I'm in love with a sin

— Как всё прошло? — спросил Юнхо, обнимая Ёсана поперёк талии и вырывая из глубоких размышлений. Тот уже несколько минут кряду пялился в одно и то же место — серую линию на стене, оставшуюся после передвижения одной из полок — значит, думы сильно увлекли его, и, пусть Юнхо не мог похвастаться умением читать мысли, ломать голову над разгадкой задумчивости долго не пришлось. Ёсан раскрыл объятья, но разрывать полностью их не стал, лишь повернулся лицом и вернул руки обратно на талию. — Выглядишь измотанным, — он вздохнул, устало улыбнулся и, устроив ладони на чужих плечах, кивнул. То, что он не отрицал очевидных фактов, если не радовало, то хотя бы успокаивало, и этого было достаточно, чтобы кивнуть в ответ и закрыть тему. Старшим клана сейчас было непросто: последствия действий Джехёна оказались куда более тяжёлыми, чем кто-либо мог ожидать, и теперь приходилось разбираться с ними совместными усилиями. Хонджун, Сонхва и Ёсан даже после окончания операции продолжали сотрудничать с Советом, который, как выяснилось, в вампирских реалиях отвечал и за следствие, и за правосудие, и за улаживание внешних и внутренних конфликтов. Всё это, мягко говоря, выматывало, а с учётом того, что помимо этого Ёсан активно помогал с последними приготовлениями к выставке и просто пытался поддержать в приспособлении к новым реалиям жизни, даже его сил порой едва хватало. — Уверен, что не хочешь перенести встречу? К тому, что тётя всегда умело выбирала момент, чтобы свалиться, как снег на голову, просто невозможно было привыкнуть, но Юнхо, пожалуй, впервые был этому рад. Все недавние события знатно потрясли его, и увидеться с семьёй стало настоящей необходимостью, только вот были некоторые отягчающие обстоятельства. Жить по-прежнему уже не представлялось возможным, и радость долгожданной встречи омрачала гнетущая тревога за то, как дальше быть. Бросать прошлое он вовсе не хотел, только вот Совет пусть и вежливо, но дал понять, что совмещать жизнь «до» и «после» будет тяжело. К счастью, на помощь пришёл Ёсан, который обещал быть рядом и не дать беседе уйти не в то русло. Юнхо был этому рад, не только потому, что тот готов был поддержать, но и потому, что всё же тешил себя наивной мыслью, что сможет объединить две дорогие половинки своего сердца воедино. — Всё в порядке, — заверил Ёсан, улыбаясь уже куда более оживлённо, но всё же немного неловко. — Я готов. — Звучит не очень убедительно, — Юнхо не то чтобы хотел подтрунивать, но теперь, когда Ёсану было уже не так просто скрывать от него истинные эмоции, не мог не пользоваться этой привилегией в иногда очень даже корыстных целях. Уж больно забавляли и чаровали чужие реакции, и всё никак не выходило привыкнуть, что такой Ёсан — открытый, честный, искренний — случился не во сне, а наяву. — Волнуешься? — Честно? — тот повёл бровью, подстраиваясь под игривое настроение. — Даже больше, чем когда держал слово перед Советом. Они оба хмыкнули, и Юнхо не сдержался, взъерошил чужие волосы, за что тут же получил по руке. — Это ведь просто моя семья, — заметил он, любуясь на пытающегося пригладить укладку Ёсана, но после этих слов тот изменился в лице, вновь став серьёзным. — Я знаю, насколько это важно для тебя. И если что-то пойдёт не так… Юнхо не сразу понял причину такой реакции, но когда опасения Ёсана стали ясны, обхватил его лицо ладонями и уверенно заглянуть в глаза, чтобы показать, что опасаться было нечего. — Ничего не пойдёт не так. Ёсан вновь кивнул и немного расслабился. Его пальцы едва заметно коснулись щеки, затем скользнули вниз, к основанию шеи, и замерли там, где какое-то время назад был уродливый шрам. Юнхо видел, как взгляд Ёсана опустился на грудь, намертво впиваясь в неё. — Ты точно не жалеешь? Юнхо тряхнул головой и беззлобно усмехнулся. — Я уже сказал это господину Бану и готов сказать ещё столько раз, сколько потребуется, — он приблизился к лицу Ёсана и тихо, будто боясь, что кто-то ещё это услышит, прошептал: — Я ни о чём не жалею, пока ты и твой — наш — клан рядом. Тот ничего не ответил, но Юнхо успел увидеть в глазах напротив пленительный блеск перед тем, как был затянут в поцелуй. С обращения прошло всего ничего, но создавалось ощущение, что успела пролететь вечность, потому что метаморфозы, что произошли с ними обоими, оказались такими колоссальными, что, казалось, они заняли целую жизнь. С каждым днём Ёсан раскрывался в ином свете, удивляя, поражая, но не пугая и не отторгая. Однако ещё важнее было, что изменения в нём стимулировали изменения в самом Юнхо, и тот не переставал дивиться самому себе, тому, как много он упускал, находясь в плену собственной глупости. Когда шоры с глаз наконец спали, хотелось хорошенько приложиться о что-то твёрдое, но Ёсан понимающе сдерживал этот деструктивный порыв, подменяя злость куда более сильным и блаженным чувством. Юнхо пока по привычке боялся называть его настоящей любовью, но то, что это всё больше и больше выходило за рамки влюблённости, которую он до этого испытывал, оказалось очевидно. Он осторожно прощупывал рамки этого чувства, шаг за шагом обнажая всё новые грани, не до конца уверенный в верности той или иной мысли или эмоции, но, что можно было сказать наверняка, жалеть о вступлении в другую жизнь он не собирался. «Господин Чон, — донёсшийся из рации голос вынудил оторваться от поцелуя, — там к вам приехали». — Хорошо, — Юнхо поднёс рацию ближе и зажал кнопку для ответа. — Проводите их к главному входу. На том конце отделались сухим «Будет сделано». Он вернул рацию на пояс, чувствуя, как губы сводит от счастливой улыбки, и подмигнул Ёсану: — Готов? Хотелось пуститься вниз что есть мочи, но Юнхо одёрнул себя и сжал руку любимого. Во-первых, велика была вероятность наткнуться на кого-то из сотрудников, оставшихся в здании, во-вторых, с некоторыми вампирскими способностями он ещё не особо освоился, и скорость была одной из них. Он как-то попробовал передвигаться по особняку в излюбленной манере Уёна, но уроненный золочённый канделябр и тряска, как в самый сильный шторм, убедили новоиспечённого вампира, что пока что стоит придерживаться привычного шага. Оказавшись на главной лестнице, Юнхо едва справлялся с пронизывающим тело предвкушением. Этой встречи он ждал так же сильно, как и боялся. После обращения он общался с семьёй всего раз — и тот по телефону и совершенно сумбурно: тётя настойчиво трезвонила, пока тот был в состоянии, как это назвал Чонхо, «отходняка», и, стоило только взять трубку, стала как ни в чём не бывало клясть соседскую собаку, в который раз напакостившую на идеальном газоне возле дома. Юнхо сначала подумал, не пригрезились ли ему все вампирские приключения, но потом в голове всплыл разговор с Ютой, и он тактично поинтересовался о подозрительных гостях. Тётя ни о чём таком не слышала, и Юнхо даже готов был отдать клану Ли должное: похоже, они ввели его семью в гипноз, который истёр из памяти судьбоносную встречу. После этого он вздохнул с таким облегчением, что на шум явился Хонджун, измерил его удивлённым взглядом и тут же ушёл. Однако одного телефонного разговора было недостаточно, чтобы убедиться в том, что с семьёй всё в порядке, и Юнхо, недолго сомневаясь, пригласил тётю с мужем и ребёнком на экскурсию. Когда он впервые увидел здание, в котором должна была проходить выставка, то мысленно выругался на всех известных ему языках, за что получил нагоняй от Сонхва. Даже в самых смелых грёзах он и представить себе не мог, что всё достигнет таких масштабов. Современный стеклянный фасад, обрамлённый каменной лентой, поражал своим размером и лёгкостью, а вывеска-анонс вселяла в сердце надежду на успех. Возможно, именно эта надежда помогла быстрее восстановиться и вновь приняться за дело с ещё большим энтузиазмом. Юнхо был окрылён: он сверял проекты планировки, обсуждал с подрядчиком реконструкцию и переоборудование некоторых залов, следил за перевозкой и установкой экспонатов. Работа в музее занимала большую часть его времени, и в какой-то момент мотания из особняка в Ванкувер стали слишком долгим удовольствием, потому было решено перебраться в забытую студию. Только вот жил там Юнхо уже не один. Долго уговаривать Ёсана не пришлось. Его поддержка была слишком необходима и неоценима: новообращённый Юнхо нуждался в близком. В бешеном ритме новой жизни было слишком легко потерять себя, и он был благодарен, что нашёлся тот, кто помогал не сойти с ума. За это он отплачивал как мог — посильной заботой и нежностью, что долго копилась в нём и наконец нашла выход. Юнхо даже подумать не мог, что, давая этим эмоциям выход, он получит ещё больше взамен. — Они здесь, — Ёсан вырвал из размышлений лёгким прикосновением и тёплой улыбкой, которую просто нельзя было оставить без ответа. Хотелось даже больше — прижать к себе и оставить на щеке невесомый поцелуй, но Юнхо сдержал порыв, едва заметив вошедшую в здание троицу. — Юнхо-о-о, — Лоло тут же оторвалась от матери и побежала навстречу, так что пришлось присесть, чтобы поймать её в объятия, подняв на руки, прокружить в воздухе и осыпать мелкими поцелуйчиками, из-за которых она принялась смеяться пуще прежнего. — Привет, принцесса! Как добрались? — Отлично! — воскликнула она, обвивая шею ручками. — У дяди Минги такая классная машина, круче, чем у папы. — Рад, что тебе понравилось, — Юнхо тихо прыснул, ещё раз чмокнул её в нос и опустил на пол, позволяя вернуться к матери. Тётя тем временем поравнялась с ним и тут же затянула в объятия. — Ох, милый, — запричитала она, прижимая крепче и обдавая удивительным теплом. — Я так волновалась за тебя, не знаю почему. Меня не оставляло ощущение, что с тобой что-то приключилось. Юнхо замер, не понимая, как объяснить её догадливость, но поспешил взять себя в руки и отпустить беспокойство. Как же он всё-таки скучал по семье и как был рад, что они целы и невредимы! — Я в норме, ты же видишь, — он немного отстранился и дал тёте внимательно себя осмотреть. Она долго не могла оторвать трепетного взгляда и наконец ответила: — И всё же что-то в тебе изменилось, — её улыбка и немного лукавый прищур на секунду ввели в ступор. — Я даже знаю, что именно. Тётина проницательность всегда была за гранью понимания, и Юнхо даже на мгновенье подумал, не могла ли она догадаться об обращении, потому поспешил сменить тему. — А где господин Ли? — Какой-то тендер, — тётя проглотила наживку и поспешила оправдаться с явной долей смущения. — Он очень хотел приехать, но сам понимаешь, дела фирмы. — Понимаю, — согласился Юнхо, скрывая промелькнувшую обиду. Пусть у них мужем тёти и были довольно сдержанные отношения, он хотел бы видеть здесь господина Ли, тоже являвшегося неотъемлемой частью семьи. Тётя, поняв, что он не слишком сильно расстроен, быстро переключилась на Ёсана. — Не познакомишь нас? — Ах, да, — спохватился Юнхо. — Это Кан Ёсан — профессор Сеульского университета и мой… — Друг, — подсказал Ёсан, склоняясь в вежливом поклоне. «Не навешивай ярлыки, если пока не готов», — уточнил он, видя некоторое замешательство со стороны Юнхо. Тот и сам не ожидал от себя такой заминки. Тётя и её муж давно знали о его предпочтениях, но почему-то представить им Ёсана надлежащим образом было сложно. Кем вообще они были друг другу? Покровителем и протеже? Любовниками? Соклановцами? Судить однозначно было сложно, но одно Юнхо мог сказать наверняка — связи крепче этой он точно никогда не испытывал. — Да, — зачем-то заметил он, едва заметно кивая в знак признательности, и поспешил закончить представление. — Ёсан, моя… — Зови меня Мэй, — тётя решила взять всё в свои руки и ткнула в Юнхо. — Этого оболтуса не переучить, а я уже привыкла к западному имени. А это… — она взяла на руки смущённую, но оттого не менее заинтересованную дочку, — наша Лоло. — Рад знакомству, — Ёсан улыбнулся и протянул руку девочке, которая, недолго думая, вложила ладошку в его ладонь. — Холодный, — она тихо ойкнула и сморщила носик, но спустя секунду добавила с вспыхнувшим энтузиазмом. — Прям как Эльза. Ёсан непонимающе повёл бровью, и Юнхо сделал себе пометку провести краткий экскурс в мультяшный мир, но эта мысль быстро отошла на второй план, сменившись куда более насущными вопросами. — Вот и познакомились, — заметила тётя и с интересом оглядела просторный холл здания. — А теперь, как насчёт экскурсии? — Совсем забыл, — Юнхо ударил себя по лбу: точно, ведь вся эта встреча была организована под предлогом небольшой прогулки по выставке. Впрочем, он был только рад показать семье результаты упорных трудов, и пусть готово было далеко не всё, та работа, что была проделана, вызывала в нём гордость, причём, как заявляли старшие клана, вполне заслуженную. — Конечно. — Тогда начнём? — предложил Ёсан, приглашая вести, но находясь рядом, готовый поддержать, и Юнхо с улыбкой кивнул, набирая в лёгкие побольше воздуха.

***

«Кажется, ты им нравишься», — улыбнулся Юнхо, отрываясь от разливания чая и глядя Ёсана исподлобья. Вынужденно закончив экскурсию из-за того, что Лоло начала клевать носом, они расположились в кабинете, где было устроено импровизированное чаепитие. Ёсан скептически повёл бровью. «С чего бы?» — этот вопрос можно было прочитать по одному лишь выражению лица. Такие диалоги, когда они оба молчали, но при этом понимали друг друга без слов, особенно нравились Юнхо. Как оказалось, теперь его мысли никто не мог читать без его ведома, но он нашёл способ пользоваться этим в свою пользу. «Тётя пригласила тебя на пирог, а такой чести удостаивается далеко не каждый, а Лоло…» — он опустил взгляд вниз, на сестрёнку, мирно сопевшую рядом с Ёсаном. Тот поначалу был, мягко говоря, смущён вниманию со стороны ребёнка. Чего только стоило его выражение лица, когда Лоло взяла его за руку, усадила на диван и, устроившись рядом, давала волю потоку сознания по поводу холодной диснеевской принцессы. Но в итоге Ёсан включился в разговор и слушал внимательно до тех самых пор, пока рассказчица не прикрыла глаза, прижавшись к его боку, и не уснула. Наблюдать за этим взаимодействием было двойне драгоценно: Юнхо не мог не умиляться с мирного вида Лоло и сконфуженного Ёсана, не знавшего, куда деть руки. Когда же он перевёл взгляд на тётю, то тут же одёрнул себя: похоже, ей как-то удалось перехватить их с Ёсаном переглядки и сделать выводы. Чтобы хоть как-то отвлечь её от выстраивания домыслов (которые, вообще-то, домыслами и не были), он всучил ей чашку и присел по соседству. — Знаешь, — тётя устроила чашку на коленях и склонила голову к Юнхо, — я была не права. — О чём ты? — Я думала, что твоё увлечение не зайдёт так далеко, и очень боялась, что, потерпев неудачу, ты опустишь руки, но вот он ты, — она обвела кабинет свободной рукой, — во главе грандиозного проекта. Но, самое главное, ты не один в своём начинании. Она повернулась к Ёсану и обменялась с ним взглядами, суть которых Юнхо так и не смог разгадать, но создавалось ощущение, что эти двое друг друга отлично поняли. — Я больше никогда не буду ставить твой выбор под сомнение, — добавила тётя, вновь обращаясь к Юнхо, и протянула ему руку, которую он сжал в знак признания. — Ты знаешь, что лучше для тебя. Я горжусь тобой. Он только и мог, что аккуратно, стараясь не задеть чашки с горячем чаем, заключить её в крепкие объятья. — Я люблю вас. Это признание далось на удивление легко, хотя раньше выражать свою привязанность семье он почему-то стеснялся. Но слова эти сами просились быть озвученными, ибо возымели в сознании слишком большую ценность после всего, что пришлось пережить. Было глупо отрицать, что, оправившись от обращения, Юнхо не думал о том, как близко был к тому, чтобы потерять семью, и даже самое банальное выражение любви теперь заиграло новыми красками. — А мы любим тебя, Юнхо. Он зажмурил глаза, чтобы не проронить слезы. Никогда ещё он не чувствовал себя настолько счастливым, не иллюзорным, навязанным счастьем, а самым что ни не есть настоящим, тем, что необходимо было разделить с близкими. Даже тайна на сердце, которая казалась ему непосильной ношей, теперь не давила на сознание. Он хотел высказать её так же, как и опасался сделать это, но господин Бан чётко разъяснил, что у признания могут быть не самые радужные последствия, и настоятельно советовал не форсировать события. Так Юнхо, пусть и после некоторых сомнений, и решил поступить. В конце концов, неведение иногда было настоящим благословением, и покуда его семья не выказывала каких-либо сомнений, возможно, хранить секрет казалось лучшим решением. По крайней мере, Ёсан, чей взгляд он перехватил, разрывая объятья, его молча поддержал. — Думаю, нам уже пора, — тётя отставила чашку, к которой даже не успела притронуться, на журнальный столик, и поднялась с дивана. Юнхо вскочил следом, чувствуя удивительную лёгкость. — Хотелось бы вернуться домой до вечера, да и задерживать Минги нам совсем неловко: он сказал, его дома кто-то очень ждёт. Лицо тронула нежная улыбка: то, что тётя с таким пониманием отнеслась к его другу, почему-то особенно грело душу и дарило надежду на то, что его мечта всё же могла претвориться в жизнь. — Вообще, — заметил Юнхо, цепляясь за возникшую возможность, — я хотел бы познакомить вас ещё кое с кем. Тётя была более чем заинтригована подобным заявлением, но Ёсан поспешил разобнадёжить шутливой ремаркой. — Эти кролики сейчас немного заняты, — Юнхо не сразу понял, с чего тот сделал такое предположение, но, стоило немного напрячь слух, как его уши покраснели сами собой. И всё же у вампирских способностей была обратная сторона, особенно если это касалось жизни с Уёном и Саном. Он неловко почесал шею и хотел перевести тему, но проснувшаяся из-за оживившегося под боком Ёсана Лоло уже было не остановить. — Кролики? — она потёрла глаза, видимо, не до конца понимая, где находится. — У вас есть кролики? А можно посмотреть? Юнхо прыснул и поспешил взять сестру на руки, напрочь игнорируя тётю, прожигавшую его подозрительным взглядом. — Прости, принцесса, — он прошёлся рукой по заплетённым в косички волосам и легонько дёрнул за одну, — давай в следующий раз. Лоло протестовать не стала — видимо, поход по музею и правда вымотал её — и, устроившись на руках Юнхо, вновь прикрыла глаза. Мучить её скучными взрослыми разговорами больше не было смысла, потому они молча покинули кабинет и спустились вниз, где их уже ждал Минги. — Это он, да? — вдруг спросила Лоло, когда Юнхо устраивал её в детском кресле. Тётя отошла для разговора с Ёсаном, и он внушал себе, что вовсе не хотел знать, о чём именно они мирно беседовали, полностью погрузившись в сборы сестры, которая только делала вид, что спала. — Тот, про кого ты говорил тогда? Понять, о чём шла речь, ему удалось не сразу, но стоило лишь их разговору всплыть в памяти, на лице тут же расцвела улыбка. — Да. Лоло кивнула, будто вынося оценку, и Юнхо хмыкнул на то, как не по-детски серьёзно она выглядела в этот момент. — Он хороший, пусть и холодный. И красивый. Ты всё сделал, как я сказала? Меньше всего сейчас хотелось врать, но выбора не было. Возможно, когда-нибудь, когда девочка подрастёт и захочет узнать правду, которая рано или поздно всплывёт на поверхность, он поведает ей, как всё было на самом деле, а пока оставалось лишь тепло улыбнуться, застёгивая ремни детского кресла, и прошептать туманное «Можно и так сказать». — И когда свадьба? Замок выскользнул из пальцев и громко клацнул, так что даже стоявшие поодаль тётя и Ёсан перевели на них внимание, и Юнхо попытался скрыть глупое выражение лица, доподлинно зная, что Ёсан точно услышал вопрос. Лоло, тем не менее, требовала ответа, и волей-неволей пришлось его дать: — Пока не решили, но ты узнаешь об этом первой. — Обещаешь? — в детских глазах сверкнули искорки, яркие и искренние, и Юнхо поддался их очарованию, ни на секунду не сомневаясь. — Обещаю. Она протянула руки, обнимая за шею, и её теплота растеклась по телу, даря живительную силу, которую хотелось задержать внутри навечно.

***

Когда «Линкольн» с тётей и Лоло наконец покинул пределы парковки, Юнхо почувствовал лёгкую тоску. Отпускать семью от себя так скоро было тяжело. Тех кратких минут, озарённых долгожданными признаниями, казалось катастрофически мало, но он понимал, что это уже было большим, на что он мог рассчитывать. Теперь у него была новая жизнь и новые заботы, но, как справедливо заметила тётя, он был не один. — Это не конец, — заверил Ёсан, беря за руку и переплетая пальцы, — просто дай себе и им время. Юнхо кивнул, но скорее на автомате, и попытался привести мысли в порядок, понимая резонность чужих доводов. Следуя за Ёсаном в здание музея, он всё не прекращал думать о том, чем же могла аукнуться эта их встреча, только вот налетевший смерчем Уён сбил с толку. — Солнце, — обвив руками, как щупальцами, он довольно улыбнулся, и трудно было не заметить характерный запах Сана, впитавшийся в него намертво, — куда делись твои человеки? Мы хотели с ними познакомиться. Юнхо оставил на его виске лёгкий поцелуй и выпутался из цепкого захвата. — Поздно спохватились, — хмыкнул Ёсан, подначивая Уёна. Если раньше Юнхо думал, что такой стиль общения был свойственен старшему в силу ревности, то после оказалось, что Ёсан просто любил подшутить над Усанами, и те абсолютно искренне включались в игру, отвечая не менее остроумными комментариями. — Ну не начинай, — Уён даже не скрывал хитрой улыбки. — Редактор прислал правки для последнего романа. Мне нужно было выпустить пар. Ёсан закатил глаза, отыгрывая недовольство, но тут же был захвачен в плен объятий и укушен за ухо. Юнхо с улыбкой наблюдал за завязавшейся потасовкой, а, почуяв приближение Сана, протянул руку, чтобы спустя мгновение устроить её на чужом плече. — Что, так много правок? — поинтересовался он, чувствуя ладонь Сана на своём боку. — Скажем так, одним заходом дело не ограничилось, — тот хмыкнул, ластясь и обдавая странным теплом. Юнхо стал ощущать его только после того, как обратился. Это было не то привычное тепло, исходящее от тела, а нечто, идущее изнутри, какая-то особая аура. Что-то наподобие он чувствовал при встрече с вампирами клана Ли ещё «при жизни». Даже сейчас невозможно было забыть эти густые, обволакивающие эманации. От членов его клана исходила совсем другая энергия, и у каждого она была разная. У старших вампиров спокойная, размеренная, удивительно комфортная. У Сана и Уёна совсем иная, немного бесконтрольная, местами едва теплящаяся, местами обжигающая. Аура Чонхо была слабая, как отходящее от свечи пламя, но, видимо, это происходило в силу того, что тот всё ещё был довольно замкнут и не спешил подпускать ближе. Юнхо как-то из любопытства поинтересовался, какая энергия исходила от него самого, но выходило, что вампиры чувствовали его и друг друга по-разному, и эта мысль интриговала с каждым разом всё больше, тем более, что он и сам стал замечать, что с изменением настроения меняются и исходящие от вампиров эманации. Вот и сейчас тепло Сана, бьющее волнами, немного успокоилось и стало более равномерным. — Прости, что пропустили встречу. В искренности этих слов не было сомнений, и Юнхо отплатил той же открытостью. — Ничего. Будет лишний повод наведаться в гости. Однако кое-что он всё-таки решил держать при себе, надеясь, что Сан не сможет уловить сомнения в его голосе и поведении, и касалось оно того, что Ёсан так чётко и притом болезненно обозвал «навешиванием ярлыков». Дело было, однако, не только в пресловутом общественном мнении, но и в чувствах самого Юнхо. С момента обращения в нём многое изменилось, но кое-что так и осталось непоколебимым. Да, он признался Ёсану в любви и услышал заветное признание в ответ, теперь уже полноценно и без избеганий, но то, что он по-прежнему испытывал к Уёну и Сану нечто большее, чем просто симпатию, отрицать было невозможно. Ушло много сил и нервов, чтобы инициировать с ними тремя серьёзный разговор, в который впоследствии включился и Сонхва, объяснивший некоторые особенности вампирского менталитета и организма. В итоге Юнхо покинул служившей им переговорной зал с горящими от стыда ушами (хотя такая реакция напрочь противоречила его новой физиологии) и ещё долго не мог смотреть профессору Паку в глаза. Однако время довольно быстро расставило всё на свои места, и, приняв чужие слова как данность, он понял, что так и правда было проще и в какой-то степени правильнее. По крайней мере то, что неловкими намёками пытался донести до него Минги, наконец стало ясно: отношения в клане строились по особым законам, в основе которых лежали искренние чувства, куда более прочные, чем между друзьями, любовниками или членами семьи. Это было удивительным симбиозом, благодаря которому Юнхо нашёл себя после обращения. Пробуждение и вхождение в новую жизнь не было простым процессом, как физически, так и морально, и, если бы не поддержка клана, страшно было даже представить, чем это могло обернуться для него и его близких. Чонхо, во время посиделок в охотничьем домике, рассказывал страшилку о том, как какой-то новообращенный вампир не смог смириться со своей участью, устроил кровавую бойню и довел себя до полусмерти. Ёсан, пришедший в самый эпичный момент рассказа, до смерти напугал и без того трясущегося Минги и дал Чонхо смачный подзатыльник за подрыв «вампирского авторитета». Пример, однако, был более чем наглядный, и Юнхо не мог не благодарить судьбу за то, что она сложилась именно так, как сложилась. — Опять в облаках летаешь? — поинтересовался Уён, и Юнхо понял, что всё это время подсознательно смотрел на Ёсана. — Такой влюблённый, что аж противно. Этот Джисон в тебя не пулей попал, а амурской стрелой? Стоило только отпустить шутку, как Ёсан протянул руку и схватил за шею так, что тот громко ойкнул. — Ты ведь напрашиваешься, так ведь? — Уён кивнул, но вовсе не так уверенно, как обычно, и глянул на Сана с Юнхо в поисках помощи, но первый решил сохранять нейтралитет, а второй принял сторону Ёсана. — Теряешь хватку, Чон Уён. Мог бы сразу сказать, что ревнуешь, и… Рация на поясе вновь ожила в самый неподходящий момент, но на этот раз они точно никого не ждали. «Господин Чон, тут какие-то люди на проходной. Представились как…» — Запусти их, — Ёсан взял рацию и подал голос быстрее, чем Юнхо успел даже сообразить, кто это мог быть. В тот же миг воздух сотрясло от странных колебаний, и когда вдалеке показалось три силуэта. Юнхо узнал одного из прибывших сразу. Чонин, спасший его из самого пекла схватки, шёл чуть позади двух других вампиров, в которых можно было признать членов Совета. Имён он не знал, но помнил, что, когда Совет наведывался в особняк обсудить важные вопросы и проверить самочувствие новообращённого, Минги идентифицировал их как Ли-старшего и Ли-младшего. Первый ещё в тогда произвёл впечатление вампира, с которыми шутки плохи, второй же, наоборот, выглядел так, будто и мухи не обидит. Сан под боком заёрзал, освобождаясь из объятий, и принял серьёзный вид. Юнхо и сам машинально выпрямился и скрестил руки за спиной, не зная, чего ожидать от визита влиятельного трио. Вполне возможно, они пришли вовсе не по его душу, но какое-то смутное сомнение всё же не отпускало, и он не спускал взгляда с пришедших, тщетно пытаясь угадать цель их пришествия. — Ёсан-щи, — Ли-старший приветственно улыбнулся, встав напротив их четвёрки, и Ёсан ответил вежливым поклоном. — Минхо-щи, — он обменялся кивками с двумя другими вампирами, не называя имён, и Юнхо немного расслабился, видя, что члены Совета настроены дружелюбно. — Чем обязаны? — О, ничего такого, решили проверить вашего «новобранца», — заверил Ли-старший (он же, как выяснилось, Минхо) и перевёл взгляд на Юнхо. Тот хотел было взял свои слова обратно: вампир пусть и выглядел куда более миролюбиво, чем в первую встречу, всё же сбивал с ног мощной энергией. — Как ты, Юнхо? Юнхо никак не мог привыкнуть к тому, что члены Совета, пусть и имели более высокий статус, чем иные вампиры, всё равно старались быть на одной волне и никак не кичились положением. Господин Бан без всякого предубеждения разговаривал как со старшими, так с Юнхо и даже Минги, который, как оказалось, стал причиной некоторого раздора между кланом Кима и остальным вампирским миром. В ходе беседы с главой Совета Юнхо почерпнул много полезной информации об устройстве вампирского мира и получил пару дельных советов, правда, без выговора всё же не обошлось, на сей раз в сторону Ёсана. Поскольку Юнхо так и не успел дать согласие на обращение, оно считалось не до конца добровольным, но после общего совещания и показаний присутствовавшего при обращении Чонина, акт был признан санкционированным, а конфликт себя исчерпал. Тем не менее, пристальное внимание Совета к его скромной персоне всё равно несколько напрягало Юнхо, и он поспешил отделаться стандартным ответом. — Я в порядке, господин Ли, спасибо, — говоря так, он вовсе не лукавил. Клан Кима ни на секунду не заставил усомниться в выборе, и даже самые страшные особенности вампиризма, которыми пугали клишированные человеческие истории, на деле были устроены максимально гуманно и почти не доставляли хлопот. Да, первое кормление прошло далеко не так гладко, как бы хотелось, потому что в прошлой жизни Юнхо с трудом переносил один только запах крови, но живительную силу, наполнившую его после, было ни с чем не сравнить. Это было совершенно новое чувство, блаженство, которое он раньше никогда не испытывал. В нём забывались все заботы и горести, и хотелось растянуть это состояние навсегда, но эффект рано или поздно ослабевал, сменяясь приятным ощущением наполненности, длившемся достаточно долгое время. А пока рядом оставались те, кто готов был поддержать в непростом процессе становления, о большем и нечего было мечтать. — Вот и отлично, — Минхо удовлетворённо кивнул и осмотрелся по сторонам, оценивая убранство зала. — Смотрю, вы успели проделать колоссальную работу. Юнхо скромно улыбнулся: он и сам не до конца осознавал, насколько много уже было сделано благодаря их с кланом совместным усилиям, и то, что они были признаны Советом, приятно грело душу. — Но, знаете, чего-то всё же не хватает. Ликс-и, — он протянул руку Ли-младшему, и тот вложил в неё увесистую папку, которую Минхо тут же передал Юнхо. — Взгляни-ка. Тот с любопытством открыл папку и распахнул глаза от удивления. Это был каталог сокровищ, в которых можно было без труда признать краденное «приданое» Ёсана. Подняв взгляд на Минхо, Юнхо хотел было спросить, к чему это, но тот и так понял суть вопроса. — Тэён посчитал, что будет правильнее отдать это вам. В счёт морального ущерба за прегрешения Джэхёна, как он выразился. Мы с Крисом посоветовались и решили, что эти сокровища достойны того, чтобы их увидел свет. Поэтому теперь они ваши. Он раскрыл рот, но тут же спохватился и склонился в благодарном поклоне. — Это большая честь, господин Ли. Не знаю, как вас отблагодарить. Минхо понимающе улыбнулся, и эта его улыбка удивительным образом обнадёживала. — Вдохни в них новую жизнь. Это будет лучшей благодарностью. — Я не подведу, — заверил Юнхо, отвесив ещё один поклон, прижал папку к груди и переглянулся с Ёсаном, который просиял улыбкой. Тот знал, как много выставка значит для Юнхо, и потому, взяв за руку, крепко сжал её, желая разделить счастливый момент. — Знаю, — Минхо кивнул, будто ему и правда было известно наверняка. — А теперь мне пора идти. Он склонил голову на прощание и направился в сторону выхода, однако двое его подопечных уходить вовсе не спешили. — На самом деле есть ещё кое-что, о чём Минхо-хён вам не сообщил, — Чонин глянул на своего спутника, приглашая высказаться. — Крис не против, чтобы вы вернулись на Родину, — Юнхо на секунду повёл бровью: ангельская внешность говорившего никак не вязалась с глубоким, немного пугающим голосом, но он быстро отогнал эту мысль, концентрируясь на словах. — Мы снова вынесли вопрос о фамильярстве на обсуждение и пришли к согласию по поводу того, что конфликт исчерпал себя. Минги и Чонхо осознали серьёзность своего проступка, и, поскольку Хонджун сказал, что готов принять Минги как равноценного члена клана, обвинения с вас будут сняты. Если бы сердце Юнхо до сих пор функционировало, оно наверняка забилось бы с учащённым ритмом. То, что только что сказал Ли-младший, было поистине благословенной вестью. Возвращение в Корею после изгнания, спровоцированного историей с фамильярством, являлось давней мечтой его клана. Они не раз предавались ностальгическим воспоминаниям о родном доме, и глубоко в душе Юнхо мечтал оказаться там вместе с ними. Теперь же эта грёза не казалась такой уж несбыточной. — Спасибо, Феликс, — Ёсан сдержанно кивнул головой в знак признательности, но можно было почувствовать, что его переполняют эмоции. Для него много значило вернуться в Корею, ведь там, на утопающем в зелени острове Чеджу, осталась часть его сердца. Феликс просиял улыбкой и перевёл взгляд на Чонина, который сделал пальцы вверх и подмигнул. Тот вообще относился к Юнхо с удивительной приязнью, и Уён с Саном шутили, что у их «новобранца» появился своеобразный крёстный отец. Он, правда, шутки не оценил, по крайней мере, делал вид, но внимание Чонина и правда было приятно, и хотелось бы познакомиться с ним и другими членами Совета поближе, но всему своё время. — Нам тоже нужно уходить, — заметил Феликс, бросая взгляд на большие настенные часы. — Удачи. И до скорой встречи! Они обменялись прощальными поклонами и улыбками, и, стоило только Феликсу и Чонину скрыться, как зал огласил победный крик Уёна, который гордо подбоченился и расплылся в довольной улыбке. — Я же говорил, что они уже давно пересмотрели дело Минги. Ликс-и намекнул ещё в прошлую встречу, да и Крис выглядел вполне довольным после их с Чонхо разговора. А уж после того, что ты, — он бойко хлопнул Ёсана по плечу, — так ловко вывел Джехёна на чистую воду, они просто не могли не зачесть это в счёт клана. Юнхо не сильно вникал в бойкую болтовню, стараясь абстрагироваться от всех этих слухов. Ему хватало осознания, что жизнь, похоже, начинала медленно, но верно налаживаться. Жизнь не самая простая, сопряжённая с риском, моральными дилеммами и строгими правилами, но трудности совсем не пугали. У него было даже больше, чем он мог просить у судьбы: любовь, поддержка и призвание. — О нет, мы снова его потеряли, — Сан помахал рукой прямо перед лицом, вырвав из приятных размышлений. — Солнце, чего ты опять завис? Три пары глаз смотрели на Юнхо с неким замешательством, и он только неловко улыбнулся. Так много хотелось им сказать сейчас, но мысли как назло не облекались в слова. — Простите, я просто… мне кажется, я ещё никогда в жизни не был так счастлив. Спустя мгновение его оглушило протяжным «уву»: Уён набросился с объятиями, к которым вскоре присоединились Сан и Ёсан. Юнхо прикрыл глаза и глубоко вдохнул: сейчас, окутанным их энергией, как мягчайшим одеялом, он и правда мог назвать себя самым счастливым человеком на земле, точнее, не совсем человеком, но это было уже не так важно. Хонджун был бесспорно прав: всё, что действительно именно значение в жизни, будь то человеческой или вампирской, — это любовь. И Юнхо мог смело заявить, что наконец её нашёл.