DE JURE

Vulpecula — (с лат.) лисичка

      Джихан молча ждал, пока она, о чем-то думая, развязывала пояс. Когда Ифакат закончила и слегка приспустила пальто с оголенных плеч, мужчина поднял брови:       — Интересно… — Только и произнес он, когда вещь была окончательно снята.       Когда он говорил сияй, он и представить себе не мог, что сиять будет она сама. Белоснежная кожа и рыжие волосы, что своим невероятным цветом так напоминали предзакатное небо, действительно будто светились, особенно, когда на них падал свет от люстр, свисающих под потолком. Ее плечи, как и много лет назад, все еще оставались молочными, с мелкой россыпью светлых веснушек. Взгляд сместился на открытую лопатку, где на его памяти расположилась хитрая обитательница звездного небосклона, которая так походила на нее саму. В памяти всплыл момент их первого года совместной жизни: Ифакат всегда просыпалась позже него, и до пробуждения он иногда разглядывал свою супругу, которую считал самым желанным подарком судьбы. В один из таких дней на ее лопатке он обнаружил россыпь веснушек и родинок, которые собрались в созвездие лисицы, которую пару дней назад он наблюдал в телескоп…       — Ты помнишь? — Тихо спросил он, коснувшись костяшкой указательного пальца заветной россыпи на левой лопатке.       Любить, и быть любимым женщиной, которую любишь, казалось бы, что все просто. Но в их окружении браки строились не из любви, а из выгоды. Им же повезло, тут сошлось все. Их брак казался идеальным. Они красивы, богаты и благородны, их брак семьи благословили с огромной радостью и трепетным предвкушением потомства, которого так никто и не дождался…       Ифакат сглотнула образовавшийся ком в горле, предчувствуя этот вопрос в затянувшемся молчании.       Конечно, помнит…       — Гнев Зевса, — В подтверждение его мыслей, раздался ее тихий голос. — Его печать на небесах, завершившая вечную гонку пса и лисицы, которую никто не мог поймать… — Произнося это, она полностью развернулась к нему, оставаясь под пронзительным взглядом темных глаз. — Так и будем стоять? — Спросила она, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и взглянула в сторону его друзей, которые что-то бурно обсуждали, ожидая их. Он тоже обратил внимание на собравшихся: женщины смотрели на его жену то ли с завистью, то ли с плохо скрываемым презрением. Повесив пальто на вешалку, мужчина пригласил супругу пройти к столу. Отодвинул ей стул и сел рядом.       — Слишком? — Осторожно спросила Ифакат тихим голосом, пока остальные были увлечены беседой. Он облокотился локтями о серебристую скатерть и повернул к ней голову.       — Разве женщина может быть слишком красивой? — Смущенно произнес он, смущая и ее.       — Джихан, мне неловко. — Он огляделся, только после понимая почему. Женщины тут сидели с покрытой головой и скромных одеждах, пока Ифакат сидела в черном атласном комбинезоне без рукавов с невысоким горлышком, и оголенной до поясницы спиной. Женщина была в украшениях их бренда, так красиво очертивших линию шеи и тонкие запястья, что не могли не приковывать к себе внимание.       — Расслабься, — Сжал ее руку, — Люди здесь знают кто ты, Ифакат Корхан. И вряд ли они ожидали увидеть тебя серой мышью.       — Ну спасибо… — Буркнула она. От его слов легче не становилось. — Сказал бы сразу куда мы идем…       — Ты бы пошла? — Осторожно поинтересовался мужчина, опасаясь услышать отрицательный ответ.        Ифакат не знает как она вообше согласилась пойти с ним, а зная куда, вероятнее всего, ответ был бы «нет».       Женщина промолчала, не став говорить правду или увиливать от нее в светском разговоре, в который она могла с легкостью перевести их скромную беседу. Но не стала. Честный ответ его расстроит, а врать не хотелось.       — Невестка, — Обратился к ней подвыпивший Айдын, который пил еще до их прихода, отмечая освобождение друга, — Когда твой муж говорил, что эта женщина в телевизоре его жена, мы не верили, — Хохотал он, и в моменте выражение лица Джихана изменилось, черты словно стали грубее. Рука его все еще лежала поверх ее на столе и Ифакат словно чувствовала напряжение, исходящее от нее. Женщина развернула кисть ладонью вверх, и сплела их пальцы, как он сделал это ранее в машине. Пытаясь скрыть удивление, он осторожно взглянул на супругу, однако та смотрела на его друга, который, судя по-всему, только разогнался в своих рассказах из тюрьмы. — Мы вообще думали, что он просто одинокий сирота с вашей фамилией.       — Айдын. — По взгляду Джихана тот понял, что следует замолчать и нервно улыбнулся.       — А что, не правда, брат? — Весело отозвался Керем, что был младше ее мужа лет так на двадцать, — Я поверил только тогда, когда он открыл портмоне и там была ваша фотография, госпожа. — Ифакат подняла брови, посмотрев в суровый профиль мужа. — И то не до конца. У тебя сейчас то же портмоне, брат? Покажи…       — Керем, прекрати. — Джихан уже пожалел, что взял с собой Ифакат, которой они, вероятно, за этот вечер наговорят лишнего.       — Брат, — Парень начал обнимать его, попутно нахально лапая карманы. Джихан не сопротивлялся, не ругался, он был абсолютно спокоен, даже не шелохнулся, когда тот достал его портмоне из нагрудного кармана. Со стороны это выглядело так, будто младший брат донимает старшего. — Вот! — Открыл он потрепанную временем кожаную вещь, демонстрируя ей ее фотографию.       Ифакат смотрела на себя на старой почти выцветшей фотографии и с трудом сдерживала слезы, не позволяя себе заплакать при посторонних.       Джихан все это время, до сегодняшнего дня, ни на секунду не отказался от нее, и хранил ее черно-белое фото, сделанное в далекой юности.       Она с трудом выдавила из себя улыбку и посмотрела на мужа, что боялся взглянуть в ее лицо и увидеть в ее глазах презрение. Он смотрел прямо перед собой. Керем поймал тяжелый взгляд мужчины, что все это время был направлен на его лицо, и не став больше действовать ему на нервы подобным поведением, вернул портмоне в его нагрудный карман и сел ровно.       — Тебе налить, брат Джихан? — Спросил один из мужчин, понимая, что нужно сменить тему, пока его друзья до конца не поставили Джихана в неудобное положение перед женой. Он отрицательно покачал головой, отказываясь от ракы.       С того дня он не сделал ни глотка того, что может затуманить разум и сейчас не станет.       — Невестка, а тебе? — Спросил мужчина у Ифакат, которая задумчиво смотрела на их сплетенные пальцы. От осознания того, что их могла ждать счастливая жизнь с детьми в красивом доме, подальше от гнета его отца, становилось невыносимо тяжело. Все могло быть иначе… — Невестка Ифакат? — Поняв, что все это время мужчина обращался именно к ней, она тут же обернулась.       — Да, мне налей. — Улыбнулась она, напуская голосу бодрости, а то с их появлением все напряглись.       — О, наш человек… — Она посмотела на мужа, почувствовав на себе его изучающий взгляд. Женщина в ответ пожала плечами.       — Да ладно тебе, не будь таким серьезным, — Морщинка меж его бровей постепенно разгладилась, но он все так же серьезно кивнул, — Джихан, — Толкнула его в бок, — Друзья тебя смутили? — Игриво спросила она, пытаясь поднять ему настроение.       — Самую малость.       — Они так встретили тебя, накрыли прекрасный стол, не обижай их своей грубостью.       — Это последнее, что я могу сделать в своей жизни. Они тоже моя семья. Осознанно я никогда их не обижу.       — Тогда почему так ведешь себя?       — Я боюсь, что их действия или слова могут обидеть тебя. — Услышав эти слова, сказанные тихим голосом, почти на выдохе, она почувствовала, что мир ее словно остановился. Грудь сковала унылая тяжесть, заставляя замолчать на пару секунд и переварить услышанное.       — Твоя жена не из робкого десятка. — Прогоняя накатывающие чувства сожаления и тревоги, она продолжает напускать голосу бодрости, сводя его слова в шутку, разбавляя тем самым градус образовавшейся серьезности, — Все эти годы я жила с твоим отцом, меня уже ничего не обидит, — Хохотнула она, отпивая ракы, — Так что будь спокоен. Отпразднуй с семьей свое освобождение.       Он грустно улыбнулся и поднял ее руку, что все еще была в его, на уровень своего лица, оставив на кисти короткий поцелуй.       — Ты здесь потому, что из всех, кто сегодня был в том доме, только тебя я не переставал считать своей семьей. — Что бы она не говорила, серьезность разговора сбавить можно, но серьезную натуру Джихана, — нет. И так или иначе, тема продолжалась, заставляя ее сердце предательски сжиматься, — Не знаю, как ты считаешь, но ты моя семья. Была, есть и останешься.       — Джихан… — Она проглотила образовавшийся ком в горле. Больше не хотелось юлить. Баш на баш. — Я… Были моменты, когда я скучала… — С трудом произнесла она. Она винила его в смерти ребенка, но любить не переставала. Заставляла поверить себя в то, что ненавидит его, каждый раз считая дни до его освобождения. Уже не ждала, убежденная в том, что на него все равно. Делала это по привычке. Но его появление стремительно отматывало пленку ее чувств назад, так медленно и мучительно пленившие разум и мысли. От ненависти она перешла к доверию. — Правда.       Джихан улыбнулся и от ее слов словно вздохнул с облегчением.       — Я чуствовал, что тебе не все равно на меня…

***

      — Почему вы не навещали его, невестка?       — Селим… Брат Джихан если услышит эти разговоры, очень разозлится, — Предупредил Керем. Муж курил поодаль с другом уже продолжительное время, оставив ее на террасе внутреннего двора небольшого заведения, — То время прошло. Сейчас ведь Госпожа не оставила его…       — Все это время я считала, что так правильно. — Все же ответила она.       — А сейчас как считаете?       — Сейчас, что была слишком жестока, в той аварии умер не только мой сын, но и Джихана. По крайней мере, мы могли поговорить… — Мужчина внимательно слушал ее. — В нашей семье строгие законы. Во главе отец Джихана, — Господин Халис. Когда все только произошло он был в бешенстве и вычеркнул его из жизни, запретил даже упоминать его имя. Джихан не дал мне развод. А его отец не позволил женщине с фамилией Корхан уйти из его дома, чтобы не опятнала их семью. Сказал уйду, когда разведусь. А разведусь, когда его сын, будучи на свободе, примет решение. Сначала я пыталась уйти, но потом оказалось, что мне и идти некуда, и смирилась со своей золотой клеткой. За свое преступление он понес наказание, за свое ледяное сердце я прочувствовала всю боль одиночества. Но самое главное наказание, — отец отказался от него, племянники росли, думая, что он мертв, а я ничего не говорила, словно если и я забуду, то он исчезнет. Хорошо, что не исчез.       — Невестка, твой муж порядочный человек. Ему не повезло с семьей, отец его — жестокий человек, что прикрывается благими намерениями. Его брат трус и лицемер, что не пришел к своему брату ни разу.       — Орхан не пойдет против отца.       — Жена, — Продолжил он, даже не слушая, — О тебе он не сказал ни одного плохого слова. Рассказал однажды. Но не лгал.       — И что же сказал?       — Сказал, что ты как лиса, и что даже солнце блекнет на фоне твоих волос.       — Да, брат тот еще романтик. Мы потом еще над ним очень долго смеялись, — Хохотнул Керем, вспоминая мечтательное лицо старшего сокамерника.       — Сказал, что очень виноват и искупить вину перед тобой никогда не сможет. Но не откажется от тебя даже после смерти. Он сказал, что вернется к тебе и от твоего решения будет зависеть все остальное. И он сдержал слово. Он вернулся к тебе, несмотря на долгие годы разлуки. Он о тебе никогда не забывал.       — И с вами он уравновешенный… — Вновь добавил Керем, что от радости из-за освобождения Джихана, не умолкал весь вечер, снова и снова сдавая ее мужа с потрохами.       — А когда не со мной? — Ей вдруг стало интересно какой он, ведь этого человека она не видела слишком давно, чтобы знать о нем что-то, — Какой он вообще? Расскажите мне.       — Он любит плов с кока-колой, крепкий чай с молоком и кошек. Он часто рисует украшения. И очень много курит.       — Госпожа не про это, Керем… — Перебил Селим, сдерживая смех.       — Ну порядок любит и тишину… — Растерялся он, говоря с каждым словом тише.       — Спасибо. Я запомнила, — Улыбнулась она и похлопала его по плечу.       — В тюрьме твоего мужа уважали все, невестка. Кто не уважал, тот боялся. Сейчас, выйдя, он имеет такие связи, каких нет ни у его отца, ни у окружения его отца. Если твой муж захочет, он поставит на колени очень многих в этом городе, даже в стране.       — И откуда у него такие возможности? В тюрьме разве можно получить такой авторитет? — Иронично усмехнулась она, но отметила серьезность Селима, что готов был подписаться под каждым сказанным своим словом. — Возможно. Джихан в тюрьме спас одного господина от смерти, тот важный человек в Афганистане. Но люди эти плохие, невестка. И если есть в тебе хоть крупица любви к нему, или уважения, вытащи его из этого болота.       — Брат! — Керем толкнул его в плечо, сбивая с мысли, и не давая закончить.       — В тюрьме… — Больше подробностей ей знать не следует… — Многие хотели поцеловать его руку сегодня, но он сказал, что все это после, только нам позволил прийти.       — Брат Айдын и Мехмет его друзья, к нам с Селимом относится как к сыновьям. Он не давал нас в обиду там, сегодня мы отдадим жизнь за него, ни секунды не мешкаясь.       — Я не поняла этого всего, что значит отдам жизнь и прочее, веет какими-то бандитскими мотивами… Объясните, чем занимаются эти люди и почему опасны?! — Тихо спросила она и подалась корпусом в сторону мужчин, ожидая ответа, но тут же села ровно, неожиданно услышав за спиной голос Джихана.       — Ифакат, — Подошел он к ней после того, как обсудил дела с человеком, что пришел позже всех и они тут же вышли на террасу. — О чем разговариваете? — Оглядел он слишком серьезных друзей, которые с его приходом будто немного напряглись.       — Да так, рассказываю всякую ерунду, — Долго не думая, отозвалась Ифакат, — Они и слушают, — Керем благодарно улыбнулся, что она не стала говорить, что обсуждали они именно его.       — А с женами их не интересно? — Шепнул ей на ухо, указывая взглядом на здание, в котором остались остальные женщины, пока мужчины вышли на перекур.       — Хочешь, иди и проверь! — Так же тихо ответила она и ухмыльнулась, поднимаясь с насиженного ротангового кресла. — Если это все, не будем задерживать людей, Джихан. — Мужчина кивнул, бросив взгляд на подуставших друзей, — И нам пора, тебе завтра в компанию.       — Нет. Компанией пусть занимается Орхан. — Добродушно улыбнулся он. — У меня другая сфера. Керем, госпожа правильно говорит, нам пора. А вы выспитесь, отдохните, завтра поедем по нашим делам, предупреди ребят.       — Да, господин. — Серьезно кивнул парень.       — Да неужели… Ты ювелир, Джихан. Какая другая сфера?       — Ифакат, ты думай о том, что наденешь на наш никах, а не об этой ерунде…