Гарри Поттер и Кружка бедняка

Утром на выходе из гостиной Гарри встретил Почти Безголовый Ник. – Сэр, директор Макгонагалл очень просила вас зайти к ней, – сказал сэр Николас, с почтением склонив голову в круглом плоеном воротнике. – Привет! – откликнулся Гарри. – А откуда такой официальный тон, Ник? Я чем-то тебя обидел? – О, нет, конечно же, мистер Поттер! – воскликнул призрак. – Я лишь из глубочайшего к вам уважения... – Брось, Ник, – нахмурился Гарри. – Хотя бы ты не начинай, пожалуйста. И так проходу никто не дает. Спасибо, я зайду к профессору Макгонагалл прямо сейчас. – Директору, Гарри, – мягко поправил его сэр Николас, улыбаясь. – Она теперь директор Хогвартса.       Горгулья, охранявшая кабинет директора, уже была как новенькая. Однако, она, едва взглянув в его сторону, пропустила Гарри безо всяких паролей.       На стенах кабинета по-прежнему висели портреты директоров школы. Но обстановка изменилась. Исчез насест для Фоукса, у стены появился большой кованый сундук с затейливой вязью. Добавилось книг. Гарри с радостью отметил, что Распределяющая Шляпа была на своем месте. Она была такая же, как всегда, и почти не пострадала от огня. Годрик Гриффиндор знал свое дело: огонь Волдеморта не смог всерьез навредить его зачарованной шляпе.       Директор Минерва Макгонагалл была энергична и деловита. Едва она увидела Гарри, ее бледное лицо просияло улыбкой. – Боже мой, Поттер! Рада вас видеть! Проходите! – Я тоже рад видеть вас, профессор!       Макгонагалл извлекла из воздуха два кресла, пригласила его сесть. – Вчера я узнала, что вы вернулись в школу, но вас нигде не могли найти, – начала она. – Потом мисс Уизли сообщила, что вам удалось снова открыть Выручай-комнату. Это так?       Он кивнул. И коротко, не вдаваясь в детали, рассказал о произошедшем.       Макгонагалл растроганно произнесла: – Мне приятно думать, что все эти годы я была вашим деканом, Поттер. И я хотела спросить, что вы собираетесь делать дальше? Понимаю, что у вас не было возможности подумать. Но, может, вы хотели бы закончить обучение в следующем году? В сложившихся обстоятельствах, я полагаю, вам будет непросто, но я приложу все усилия, чтобы у вас была возможность спокойно закончить образование и сдать экзамены ЖАБА.       Гарри, чуть помолчав, ответил: – Спасибо, профессор Макгонагалл. Я пока сам не знаю, что буду делать дальше. Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать. А сейчас у меня тоже есть одно важное дело к вам. В этом кабинете следует повесить портрет директора Снегга. – Но, Поттер... – Да, профессор. Я был несправедлив, потому что многого не знал. Омут памяти. Он показал мне. Он успел показать мне. И в последние секунды своей жизни он думал не о себе, а о нас. Вы же слышали, что я говорил Волдеморту в Большом зале?       Гарри рассказал ей всё остальное. Макгонагалл внимательно слушала. Затем поднялась. – Вы правда этого хотите, Поттер? – Да, профессор. Северус Снегг видел в жизни очень мало радости и еще меньше справедливости. В том числе и от моего отца. Я сам, как выяснилось, многим ему обязан. Как, впрочем, и все мы.       Гарри помолчал. И добавил: – Хотя бы сейчас, после его смерти, мы должны всё сделать правильно. – Да, пожалуй, вы правы. Спасибо, Поттер. Я рада была услышать все это. Мы всем откроем правду о Северусе. И я лично сделаю все возможное, чтобы его доброе имя было восстановлено, а портрет появился в этом кабинете. Обещаю вам, Поттер!       Гарри взглянул на нее и спросил тихо: – Где вы похоронили его, профессор Макгонагалл? – Недалеко от Дамблдора, – ответила директор. – Рано утром. Решили, что так будет лучше. Ни к чему было привлекать внимание... – Да, вы правы, – кивнул Гарри.       Он сделал еще одну паузу и, наконец, осмелился задать следующий вопрос, который его волновал. – А что сделали с...?       Он поперхнулся, не закончив фразу. Но Макгоннагал его поняла.       Так Гарри узнал, что мертвое тело Волдеморта трансфигурировали в камень и бросили в Черное озеро. С мертвыми пожирателями смерти поступили так же. Русалки унесли пригоршню камней на самое дно.       Гарри тепло попрощался с директором Макгоннагал и вышел из кабинета. На душе немного стало легче. Оказалось, что ему было очень важно хотя бы отчасти восстановить справедливость, пусть даже и так запоздало. Пусть это даже ничего не могло исправить.       Снегг… Ему пока было сложно разобраться в том, что он сейчас чувствовал и думал о своем профессоре зельеварения. Столько язвительных замечаний и откровенных унижений сразу всплывали в памяти, столько бессильной ярости порой кипело у него в груди... Но все эти неприятные воспоминания застилал только один образ. Кровь, хлещущая из прокушенного горла, и едва слышный предсмертный шепот, тускнеющий взгляд черных глаз. «Посмотри на меня…»       Гарри поежился, будто от порыва ледяного ветра, и быстро пошел вниз, среди снующих всюду людей ища глазами ту, которая в эту минуту была нужна ему больше всех на свете.       По счастливой случайности он столкнулся с Джинни у входа в Большой зал – она с группой других волонтеров переправляли огромные камни на верхние этажи. Они встретились взглядами, Джинни что-то шепнула на ухо Ли Джордану, стоявшему рядом, и, опустив палочку, тут же подошла к Гарри. – Пойдем, – коротко бросила она, беря его за руку.       Они молча вышли из замка и медленно пошли в сторону Хогсмида. Не дойдя до ворот с крылатыми вепрями буквально два десятка шагов, Гарри остановился и увлек Джинни в сторону от дороги, к густому кустарнику, который плотно окутывал стволы нескольких старых деревьев. – Вот, сюда, – наконец, произнес он, подходя к плоскому камню, лежавшему в тени большого дерева, полностью скрытому в зарослях. – Это место не видно с дороги.       Он стянул с себя толстовку, положил на камень. Джинни улыбнулась и села. Он сел рядом, обхватив ее за плечи обеими руками. – Что ты? – тихо спросила девушка, гладя его по руке. – Ну, расскажи мне все. Я по одному твоему взгляду поняла…       Гарри судорожно вздохнул, опустил голову ей на плечо и крепко сжав ее узкую ладонь. – Для начала мне нужно почувствовать, что я живой, – выдохнул он едва слышно. – Посидишь со мной немного? Они же не станут упрекать тебя, что ты удрала, не закончив работу?       Джинни фыркнула, потом погладила его по голове, пропуская через пальцы непослушные черные волосы. – Моя главная работа это ты, – ответила она. – В замке три сотни человек, которые прекрасно справятся и без меня. И плевать, кто что скажет. – Я вчера весь день думал, – сказал Гарри печально. – Пока разгребал Выручай-комнату. Джинни, ты должна знать. Я наверное никогда из этого не выберусь… Это всю жизнь будет преследовать и мучить. И… Я не хочу… Это слишком тяжело, понимаешь? А ты еще совсем девчонка, у тебя вся жизнь впереди. Ты ведь не обязана… И с моей стороны взваливать на тебя всю эту жуть…       Джинни вздрогнула, потом схватила его за плечи. – Один раз я послушала тебя, Гарри, – сердито и быстро заговорила она. – Я не могла тогда пойти с тобой. Не только из-за того, что ты мне наговорил на похоронах Дамблдора. Прежде всего, из-за Надзора, провались он пропадом. Я несовершеннолетняя. Я была бы только обузой для вас троих. Только поэтому ты ушел один. В неизвестность, в пустоту. И…       Она делала паузу, сглотнула и продолжила: – Это был самый жуткий год в моей жизни. Даже не надейся: больше я не попадусь на твою удочку, Гарри Поттер. Через два месяца мне исполнится семнадцать, если ты помнишь. И единственная причина, по которой я когда-нибудь смогу оставить тебя – это если ты перестанешь меня любить. Если я пойму, что стала тебе в тягость. Ну? Скажи мне это, глядя в глаза, и я уйду.       Он тяжело вздохнул. – О, Джин… Ты даже не представляешь…       Он тихо поцеловав ее ладонь и уткнулся в нее, дыша тяжело и медленно. Девушка снова погладила его по голове. – Меня совершенно не интересует вся эта благородная чепуха, которую ты так старательно готовил, – продолжила она. – Так что можешь даже не начинать. – Я теперь хорошо понимаю Люпина, – проговорил Гарри, наконец, поднимая голову и с печалью глядя в глаза любимой. – Почему он изо всех сил пытался избавить Тонкс от самого себя… – И даже он отказался от этой глупости! – воскликнула Джинни. – Даже он понял! Гарри! Послушай меня, пожалуйста.       Она схватила его за руку и крепко сжала в ладонях. – Я знаю, через что ты прошел, – взволнованно продолжила она. – И не рассчитываю, что у нас все будет легко и просто. Но все это неважно, поверь мне. Потому что…       Голос у нее вдруг осекся. Она взглянула в любимые зеленые глаза, не в силах продолжить фразу. Потом вздохнула и проговорила срывающимся шепотом: – Когда Хагрид… Когда я увидела тебя у него на руках… Именно в то мгновение я поняла, что… Гарри. Ты должен навсегда запомнить это. Ты – мой воздух. Я дышу, только пока дышишь ты. Я могу жить, только если жив ты. Это было чудо, когда ты вдруг появился из ниоткуда, когда мы все думали, что ты… Какое-то невероятное чудо вернуло мне тебя, а теперь ты хочешь раствориться где-то во тьме, чтобы не обременять меня своими проблемами, так что ли?? Даже не надейся! – Мне страшно, Джинни, – устало произнес Гарри, глядя на свои ботинки. – Мне очень страшно.       Она обняла его, словно маленького мальчика, успокаивая и гладя по голове. – Все пройдет, милый, – прошептала она, с болью глядя на него. – Все потихоньку образуется. И теперь я всегда буду с тобой. – Я будто сваливаюсь в какую-то пропасть, – с отчаяньем прошептал он. – И я не хочу утащить в нее и тебя, понимаешь? Ты достойна лучшего, Джинни. Я хочу, чтобы ты была счастлива. А не тратила свою жизнь на никчемного размазню, который шагу не может ступить без чьей-то помощи. Ты должна жить на полную катушку, а не разгребать чужие руины… – А я всегда любила руины, – ехидно бросила Джинни. – И я не вижу размазню. Я вижу человека, которому нужно время, чтобы прийти в себя. То, через что ты прошел... Гарри, удивительно не то, что ты сейчас не справляешься... А то, что ты вообще в здравом уме. Любой давно спятил бы на твоем месте. Знаешь, я уже давно поняла, что могу быть счастлива, только если на этом свете есть ты. Не бодрый герой с обложки, а ты. Такой, какой есть. Такой, как сейчас. Настоящий. Без притворства. Слабый или сильный, веселый или грустный, без разницы. Мне нужен только ты. Любой. Целиком. И если ты еще любишь меня так же, как прежде, то давай просто закроем эту тему раз и навсегда, хорошо?       Он тяжело вздохнул и прижался к Джинни еще крепче. – Ты… – прошептал он едва слышно. – Там, в лесу… Единственное, о чем я сожалел в ту минуту, что больше никогда не увижу твои глаза, Джинни. Что никогда не смогу поцеловать тебя. Это безумие, конечно, но мне даже показалось, что я почувствовал запах твоих волос… А потом – всё.       Она взяла его голову в ладони и прильнула к губам. Тихо, нежно, будто боясь спугнуть, боясь навредить кому-то очень хрупкому и беззащитному… Гарри чуть вздрогнул. Слеза скатилась у него по щеке. Джинни поймала ее губами, поцеловала его в лоб и снова прижала к себе. – И после этого ты еще хочешь куда-то сбежать? – проговорила она, судорожно переводя дух. – Гарри, знаешь, почему ты вернулся? Потому что кто-то там, наверху, отлично знает, что я не могу без тебя дышать. Я бы не смогла это вынести. Правда. А для нашей семьи потерять сразу двоих – это было бы слишком… – Что ж, – вздохнул он, сжимая ее в объятиях. – Если ты так хочешь… Я люблю тебя, Джинни. Если бы ты только знала… Я иногда смотрел на карту Хогвартса, на точку с твоим именем. Надеялся, как дурак, что ты как-нибудь почувствуешь, что думаю о тебе. Знаю, что глупо. Но я все равно смотрел… – А я ведь чувствовала, – улыбнулась Джинни. – Иногда сквозь сон. Будто ты стоишь рядом с моей кроватью. Но мне казалось, что я просто схожу с ума от тревоги за тебя. Мне каждый раз хотелось вскочить и обнять, но когда я открывала глаза, тебя уже не было… А еще знаешь... Она вздохнула взволнованно. - Той ночью. Мне в какой-то момент показалось, что ты совсем рядом. Я тогда помогала одной раненой девочке и вдруг... Такое странное чувство, будто стоит руку протянуть и... Безумие, конечно.       Гарри промолчал. Он вспомнил, как уходил от нее, не оглядываясь. Как чудовищным усилием воли отрывал от нее сердце и мысли. Как в груди будто что-то умерло в это мгновение, как мир живых стал стремительно удаляться от него, становясь картонным и нереальным... Ни к чему ей знать, подумал он. – Если ты однажды уйдешь, я умру, – сказал он, растерянно улыбнувшись. – Просто умру, Джинни. – Значит, ты будешь жить вечно, – фыркнула она в ответ, снова приникая к его губам.       Солнечные лучи вплетались в ее блестящие рыжие волосы и Гарри казалось, что этот теплый золотой свет проникает прямо ему в грудь.