Осколки души

Эмили

Нам повезло, что мы оказались в городе. Когда-то давно была ужасная война. Говорят, что весь наш мир был разрушен и уничтожен. Мы единственные в Чикаго, кто выжил в этой ужасной войне. Чтобы сохранить мир, наши основатели воздвигли стену, чтобы нас защитить. А всех людей поделили на пять фракций. Те, для кого знания были превыше всего, составляли фракцию Эрудиции. Они знают всё. В нашем мире они создали очень много технологий, без которых, возможно, мы бы не выжили. Для Искренности была важна правда и честность. Они всегда скажут вам правду, даже когда вы не хотите её слышать. Члены Дружелюбия обрабатывают землю. Они сама доброта и гармония. Они всегда были всем довольны. Ещё есть Бесстрашие. Они наши защитники города. Многие всегда ими восхищались. Отважные, свободные, они не ведают страха. Некоторые считают, что они чокнутые, хотя это не так уж далеко от правды. Я из фракции Отречения. Остальные называют нас убогими. Наша жизнь проста. Она лишена эгоизма и посвящена другим. Мы даже помогаем изгоям, тем, кто не подошел ни одной фракции. Поскольку мы заботимся об общем благе, нам было доверено управлять государством. Всё работает как часы, и все знают своё место, кроме меня. По достижению восемнадцати лет каждый из нас должен сделать выбор, какой из фракции он будет принадлежать до самой смерти. Сегодня этот день выбора настал. На тесте, который был накануне выбора, показал, что я подхожу Эрудиции и Бесстрашию. У нас есть право выбрать любую фракцию вне зависимости от результата теста. Но этот выбор будет окончательным и изменениям не подлежит. Таков наш закон. Я всегда знала, что не подхожу своей фракции. Делать мне здесь нечего. Если я останусь, то, думаю, допущу большую ошибку в своей жизни. — Готово, — прервав мои мысли, говорит мама, закрепив мои волосы шпильками. Повернув голову, я взглянула на неё потухшим взглядом. Я знала, что больше сюда не вернусь, никогда не увижу своих маму и друзей. Но это будет мой выбор, и никто не вправе поменять его. — Этот день настал, — произносит она. — Да, — отвечаю я. — Ты волнуешься? — Немного, ты ведь тоже волновалась перед выбором, — проговорила я. — Милая, в день теста я уже знала свой результат и знала, где моё настоящее место. Она целует меня в щеку, и отправилась на кухню. Остановившись прям перед выходом, она обернулась, посмотрев на меня с улыбкой. — Какой выбор ты не сделаешь, я его приму. По дороге к центру города я выглядела совершенно спокойно, хотя внутри вместо этого я испытываю смутное чувство, будто мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Хватаю маму за руку, чтобы не упасть, поднимаясь по лестнице. Зал устроен концентрическими кругами. По кругу расставлены чаши, а чуть дальше стулья, разделенные на пять фракций. Нас пока не называют членами фракции, но сегодняшние решения сделают нас неофитами, и мы станем членами фракции, если завершим инициацию. В центр вышла Джанин Мэттьюс — лидер фракции Эрудиции. Зал постепенно успокаивается. — Добро пожаловать на Церемонию выбора! Система фракций — это живой организм, состоящий из клеток всех вас, и развивается он только при условии, если каждый из вас заимеет своё место. Будущее предназначено тем, кто знает, где ему предназначено быть. После речи, произнесённой Джанин, Маркус, до этого стоявший сзади неё, вышел в центр и начал говорить. — Покидая этот зал, вы станете полноправными членами фракции, — произносит он. — Фракция выше крови! Зал умолкает и повисает тишина, а после взрыв аплодисментов. Они кажутся приглушенными. Я стараюсь сидеть неподвижно, но дрожь по всему телу продолжает нарастать. Маркус начинает читать первые имена, а я как будто нахожусь не в этом зале. Все ребята один за другим покидают свои места и выходят на середину зала. Первый парень выбирает Эрудицию — фракцию, в которой он родился. Я смотрю, как капля крови капнула в чашу, и раздаются бурные аплодисменты. Все стихают, и вдруг мама резко хватает меня за руку, и я понимаю, что только что Маркус произнес моё имя. Мама желает мне удачи и пропускает меня вперед. На полпути к чашам я не уверена в своём выборе. В мыслях полный хаос, который невозможно остановить. Я понимаю, что не могу бросить маму одну, но с другой стороны, понимаю, что не могу больше находиться в своей фракции. Я хочу изменить свою жизнь. Маркус протягивает мне нож. Я смотрю ему в глаза и принимаю его. Маркус кивает, и я поворачиваюсь к чашам, которые расставлены друг за другом. Горячие угли Бесстрашия, серые камни Отречения, вода Эрудиции, почва Дружелюбия и стекло Искренности. Коснувшись лезвием своей ладони, стискиваю зубы. Больно, но я почти не замечаю этого. Прижимаю свою руку к груди, последний раз обдумав своё решение. Резко перевожу руку вперёд, и моя кровь шипит на горячих углях. — Бесстрашие! — громко произносит Маркус. Я оборачиваюсь, и мой взгляд упирается на место, где сидит мама и улыбается мне. Боюсь, что если дальше буду смотреть, то просто расплачусь прям на месте.