Травница

– Господин принц, как представить клана Кит, безмерно рад вашему официальному назначению, – Джинши только устало кивнул, кажется, уже в тысячный раз за время официального приёма по поводу его назначения на престол. Он про себя только и мог радоваться, что столь много времени проводит за физическими упражнениями. Будь он хоть на грамм менее вынослив, тяжеленный парадный наряд члена императорской семьи давно сломал бы ему спину. Церемонию состряпали на удивление быстро. Не прошло и недели с его выходки, как представители кланов уже раскланивались перед юношей по поводу официального принятия его как наследника. Маомао за эту неделю, к сожалению, не стало сильно лучше. Она так и бредила из-за жара, но Ломень убеждал его, что девушке с каждым днём лучше и что она просто подвержена такому типу болезни, что, даже когда она просто сильно простывала, она начинала бредить от жара, а тут такая большая рана. – Мы закончили, господин, – шепнул ему на ухо Гаошунь, что не на метр от него не отходил всю церемонию. И не то чтобы это был звёздный час его слуги, просто его присутствие, как представителя клана «Шунь», что веками предан семье императора, лишь подтверждало его легитимность. – Мы можем идти? – Нет, мы можем прерваться и немного размять ноги. Не представляю, как затекли ваши ноги, – Джинши был готов поклясться, что слышит в холодном тоне старика насмешку. – А где Ракан? Его сегодня не было, неужели до сих пор не прибыл из долины Лилий? – Не могу знать. – Выясни. – Как вам будет угодно, – слуга, как и положено по этикету, поклонился и будто исчез из поля зрения вельмож, хотя он просто отошёл назад. – Господин принц! – К нему немного похабно для мероприятия такого статуса обратился торговец, что владел всего парочкой торговых кораблей и которого сюда пригласили больше для массовости мероприятия, по его статусу он не имел права обращаться к нему вообще. Джинши решил не поднимать бучу раньше времени и перевёл взгляд на императора, что сидел от него по правую руку, когда сам юноша, как центр торжества, восседал во главе зала. Отец не изменился в лице. Что значило, что на происходящее есть его воля. – Я, знаменитый во всех четырёх морях торговец под именем «Красная борода», – борода торговца была не краснее неба в ясный полдень, – привёз вам чудный подарок. Она, как сама жизнь, невинна и стремится к свету, все поля за поцелуями зимы засеяны ей, красота её сравнима лишь с полями сорги во времена жатвы, – юноша тут же понял, что речь идёт о пшенице, возможно, о какой-то очень урожайной её разновидности, – позвольте усладить ваш взор её великолепием. Торговец взмахнул рукой, и его помощники под тихий всеобщий восторженный вздох ввели небесной красоты девушку с пшеничного цвета волосами, распушёнными и тянувшимися до самой земли. Она была облачена в классический парадный наряд крестьянки народов, что живут далеко за поцелуями зимы. Руки и ноги девушки были крепко связаны красной лентой. Она едва могла переступать с ноги на ногу, и от этого будто плыла по залу. – Взгляни, прекрасное создание, – девушка всё это время не открывала глаза, – взгляни, перед тобой сын самих небес, избранный императором принц Кадзуйгецу, – торговец крепко взял её за подбородок и заставил поднять голову, но глаза она не раскрыла. – Знакома ли она с нашим языком? – спросил император. – Зачем же прекрасному цветку владеть языком? Всё, что от неё потребно – это приносить удовольствие: что для глаз, что в постели, – высказался торговец. Джинши понимал, к чему это ведёт, и не поддался на провокацию. – Этот подарок уже мой? – спросил Джинши, обращаясь к отцу. – Разумеется, сын, – ответил император. Юноша потоком ветра сошёл с помоста, на котором до этого восседал, и приблизился к пленнице. – На каком языке ты говоришь? У меня есть советники, что знают множество языков, скажи слово, и я найду переводчика. Девушка так и не открывала глаза. Джинши придумал, как вывернуть ситуацию в свою пользу, и начал игру. Он подошёл к столу, где заседали самые бедные дома, взял у них со стола плошку риса и пошёл к пленнице, демонстративно сунул ей под нос кушанье, заставляя понюхать, она только головой дёрнула, сторонясь еды. Тогда он догадался, что, наверное, белый рис для неё непривычная еда, и, вспомнив, что торговец сравнил её с пшеницей, подошёл к столу для заморских гостей, где был привычный для них хлеб, который все жители страны Ли считали глупой губкой, вязнущей на зубах. Взял небольшую булочку и поднёс к носу пленницы, она опять демонстративно отстранилась, но не так далеко, как в случае с рисом. Тогда он приложил булочку к её губам, и она с силой их сжала, не давая пище попасть к себе в рот. – Открой глаза, – девушка не понимала его слов и продолжала усиленно жмуриться, тогда он коснулся её века, и она приоткрыла глаза, но из-за рамочки белых ресниц это мог увидеть только юноша. Тогда он демонстративно откусил от булочки, прожевал, хотя ему не по статусу было есть хлеб на таком мероприятии, проглотил и вновь протянул угощение девушке. Та только несмело приоткрыла рот в надежде, что ей дадут откусить, но Джинши отстранил еду. Он протянул к её рукам руку, и девушка послушно подняла связанные запястья. Один рывок за ленту, что удерживала пленницу, и красная ткань заструилась на пол, освобождая девичьи руки. В свободные руки он вложил хлеб и сказал ей прямо в лицо. – Коли уж ты моя, иди куда пожелаешь, – девушка испуганно смотрела на него, тогда он жестом отогнал её от себя, будто настырную собаку, развернулся и пошёл на свой помост. В момент, когда она распахнула глаза, все в зале ахнули. Они были цвета чистого моря, что целует красный закат. Дети с разным цветом глаз в их стране считались поцелованными богом ещё в утробе матери, но её глаза сочетали два цвета в одном зрачке: алеющий бальзамин будто целовал голубой цветок аконита. Пленница была одарена небом. Миг – и девушка начала испуганно озираться по сторонам, схватила хлеб зубами, присела, развязала свои ноги и никем не остановленная убежала из пышно украшенного зала. Джинши взглянул на императора, тот лишь недовольно отвёл глаза. *** Прошло несколько часов после побега пленницы, и гуляния потихоньку подходили к концу. Торговец «Красная борода» был не единственным, что преподнёс юноше подарок. Но больше среди них не было людей. Все подношения принц принял с положенной ему гордостью и учтивостью. Ракан так и не явился, и Гаошунь сообщил, что мужчина слёг с какой-то болезнью в своей столичной резиденции. Джинши уже начал продумывать план, как бы ему навестить своего самого ценного союзника и поговорить, когда в зал ворвалась отпущенная им пленница. Волосы девушки были заплетены в косу и убраны вокруг головы, что придало ей куда более строгий вид. Её босые ноги были испачканы землёй, и в руках она держала букет ромашек и ранников. Девушку больше не пугало множество глаз вокруг неё, она смело ступала вперёд, прямо к принцу. Когда она слишком приблизилась, стражники наставили на неё сабли. Девушка остановилась, но продолжила сверлить юношу своими богом данными глазами. – Пустите, – приказал он, и стражники отступили. Девушка поднялась к нему на постамент, окинула взглядом стол перед ним и, не увидев того, что ей было нужно, протянула руку к кинжалу, что висел на поясе Джинши. Юноша тут же прикрыл его ладонью, боясь, что испуганная пленница, поняв, что ей некуда бежать, убьёт себя. – Mi ne mortigos min, – тихо сказала девушка и вновь потянулась к кинжалу, но юноша одним взглядом её отстранил, тогда она сделала шаг назад, взяла свою руку и укусила себя в районе большого пальца, да так, что когда она отстранилась, по её белой коже полилась кровь. – Лекаря сюда! – Скомандовал юноша. Девушка, не поняв его слов, принялась откусывать цветочки ромашки и листья ранника. Пережевала их и положила комочек из перемолотых трав себе на рану. – Malsano, – она показала пальцем на рану. – Odoras, – девушка указала на свой нос. – Vi, – она указала на его грудь и протянула ему растения, – Medikamento. Джинши понял послание: «Ты пахнешь кровью, вот лекарство». Не знай он, что этими травами залечивают раны, он бы, скорее всего, не понял её послание. Юноша принял букет из её рук и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. –  Mi servos kreaĵo de la ĉielo, – она проникновенно смотрела в его глаза, не боясь, что её за это казнят. – Я не понимаю твоих слов. Она подняла руки вверх, но разочаровалась, увидев там потолок, протянула к нему руку и поманила за собой, как бы призывая. Он озорно повиновался, и она вывела его на улицу. За ними последовали все вельможи. Девушка подняла руки к нему, как будто загребла его в свои ладони, и отпустила их на лицо юноши. – Kreaĵo de la ĉielo. – Даже подобная тебе, что не понимает и двух слов на нашем языке, видит мою «неболикость». Видно, сами небеса нашептали тебе эту истину. Хорошо, будешь жить в моем дворце, пока я не найду для тебя подходящего места. – Я думал, место уже найдено в твоём гареме, как наложнице, – холодно сказал император. – Что вы, отец! Как же можно брать наложницу, не обзаведясь сначала женой? Все присутствующие принялись перешёптываться. По словам юноши было понятно, что он уже выбрал себе жену, и то, из какого она клана, могло сильно пошатнуть политическую арену. Юноша лишь улыбнулся им невесомо и легко, как подобает милостивому императору, и приказал увести девушку к себе во дворец.