За фасадом

Суббота началась со звонков — как оказалось, некоторые господа, представленные вчера Шэнь Вэю, дали распоряжения своим помощникам, а те, соответственно, затерроризировали Су Мир, требуя включить встречи с их нанимателями в расписание господина Шэнь, и несчастной женщине пришлось беспокоить начальника в выходной. На трек Шэнь Вэй сумел вырваться только ближе к вечеру. *** Чжао Юньлань плохо понимал, куда его везут, пока машина не остановилась. — Это не мой дом. — Нет. Во-первых, ты не сказал адрес, во-вторых, не приглашал меня к себе, так что это мой дом. Выходи. — Сяо Бай, правда… — Чжао Юньлань! — рассердился Бай Сяошэн. — Ты... Да, ты мне понравился с самой первой встречи, и я не понимаю, почему ты перетрахал почти половину клуба, а от меня шарахаешься, как от прокажённого, но... Я слишком уважаю и тебя, и себя, чтобы воспользоваться ситуацией! Просто я вижу, что тебе плохо, и не хочу, чтобы ты был один. Мне не всё равно, понимаешь?! — Сяо Бай, ты хороший парень. — Сделаю вид, что не заметил "но". Пойдём, накормлю тебя ужином. — А коньяк? — Не на голодный желудок же! Коньяк оказался действительно хорошим, Бай Сяошэн следил, чтобы рюмка не пустела. Чжао Юньлань пил молча — говорить не хотелось. К счастью, Бай Сяошэн не лез с расспросами. Когда бутылка опустела, Чжао Юньлань поднялся из-за стола и пошатнулся. — Спасибо за компанию. — Завтра спасибо скажешь, если всё ещё будешь благодарен, — Бай Сяошэн подхватил Чжао Юньланя и повёл в спальню. У него в квартире была всего одна кровать. Пришлось призвать всю силу воли, чтобы не завалиться спать рядом с Чжао Юньланем, но интуиция подсказывала, что если он поступит так, то это будет их последняя встреча. Вздохнув, Бай Сяошэн устроился на диване. Утром он приготовил антипохмельный завтрак, поставил возле кровати стакан с водой и полез в телефон. Он не шутил, когда назвал себя главным фанатом Чжао Юньланя. Он знал все его произведения, хотел заказать пару песен для группы. Мелодия, которую вчера исполнил Чжао Юньлань, была незнакомой. Бай Сяошэн перерыл все сайты с музыкой, но так и не нашёл ничего похожего. Жаль, что вчера не записал. Надо будет попросить Чжао Юньланя исполнить снова. Из спальни раздались сдавленные ругательства. Бай Сяошэн без стука вошёл и сунул жмурящемуся от яркого света Чжао Юньланю в руку стакан с водой. — Завтрак скоро остынет. — Не хочу есть. — Надо. Похмелье быстрее пройдет, проверено. Вставай! Нас ждут великие дела! — Какие дела?! У меня так болит голова, что на всё остальное не хватает сил. — Позавтракаешь — дам таблетку. Ну же. Чжао Юньлань нехотя встал с кровати. При виде лапши у него загорелись глаза. — Вот, я же говорил, — приосанился Бай Сяошэн. — Куриный бульон, лапша, а потом на трек. Ветер в лицо хорошо прочищает голову. — Не уверен, что это хорошая идея, — Чжао Юньлань сник. На треке они познакомились с Шэнь Вэем. — Клин клином вышибают. Как ты вчера сказал? Кто пережил одну любовь, переживет и остальные. — Запомнил? Я всё переживу, но сейчас переживаю. Давай есть, потом подумаем, что делать дальше. *** Бай Сяошэн всё-таки уговорил его выбраться на трек и даже снова посоревноваться. Чжао Юньлань уже предвкушал победу, но у финишной прямой увидел Шэнь Вэя и так резко дал по тормозам, что чуть не свалился с мотоцикла. Увидев, что Чжао Юньлань чуть не упал, Шэнь Вэй поставил свой байк на подножку и поспешил к нему. — А… Чжао Юньлань, мы можем поговорить? Рядом остановился Бай Сяошэн. Он взглядом пытался испепелить Шэнь Вэя, но тот оставался равнодушным. — Я говорил, это плохая идея, — пробормотал Чжао Юньлань. — Что ты хочешь мне сказать? — Поговорить наедине, — Шэнь Вэй выразительно покосился в сторону молодого гонщика. — Всё хорошо, сяо Бай, — Чжао Юньлань похлопал его по плечу. Бай Сяошэн кивнул и отошёл. Чжао Юньлань вцепился в руль, как в спасательный круг. Весь выпитый вчера коньяк резко запросился обратно. — Говори. Я слушаю. — Я хотел сказать, что ни разу тебе не солгал. Я действительно люблю тебя и хочу всю свою жизнь провести с тобой, — выпалил Шэнь Вэй, решая быть честным от и до. — Не солгал, — кивнул Чжао Юньлань. — Просто не сказал всей правды. Как это твоё заявление вяжется с тем, что ты женат? — он заставлял говорить себя спокойно. — Хотеть можно что угодно, но всю жизнь ты проведешь рядом с законной супругой! Будешь возвращаться к ней каждый вечер, делить с ней постель, воспитывать хорошеньких детишек, а потом будешь врать про командировки и уезжать со мной на пару дней подальше от дома, чтобы не встретить знакомых?! — Я не собирался жениться! — выплюнул Шэнь Вэй. — Меня никто не спрашивал! Родители договорились и поставили нас перед фактом, я даже не был с ней знаком! Не веришь? Спроси своего молодого друга, почему ему разрешают гонять по треку и сквозь пальцы смотрят на его ориентацию! Он — третий сын в семье, двух старших отец семейства выучил и женил на тех, кто полезен бизнесу! Со мной поступили точно так же. Мы с женой чужие люди, я за эти пять лет начал всерьёз думать о самостоятельном походе на мост Найхэ! До встречи с тобой я не жил, а существовал, как какой-то отлаженный механизм! — Это ничего не меняет, — Чжао Юньлань покачал головой. — Ты женат. Почему ты не рассказал?! — А ты ни разу не спрашивал! Я хотел рассказать, но боялся потерять тебя. Ты как солнце, что озарило моё безрадостное и бесцельное существование, я впервые снова почувствовал себя живым только рядом с тобой. — Прости, не знал, что нужно спрашивать у человека, который ухлёстывает за мной, не женат ли он случайно, потому что измена — это плохо, и роль любовника меня не привлекает. Конечно, не могло мне так повезти — встретить умного, красивого и свободного парня, от которого сносит крышу. Наверняка с ним будет что-то не так! Я же чувствовал! Знал, что не стоит связываться с тобой. Нет, меня жизнь ничему не учит. — Я не упоминал о жене, потому что она совершенно для меня не важна, а ты важен, поверь мне, пожалуйста. — Да, действительно, такая мелочь. Всего-то человек, с которым ты делишь свою жизнь! Я не встречаюсь с женатиками. Может, для тебя это ничего не значит, но я так не могу. Нам больше не о чем говорить, — Чжао Юньлань оставил мотоцикл прямо на трассе — служащие уберут. Он судорожно сглотнул, стараясь подавить приступ тошноты, и тут же пожалел об этом. Не хватало ещё, чтобы его вывернуло прямо тут. Он быстрым шагом направился в туалет и склонился над раковиной. — Он опять тебя расстроил, — Бай Сяошэн появился словно из ниоткуда. — Всё же было хорошо! — Не было хорошо, — покачал головой Чжао Юньлань. Он всё ещё цеплялся за раковину, ноги дрожали, накатила противная слабость. Бай Сяошэн помог умыться, отвёл в раздевалку и усадил на скамейку, принес воды. — Ты вчера играл... Никогда не слышал этого произведения. Это же твоё? — Моё. Я никому не показывал партитуру. Получилось слишком лично. — А почему вчера сыграл? — Момент подходящий был, — он переоделся и улыбнулся Бай Сяошэну. — Спасибо за компанию, мне пора. — Если ты думаешь, что я отпущу тебя одного, ты ошибаешься. — Зачем тебе это надо? — Потому что я хороший. Пойдём, у меня ещё остался коньяк. — Лучше чай. — Как скажешь. Когда Чжао Юньлань на ровном месте оступился, Бай Сяошэн закинул его руку себе на плечо и повёл в машину. Спину жёг взгляд Шэнь Вэя. Руки чесались начистить физиономию этому красавчику, но Чжао Юньлань запретил. В этот раз Чжао Юньлань оценил светлую уютную квартиру Бай Сяошэна, покосился на маленький диван, на котором невозможно вытянуться во весь рост, и ощутил прилив благодарности Бай Сяошэну. — Ты ночевал здесь? — Да. Он удобнее, чем кажется, не переживай. Пойдём, я сделаю чай. Но всё ещё могу добавить коньяк. Бай Сяошэн стал первым, кому Чжао Юньлань рассказал о бывшем. После гибели мамы отношения с отцом и так не ладились, а когда Чжао Юньлань объявил ему, что не собирается жениться и продолжать род, потому что предпочитает мужчин, они перестали общаться совсем. Отец орал, что хорошо, что мать не дожила до этого дня, она мечтала о внуках. Чжао Юньлань плохо помнил, что говорил в ответ. Просто бросил ключи от квартиры отца на стол и хлопнул дверью. А в квартире, которую они снимали вместе с партнёром, увидел собранный чемодан. Партнёр сообщил, что жена закончила университет в Шанхае и теперь возвращается в Пекин. Им стоит на время расстаться. Когда жена устроится на работу, можно будет снова сойтись. Ведь если никто не знает, то никому не будет больно. Тогда Чжао Юньлань поймал себя на мысли, что хочет на полной скорости врезаться в бетонную стену, лишь бы больше ничего не чувствовать, и на всякий случай убрал ключи от мотоцикла подальше. В тот раз его спасла музыка. Он до сих пор считал "Разлуку" лучшим произведением и не был готов показывать его кому-то. Чжао Юньлань запретил себе думать о бывшем, заблокировал его контакт, избавился от любых напоминаний и даже не называл его по имени. Как будто такого человека никогда не было в его жизни. Увидев Шэнь Вэя с женой, он словно заледенел, действовал на автомате. Будто за него чувствовал Бай Сяошэн — злился, возмущался, хотел набить морду Шэнь Вэю. Чжао Юньлань был благодарен Бай Сяошэну за компанию и деликатность — он не лез в душу и не задавал вопросов, просто был рядом. Не то чтобы Чжао Юньлань собирался действительно выйти в окно или выкинуть что-то подобное, и всё же видеть искреннее участие оказалось приятно. А вот вторая встреча с Шэнь Вэем разбила ледяной кокон. Боль, которую он запретил себе испытывать восемь лет назад, вернулась с новой силой. И теперь, грея руки о чашку чая, Чжао Юньлань рассказал всё. Только вот легче не стало. Он пожалел о своей откровенности, как только закончил. Вот зачем загрузил мальчика своими проблемами? Ему надо к соревнованиям готовиться, а не думать о чужих драмах. Бай Сяошэн налил ему ещё чаю, щедро плеснул коньяка и предложил воспользоваться его гостеприимством, но Чжао Юньлань покачал головой. — Тебе надо тренироваться, скоро соревнования. — Тогда я отвезу тебя домой. Всю дорогу они молчали, на прощание Чжао Юньлань похлопал Бай Сяошэна по плечу. — Спасибо, ты очень хороший друг. — Если понадобится компания, напиши мне, ладно? — Хорошо, — кивнул Чжао Юньлань и сбежал. Закрыв дверь, он по стеночке сполз на пол и просидел там, пока не затекли ноги. Он пытался убедить себя, что это всё глупости, не стоит переживать, он уже взрослый состоявшийся мужчина, а ведёт себя как сопливый подросток, но это не помогало. С трудом встав — ноги не слушались, он подошёл к пианино. Раз мотоцикл пока не доступен, то он опять прибегнет к помощи музыки. *** Годы общения с матерью научили Шэнь Вэя, что слова могут ранить сильнее любого оружия, и сейчас ему потребовались все силы, чтобы сохранять видимость спокойствия. Ему показалось, что внутри разливается кислота, разъедая всё и вся. Он стоял, оглушенный этим "нам не о чем больше говорить", не способный сдвинуться с места. Телефон раздражённо заиграл одну из самых неприятных мелодий — звонила мать, и заставлять её ждать — не лучшая идея. — Мама? — У тебя есть какие-то пожелания по завтрашнему обеду? Надеюсь, Ли Фьен почтит нас своим присутствием, не отговорится срочной операцией? Мы так давно не собирались вместе. — Ты знаешь мои вкусы, но никогда не просишь повара приготовить достаточно острую для меня пищу, так какой смысл спрашивать? Особая форма садизма? — не сдержал сарказма и яда Шэнь Вэй. — Острое вредно для желудка, я не хочу, чтобы ты страдал от гастрита или язвы. Я забочусь о тебе! — мать добавила трагизма в голос, и Шэнь Вэя передёрнуло от отвращения. Почему всё плохое случается одновременно?! — От пресного у меня портится характер, я всегда выхожу из-за стола голодным, а ты потом сетуешь, что твой сын неблагодарный. Хочу курицу гунбао и мапо тофу. Но ты как всегда подашь какую-нибудь вегетарианскую дрянь и будешь цитировать Конфуция. Смысл спрашивать меня, но делать по-своему? Мы будем завтра, — он бросил трубку и поставил телефон в режим полета. *** Ли Фьен сидела на диване в гостиной. Когда Шэнь Вэй вошёл, она бросила на него встревоженный взгляд, но ничего не спросила. Благодарность в душе боролась с раздражением. Если бы она устроила скандал, Шэнь Вэй мог бы выплеснуть эмоции и хоть немного успокоиться. Но жена, как всегда, вела себя идеально. И это бесило. — Я в зал, — бросил Шэнь Вэй. — Мама напомнила про завтрашний обед, просит тебя тоже прийти. — Хорошо, — коротко отозвалась Ли Фьен. Шэнь Вэй поморщился. Раздражал даже звук её голоса! Если бы не она, они бы не поссорились с Чжао Юньланем! Даже нагрузка в зале не помогла. Обычно силовая тренировка вымывала из головы все лишние мысли, оставляя её легкой и пустой. Но сегодня, несмотря на усталость, он чувствовал, что злость всё ещё тлеет внутри, нужна только искра, и будет взрыв, после которого останутся одни руины. Даже тренер, работающий с ним, почувствовал перемену настроения и молчал большую часть занятия, лишь показывая упражнения и устраняя мелкие ошибки. Утром ничего не изменилось. Шэнь Вэй набрал номер Чжао Юньланя, но тот не отвечал, сообщения в вичате не отправлялись — видимо, он в чёрном списке. В голове рефреном звучали слова: нам не о чем говорить. Почему досадное недоразумение испортило ему жизнь?! Шэнь Вэй припарковал машину во дворе дома, гараж был рассчитан на несколько машин, но единственному сыну предоставляли всего лишь навес во дворе, загонять его машину в гараж никогда не позволялось. Неожиданное осознание этого факта резануло по и так растревоженным нервам. В доме пахло грибами, маринованной соей и жасмином. Значит, снова салаты, маринованные склизкие грибы и прочая "полезная" пища. Он практически зарычал — с утра кусок не лез в горло, сейчас он проголодался, но решил принципиально не есть ничего. Раз его не слушают, то и он слушаться не будет. Мама загадочно улыбалась, и Шэнь Вэй напрягся ещё сильнее. — Я знаю, дорогие мои, что вы всё время заняты, ответственная работа и всё такое. Но время идёт, вы не молодеете… Шэнь Вэй стиснул зубы. Обычно эта речь приберегалась на конец вечера, почему мама решила начать с неё? Жена побледнела и съёжилась, это тоже разозлило Шэнь Вэя. Сколько можно?! — Я записала сяо Фьен на обследование в клинику планирования семьи. Через две недели освободи себе расписание. Надо будет колоть гормоны, сяо Вэй, тебе стоит следить за питанием — ничего острого, жирного и вредного. Если всё пройдет гладко, через месяц можно будет провести процедуру. Через год будешь нянчить малыша! — мама светилась от гордости, а жена вскочила из-за стола и выбежала из столовой. До Шэнь Вэя донеслись всхлипывания, а потом хлопок входной двери. — Мама! Это уже слишком! — Не смей повышать голос на мать, — оборвал его отец. — Она желает вам только добра. Тебе уже за тридцать, а всё ещё нет детей, мать взяла на себя такие хлопоты, провела анализ клиник, выбрала лучшую, ваша задача сдать все анализы, и репродуктологи сделают то, на что ты оказался неспособен! — Перестаньте лезть в мою жизнь! — рявкнул Шэнь Вэй, тоже встав из-за стола. — Возможно, небо не даёт нам детей, чтобы мы стали последними разменными монетами в бизнесе! — Ярость, бушевавшая в душе, вырвалась наружу. Шэнь Вэй больше не хотел изображать примерного сына. — Мы дали тебе эту жизнь! — А я о ней не просил! — рыкнул доведенный до крайности Шэнь Вэй. — Мне осточертело всё, во что вы её превратили! Я человек, а не фарфоровая кукла, произведение искусства, которым можно хвастаться перед заклятыми подругами и партнёрами или соперниками по бизнесу! Лучший в школе, в спорте, во всём я должен быть впереди всех, иначе разочарую вас? Плевать я хотел на разочарование! — орал он, не сдерживаясь. — Я ненавижу пресную пищу, я мужчина, и мне нужно мясо, а не эта зеленая дрянь, но нет, еженедельно меня спрашивают о пожеланиях за обедом, чтобы демонстративно кормить зеленью и сетовать, что я не ценю усилий. Ты на кухне в жизни не была, какие усилия ты прилагала к готовке, мама? Думала, какую фразу учёного мужа использовать, чтобы меня сильнее уколоть?! Я в пятнадцать лет понял, что гей, принял себя и научился с этим жить, но вас это, конечно, не волнует, мальчика надо женить на хорошей девочке, чтобы всё было как у всех! Я не люблю женщин! Терпеть не могу детей, но тебе, мама, важнее, что твоя заклятая подруженька Му Сянь стала бабушкой в сорок пять, выпихнув двадцатидвухлетнюю дочь замуж. А то, что из весёлой озорной девушки та превратилась в тень самой себя, родила двоих детей, а недавно наглоталась таблеток — недоразумение! Наверное, от переизбытка "счастья"! Ты правда думаешь, что в легенду о поправке здоровья кто-то верит? Внуки твоей драгоценной подруженьки невротики, один уже сидит на наркоте в четырнадцать лет, а вторая собирается вскрывать вены, если сдаст гаокао ниже семи сотен баллов! Ей тринадцать, а её замордовали ожиданиями. Ты такого же хотела для моих гипотетических детей? Никогда! Я больше не собираюсь идти у вас на поводу! Я развожусь. Ли Фьен достойна счастья, а не того кошмара, в который превратилась её жизнь из-за брака по расчёту. — Ты! — Отец поднялся из-за стола. — Не смей! Ты всего добился, потому что стремился быть лучшим! Неудачники не становятся директорами компаний! За всё в этой жизни приходится платить! Хочешь быть успешным — женись, обеспечь семью потомством и делай что хочешь, только чтобы никто не знал о твоих делишках! — О делишках? Прямо как ты? Женат на одной из красивейших женщин, но при этом не пропускаешь ни одной юбки? — рыкнул Шэнь Вэй. — Я выполнил свой долг, обеспечил семью наследником, и чем я занимаюсь в свободное время — только моё дело! А ты даже с этим справиться не можешь, но смеешь увольнять людей, которые работали ещё до твоего рождения, — Шэнь Дамин вспомнил неприятный разговор с уволенным, и теперь выплёскивал раздражение. — Много на себя берёшь! — Вот как? — взвился Шэнь Вэй. — Значит, как работать по шестнадцать часов в сутки месяцами без выходных, как разруливать кражу материалов в Гонконге, когда контейнеры перемаркировали прямо в порту и мы могли понести миллионные убытки, именно тогда, когда ты уехал в очередной тур на Бали поправить здоровье, — с нескрываемым сарказмом прошипел он, — так я руководитель и должен уметь решать проблемы. Вникать в переговоры с иностранными партнёрами после восьмичасового перелета, не имея возможности даже принять душ, я подходящая кандидатура. А как увольнять лодырей, не делающих ничего для компании, но получающих приличные деньги, страховку и прочие плюшки, так я сразу много на себя беру? Хочешь залезть на дерево, но не уколоться? Не получится, отец. Либо занимайся работой компании в соответствии со своей должностью, сняв с моей шеи этот хомут, либо не мешай мне работать! Третьего не дано! — Тебя никто не заставляет работать по шестнадцать часов в сутки, раз не справляешься с работой в отведенное время, значит, делаешь что-то не так. Ты специально отправил меня подальше, чтобы я не мог повлиять на твое решение? Ты должен был обсудить это со мной! — Мне приходилось работать, потому что после твоего ухода начало разваливаться всё. Ты, прекрасно это осознавая, свалил все заботы на меня, явно желая потом, когда я взвою, снисходительно прийти и "помочь". Пять лет прошло, а я не взвыл, ты сильно разочарован? Я не собираюсь согласовывать свои решения с тобой, у меня нет на это времени — компания должна работать, приносить прибыль, а не дышать на ладан из-за раздутого штата и кучи бездельников, которые получают деньги за ничегонеделание. Я отправил тебе на почту выкладки по каждому уволенному: причины, упущенная по их вине прибыль, ошибки и откровенные косяки в работе. Ты видел отчёты? Я уверен, что нет. Ты же был занят, отдыхал от "трудов праведных". Раз тебя не волнуют причины, не лезь в мою работу! — Меня волнуют причины! Ты мог обратиться за помощью, но нет, ты слишком гордый. Сам решил всё сделать? — Я два года говорил тебе о необходимости модернизации оборудования на предприятии, что ты отвечал? "Если работает, пусть работает, нет смысла в столь внушительных тратах". Стоило одному из партнёров заметить во время визита, что станки устарели, как ты тут же приказал всё заменить! Мы могли заработать больше, взять оборудование в лизинг, но нет, ты тянул до последнего! Кто-то постоянно вытаскивает деньги со счетов компании, но финансовый отдел не даёт мне доступа, а ты не отвечаешь ни на звонки, ни на письма! Надоело! Это больше не моя проблема! Ты прав. Я ещё слишком молод, чтобы тратить жизнь на то, что не приносит радости. Я не имею права решать кадровые вопросы? Отлично, завтра же освобожу тебе кабинет. Разбирайся сам! — с этими словами Шэнь Вэй стремительно вышел из столовой и рванул к машине. За окном бушевала гроза, прекрасно отражая его внутреннее состояние. Шэнь Вэй никогда не бросал слов на ветер. Вылетев от родителей, он с планшета зашёл в свой рабочий аккаунт, заполнил заявление на увольнение по собственному желанию, написал распоряжение, что передаёт все свои функции господину Шэнь Дамину, отозвал свою электронную подпись и написал, что по всем вопросам управления компанией теперь стоит обращаться к её генеральному директору. Затем он вывел со своего зарплатного аккаунта денежные средства и решительно заблокировал доступ. Аннулировал зарплатную карту, как и корпоративную сим-карту, предварительно скопировав контакты в облако в своём телефоне. Проделав эти манипуляции, он почувствовал, что стало легче дышать. Как там говорил отец — незаменимых нет? Отлично, пусть его, такого слишком молодого и мало что понимающего в управлении компанией, заменят. Шэнь Вэй потратил на работу в ней почти пятнадцать лет, с него хватит! Шэнь Вэй добрался до дома, собрал небольшую сумку вещей, забрал свои документы, бумажник, ноутбук, зарядку для него и поехал к Е Цзуню. Находиться и дальше в ненавистной квартире он просто не мог.