я возведу на трон твоего сына, — Ракан только глаза закатил.       — А как же кровь императора? О, небо! За что мне достался такой упрямый ребёнок.       — Ты повёл себя сейчас прямо как Травница, попытался с помощью неожиданности сбить меня с толку. Правда, у неё это получалось. — Кадзуйгецу, уже привычный к подобного рода провокациям, отвечал подстать стратегу: саркастично и едко.       — И как же моя дочь смогла обвести вокруг пальца нашего великого будущего правителя Джинши, которого небо, к огромному сожалению, ничем, кроме мордашки, не наградило.       — Так же, как когда-то её мать обвела вокруг пальца нашего нынешнего великого стратега: затащила меня в постель в день, когда шанс понести был самым большим. — юноша развернулся на каблуках, взмахнув шикарными волосами, и продолжил свой поход по комнате, а мужчина судорожно схватился за сердце, со свистом втянув в себя воздух. — Что с тобой? — юноша и девушка кинулись к Ракану, который пытался разодрать свой наряд в районе шеи, чтобы ему было легче вздохнуть. — ДЫШИ! Всё хорошо, всё хорошо. Пшеница, беги за лекарем.       Девушка стремглав унеслась из комнаты, а Кадзуйгецу отодрал руки мужчины от горла и крепко прижал их к своей груди.       — Всё хорошо, — продолжил успокаивать мужчину наследник, — дыши, всё хорошо. Прости, я не должен был задевать эту рану, — стратег смотрел на юношу огромными ошарашенными глазами. — Всё хорошо, дыши, старик.       — У тебя глаза фиолетовые, ты… — мужчина выдрал руки из хватки юноши и ласково приложил шершавую ладонь к фарфоровой коже щеки, — и впрямь неболикий.       — Ты видишь моё лицо?       Мужчина коротко согласно кивнул.       — О, небо! — Наследник сгрёб старика в объятия. Как часто делал с его дочерью, и почувствовал, как плечи мужчины затряслись от слёз, он что-то неразборчиво бормотал, пока юноша силился его успокоить.       — Маомао, — только и смог разобрать Кадзуйгецу.       — Поплачь, ты её так и не оплакал, поплачь. — Юноша ещё долго сидел, не отпуская старика, что выл, как раненый зверь, уже даже не пытаясь говорить что-то осмысленное.       ***       — Весна пришла, — констатировала Пшеница, наблюдая за задорно бегущим ручейком. Девушка последние несколько месяцев была какой-то совсем подавленной. Господин, весь погруженный в вопросы управления областью, проявлял поначалу к изменению её настроения интерес, но быстро его потерял. Как итог, за иностранкой приглядывала лишь недавно родившая Меймей.       — Тебя это печалит? — спросила бывшая проститутка, укачивая на руках сына.       — Меня, меня… — девушка пару месяцев назад перестала использовать слова родного языка и часто просто замолкала, не зная, как высказать свои мысли.       — Беспокоит что-то? — Меймей, кажется, была единственной, кто подметил изменения в настроении девушки после приезда императора два месяца назад. Мужчина прибыл навестить сына и погостил всего пару дней. Для неё этот инцидент был значительным, а вот для Кадзуйгецу и Ракана, кажется, просто ещё одной рабочей встречей.       — Грязь, — прошептала иностранка.       — Да, сейчас всюду будет грязно, ранняя весна — она такая, — Меймей решила, что видно, девушке непривычна их погода, и как человека, чуткого к природе, её это расстраивает.       Женщина думала, что ещё можно было сказать девушке, но тут её сын завозился, проснувшись и готовясь вот-вот громким плачем затребовать грудь. Предвкушая это, Меймей быстро вошла в дом, так и не увидев, как Пшеница с выражением дикого ужаса на лице обнимает свой живот.       ***       — КАК, БЛЯДЬ, ТАКОЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ! — Взревел Кадзуйгецу на своих слуг мужского пола, что собрались сейчас перед ним в приёмной. — ОНА МОЯ НАЛОЖНИЦА! СОБСТВЕНОСТЬ ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРА! КТО ИЗ ВАС ПОСМЕЛ К НЕЙ ПРИКАСАТЬСЯ!       Ракан в этот миг стоял чуть позади, любуясь тем, как пылкий юнец мечет молнии из глаз, заставляя слуг мечтать о том, чтобы земля под их ногами разверзлась.       — Мы не смели, — пролепетал один из стражников.       — Я НЕ ДАВАЛ ВАМ ПРАВО ГОВОРИТЬ! — Молодой мужчина глубоко вздохнул, облачая лицо в маску подобающего его роли спокойствия, но оставил глаза яростно горящими. — Мои лекари говорят, что её срок — четыре месяца. В эту пору я лежал в постели и не мог стать отцом её ребёнка, так кто…       — Прошу простить, господин, — слуга, что помогал на кухне, упал на пол, склонившись в умоляющем жесте, — не велите казнить.       — Говори.       — В ту пору к нам прибыл господин император с множеством своих слуг, ваша наложница была радостна и приветлива со многими из них.       — Ты смеешь считать, что она забеременела по своей воле? — Слуга уже был не рад не только тому, что заговорил, но и тому, что вообще посмел появиться на этот свет.       — И при ином раскладе исключать слуг императора нельзя, это не клевета, но я уверен, что никто из слуг Макового дворца не способен на такое злодеяние.       — Следовало по старой доброй традиции набирать в услужение в императорские дворцы лишь евнухов. Может мне оскопить вас, дабы воздать дань истории? — Слуги явственно сжались, веря, что это была не пустая угроза.       — Прошу, господин, не стоит поступать столь радикально, — проскрипел слуга, вжав лоб в пол.       — Баошунь, приведи Пшеницу, — Кадзуйгецу, с выражением вселенской усталости на лице прикрыл глаза.       Девушка не желала, чтобы её привели в комнату, и упиралась ногами в пол, цепляясь за дверной проём руками, при этом не произнося ни звука.       — Не упрямься, — мягко произнёс наследник, и по богато украшенной комнате вместо ответа разнёсся звон пощёчины. Молодой мужчина даже не скривился в ответ. Уже месяц они гадали о причинных, по которым обычно жизнерадостная пшеница закрылась и полностью замолчала, и только Меймей, сама недавно ставшая матерью, догадалась, что девушка может быть беременной, затащила её в баню и заставила перед собой оголиться.       Все жители дворца, которые близко знали девушку, пытались у неё выведать, кто отец ребёнка, но она лишь безразлично смотрела в окно на небо, если была такая возможность, а если нет, то просто устало прикрывала глаза.       — Посмотри, пожалуйста, на этих людей, — Кадзуйгецу уже не надеялся, что она заговорит, но рассчитывал по её реакции понять, кто же отец ребёнка.       Неожиданно для него девушка схватила наследника престола за подбородок и прошипела ему прямо в лицо.       — Твоя кровь, — больше до самого дня родов она не произнесла ни слова.