За фасадом

Е Цзунь дружил с Шэнь Вэем с первого класса старшей школы. Ему сразу понравился умный, образованный одноклассник, который, несмотря на стабильно высокие баллы за контрольные, не отказывался ни потусить с ребятами из баскетбольной команды, ни покататься на скейте, ни потанцевать уличные танцы. Они дружили и в институте, несмотря на разные характеры. И сейчас Е Цзунь видел, что с его другом явно не всё в порядке. Как обычно, Шэнь Вэй не спешил вечером домой. Казалось, он вообще плохо понимает, кто с ним и куда его ведут. Е Цзунь привёл его в любимый бар, заказал коктейль и сунул в руки Шэнь Вэю. Он знал, что друг не пьёт, но сейчас требовалась тяжелая артиллерия. — Рассказывай, — скомандовал он. — Что именно? Мы закрыли сделку, тендер выигран, ближайшие два года наша компания — основной поставщик сырья по госзакупкам. Эта сделка выпила у меня всю кровь, — сетовал Шэнь Вэй, крутя в руках бокал. — Щёки болят от улыбок, а голова от недосыпа. Расскажи лучше, как ты? Слышал, Кавасаки предложили тебе свой последний супербайк на тест-драйв. Да и в рекламе ты всё время мелькаешь. Е Цзунь был профессиональным гонщиком, успешным и очень востребованным как в Китае, так и в Азии в целом. — Вэйвэй, — Е Цзунь от души треснул его по плечу. — Мы знакомы почти двадцать лет, думаешь, на мотоцикле у меня последние мозги выветрились? Спешу заверить, это не так. Работа тебя всегда выматывала, но ты никогда не выглядел так, будто раздумываешь, где купить угольный брикет! Либо ты сейчас мне всё рассказываешь, либо я свяжу тебя и отведу к врачу! Ты знаешь, мне хватит сил! Понимая, что от друга не отделаться, Шэнь Вэй вздохнул. — Как ты сумел отстоять своё желание уйти из спорта в гонки? Тебя же приглашали в национальную сборную, родители видели тебя среди баскетболистов мировой величины. — Ну, мало ли что они видели! Это моя жизнь, и мне решать, как её провести. Не скажу, что гонки более безопасны, чем баскетбол, но это хотя бы доставляет мне удовольствие. Если случится авария, то скорее всего я просто погибну — это лучше, чем повредить ногу и не знать, куда себя деть всю жизнь, потому что кроме баскетбола ничего не умею. Правда, есть вариант остаться прикованным к постели, но у меня есть карточка донора. Я лучше умру, чем стану инвалидом, не способным зад подтереть. — Мне бы хоть чуток твоей уверенности! Моя жизнь — как выхолощенная фотошопом картинка из журнала! Полная семья. Успешный в бизнесе отец, красавица-мать, приличная школа, университет, наследник бизнеса, почтительный сын. Меня тошнит от этой картинки! Я не знаю того, кто отражается в зеркале, носит дорогущие костюмы, ходит на праздничные обеды к родителям. Я его не знаю! — У-у-у, друг... — Е Цзунь задумался. — А кого бы ты хотел видеть в зеркале? Кто ты? Баскетболист? Художник? Писатель? Может быть, орнитолог или ботаник? О чём ты мечтал в детстве? Где тот мальчишка, с которым мы подружились? — Я мечтал найти своего человека, который поддержит моё желание поучаствовать в соревнованиях в уличных танцах, будет болеть за меня на баскетбольной площадке, или в один миг соберёт рюкзак, чтобы на выходные удрать в горы Гонконга, или в сплав по реке Юйлун на бамбуковых плотах мимо карстовых холмов в Яншо! Мать, узнав о уличных танцах, симулировала слабость здоровья, отец снова поддержал её, а не меня, и мне пришлось играть роль послушного сына! Я хочу просто выйти в окно, потому как это решение я принял самостоятельно! — Шэнь Вэй, тебе сколько лет? Когда ты последний раз танцевал? Когда сплавлялся по реке? Что сделают твои родители, лишат наследства? Да ты сам зарабатываешь деньги, уйдёшь из компании отца — в любую другую примут с радостью. У тебя же есть жена, почему не зовёшь её в Яншо? — Жена? Ты издеваешься?! Я не знаю эту женщину. Наши родители договорились, матери всё организовали, мы только поставили подписи и отпечатки пальцев на документах. У неё работа, операции, повышение квалификации, семинары, она буквально горит на работе, у неё аллергия на солнце и жуткая реакция на укусы насекомых. Из дома не выходит, не укутавшись в слой одежды с SPF-защитой. Какое Яншо? Она за пределами города была последний раз в институте, её укусил кто-то, чуть не словила анафилактический шок. И если ты забыл, лучший друг, я гей! — Я-то помню, а ты, мне кажется, забыл об этом! Зачем ты женился? Ты определился ещё в школе, так кого пытался обмануть этой свадьбой? Осчастливил маму, а себя? Если ты не выйдешь в окно, то скорее всего ты будешь хоронить родителей, а не наоборот. И что станет с твоей жизнью, когда некому будет тебя направлять? А если всё-таки выйдешь... На твоей могильной плите напишут, что здесь лежит дурак, который прожил чужую жизнь и умер не своей смертью! Я лично прослежу! И на цинмин* приходить не буду! Так и знай! — Я женился, чтобы от меня наконец отстали! — рявкнул Шэнь Вэй. — Мать с моих двадцати трёх лет регулярно таскала меня по обедам, званым ужинам, приглашала ко мне домой без моего ведома своих бесчисленных подруг с дочерьми, племянницами и прочими родственницами, хвалясь мной, как своим лучшим проектом. Семь сотен баллов на гаокао, один из лучших университетов, спортсмен, красавец, опора отца, посмотрите на этот экземпляр! Я даже замки готов был поменять в собственной квартире! — А почему ты это говоришь мне, а не родителям? Почему не поменял замки? Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода! Ты смотришь на окно, но оглянись, может, где-то рядом открытая дверь? Может, стоит потянуть ручку? Или наоборот, толкнуть от себя? Друг, я поддержу любой твой выбор, кроме глупого. Телефон Шэнь Вэя тренькнул входящим сообщением, Е Цзунь тут же выхватил его и прочитал. — Ну вот, твоя жена сообщает, что у неё срочная операция, домой не вернётся. Значит, сегодня переночуешь у меня, а завтра поедем кататься. Поверь, ветер в лицо очень хорошо прочищает мозги. *** Е Цзунь жил в шикарном лофте, отделанном натуральными материалами; две спальни на втором этаже, душевая между комнатами, большая гостиная с огромным удобным диваном, гардеробная во всю стену, фотографии из лучших фотосессий в рамках на стене, кухня-столовая с островом посередине. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — Е Цзунь не скрывал гордости в голосе. — Располагайся, чувствуй себя как дома. Только чур, спать в разных комнатах! Я понял, что мне нравятся девушки! — Е-гэ, ты явно не умрешь от скромности. Больше ста квадратов в этом гардене ты называешь скромной обителью? У тебя очень здорово, и на твоё внимание я не претендую – прости, друг, но ты не в моем вкусе, и не стоит портить почти два десятка лет дружбы сексом. — Кстати, а когда ты в последний раз занимался сексом? Это всё ещё не предложение, я просто пытаюсь оценить степень запущенности проблемы. Секс, между прочим, тоже хорошо мозг прочищает! — То, чем я занимался с женой, можно назвать чем угодно, но не сексом, — буркнул Шэнь Вэй. — Благо, месяц назад она стала проводить очень длительные и выматывающие операции, и у нас теперь разные спальни. — Я не спрашиваю тебя про интимную жизнь с женой! Когда ты последний раз был с мужчиной? Получал удовольствие? — До свадьбы. У меня тогда был постоянный партнёр, если ты забыл, который очень обиделся на мою женитьбу и даже вещи свои не забрал. — Я бы тоже обиделся, — фыркнул Е Цзунь. — Даже жаль, что я не гей, не знаю тусовку, не... — Е Цзунь улыбнулся. — Нет, я точно гений! Завтра поедем кататься, научу тебя водить мотоцикл, заодно кое с кем познакомлю. Классный мужик, вот он наверняка знает всех геев в городе. Сможет подсказать, где можно познакомиться с парнем. — Кататься? В этом? — Шэнь Вэй указал на свой костюм. — Давай зайдем сначала в магазин, я уже пять лет ничего себе не покупал сам! — Ты даже одежду сам не покупаешь? Запущенный случай. Завтра подберём тебе что-нибудь новенькое. Почувствуешь себя другим человеком! — Жену воспитывали как настоящую китайскую женщину. У меня рубашки развешаны по цвету, как и пиджаки, носки в аккуратных клубочках, бельё — и то по цветам! — Мегера, — буркнул Е Цзунь. — Я в душ и спать. Тоже не засиживайся, завтра великий день — первый день твоей новой жизни! Отправив своим заместителям сообщение, чтобы в пятницу его на работе не ждали, Шэнь Вэй выдохнул. Он и не подозревал, как ему необходимо было с кем-то поговорить о трясине, в которую превратилась его жизнь.