Осколки солнца

      Вэй Ин разлепил глаза в незнакомой комнате с бедной, но опрятной обстановкой. Мерцание свечи усыпало пляшущими тенями бревенчатый потолок. Взгляд повело вправо, где сквозняк покачивал неплотно прикрытые створки окна, за которым шумел дождь.       Вэй Ин облизал сухие губы. Голова гудела, но касание ко лбу не выявило ни шишки, ни раны — только крохотную, почти зажившую ссадину. На повреждённом колене и выше ощущалась фиксирующая повязка. Боли не было, хотя он точно помнил, что его сильно потрепало о камни при падении. Уютное одеяло укрывало его почти до подбородка. Воздух комнаты был пропитан ароматами трав.       Разомлев в забытьи, Вэй Ин не сразу вернул себе ясность мышления. Он снова сомкнул тяжёлые веки, мечтая утонуть в нечаянной возможности отоспаться с комфортом — не под деревом в ворохе листвы и не в пропахшем скотом и навозом сарае, а на мягком, удобном ложе. И всё же, преследуемый тревожным предчувствием, мгновение спустя он поборол желание погрузиться в бесконечный тёмный колодец сна и вновь открыл глаза.       Тишина и покой комнаты никуда не делись, но сердце беспокойно колотилось, заставляя вспоминать минуты до того, как наступило забвение. Кипение чужой энергии в теле вызывало острое возбуждение. Кто-то накачал его духовными силами до предела, и этот кто-то, погружённый в медитацию, расположился на циновке у кровати.       Вэй Ин жадно пробежался глазами по снежным клановым одеяниям и лобной ленте с вышивкой облаков, которую в своё время не раз срывал. Он безотчётно сжал челюсти и кулаки, когда взгляд коснулся совершенного лица, словно выточенного богами из драгоценного белого камня. Никого красивее Вэй Ин в своей былой жизни и после воскрешения так и не встретил.       Лань Ванцзи сидел в позе лотоса с закрытыми глазами — спина идеально ровная, плечи расправлены, ладони лежали внутренней стороной вверх на коленях. Тринадцать лет не оставили следа на его облике. Возраст Второго Нефрита Ордена Гусу Лань замер на двадцати годах и дальше не двигался.       Сохранилась и обманчивая хрупкость его стройной фигуры, и невинность юности, по-прежнему проступающая в тонких, нежных чертах. Это ни в коей мере не умаляло того, что Лань Ванцзи незримо внушал необъяснимую мощь и окутывал спокойной, как лесное озеро, энергией любое пространство.       Мне снится сон! — пронеслось в голове Вэй Ина. — Откуда тут взяться Лань Чжаню?       С тех пор, как Вэй Ин заметил Второго Нефрита неподалёку от деревни Мо Сюаньюя, он со своим ослом шёл почти двое суток и забрёл к чёрту на кулички. Не могло же статься, что по какой-то причине их пути пересеклись в таком неожиданном месте и так скоро?       Осознание, что он находится в одной комнате с Лань Чжанем, повергало Вэй Ина в панику. Никак судьба подстерегла его, чтобы от души потешиться! Новое лицо и рвение убраться подальше от земель и людей, в прошлом соприкасавшихся со Старейшиной Илина, не спасли от самого невероятного в его представлении поворота.       Вэй Ин смутно припоминал, что перед тем, как его покинули чувства, он повстречал огромную собаку и слышал голос того самого вредного парнишки из клана Цзинь, защищая которого непроизвольно призвал Вэнь Нина. Выходило, поблизости оказался не только Лань Ванцзи, но и другие заклинатели.       Лихорадочно сопоставляя факты, Вэй Ин приходил к неутешительному выводу. Он совершил фатальную ошибку, когда воспользовался запретной магией на глазах у прочих охотников за нечистью, ввязавшись в противостояние с танцующей богиней. Эта неосторожность выдала в нём некроманта. Возможно, кто-то из старшего поколения узнал в используемых им приёмах почерк Старейшины Илина и что-то заподозрил, а потому за ним выслали погоню. И пока он неспешно тащился на своём осле через леса и долины, некоторые из заклинателей на мечах, в том числе и Лань Ванцзи, обогнали его. Этим вечером они, судя по всему, прочёсывали округу, и им посчастливилось — он сам шёл в их руки.       Или же это было простое совпадение? В это Вэй Ину верилось меньше. В любом случае, он поражался столь причудливо сложившимся обстоятельствам. Оставалось лишь сокрушаться и мысленно отчитывать себя за недостаток бдительности. Не успел Вэй Ин освоиться в новом теле, как очутился в окружении тех, от кого с таким усердием старался улизнуть.       Обнаружив в комнате Лань Чжаня, Вэй Ин лежал абсолютно неподвижно, боясь выдать себя. От постели до ближайшего окна было не более трёх шагов — при должной сноровке несущественное расстояние. Однако под ложечкой засосало. Вэй Ин прекрасно помнил, как быстр Лань Чжань, как крепки его руки, несмотря на их обманчивую изнеженность, как искусно он владеет мечом и магией. Льдисто-голубой клинок — Бичэнь, покоился у скрещённых ног заклинателя. Гранёная отделка ножен мягко поблёскивала морозными узорами в свете тусклых лучей, исходящих от свечи.       Вэй Ину хватило ума понять, что тело Мо Сюаньюя, хотя и не имело явных изъянов, если не считать шрамов от побоев, не прошло закалки тренировками и боями. Юноша, личину которого ныне носил Вэй Ин, был миловидным, гибким, тонкокостным и весил немногим больше худощавой девушки. Долгое время Мо Сюаньюй недоедал и ютился в своей лачуге, как в собачьей конуре. Откуда тут взяться ловкости и силе? Родня не щадила беднягу, измывалась над ним без сдержки и в итоге добилась того, что и он их не пощадил, призвав в мир почившего Старейшину Илина, чтобы отомстить.       Вэй Ин закусил губу. Бамбуковая флейта — его убогое творение, сделанное на скорую руку, тоже лежала перед Лань Чжанем — прямо рядом с Бичэнем. Вэй Ин не верил, что сможет добраться до неё и использовать раньше, чем Второй Нефрит поднимет голову и попытается помешать, так что решил, если и рисковать, то прорываться прямиком к окну.       Не успел он приступить к осуществлению задуманного, как Лань Чжань пошевелился. Поразительно длинные, густые ресницы дрогнули, и похожие на подкрашенное стекло глаза под ними безотрывно сфокусировались на замыслившем побег. Вэй Ина пробрала неожиданная слабость. Нервы сдали. Вскочив на постели, он совсем некстати обнаружил, что под одеялом полностью обнажён.       — Какого?! — хрипло сорвалось с его губ.       Следом нагнала мысль: отсутствие одежды — следствие того, что его тщательно вымыли, чтобы уложить на чистые простыни. Все раны и ссадины на теле залечили, потому ничего и не болело. Своё одеяние Вэй Ин поблизости от кровати не обнаружил, сколько ни вглядывался в сумрак комнаты.       Это не остановило его намерения покинуть постель. Завернувшись в одеяло, он вскочил на ноги, намереваясь действовать, но затея провалилась. Обзор комнаты поплыл перед глазами. В висках застучала кровь. Пустой желудок скрутило неприятным спазмом. Упав обратно на постель, Вэй Ин испустил поражённый стон, моля позорную слабость поскорее отступить.       Секунду спустя тихо скрипнули дощатые половицы, и белый силуэт навис над ним, окутывая свежестью сандала. Вэй Ин громко ахнул, когда на лоб легла прохладная ладонь, и замер как парализованный.       — Ты расшиб голову, — произнёс низкий, обволакивающий голос Лань Чжаня. — И пока не до конца восстановился. Не совершай резких движений. Отдыхай.       Вэй Ин сжался в комок, боясь взглянуть на него. Касание было тёплым, бережным, без тени неприязни, но породило в нём бурю эмоций. Он и сам не мог сказать, отчего его обуяло смятение — от страха, поднимающего каждый волосок на теле, или от тоски, скомкавшей душу в слякотный снежок.       — К утру станет легче, — пообещал Лань Чжань, заботливо смахнув несколько прядей, упавших на лицо Вэй Ина. — Хочешь пить? Я приготовил целебный настой. Он поможет от головокружения и придаст сил.       Вэй Ина предательски заколотило. Не то чтобы он ждал брани и немедленного вызова на бой, но и на подобное участие не рассчитывал. Впрочем, кто упрекнёт Лань Чжаня в равнодушии к страждущему? С ранних лет его благородство и нравственность ставили в пример сверстникам. Неудивительно, что по прошествии многих лет эти качества в нём расцвели ещё ярче.       Ощутив себя жалким и недостойным на фоне его величия и добропорядочности, Вэй Ин, познавший в своё время море порицания и злобы, обречённо обмяк. В сердце будто вонзилась туча ледяных иголок. В голове смешались все мысли.       Воспользовавшись его оцепенением, Лань Чжань влил в него пару глотков сильно пахнущего мятой и шалфеем лекарства.       — Не надо, — вымолвил Вэй Ин и, смутившись, отвернул лицо, хотя и понимал, что Лань Чжань видит перед собой Мо Сюаньюя, а не Старейшину Илина.       — Как скажешь.       Лань Чжань вернул пиалу на стол и покорно замер. Вэй Ину вся эта ситуация казалась жутко некомфортной. Избегая встречаться с Лань Чжанем глазами, он, запинаясь, выдавил:       — Как я попал сюда?       Лань Чжань продолжал стоять над ним, сверля проницательным взглядом, словно мог видеть его истинную суть сквозь новую оболочку.       — Ты сорвался с утёса. Следовало позаботиться о ранах, и я принёс тебя сюда.       — Что это за место?       — Селение Сяомин. Мы в доме крестьянина по имени Шэнь Сюэ. Он позволил нам остаться у него, пока ты поправляешься.       — Ты раздел меня?       Лань Чжань кивнул.       — Я.       — И вымыл тоже ты?       — Мгм.       Вэй Ина обдало мурашками. Он резко встретился с Лань Чжанем взглядом и вздрогнул, будто обжёгся. Это лицо и фигура принадлежали человеку, хорошо ему известному, но кто-то другой смотрел из глубины его глаз. Взгляд знакомого незнакомца, полный пылкости и обожания, прилип к Вэй Ину и молчаливо вопрошал о чём-то.       Смущение в прошлом посещало Вэй Ина крайне редко, а потому, проявившись сейчас со всей силой, повергло его едва ли не в агонию. Он не был глупцом и, читая выражение лица напротив, готов был уличить себя в безумии, ведь то, что проступало на нём, звалось страстью.       И казалось бы, что такого? Лань Чжань, несмотря на всю свою сдержанность, внешнее хладнокровие и непоколебимость, всегда со страстью откликался на его издёвки, со страстью злился, со страстью сражался и со страстью отчитывал. Только нынешнее выражение страсти имело совсем иной оттенок — оттенок, который Вэй Ин наблюдал на лицах влюблённых — матери с отцом, дяди Цзяна и мадам Юй, Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли.       Стало ещё более неловко, когда рука Лань Чжаня вновь показалась из-под рукава, несмело дотянулась до его пальцев и нежно сжала.       — Не бойся ничего. И убегать не нужно. Я больше никому не позволю причинить тебе боль.       Вэй Ин подавился вдохом от изумления, и его осенило: быть может, Лань Чжань знал Мо Сюаньюя, отсюда и такие слова? Как бы то ни было, прямо сейчас Лань Чжань, хоть и старался не показывать, мучился смущением, словно тяготился чувством вины или собирался признаться в чём-то очень личном.       Опасаясь ошибиться с предположениями о знакомстве Лань Чжаня с Мо Сюаньюем, Вэй Ин второпях соображал, как поступить — сходу прикинуться потерявшим память или ещё немного понаблюдать, авось удастся грамотно разыграть эту карту?       В светлых, как липовый мёд, глазах Лань Чжаня застыло выражение робости и преданности, что шло вразрез с мыслями Вэй Ина о том, что его выследили и схватили, чтобы предать суду за использование запретной магии. А значит, самой здравой пока казалась мысль, что Лань Чжань знал Мо Сюаньюя ещё до того, как тот решил свести счёты с жизнью. Но если так, возникал резонный вопрос: кем они друг другу приходились? Добрыми друзьями? Тогда почему Мо Сюаньюй не обратился к Лань Ванцзи за помощью, в которой отчаянно нуждался?       Невольно всплывала и другая версия. Мо Сюаньюй, помимо того, что страдал от притеснений родственников, был обрезанным рукавом, причём весьма откровенным. Он не скрывал своей особенности и смело выказывал интерес к понравившимся мужчинам, за что снискал славу сумасшедшего. Допустить, что некогда и Лань Ванцзи подвергся его домогательствам, было несложно. Красота младшего господина Лань разбила множество сердец, так почему бы и Мо Сюаньюю не оказаться в этом списке? Но если так, Лань Чжань должен был бы сторониться его, а не заботливо ухаживать, разве что его обуяла жалость к несчастному юноше.       Одно лишь допущение, что Лань Чжаня и Мо Сюаньюя могли связывать отношения, выходящие за рамки общепринятых, заставило Вэй Ина уронить челюсть и покраснеть. Нет-нет! Скорее уж звёзды погаснут и мир перевернётся вверх тормашками, чем оступится на тропе благочестия драгоценный любимец Лань Цижэня! Даже просто размышлять о подобном казалось кощунством.       В следующий момент все домыслы пошли прахом, ведь Вэй Ин услышал, как его назвали именем, и вовсе не тем, которое носил паренёк из деревни Мо.       — Вэй Ин.