Феи тоже могут быть жестокими

      Принять новую, совершенно чужую жизнь оказалось намного сложнее, чем я могла себе представить. Каждый день был битвой с самой собой. Сначала было невозможно привыкнуть к тому, что Ванесса — это "мама", а Майк — "папа". Словно от одного только слова «мама» внутри всё переворачивалось, вызывая чувство острого предательства. Даже мысль о том, что Блум была их приёмной дочерью, ничуть не облегчала ситуацию. Это тело было их дочерью, но не я.       Я начала сходить с ума. Паника подступала волнами: то всё вокруг казалось нереальным, то вдруг накатывало осознание, что выхода нет. Майк и Ванесса волновались за меня, и вскоре к нам стал приходить врач. После осмотра он сказал, что моё странное поведение может быть следствием черепно-мозговой травмы.       — Она недавно упала с лестницы, — объяснил Майк, виновато потирая руки. — Мы предлагали поехать в больницу, но она… — Он замолчал, не находя нужных слов.       — Запротестовала, — добавила Ванесса, хмурясь. — Мы не хотели её травмировать.       — Зря не поехали. Нужно было сразу делать обследование. МРТ покажет, есть ли повреждения.       Взрослые не стали спорить. Они будто ухватились за эту гипотезу как за последнюю надежду объяснить, что со мной происходит. Вскоре меня повезли в больницу. Я не сопротивлялась — пусть делают что хотят. Может, так они успокоятся и перестанут тормошить меня.       Но глубоко внутри я знала правду: дело вовсе не в травме. Я умерла. Это повторялось в голове, как сломанная запись: мертва, мертва, мертва. Это было настолько абсурдно и неправдоподобно, что казалось шуткой.       Понять и принять собственную смерть оказалось гораздо сложнее, чем можно было ожидать. Я часами размышляла о ней ещё в своей прошлой жизни, но столкнуться лицом к лицу оказалось совершенно иным. Моя семья, мама, брат, бабушка, дедушка, дядя… Они остались там, в другом мире. Даже маленькая двоюродная сестрёнка, которая родилась совсем недавно.       Я больше никогда их не увижу. Никогда не обниму маму, не поговорю с дядей, не услышу ворчания бабушки, не посмеюсь над дедушкиными историями. Я потеряла их всех. Это осознание разрушило меня. Слёзы не прекращались. Я рыдала часами, истощая себя до предела, но даже это не приносило облегчения.       Майк и Ванесса были в отчаянии. Они вызывали психологов, психиатров, даже полицию, чтобы хоть кто-то смог помочь мне. Но никто не смог пробиться сквозь стену моего молчания. Я не говорила ни слова. Меня заподозрили в домашнем насилии, вызвали социальные службы. Дом проверяли, семью допрашивали. Майк и Ванесса едва выдержали это. Они выглядели измотанными, но продолжали бороться за меня.       В итоге, меня отправили в психиатрическую клинику. Там я провела три долгих месяца. Таблетки помогли справиться с истериками, но вместо этого я впала в глубокую апатию. Каждый день был похож на предыдущий. Психиатры и психологи сменяли друг друга, но мне не было дела ни до кого. Я была пустой.       Когда меня наконец отпустили домой, это было похоже на возвращение в тюрьму. Домой? Это не был мой дом. Моего дома больше не существовало.       В моей комнате исчезли зеркала и все острые предметы. Видимо, это была рекомендация врачей. Майк и Ванесса смотрели на меня с беспокойством, но я не могла ответить им ничем. Моё лицо застыло в безразличной маске.       Школа осталась позади — меня перевели на домашнее обучение. Учителя поражались моим знаниям, но это не приносило радости. Я не говорила, не отвечала на вопросы, и это пугало всех вокруг.       Моей единственной отдушиной стала магия. Да, магия. Блум была феей Пламени Дракона. Эта сила в её теле принадлежала мне. Сначала я не хотела этим заниматься, но магия сама находила выход. Однажды, в порыве злости, я случайно подожгла учебник.       Мне пришлось учиться контролировать свою силу. Это было нелегко. Магия подчинялась эмоциям, а я едва могла их испытывать. Я чувствовала себя машиной, лишённой души.       Три долгих месяца в размышлениях привели меня к неизбежному выводу: прошлого больше нет. Моё будущее — здесь. И с этим надо было как-то жить.       Впереди была зима. Декабрь. Ванесса и Майк спрашивали, чего бы я хотела на день рождения. Я посмотрела на них и впервые за три месяца сказала:       — Книги. О магии.       Их лица озарились надеждой. Это было для них как луч света в бесконечном мраке.       Книги о магии, которые мне купили Майк и Ванесса, были скорее красивым жестом, чем реальной помощью. Блум, очевидно, обладала врождённой магией, но эти тома больше напоминали старые сказки или примитивные инструкции для начинающих иллюзионистов. Там не было ничего полезного. Однако это отвлекало.       Я по несколько часов сидела над страницами, изучая тексты и пытаясь разобраться, как они соотносятся с тем, что я уже знала. Большинство заклинаний выглядели как что-то из дешёвого фэнтези: ритуальные слова, круги из соли, свечи. Всё это казалось бредом. Но, несмотря на отсутствие результата, я продолжала.       В конце концов, это было лучше, чем снова утонуть в своей пустоте. Книги давали мне цель, пусть и иллюзорную. Я представляла, как в будущем, может быть, найду настоящего мага или способных объяснить мою силу людей.       Магия Блум оставалась дикой и неконтролируемой. Её природа пугала меня. В редкие моменты, когда эмоции всё же брали верх, я ощущала, как горячая энергия поднимается изнутри, как пламя вырывается наружу. Но это длилось секунды. В обычном состоянии я не могла сотворить ничего существенного.       Были попытки следовать инструкциям из книг, но они неизменно заканчивались провалом. Однажды я попыталась зажечь свечу силой мысли. В итоге я случайно подожгла шторы. После этого Ванесса запретила оставлять в комнате открытый огонь.       Постепенно я поняла, что простое чтение помогает. Не потому, что я находила ответы, а потому что отвлекалась от мрачных мыслей. Страницы были тихим убежищем, где я могла забыть о том, что я мертва, что моя семья осталась там, где мне не быть никогда.       Но вместе с этим пришло и другое понимание. Чем больше я углублялась в изучение магии, тем сильнее становилось осознание, что это моя новая реальность. Я не могла больше отрицать, что эта сила — моя. Пусть она неподконтрольна и пугает, но игнорировать её было глупо.       Меня не покидало чувство, что это пламя внутри меня — ключ. Возможно, к тому, чтобы найти себя заново. Или хотя бы к тому, чтобы просто выжить.       Постепенно я стала проводить больше времени, экспериментируя с магией. Иногда это заканчивалось неудачами, но моменты успеха дарили мне что-то похожее на надежду. Я уже не была той Блум, которую любили Майк и Ванесса, но, возможно, я могла стать кем-то новым. И если магия могла мне помочь, я не собиралась от неё отказываться.       Каждый день я заставляла себя двигаться дальше. Иногда это были шаги назад, иногда вперёд. Но я знала: пока я продолжаю идти, у меня есть шанс.

***

      – Спасибо… Спасибо вам огромное… – женщина, шатаясь, попыталась сделать шаг, но её тут же поддержал мужчина. Его сильные руки удерживали её от падения, но в глазах читалась та же боль, что и в её собственных. – Моя дочь… Сколько я вам должна?       – Ничего, – отозвалась рыжеволосая девушка, затягиваясь сигаретой. Голос звучал хрипловато, с характерной усталостью. – Вы ничего мне не должны. Теперь вы сможете спать спокойно. Всё кончено. Ваша дочь отомщена.       Женщина смотрела на неё, словно не веря, что всё действительно закончилось. Она попыталась что-то сказать, но лишь кивнула, закрывая рот рукой, чтобы сдержать новый приступ рыданий. Мужчина мягко увёл её прочь, и их фигуры скрылись в ночи, растворившись среди темноты улицы.       Девушка осталась стоять в одиночестве. Она молча смотрела им вслед, затем бросила окурок на землю и придавила его носком ботинка. В воздухе всё ещё висел запах табака, смешанный с лёгким металлическим привкусом крови.       – Что дальше, Блум? – голос раздался из темноты. Из тени вышел мужчина – высокий, плечистый, с грубыми чертами лица. Его шрам, пересекающий лицо, делал его внешность пугающей, а ожоги на шее только добавляли зловещей ауры. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на неё выжидающе.       – Ничего. Дальше ничего, – её голос был твёрдым, но в нём сквозила усталость. Она открыла папку, бегло просмотрела последние записи и захлопнула её с лёгким хлопком. – Это было последним делом. Мы закончили.       – Закончили? – он прищурился, наклонив голову. – Ты же понимаешь, что мы зашли слишком далеко, чтобы просто остановиться.       – Слишком далеко, – повторила она, словно пробуя эти слова на вкус. – Именно поэтому и надо остановиться. Закон на нас давно зуб точит, и Льюис не будет нас прикрывать вечно.       – Льюис, – хмыкнул мужчина. – Ты еë не так оцениваешь. Эта барышня ещё и не такое прикрывала. У неë, знаешь, свои счёты.       – Свои счёты, – усмехнулась она в ответ. – Но и у неë терпение не бесконечно. У каждого есть предел. А что касается нас… Мы пересекли этот предел ещё полгода назад.       – Мёрфи бы нас давно сдал, если б хотел, – вмешался другой голос. Из толпы вышел мужчина с гладко зачесанными назад волосами и вычурным шарфом, закутанным вокруг шеи. – Ты недооцениваешь, как много нам позволяли.       – Если бы не Энн, он бы нас давно повязал, – отозвалась Блум. – Да, в этом городе есть свои правила, но мне надоело на них играть. Мы идём на перерыв.       – Перерыв, – протянул мужчина со шрамом. – Блум, ты осознаёшь, что это конец? Это не «мы вернёмся через пару месяцев». Это конец всей нашей игры. Ты уверена?       – Мы проехали через всю страну, Дэвис. Калифорния, Техас, Детройт… Слишком долго, слишком далеко. Ты хочешь, чтобы я дождалась, пока нас вытянут из какой-нибудь подворотни копы? Или лучше сразу пулю в лоб от конкурентов?       – А как же те, что ещё остались? – спросил Дэвис, шагнув ближе. Его голос звучал ровно, но глаза выдавали раздражение. – Ты же сама говорила, что таких, как они, слишком много.       – Это было раньше, – Блум снова закурила, пряча дрожь в руках. – Сейчас меня это больше не интересует. Всё, Дэвис. Завтра мы разъезжаемся. Конец.       – А мне с тобой в Гардению, – напомнил он, наконец расслабляя плечи.       – Знаю, – бросила она через плечо. – Все остальные – по домам. А мы с тобой уедем. Надо хотя бы раз в жизни побыть теми, кем мы были раньше.       Толпа медленно начала расходиться. Мужчины и женщины, каждый со своими мыслями, исчезали в ночи, оставляя её одну. Она постояла ещё несколько минут, глубоко затянулась сигаретой и медленно пошла к своему временному дому.       Улицы Детройта были пустынными. Тусклые фонари отбрасывали жёлтые пятна света, которые казались такими же грязными, как и сам город. Воздух был пропитан сыростью и отголосками чужих страданий.       «Домой, – подумала она, обняв себя руками. – Скоро я вернусь домой. Гардения. Тёплые улицы. Ванесса... Господи, Рокси, она ведь меня убьёт, если я опоздаю».       Её взгляд упал на свои руки – тонкие пальцы, покрытые мелкими ожогами и шрамами. Эти руки уже давно не были "чистыми". И всё же она слабо улыбнулась.       «Ещё один город, ещё одна история, и снова ничего не меняется. Может, в этот раз всё будет иначе».