no end, no beginning

Май 2001 г.

      Утро выдалось дождливым и мрачным: свинцовые тучи нависли над Северной Ирландией, оплакивая еще один премерзкий день в череде многих, догоревших за последние года. Вторая Магическая война официально закончилась еще в начале весны тысяча девятьсот девяносто восьмого — Орден Феникса потерял своего мальчика с рекламных буклетов, но не сложил оружие, однако победа Лорда Волдеморта для всего волшебного мира казалась неоспоримой. В то время как растерянные орденовцы прятались от нового режима, Пожиратели Смерти под эгидой своего жестокого правителя подмяли под себя всю Магическую Британию, склонили на свою сторону ряд прочих европейских государств и выпустили свод новейших законов, которые волей-неволей приходилось соблюдать всем, у кого не достало храбрости сопротивляться. Поначалу новый мир казался Теодору Нотту безумным и нереальным, но его человеческому нутру пришлось адаптироваться и принять правила игры, хоть те и не были ему по душе.       Всем министерским аппаратом отныне управляли лишь верные Волдеморту волшебники, а территории поделились между самыми ближайшими его сторонниками. Так, Ирландия — и ее север, и республика — оказались под неусыпным контролем Телониуса Нотта, который к охране своей земли подходил с особой ответственностью и в качестве неслыханной для него щедрости позволил своему сыну блюсти порядок на севере — там, где многие десятилетия высилось родовое поместье Ноттов. Это доверие, впрочем, повисло камнем на шее Тео и стало еще одним рычагом воздействия от тиранически настроенного отца. Проще говоря, Телониус попросту сделал то, чего от него ждали, и неустанно следил за тем, чтобы нерадивый наследник в очередной раз не облажался и не опозорил его честное имя перед повелителем. Ирландскую республику — обширную и куда более значимую — отдали в руки обоих Кэрроу, в лояльности которых у Нотта-старшего не было никаких сомнений.       Тео не жаловался. В конце концов, быть сторожевым псом или ищейкой ему совершенно не нравилось, как не нравилось пытать, карать и убивать людей, которые, по его скромному мнению, такой судьбы не заслуживали. Однако, стоило уродливой метке на его руке загореться, как ему приходилось запихивать свое мнение поглубже в зад и делать то, что ему приказывают.       Он презирал в себе трусливую слабость, которая проложила путь в эту кровавую пропасть, и тайно мечтал однажды освободиться от оков. Хотел ли он встать плечом к плечу с Сопротивлением, чтобы свергнуть Лорда и его шайку головорезов?       Нет.       Не потому что боялся их или собственной неудачи, которая могла бы повлечь за собой его безрадостную и уж точно бесславную кончину. Тео попросту не верил, что эти ядовитые сорняки, плотно разросшиеся на его родной земле, можно выкорчевать раз и навсегда. Не тогда, когда на противоположной чаше весов стоит безумный диктатор, подчинивший саму Смерть.       Тео хотел освободиться и исчезнуть, начать новую жизнь там, где никто не знает его имени, ошибок, — где никому не будет известно его прошлое и нет до него никакого дела. Но все это — лишь жалкие мечты, все еще трусливые и такие же опасные наравне с той, где он убивает собственного отца. Тео презирал пустое насилие ради удовольствия или достижения мнимых и определенно чужих идеалов, однако конкретно в его убогом мире безвременная кончина Телониуса послужила бы высшим благом для многих и, больше всего, для него самого.       Адаптация и восприятие действительности стали для Тео самым сложным испытанием. Ему пришлось взять на себя роль палача и вершителя чужих судеб, будто бы он в какой-то момент получил на это право, и это стало тем, за что он однажды был готов понести ответ. Сложнее всего было не выносить насмешки и оскорбительные замечания каждый раз, когда его прилюдно выворачивало наизнанку после использования «Круциатуса» или «Авады» — уж мнение кучки ничтожеств для него не значило ничего, — а смотреть в испуганные, презирающие, невинные глаза своих жертв.       Тео помнил имя каждого, кому добровольно вынес приговор. Он считал себя трусом, но тем не менее ему достало чести признать, что этот выбор однажды он сделал сам и в любой момент мог сделать новый, но… не делал.       Кошмары и чувство вины преследовали его еженощно на протяжении двух лет, и их Тео глушил алкоголем и сладким маревом забвения, которые дарила сушеная тентакула. Однако, когда и этого оказалось недостаточно, он принял решение делать все, что от него зависит, чтобы не калечить чужие жизни. Не то чтобы Тео и раньше не старался минимизировать наносимый им ущерб, но отныне это стало целью, которая вступила в неистовое сражение с его совестью. Та иногда и впрямь сдавалась, но ровно до тех пор, пока не приходилось сталкиваться лицом к лицу с людьми, которых Тео знал. На его глазах погибли многие знакомые ему волшебники, в числе которых был Аластор Грюм, трусливо убитый в спину Эваном Розье, Аврора Синистра — профессор, преподававший ему, бестолковому мальчишке, Астрономию, Роланда Трюк, которая на далеком первом курсе потрепала его по волосам и сказала, что у него хорошее будущее в квиддиче, и даже хренов Фред Уизли. Справедливости ради, тот был еще формально жив, когда Нотт видел его в последний раз, но он слишком хорошо знал то чудовищное проклятие, брошенное в Уизли зимой тысяча девятьсот девяносто девятого.       Тео никогда не убивал и не мучил тех, кого знал лично. Это было его самым главным правилом, за которое в пожирательских кругах он прослыл бесхребетным слюнтяем, но так уж вышло, что ему больше не требовалось ничье одобрение, кроме вялой благосклонности своей совести.       Когда шайка волдемортовых прихлебателей выдумала очередной идиотский закон, направленный против вырождения чистой крови, Тео уже перестал удивляться. Специально созданная при Министерстве Магии комиссия составляла списки наилучших кандидатов для слияния чистокровных родов, и Тео иронично усмехался, надеясь, что ему в пару подберут какую-нибудь наименее богомерзкую наследницу. В общем-то ему было ровным счетом безразлично, какая чистокровная дурочка будет носить его фамилию и жеманно поджимать губы за ужином — ни одна из тех, кого он знал, ему не нравилась. Однако — спасение ль это или злой рок, — но однажды на его порог заявился Элджернон Руквуд и принялся умолять Тео проявить инициативу и взять в жены Эмилию Роули. Не успел Нотт удивиться добровольной сдаче ему в постель собственной дамы сердца, как тот пустился в сбивчивое объяснение, которое заключалось в том, что комиссия запретила им жениться, так как Роули принадлежат к «Священным двадцати восьми семьям», а Руквуды нет, посему для Эмилии пообещали подобрать куда более значимую партию.       — Они сказали мне не расстраиваться, ведь и для меня обязательно подберут хорошую невесту, которая точно подойдет мне по статусу, — выплюнул слова Элджернон.       — А ты, полагаю, возомнил себя сутенером, раз решил продать свою подружку кому посимпатичнее, чтобы ей было не так отвратительно ложиться в койку? — цинично заметил Тео, вскинув брови. — Эмилия вообще в курсе твоего плана?       — Не неси чепухи, Тео. Мы с ней все обсудили и решили предложить тебе пакт.       — Пакт? — хохотнул тот. — Звучит любопытно, однако у тебя пять минут, пока я окончательно не разозлился от этой вопиющей дерзости, и то лишь благодаря тому, что в школьные годы ты казался мне вполне здравомыслящим малым.       Пятью минутами дело, разумеется, не обошлось. Руквуд просил его взять Эмилию под свою защиту, зная, что Тео — единственный из всех, кому он мог доверять. Так, он и Эмилия создавали бы видимость вполне удачного чистокровного брака, тем самым выиграв время для самого Руквуда, чтобы решить вопрос с тем, как официально быть с Эмилией.       — В этой стране или в любой другой, — заключил он. — Я не позволю ей лечь под какого-нибудь пузатого ублюдка или отвратительного однокурсника типа Монтегю или ему подобного.       — Ты же понимаешь, что брак подразумевает рождение наследника? — уточнил Тео, сузив глаза. — Раз наследника не будет, у комиссии рано или поздно возникнут вопросы.       — Я решу все до того, как подобное случится, — заверил его Руквуд. — Соглашайся, Нотт, не то придется довольствоваться Милисентой Булстроуд или, того хуже, Пэнси Паркинсон. Я слышал, у нее вздорный нрав.       Таким образом, около полутора лет назад Эмилия Роули добровольно стала Эмилией Нотт, к большому удовольствию Телониуса. Тот, узнав, что его наследник в кой-то веки проявил в чем-то, что касалось нового режима, инициативу, выбрав себе жену, — и не абы какую! — впервые в жизни рассыпался в дифирамбах и на радостях подарил сыну собственный особняк неподалеку от родового поместья.       Тео не жаловался, справедливо решив, что своим согласием на руквудовскую авантюру убил сразу двух зайцев: избавился от ненужного балласта в виде нормальной супружеской жизни и освободился от пристального отцовского надзора. Приятным бонусом также послужила редкая, но осязаемая возможность общаться с Дафной, которая в первые месяцы после падения Ордена сблизилась с Эмилией.       Впрочем, Дафна, какой он ее знал, давно канула в лету и стала тенью себя прошлой: безынициативной, немногословной, безразличной. Сломленной. Случилось как раз то, чего он опасался. Видеть ее такой было для него невыносимой пыткой, словно бы он виновен в том, что с ней случилось. А случился с ней Эван Розье, когда ее мужем мог стать он сам, но Тео Нотту из прошлого не хватило предприимчивости, настойчивости и — чего таить — мозгов и смелости, чтобы сделать все правильно. Череда его нелепых и сумасбродных поступков и привела их обоих в эту точку невозврата, где они — некогда два самых близких друг другу человека — превратились в чужаков, брошенных в одну и ту же мясорубку.       Если бы он только знал, как видоизменить маховик времени, чтобы вернуться в прошлое и все исправить. Это определенно повлекло бы множество последствий — возможно, даже жутких и неправильных, — но разве могло стать хуже, чем уже есть в настоящем времени?       Раздался хлопок.       Тео моргнул и сделал глубокий вдох, все еще пялясь сквозь стекло на задний двор, утопающий в рухнувшем на это утро циклоне. Он лениво повернул голову вполоборота и заметил, как домовик семьи Роули, перекочевавший в новый дом вслед за хозяйкой, оставил на столе поднос с фарфоровым чайником и двумя изящными чашечками с золотым ободком.       — Желает ли хозяйка лимонные кексы? — спросил домовик, выкатив свои огромные карие глаза.       — Не нужно, Криспин, спасибо, — с мягкой улыбкой ответила Эмилия. — Можешь идти, дальше я сама.       Раздался новый хлопок, растворивший Криспина в трансгрессии. Сразу после его ухода Эмилия взяла чайник за ручку и медленно налила дымящийся ароматный чай в чашку, а сразу после влила немного молока и засыпала две ложки сахара. Тео неотрывно следил за ее действиями, словно загипнотизированный, наблюдая, как она размешивает сахар, не касаясь ложкой стенок фарфора.       — Памятуя о твоей неприязни к чаю, тебе не предлагаю, — произнесла Эмилия, заметив его пристальное внимание. — Может, хотя бы выпьешь кофе?       — В свете последних событий я бы предпочел огневиски.       — Мне нужен твой ясный ум, Тео, так что окажи мне любезность, отдав сегодня предпочтение кофе. Криспин, — она щелкнула пальцами, и домовик мигом материализовался возле нее, — будь добр, свари кофе для Теодора и — вздохнув, она бросила на супруга милостивый взгляд, — добавь в чашку каплю мятного ликера.       — Слушаюсь, мисс Эмилия.       Криспин поклонился ей так низко, что только чудом не ударился высоким лбом об пол, и, не разгибаясь, испарился исполнять ее приказ.       — Капля ликера? Как щедро после того, что я сегодня узнал, — язвительно ответил Тео.       До того, как Тео не сделал первый глоток горячего кофе со скупой дозой алкоголя, призванной лишь усилить его раздражение, они не нарушали тягостную тишину. Поморщившись, Тео все же проглотил то помойное варево, которое глупый эльф по своей невежественности называл кофе, а после уставился на Эмилию. Та держала в руках чашечку и преспокойно попивала свой утренний чай, важно оттопырив мизинчик. Как всегда собранная, элегантная и невозмутимая — всем своим видом она напоминала ему о Дафне… Чертовой Дафне, которая решила сбежать, не поведав ему о своем крайне идиотском плане.       — Я весь внимание, Эмилия, — напомнил Тео, с трудом сдерживая ярость.       — Не делай вид, будто не ожидал, что однажды Дафна устанет терпеть выходки Розье и предпримет нечто подобное.       — Это я как раз ожидал, ты права, однако вот уж что мне в новинку, так это то, почему вы, две хреновы заговорщицы, не поставили меня в известность.       — Что бы это изменило?       — О, рад, что ты спросила, — зло усмехнулся Тео. — Например, то, что придумал бы план получше и уж точно знал бы, как выгородить нас с тобой перед ее сраным муженьком!       Для наглядности он потряс пергаментом — недвусмысленным посланием от Эвана Розье, которое накануне принес в их дом филин.       — Не понимаю, почему ты так нервничаешь, — невозмутимо пожала плечами Эмилия, продолжая прихлебывать чай. — Это просто обыденное приглашение на охоту.       — А я считаю, что это просто предлог, чтобы выпотрошить нас легилименцией, дорогуша, — взорвался Нотт. — Неужели ты думаешь, что Эвану сейчас в самом деле есть дело до какой-то жалкой охоты, когда у него пропала жена?!       — Если бы он хотел, давно бы заявился на наш порог.       — Мы будто бы говорим о двух разных Эванах. И твой гораздо тупее того, которого знаю я.       — Может, так и есть? — спросила она, невинно похлопав ресницами. — А ты стал заложником его образа, который этот слизень пытается всем навязать.       Тео поставил чашку на стол так, что ее дно громко звякнуло о блюдце, и сел рядом с женой, вперив в нее свирепый взгляд.       — Мы все в полной заднице, Эмилия, поэтому советую перестать ломать комедию и притворяться дурой. Где Дафна?       — Я не знаю.       — Ты, мать твою, серьезно? — взревел он.       Эмилия терпеливо выдохнула и аккуратно поставила чашку с недопитым чаем на стеклянную столешницу.       — Мы многие месяцы обсуждали ее потенциальный побег, однако Дафна решила, что для нас обеих будет небезопасно, если я узнаю, куда она отправится.       — Блестяще! Хоть на что-то сгодился ваш один мозг на двоих. Неужели ты не понимаешь, что Эван в два счета проникнет в твой разум, вычленит нужные ему фрагменты, а потом попросту сотрет тебя в порошок за предательство?       — Не надо грубить, Тео, — мягко осадила его Эмилия. — Вряд ли он сможет по-настоящему навредить наследнице древнего рода.       Тео возвел глаза к потолку и тяжело вздохнул. Мерлин, дай ему сил!       — Дафна совершила побег не только от Эвана, но и от Темного Лорда, а это можно легко приравнять к измене. Ты, в свою очередь, стала добровольной соучастницей, до которой, в отличие от Дафны, их руки могут дотянуться и покарать в назидание остальным. И ни твой отец, ни я, ни Элдж не сможем тебе помочь, ведь твоя дальнейшая судьба окажется на милости Розье или кого похуже, — уже спокойнее произнес Тео, но лихорадочный блеск карих глаз выдавал его клокочущий гнев.       Казалось, эти слова нашли отклик у Эмилии: она тяжело сглотнула и нервно заправила светлые волосы за ухо. Ее взгляд, до этого беспечно блуждающий по лицу супруга, остекленел.       — Не думаешь же ты, что они казнят меня за это? — с трудом скрывая дрожь, спросила она.       — Разумеется нет, — отозвался Тео и, прохладно улыбнувшись, добавил: — Они придумают наказание куда похуже, поэтому, ради всего святого, Эмс, расскажи мне все, что знаешь, иначе я не смогу помочь ни тебе, ни этой безумной беглянке, возомнившей себя бессмертной.       Он вовсе не хотел ее запугивать, но порой страх сбивал спесь куда лучше, чем самые сладкоречивые уговоры. Эмилия сдалась: опустила плечи и, сдвинув брови к переносице, прикусила губу.       — Я правда не знаю то, где она, Тео. Мне известно только, что она полгода осторожно выводила деньги со своего счета, а еще упросила Пэнси узнать, на сколько Эван задержится в поездке в Германию. Ну, ты же знаешь, что Пьюси работает в Британском филиале Международной Конфедерации Магов…       О, да, Тео прекрасно знал, что Эван Розье протащил своего верного щенка на эту должность, обеспечив хорошими связями и влиянием, чтобы Эдриан навсегда остался перед ним в неоплатном долгу. А Тео все никак не мог взять в толк, на кой черт Дафна, в школьные годы презирающая эксцентричную Паркинсон, вдруг воспылала к ней теплыми дружескими чувствами… Всему виной оказался холодный расчет и фамилия «Пьюси», которую с недавних пор носила Пэнси.       Тео грустно улыбнулся. Возможно, он стал одним из тех, кого на вид сломленная Дафна обвела вокруг пальца, сама же в это время готовя заговор и, хоть и шаткую, но все же подоплеку для своего освобождения от оков нового режима.       — Пэнси не знает об истинных причинах? — осведомился он, задумчиво почесав переносицу. Уж эту девицу он точно не собирался выгораживать.       — Нет. Дафна ей наплела, что подумывает хорошо развлечься, пока Розье в отъезде. Понимаешь… — Эмилия перевела на Тео осторожный взгляд. — Мы все — и Дафна, и я, и Пэнси, и даже Милисента, — нашли друг в друге поддержку, так как каждая из нас не слишком счастлива в браке. Мне приходится поддерживать эту легенду…       — Не надо, не оправдывайся. — Тео сжал ее пальцы, хаотично дрожавшие на коленке. — Я знаю, что нас с тобой связывает, и ты не должна испытывать стыд за то, что чувствуешь себя несчастной.       — Я благодарна тебе за все, — ответила она и переплела их пальцы. — Мы отличная команда, и девочки справедливо подтрунивают надо мной, дескать, мне из них всех с мужем повезло больше других, а я еще недовольна.       — Ну, в сравнении с Милисентой вам всем несказанно повезло, ведь только ей приходится раздвигать ноги перед Гойлом, — усмехнулся Тео.       — Зря глумишься! Милли говорит, что он трахается, как Мерлин, а то, что Грегори не обременен интеллектом, для нее даже лучше. — Эмилия закатила глаза, скрывая улыбку. — Может, врет, конечно…       — Не уверен, что хочу знать, откуда Милисента знает, как трахается Мерлин, — загоготал Тео и почувствовал, что Эмилия, ответившая ему звонким смехом, наконец расслабилась.       — Слушай, мне жаль, что мы держали это от тебя в тайне, — после минутной паузы произнесла Эмилия.       — Не стоит переживать, Эмс, ведь я точно не хочу быть в курсе сексуальных подвигов четы Гойл, у меня, увы, очень хорошая фантазия.       — О, прекрати! — засмеялась она, видя лихую улыбку на его губах. — Ты прекрасно знаешь, о чем я.       — Знаю, — ответил Тео. — Уверен, ты хотела, как лучше, решив не посвящать меня в детали.       — Вообще-то… — Эмилия стыдливо опустила глаза и слишком очевидно вытащила кисть из-под его ладони. — Это Дафна мне запретила.       Тео почувствовал, как воцарившийся ненадолго покой испарился, словно по щелчку пальцев, а на его месте пророс не гнев, а… печаль? Обида? Непонимание? Сейчас он будто бы вновь перенесся в прошлое, где Дафна сама решала, когда необходимо приблизить его к себе, а когда отвергнуть. Да, именно так. Тео почувствовал себя в тысячный раз отвергнутым.       — Ясно, — сухо сказал он. — Что было дальше?       — Мы придумывали кучу вариантов, куда и как именно Дафна могла бы отправиться, но все они звучали как очень плохой план. В один момент, где-то за месяц до ее побега, из страха за ее судьбу я воззвала к ее инстинкту самосохранения, предлагала выждать более удачный момент, вновь просила обратиться к тебе, но ты же знаешь Дафну.       Тео хорошо ее знал. Если Дафна Гринграсс что-то решила, значит, ничто и никто не в состоянии ее переубедить.       — Это выглядит, будто я выгораживаю себя, но мне правда хотелось ей помочь. Дафна была такой несчастной, что и я поверила, будто любой путь на свободу будет лучше, чем это мучительное заточение в одном доме с чудовищем.       — Знаешь, что больше всего меня злит? — выпалил Тео. Под укоризненным взглядом жены он манящими чарами призвал графин с огневиски и плеснул себе в стакан. — Дафна в очередной раз заварила кашу, которую приходится расхлебывать другим, как будто ей одной тяжело жилось в этом сраном мире.       — Мне жаль, — тихо ответила Эмилия. — Что будем делать?       Тео хлебнул виски и откинулся на спинку мягкого дивана, расслабленно прикрыв веки.       Будто у него без этого мало проблем!       — Эван приглашает нас обоих, однако я могу выиграть нам время, если ты скажешься больной. Подкупим целителя, если потребуется. Не знаю. — Он шумно выдохнул и уставился на хрустальную люстру.       Вот бы она сейчас рухнула ему на голову, и ему не пришлось копаться в дафнином дерьме.       — Ты же знаешь Эвана: если он чего-то хочет, добьется этого любыми способами, как было и с Дафной. Он хотел ее столько лет и в итоге получил.       — Он хотел не ее, Эмилия. Розье отчаянно желал подчинить ее волю и получить над ней власть, однако я безмерно рад, что мы наконец говорим об одном и том же Эване.       — Его мотивы не меняют сути, — продолжила Эмилия. — У меня есть идея получше, но она тебе не понравится.       — Правда? — притворно удивился Тео. — Как ты это поняла? Ведь я просто в восторге от того, что происходит.       — Ну хватит, Нотт! — взорвалась она, нахмурив брови. — Я облажалась, ясно? Долго ты еще будешь наказывать меня за это?       — Я не желаю тебя наказать, Эмс. Я просто зверски зол и еще больше растерян. — Он обвел нечитаемым взглядом светлую гостиную, утонувшую в серости пасмурного дня, и покачал головой. — Выкладывай свой план.       Эмилия мгновенно оживилась и, наплевав на изящество и манеры, уселась вполоборота, поудобнее поджав под себя ногу.       — Сотри мои воспоминания о побеге Дафны — все наши провокационные разговоры. Это убережет меня от расплаты и не даст Эвану лишних зацепок.       — Ты, верно, шутишь, — вскинул брови Тео. — Игры с разумом опасны даже для блестящего волшебника, а уж я таковым не являюсь даже близко.       — Пока ты веришь в свою никчемность, навязанную отцом, так и будет, но не ты ли прекрасно справляешься с ролью стирателя воспоминаний на заданиях?       Тео задумчиво пожевал губы и сделал еще один глоток.       Так и было, но подобный навык он оттачивал методом проб и ошибок — не всегда для миссий, чаще всего во благо невинных людей, которых мучали, пытали и по той или иной причине оставляли в живых. Это были маглы, маглорожденные и прочие неугодные Волдеморту волшебники. Тео, помимо прочего, тайно стирал из их разума боль и ужас, которые пожирательские псы при его участии принесли в чужую жизнь. Ему казалось это необходимым благом — единственным, которое он мог дать несчастным. Но он против воли допускал и много осечек, которые из блага превращались во зло, потому что магия разума опасна, сложна и порой безжалостна.       — Нет, — отрезал Тео. — Что будет, если я случайно поврежу что-то в твоей голове?       — Я в тебе уверена.       — Спасибо за веру, Эмс, но одной твоей уверенности недостаточно. Для того, чтобы качественно стереть тебе только необходимые воспоминания, сперва мне нужно проникнуть в твое подсознание, изучить все и только после браться за дело.       — Сделай это, — упрямо вторила Эмилия. — Я готова.       — Послушай, я довольно хорош в окклюменции, потому что любой солдат Темного Лорда обязан блестяще закрывать свой разум, но легилименция… Эмилия, это плохая идея. Я не буду рисковать тобой ради того, чтобы в очередной раз прикрыть зад Дафны.       Тео допил огневиски и, не в силах больше сидеть на одном месте, вновь подошел к окну. Дождь уже закончился, а где-то на востоке сквозь тучи робко пробивалось солнце, кидая блики на мокрую траву.       Он не заметил, как Эмилия приблизилась к нему и мягко сжала плечо.       — В данном случае ты защищаешь не Дафну, а меня — свою жену. Неужели ты позволишь Эвану причинить мне зло?       Тео усмехнулся и покачал головой.       — В ход пошли уловки в стиле Дафны Гринграсс? Не старайся, Эмс, я слишком долго был близок с ней, чтобы не распознать очевидную манипуляцию.       Эмилия вздохнула и, убрав ладонь с плеча, поравнялась с ним, безучастно вглядываясь вдаль.       — То, что мы не любим друг друга, как мужчина и женщина, не отменяет того, что ты дорог мне, а я в свою очередь хочу верить, что дорога тебе. В данном случае ошиблась не только Дафна, но и я, и с этой ошибкой мне самой не справиться, поэтому мне нужна твоя помощь. — Повернувшись к нему, Эмилия нежно коснулась пальцами его щеки и продолжила: — У нас нет времени искать более искусного волшебника. К тому же не уверена, что нам стоит кому-то доверять такие сведения. Мы могли бы привлечь Элджа, но ему подобные чары никогда не давались, поэтому засунь свою неуверенность в зад и сделай то, в чем ты действительно хорош.       Ее мягкий голос звенел непривычной сталью, которая ставила Тео ультиматум. Он порой забывал, что за всеми этими изяществом и грацией скрывается истинная слизеринка, которая умеет обнажать змеиные клыки. Тео иногда размышлял, будь обстоятельства иными, сумел бы он полюбить ее? Эмилия была красива, умна и нежна, не пряча свою мягкость за колючими доспехами, как делала Дафна; она умела быть верным другом, а самое главное — не боялась им быть. Эмилия обустроила их дом, привнеся в холодную пустоту немного своего тепла и женского очарования. Она была его партнером и опорой даже тогда, когда он, как ему казалось, этого не заслуживал.       Но Тео ее не любил. Не так, как муж должен любить свою жену, в этом она была права. И дело было даже не в Руквуде; ему думалось, что он сам больше не способен на любые безусловные чувства.       — Ладно, — согласился Тео, — но тогда мы должны сделать все безукоризненно, поэтому мне потребуется вложить в твою голову подменные воспоминания.       — Например?       — Чтобы Эван нам поверил, ты должна быть в курсе мыслей Дафны о побеге, но не должна принимать участие в планировании. Мы подкинем несколько маршрутов, по которым она могла бы отправиться, и будем надеяться, что этого окажется достаточно для того, чтобы Эван ее не отыскал.       Эмилия кивнула и вновь устроилась на диване, увлекая за собой Тео. Процесс обещал быть долгим, изнурительным и определенно сложным.       — Что насчет Америки? — предложил Тео и поморщился, когда Эмилия практически вырвала из его рук графин. — МАКУСА категорически не поддерживает нового Темного Лорда, очевидно, еще помня деяния прошлого.       — Мне кажется, это самый очевидный после Франции конечный пункт, куда Дафна на самом деле могла отправиться. — Эмилия в задумчивости пожевала губы. — Она же была достаточно близка с Авророй Скамандер, а у той, насколько я знаю, родители перебрались жить в какой-то из штатов.       — Отлично! Раз это знаешь ты, то знает и Эван, а Дафна, мне хочется верить, тоже это понимает, значит, не сунется туда до поры до времени.       — Даже если и так, мы нарочно поставим под удар беззащитных людей…       — Ты о Скамандерах, что ли? — хохотнул Тео. — Брось, Эмс, они бывшие мракоборцы; думаешь, Тесеус и Равенна Скамандеры не способны защитить себя от кретинов, которых Розье к ним пошлет?       — А если он отправится туда сам?       — Очень в этом сомневаюсь, но, если так, заранее соболезную.       — Скамандерам?       — Эвану Розье, — осклабился Нотт. — Невредимым ему оттуда не уйти. Может, хоть собьют спесь с его надуманного величия.       Эмилия покачала головой, не соглашаясь с ним.       — Нет, мы не будем подставлять других людей, Тео.       Тот недовольно цыкнул и закатил глаза, но спорить не стал. В конце концов, он и впрямь не хотел заходить слишком далеко, ведь на его руках и без четы Скамандеров достаточно крови.       — Ладно, мисс праведность, тогда я готов выслушать твои идеи.       Эмилия скорчила гримасу и некоторое время молчала, видимо, рассчитывая достойно парировать его план своим — более удачным и безопасным для всех.       — Стоит упомянуть про Францию, иначе будет неправдоподобно, — наконец произнесла она. — Но мы можем сделать упор на Орден Феникса, ведь на них и без того ведется охота.       — А орденовцев, которые после этого попадут в лапы Розье, тебе не жалко? Помимо прочего их будут допытывать еще и насчет Дафны, а они, бедолаги, и знать не знают, где она, — ехидничал Тео. — Да и Эван вряд ли поверит в эту сказку, ведь убежище Ордена никто не может найти, а с какой стати тогда эту задачку удастся решить Дафне?       — Поверит или нет, но мы можем вполне безопасно выиграть для нее время. А что касается жалости… Тео, ты, как никто, должен понимать, что такое «необходимое зло», ведь члены Ордена, попавшие в плен, обычно так или иначе заканчивают одинаково.       — Иногда мне удается забыть о том, насколько ты расчетлива и прагматична, — ухмыльнулся Тео. — Как насчет Лисандра Лестрейнджа? Он уже мертв, и вряд ли мы сумеем ему навредить, зато дедуля даже с того света окажет нам помощь.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Эмилия.       — Все знают, что у него много друзей в разных уголках мира. Почему бы Дафне не отправиться, предположим, в Бельгию или Нидерланды? Отсидеться там некоторое время, а потом уж перебраться, куда сердце зовет: хоть в Америку, хоть в Бразилию, хоть в Африку.       — А у мистера Лестрейнджа и впрямь есть там друзья? — с сомнением поинтересовалась Эмилия.       — Почем мне знать? — улыбнулся Тео. — Вот пусть Эван и поищет.       Еще раз обсудив свой план, они приступили к его реализации. Эмилия откинулась на мягкие подушки и, скрывая волнение, улыбнулась, очевидно, заметив мрачную тень сомнения на лице Тео. Он задумчиво кусал губы и закатывал рукава белой рубашки до локтей, сам при этом витая глубоко в собственном сознании. Понимая, что у него нет права на ошибку, Тео ощущал, как все поджилки дрожат, вибрируют и натягиваются, а ведь для предстоящей работенки он должен быть предельно собран… Так некстати вспомнилось, что именно поэтому он никогда не касался своей разрушительной магией знакомых ему людей; когда ты смотришь в эти глаза, максимальная концентрация становится едва ли возможной. Однако сейчас Тео должен был сделать так, чтобы невозможное стало возможным. Ради себя. Ради Эмилии. Ради Дафны.       Если он когда-нибудь еще раз ее увидит, то задушит голыми руками.       — Возможно, будет немного больно, — честно признался Тео, устроившись напротив жены с крепко зажатой в руке волшебной палочкой.       — Не больнее, чем «Круциатус», так ведь? — нервно усмехнулась она.       Тео даже не улыбнулся. Напряжение, скопившееся в его теле, и сосредоточенность, зудящая в висках, не позволяли ему расслабиться и привычно пошутить в ответ.       — Надеюсь, — пробормотал он. — Скажи, как будешь готова.       — Ты справишься. — Эмилия напоследок подарила ему свою самую теплую улыбку и кивнула. — Я готова.       Тео поднял палочку и твердо произнес:       —Легилименс!       Так как Эмилия не была сильна в магии разума и была готова к вторжению, Тео без труда очутился в ее сознании. Не умея упорядочивать свои мысли, Эмилия не могла послужить Тео проводником, и посему он, очутившийся в бесконечном хаосе ее подсознания, несколько растерялся. Однако то, что казалось беспорядочным на первый взгляд, таковым на самом деле не являлось. Тео неоднократно бесчинствовал в чужих мозгах и видел бардак похуже; здесь же было очевидно, что Эмилия имела представление об окклюменции и смешных для опытного легилимента барьерах. Она же, помимо прочего, изо всех сил старалась ему помочь и будто бы невидимой рукой подталкивала в сторону нужных воспоминаний.       Так, шагнув в пропасть, Тео вынырнул в одном из них, где Дафна сидела рядом с Эмилией на том же самом месте, где сейчас, в настоящем времени, восседал он. Девушки пили чай, — вернее сказать, Эмилия пила, а Дафна попросту грела руки о нагретый кипятком фарфор.       — Я устала, Эмс, — сокрушенно произнесла Дафна, подняв тяжелый взгляд на подругу. — Я боролась, сопротивлялась, искала возможности победить, но все тщетно. Мне думалось, что Эван, сломав меня, наконец пресытится и успокоится, но этого не случилось…       — Может, тебе стоит сдаться ему? — нерешительно предложила Эмилия. — Дай ему, что он хочет, и тогда, возможно, твоя жизнь станет легче…       — Дать ему, что он хочет? — фыркнула Дафна. — Он желает покорности и преданности, но как я могу быть предана человеку, который повинен в смерти моей семьи и еще кучи зверств, от которых у меня мороз по коже?       — Как я могу тебе помочь? — участливо спросила Эмилия, в утешении сжав ее предплечье.       — Помоги мне сбежать.       — Что?       — Знаю, я прошу слишком много, но эта жизнь мне невыносима! Либо так, либо, клянусь, я выпью яд.       Тео, бесцельным призраком стоящий возле нее, сжал челюсть.       Прости меня, Даф, что не мог быть с тобой рядом, когда был так тебе нужен.       — Но куда ты пойдешь? — встрепенулась Эмилия. — Ты же знаешь, что все границы под наблюдением, портал так просто не достать…       — Везде есть лазейки. Я хочу к родным — во Францию, под защиту тетушки и магического правительства. Буду просить политическое убежище во французском представительстве, которое Эвану придется брать разве что штурмом.       — Это безумие, — прошептала Эмилия, не соглашаясь. — Французы могут испугаться вступать в открытую конфронтацию, и им проще будет сдать одну беглянку обратно в руки мужа, чем разбираться с последствиями для своих непосредственных граждан.       — Мне надоело сидеть здесь и бояться. Риск будет в любом, даже самом совершенном плане, но на этой земле меня больше ничего не держит.       — А как же Астория?       Дафна дернулась, как от удара, и отвела взгляд, пряча свои чувства под замок.       — Астория сделала свой выбор.       Тео не совсем понимал, что это значит, но определенно Дафна не оставила бы сестру, если бы не была уверена, что другого выхода нет.       — Давай не будем рубить с плеча! — примирительно предложила Эмилия. — Обсудим все, подготовимся…       — Значит, я могу на тебя рассчитывать? — перебила ее Дафна, устремив на подругу влажный решительный взгляд.       — Ну, разумеется, Дафна! И я, и Тео — мы обязательно придумаем лучший вариант.       — Нет. — Дафна мрачно покачала головой. — Никакого Тео. Пообещай мне, что он ничего не узнает.       Он уже знал, что именно Дафна отказалась от его помощи, но услышать это из ее уст оказалось… неприятнее, чем он ожидал.       — Но почему? У него больше возможностей!       — Он слишком близок к Пожирателям и Эвану в том числе. Будет неразумно использовать его в заговоре.       — Ты не доверяешь ему?       Дафна задумчиво покрутила на пальце кольцо с увесистым изумрудом. Пока она молчала, Тео затаил дыхание и ждал ее ответ в таком напряжении, будто, стоя перед эшафотом, ожидал оглашение приговора.       — Я не могу доверять никому, кто носит метку. Эти люди не принадлежат себе.       Внутри все оборвалось.       Голову с плеч!       — Пообещай, что не проболтаешься! — сбивчиво пролепетала Дафна, цепко ухватившись за руку Эмилии. — Пообещай, Эмс!       Эмилия устало выдохнула и качнула головой.       — Конечно, я обещаю, но, если тебя интересует мое мнение, ты совершаешь ошибку.       Не успев отдышаться, Тео вынырнул и вновь ушел вглубь чужих воспоминаний. Теперь он оказался на террасе перед собственным домом, и, судя по тонкому слою снега, лежащему на дорожке, стоял февраль — в этом году он был теплым и довольно сухим. Заговорщицы сидели на плетеных стульях и, кутаясь в мантии, распивали эльфийское вино.       — На днях я вывела еще часть галлеонов со счета, — произнесла Дафна, пригубив немного вина. — Еще пара успешных месяцев, и моя финансовая безопасность будет готова.       — Чудно, — ответила Эмилия и вытянула руку с бокалом. — Выпьем за успех!       — За успех! — с ленивой улыбкой ответила Дафна, и раздался тихий звон.       — Не передумала насчет Франции?       — У меня нет альтернатив, — призналась она. — Можно было бы отправиться в Америку, но для этого пришлось бы получить либо усовершенствованный порт-ключ, либо воспользоваться несколькими обычными. У меня нет ни того, ни другого, как и связей в министерстве. Однако я решила, что не останусь во Франции: это будет временным убежищем, чтобы окрепнуть и в спокойной обстановке подготовить новый план.       — И куда ты отправишься дальше?       — Так далеко, чтобы больше никогда не слышать ни об Эване, ни о Волдеморте, ни об этой треклятой стране.       — Отправишься в космос? — ухмыльнулась Эмилия. — Я слышала, маглы строят специальные машины, чтобы изучать другие планеты.       — Да хоть в космос, лишь бы подальше отсюда.       Невидимый для них, Тео стоял напротив, безвольно опустив руки. Даже в этом отголоске памяти он чувствовал отчаяние, захлестнувшее все нутро Дафны. И в тот момент она держалась, казалось, только на одной слабой надежде, что ее план сработает.       — А ты не думала… Нет, это глупо, — оборвала себя Эмилия и запила неотзвучавшие слова внушительным глотком вина.       — Скажи, — мягко попросила Дафна. — Я ценю твое мнение больше, чем чье бы то ни было, ты же знаешь.       Тео внезапно разозлился. Он уже не понимал, в какие игры играла эта мерзавка, но неужели она использует всех ради достижения своих целей? Когда он перестал быть ей полезен, она вцепилась в Эмилию и втянула ее в свою игру, и манипулировала, манипулировала, манипулировала…       Или Дафна говорила искренне?       Тео вздохнул. Возможно, он уже никогда не узнает правду.       — Может, тебе стоит найти Орден и попросить убежище у них? — тем временем предложила Эмилия.       — Даже если мне удастся отыскать местонахождение Ордена и оказаться там, не расставшись с жизнью, как ты считаешь, примут ли меня с распростертыми объятиями? Чья я жена, в конце концов! Вряд ли меня ожидает теплый прием.       — Но они же не звери, Дафна!       — Они три года борются за свои свободу и право на мирную жизнь, теряют близких и терпят одно поражение за другим. Как считаешь, возможно ли в таком случае не озвереть?       Эмилия прикусила губу и не решилась парировать.       — Будут держать меня как пленницу или в порыве отчаяния попытаются выменять на кого-то из своих. И в том, и в другом случае для меня ничего не поменяется, лишь одна клетка сменит другую.       — А если план с Францией провалится? Ведь наверняка именно там Эван и будет тебя искать.       — Буду действовать по обстоятельствам. Увы, в этом деле невозможно предугадать все варианты.       Внезапно окружающая обстановка потемнела и залилась темно-красным свечением, сотрясая крыльцо будто бы в землетрясении, однако ни одна из девушек, казалось, этого не замечала, продолжая беседу. Но Тео больше не мог их расслышать, словно очутился в вакуумной сфере.       Он знал, что это значит.       Закрыв глаза, Тео рывком вынырнул на поверхность и, проморгавшись, заметил лежащую навзничь среди подушек Эмилию. Она тихо стонала от боли и хмурила покрытый испариной лоб. Чертыхнувшись, Тео бросил палочку на кофейный столик и ринулся к жене.       — Эмс, эй! Ты меня слышишь? Вот дерьмо! — выругался он, обхватив ее пылающее лицо ладонями.       Ее ресницы затрепетали, и с третьей попытки голубые глаза, покрытые дымкой внезапной лихорадки, открылись.       — О, слава Салазару, — пробормотал Тео. — Как ты? Прости, я, кажется, был слишком настойчив, пытаясь отыскать нужные воспоминания. Я же говорил, что это плохая идея…       — Заткнись, Тео, — хрипло оборвала его Эмилия. — Мой разум просто слишком слаб, вот и все. Дай мне пару минут и продолжим.       — Ты уверена? Выглядишь паршиво.       — Будь джентльменом, Нотт, и скажи, что даже в лихорадочном бреду и холодном поту я выгляжу сногсшибательно! — смешливо фыркнула Эмилия. — И предложи даме стакан воды, будь так любезен.       Тео криво усмехнулся и наколдовал в ее чашку прохладной воды, а после помог приподняться и поднес ее к иссушенным губам. Жадно делая глотки, Эмилия прикрыла глаза и даже не заметила, как водяная струйка потекла по ее подбородку, шее и скрылась в вырезе лиловой блузки.       — Давай начнем с того, на чем остановились, — решительно заявила Эмилия. — А после я выпью рябиновый отвар и восстановлюсь так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь.       — Если бы Руквуд узнал…       — Он бы понял, что это необходимо, — запротестовала она. — Я выдержу, Нотт, не нужно меня щадить.       Вновь оказавшись в ее сознании, Тео опасливо покрутил головой, но все было спокойно. Тогда он, настроившись на поиск, нырнул еще глубже в надежде отыскать последние части мозаики, которую ему вскоре предстояло уничтожить.       Тео очутился в гостиной, но застал там лишь одинокую фигурку Эмилии. Она порхала по комнате, увлажняя землю у множества растений в однотонных горшках. Когда один из зеленых любимцев ласково потерся бутоном о ее руку, раздался звонок в дверь. Эмилия вздрогнула и, помедлив, все же направилась в холл. Тео озадаченно поплелся следом и поспел к моменту, когда Эмилия уже удивленно хлопала глазами, держа на пороге Дафну. Та была одета не так изысканно как обычно, отдав предпочтение удобству… Неужели это тот самый день?       Дафна заправила волосы за уши и, опасливо оглядевшись по сторонам, шагнула в дом.       — Что случилось? — с тревогой спросила Эмилия, запоздало следуя за гостьей по пятам.       Дафна нервно запустила пальцы в волосы и, взлохматив их, судорожно вздохнула.       — Сегодня все случится, однако я должна попросить тебя о последней услуге.       — Что угодно!       — Вероятно, мне придется укрываться на земле твоего отца… Могу ли я рассчитывать на безопасное место для ночлега, если это потребуется?       — Разумеется! Сейчас…       Эмилия спешно выудила чистый лист и нацарапала на нем название и адрес гостиницы, где Дафна могла бы остановиться.       — Владелец — мой крестный. Скажи, что ты от меня, — именно от меня, а не от отца! — и он обязательно тебя выручит.       — Спасибо, — тихо ответила Дафна, пряча заветный пергамент в карман. — Спасибо тебе за все.       После секундной заминки, она сделала шаг и крепко обняла свою подругу по заговору. Тео стоял позади Эмилии и видел, с какой силой Дафна зажмурилась, сдерживая слезы, но одна слезинка все же соскользнула вниз по щеке. Сделав глубокий вдох, Дафна заморгала и только после, нацепив на лицо грустную улыбку, отпрянула.       — Береги себя, Дафна.       — Ты тоже. И передай Тео, что я… — Она прикусила губу и перевела взгляд за ее плечо, будто бы знала, что Тео Нотт из будущего обязательно будет там стоять, а затем затрясла головой. — Нет, ничего. Прощай, Эмс.       Тео с трудом проглотил вязкий ком в горле и смотрел, как стремительно Дафна скрывается в предвечернем тумане.       Что ты хотела сказать, Дафна?       Этот вопрос будет мучить его, кромсать и заставлять возвращаться к себе из раза в раз, изо дня в день — и так до бесконечности.       Когда Тео вынырнул из разума жены, Эмилия выглядела бледной, но, по крайней мере, находилась в сознании. Он отложил в сторону волшебную палочку и отвернулся, пряча пульсирующие от гнева и отчаяния желваки.       — Ты в порядке? — участливо поинтересовалась Эмилия, сжав его плечо.       — Что она хотела сказать? — процедил он и, видя недоумение на женском лице, терпеливо пояснил: — В вашу последнюю встречу. Что она хотела мне сказать?       — Если судьба будет милостива, однажды ты сам задашь ей этот вопрос.       — Да хрена с два она будет милостива! — огрызнулся он. — Неважно. Давай просто поскорее покончим с этим.       Оставалось самое сложное, поэтому Тео собрал в себе последние силы, чтобы выполнить задачу безукоризненно. Он не мог допустить последствий, которые бы привели Эвана к Дафне — не его руками точно, — как не мог позволить ему причинить вред и Эмилии. Нет, решил Тео, в этот раз Эван Розье не победит.       Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, а затем, сосредоточившись на спокойной глади глаз своей жены, четко проговорил:       —Обливиэйт!       Тео точечно пробирался в найденные и вычлененные из общей массы воспоминания, стирал лишь то, что могло указывать на вину Эмилии как участницы заговора, подменял ее настойчивое желание оказания помощи в побеге, вкладывал в уста жены попытки отговорить Дафну от рискованной затеи, ее голосом проговаривал ложные планы, которые они вместе выдумали сегодня. Так, в их разговорах остался потенциальный побег к французской родне, а также, как наиболее вероятное решение, — связь с не названными друзьями Лисандра Лестрейнджа. Однако, хоть Эмилия и не была в восторге от этой идеи, Тео все же не преминул воспользоваться зацепкой, найденной в одной из женских бесед, что касалась Ордена.       — Может, тебе стоит найти Орден и попросить убежище у них? — тем временем предложила Эмилия. — Хотя я все еще не одобряю твое решение.       — Даже если мне удастся отыскать местонахождение Ордена и оказаться там, не расставшись с жизнью, как ты считаешь, примут ли меня с распростертыми объятиями? Чья я жена, в конце концов! Вряд ли меня ожидает теплый прием. К тому же ты забываешь о существовании Перси Уизли. Вряд ли он прибавит очков в мою пользу после того, как я с ним обошлась. — Усилием воли Тео Дафна скривила губы в сардонической ухмылке и добавила: — Если он, конечно, еще жив, в чем я очень сомневаюсь.       — Но они же не звери, Дафна! И ваше общее прошлое с Перси наоборот могло бы сыграть тебе на руку.       — Могло бы, — кивнула она. — А может и нет. Это большой риск.       — Весь твой план — один большой риск, — сердито парировала Эмилия, своим голосом озвучивая мысли Тео.       — Я могу на тебя рассчитывать, Эмс?       Эмилия призадумалась и несколько томительных мгновений молчала.       — Прости меня, Дафна.       По чужой воле Дафна выпрямила спину — так, как Тео помнил, воссоздавая ее образ и реакции, — и надела на лицо непроницаемую маску.       — Ты моя подруга, и я очень хочу тебе помочь, — поспешила оправдаться Эмилия, — но…       — Я понимаю. Достаточно и того, что ты меня выслушала. В таком случае, я больше тебя не потревожу этими разговорами, чтобы не поставить в невыгодное положение.       Этот видоизмененный разговор стал последним. Не было прощания. Не было последней услуги, которую Эмилия оказала Дафне. Не было и сегодняшней беседы. Когда он закончил, Эмилия медленно моргнула и растерянно взглянула на мужа. Тео уже убрал волшебную палочку в карман и постарался придать своему лицу максимально обеспокоенный вид.       — Что… что случилось?       — У тебя снова началась мигрень, и ты потеряла сознание, — убедительно произнес Тео. — Быть может, мне послать сову целителю Перкинсу?       Озадаченная морщинка образовалась меж ее бровей, но через пару мгновений разгладилась, признавая новую правду.       — Не нужно, Тео. Мне просто лучше прилечь и хорошенько вздремнуть.       — Конечно, — охотно согласился он. — Я попрошу Криспина принести тебе в постель рябиновый отвар.       Кивнув, Эмилия поднялась на ноги и двинулась к лестнице. У подножия она замерла и неуверенно обернулась.       — Не сочти меня идиоткой, но… мы же говорили о Дафне?       — Да, ее побег меня обескуражил.       — Прости, что не сказала, — произнесла она, будто бы в первый раз. — Если честно, я до последнего верила, что она одумается.       — Все в порядке, Эмс, — вымученно улыбнулся Тео. — Главное, что ты не принимала участия в этой авантюре.       — Да, я… — Она задумчиво прикусила губу, от чего Тео едва не похолодел. — Я поступила правильно, Тео? Вдруг с ней что-то случится.       — Не кори себя, ты сделала то, что было необходимо, — уклончиво ответил он. — А сейчас тебе лучше прилечь.       Эмилия запоздало кивнула и неспешно отправилась наверх. От желания Тео сопроводить ее она отказалась, и ему оставалось лишь озабоченно смотреть ей вслед и надеяться, что все действительно получилось.

***

      Розье, уходящие корнями к французской знати, еще в тридцатых годах прошлого века отхватили обширный кусок земли на английском побережье Ла-Манша, в городе Пул, графство Дорсет, и отстроили там роскошный двухэтажный особняк с полукруглой двусторонней колоннадой из двадцати мраморных колонн. На втором этаже по обе стороны дома высились широкие круглые балюстрады, частично увитые ядовитым плющом. Лицевой фасад дома выходил на просторный сад с ровно подстриженными деревьями и кустарниками, а с заднего открывался вид на уходящий вниз холм и простирающийся до самого горизонта одноименный залив. У подножия возвышенности, на которой стоял особняк, ютилась усыпанная песком лестница, ведущая к уединенной тихой бухте с невысокой, поросшей мхом и травой арочной скалой, о которую в шторма неистово бились волны. В школьную бытность Тео каждое лето сидел на влажном песке плечом к плечу с Эваном, вдыхал соленый воздух и запивал очередной закат пряным ромом, по очереди с другом припадая губами к горлышку затемненной бутылки. Тогда ему казалось, что Эван Розье был ему если не другом, то верным товарищем и отличным собутыльником. Сейчас, в мае две тысяча первого, Тео стоял перед знакомым домом, видел, как ему навстречу идет человек с лицом бывшего друга, и чувствовал себя чужаком на вражеской земле.       Сбежав вниз по ступеням, Эван расплылся в доброжелательной улыбке и раскинул руки для объятий. Тео этот фарс не впечатлил, но он уже давно смирился со своей ролью и правилами игры нового мира, поэтому натянул на лицо ухмылку и похлопал недруга по спине.       — Счастлив тебя видеть, Нотти! Рад, что ты принял мое скромное приглашение, — осклабился Эван.       Будто у меня был выбор.       — Разве мог я пропустить твою охоту, уже ставшую в наших кругах легендарной традицией? — хохотнул Тео и положил ладонь на дрогнувшие женские пальцы, изо всех сил вцепившиеся в его мантию.       Эмилия с самого утра выглядела напряженной и бледной: она не понимала — не помнила причину — и от того тревожилась еще сильнее. Видя ее такой, Тео и впрямь хотел оставить ее дома, сославшись на скверное самочувствие, тем более случившийся приступ мигрени действительно выбил ее из сил, но Эмилия дала на это предложение твердый отказ.       — Сегодня, увы, зрителей будет немного, но зато нам с тобой больше достанется, а? — широко улыбнулся Розье, заговорщически подмигнув товарищу, и только после обратил свой цепкий взор на его спутницу. — Эмилия, ты здорова? Выглядишь бледной.       — Накануне меня сморил небольшой недуг, но сегодня мне уже лучше, — мягко улыбнулась она и подала ему руку.       Как требовали манеры, Эван оставил на тыльной стороне ладони невесомый поцелуй, пока его черные глаза неотрывно впивались в женское лицо. Тео даже не сомневался, что в этот самый миг он аккуратно прощупывал почву для проникновения в чужое сознание.       — Будешь держать нас на пороге или все же впустишь в дом? — насмешливо фыркнул он. — У тебя на побережье слегка ветрено.       — О, ну разумеется! Где мои манеры?       Эван расплылся в приторной улыбке и, махнув в сторону открытой двери, отошел с дороги. Тео бросил короткий взгляд на жену и, успокаивающе погладив ее стиснутые пальцы, шагнул в логово зверя.       — Кого сегодня ты пригласил в качестве почетного гостя? — с нарочитым интересом спросил Тео.       Это было главным правилом чудовищной игры: никогда не называть жертву жертвой — только гостем, которому выпала уникальная возможность усладить взоры высшей чистокровной элиты своими ужасом и тщетными попытками спастись. Охота в искаженном, уродливом мировоззрении упивающихся властью и величием Пожирателей Смерти наделяла их контролем и воспламеняла в крови адреналин. Если обычно люди охотились на животных — кто ради пропитания, кто ради забавы, — волдемортовы псы выбирали грязнокровок. Безнаказанность, долгие годы удерживаемая в узде, теперь встречалась повсеместно и развязала руки тем, кого следовало одарить «поцелуем» дементора. Отныне маглы и маглорожденные волшебники не только лишались множества привилегий и даже прав — они все были не в безопасности.       Чем известнее был «гость», тем больше собиралось значимых и элитарных ублюдков чистокровного общества, тем выше делались ставки. Нет, никто в своем уме не ставил на победу «дичи»; они с пеной у рта и невиданным азартом спорили, на какой минуте зловещая триада Эвана Розье ее настигнет.       — Сегодня без изысков, мой друг, — со вздохом сожаления ответил Эван. — Какой-то грязный магл, которого неделей ранее Грэм притащил с Чаринг-Кросс-Роуд. Однако не расстраивайся, однажды мы хорошенько повеселимся с кем-то вроде оборванцев Уизли и грязнокровки Грейнджер.       Тео вымученно улыбнулся.       — Было бы восхитительно, — соврал он. — Правда, меня терзают сомнения, что эти предатели сдадутся без боя.       — Честно говоря, мне абсолютно все равно, в какой момент за ними придет смерть.       Вот бы смерть ошиблась адресом и явилась за тобой, ибо ты и так довольно задержался в этом мире.       Вслух он, конечно, этого не сказал.       — Эмилия, ты не передумала насчет охоты? Думаю, подобное зрелище пошло бы тебе на пользу и направило мысли в нужное русло, — невозмутимо произнес Эван.       Да, согласился Тео, точно направило бы в русло страха и отчаяния.       — Эмилии ни к чему видеть эти зверства, Розье, — твердо ответил Тео. — Мне кажется, подобное не предназначено для чуткой женской психики.       — Почему же? — искренне удивился тот. — Дафна иногда составляла нам компанию.       — Кстати о Дафне, — не преминул уцепиться за ее имя Тео. — Неужели хозяйка дома не засвидетельствует нам свое почтение?       Тео с удовольствием отметил, как на крошечный миг лицо Розье потемнело, желваки дернулись, глаза сверкнули. Моргнув, Эван прохладно улыбнулся и лениво взмахнул рукой.       — Дафна гостит у родни во Франции, поэтому сегодня я буду оказывать гостеприимство в одиночестве. Надеюсь, ее отсутствие не расстроит Эмилию? Я обещаю, что моя дражайшая супруга очень скоро вернется домой.       Эмилия, к ее чести, осталась невозмутима: тепло улыбнулась и наконец отпустила локоть мужа.       — Так трогательно, что ты поощряешь Дафну в желании поддерживать связь с семьей, ведь после трагической гибели родителей это ее единственные родственники.       Тео едва сумел сдержать неуместный смешок.       — Что ни сделаешь ради любимой женщины, — оскалился Эван, склонив голову вбок. — Чтобы тебе не было одиноко, пока мы с Теодором охотимся, я пригласил Пэнси и Гестию. Уверен, вам есть о чем посплетничать.       А вот это Тео не понравилось. Пэнси, хоть и числилась приятельницей Дафны, могла быть не в восторге от того, что та ею воспользовалась и тем самым представила в невыгодном свете, а Гестия Кэрроу, ныне Монтегю, никогда не внушала ему доверия и симпатии. Странная, замкнутая, она всегда казалась скрытной, молчаливой и внимательной. А еще она была женой Грэхема Монтегю — главного отморозка маленькой шайки Розье — и каким-то чудом вполне мирно с ним уживалась.       Тео не сомневался, что ее присутствие нацелено на дружеский допрос «без лишних ушей». Эмилия, определенно, тоже это понимала, но виду не подала.       — Уверена, мы чудесно проведем время, — невозмутимо ответила она. — Приятной охоты, мальчики.       Напоследок подарив им свою самую лучезарную улыбку, Эмилия двинулась в сторону гостиной, откуда доносились приглушенные женские голоса.       — Значит, Пьюси и Монтегю тоже здесь? — осведомился Тео, убедившись, что жена скрылась из поля зрения.       — Увы, в данный момент они выполняют мое поручение, однако я рассчитываю, что в скором времени они к нам присоединятся.       Тео с легкостью считал этот жирный намек и порадовался, что его окклюменционные барьеры достаточно крепки для несанкционированного вторжения в разум.       — Значит, мы вдвоем?       — Как в старые добрые времена, — кивнул Эван и медленно направился к черному входу. — Только ты, я и веселье. Знаешь, мне ведь этого страшно не хватает!       Тебе не хватает держать меня возле себя, догадался Тео.       — Когда Дафна вернется, я предлагаю чаще собираться вчетвером — семьями. Как ты на это смотришь?       Хреново я на это смотрю.       — Почему бы и нет? — пожал плечами он.       Тем временем они вышли на задний двор, прошли наперерез холмистой лужайке и остановились возле чугунной ограды, скрытой зарослями ясеней.       — Винни! — требовательно произнес Эван, и, когда молодой домовой эльф материализовался рядом, повелел: — Приведи гостя и открой клетки.       Тео заметил, что Эван, имеющий болезненную привязанность к своей старой домовихе Торви, никогда не просил ее принимать участие в этом скверном действе. Его веселило, что внешне независимый и хладнокровный Розье мог бояться любого намека на порицание от существа, которое воспитывало его с младенчества.       В следующий раз Винни появился с невысоким плотным мужчиной в изорванной одежде и с запекшейся на лице кровью. Его темные глаза излучали неподдельный страх, в кустистой бороде засохло нечто, похожее на рвоту, а на штанах темнело пятно застарелой мочи.       Тео точно не хотел знать, что с ним происходило в последнюю неделю, и едва заставил себя не отворачиваться.       — Пожалуйста, ради всего святого, прошу вас, отпустите меня! — взмолился мужчина, упав перед Розье на колени. — Что бы по вашему мнению я ни натворил, клянусь, что больше никогда так не буду!       Эван раскатисто засмеялся, свысока разглядывая человека, валяющегося возле его дорогих ботинок.       — Как ты можешь обещать, если не знаешь, за что именно тебя постигла эта незавидная участь?       — Я… Это Раст вас послал выбить из меня долг? Так я же сказал, что отдам ему все к концу месяца!       Лицо Эвана потемнело. От прежнего веселья на нем не осталось и следа.       — По-твоему, я похож на кретина, который зарабатывает себе на жизнь вышибанием чужих долгов в угоду какому-то никчемному среднестатистическому проходимцу?       — Нет… Сэр, нет! — испугался пуще прежнего мужчина и, взвыв, вцепился в его ноги, разрываясь унизительными рыданиями.       Сжав челюсть, Тео скрипнул зубами и отвернулся.       — Отцепись от меня, ничтожество! — взревел Эван и отпихнул магла ногой.       — Проститепроститепростите, — бессвязно лепетал тот и, потеряв равновесие и всякую надежду, так и остался лежать на влажной от утренней росы траве.       Отряхнув брюки, Эван закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а через мгновение нацепил на лицо ангельски-милостивую улыбку и мягко произнес:       — Как тебя зовут?       — Джон, сэр. Меня зовут Джон Аткинс.       — Встань, Джон Аткинс, — повелел Эван и, заметив, что тот не торопится повиноваться, процедил: — Ты оглох?       Джон встрепенулся и, кряхтя, кое-как поднялся на ноги.       — Так уж вышло, Джон Аткинс, что сегодня твой счастливый день, потому что я решил подарить тебе шанс уйти живым, — едва только не мурча от удовольствия, проговорил Эван то, что говорил всем, кто был и до Джона.       — Спасибо, сэр! — сипло ответил тот, с трудом сдерживая дрожь. Его зубы тем временем непроизвольно отбивали барабанную дробь.       — Не стоит, Джон, ведь твоя дальнейшая судьба зависит только от тебя.       — Что я должен сделать? Я готов! — с воодушевленной отвагой отрапортовал Аткинс.       — Ничего сложного, Джон, — осклабился Розье. — Ты должен бежать, очень и очень быстро бежать.       — И все? — Тот в недоумении сдвинул кустистые брови.       Эван его вопрос проигнорировал, взглянув на массивные наручные часы.       — Я дам тебе пятиминутную фору. Время пошло.       Джон не сразу понял, что нужно делать, и только спустя долгие секунды промедления встрепенулся и ринулся в открытую дверь ограды — в самую чащу майского леса, уверенный в своем спасении. Но Тео знал, что еще никому не удавалось спастись.       — Зачем ты каждый раз разыгрываешь этот спектакль, прячась за напускным милосердием? — мрачно спросил он.       Не отрывая взгляд от секундной стрелки на циферблате, Эван ответил:       — Я даю им не только шанс на спасение своей шкуры, но и возможность доказать, что они чего-то стоят, однако, — он весело пожал плечами, — не моя вина, что грязнокровки из раза в раз доказывают лишь свою никчемность.       Спорить было бессмысленной и безнадежной задачей, ведь для Эвана Розье и ему подобных это безумное мировоззрение уже прочно устоялось в их никчемных головах.       — Что ж, пора, — в предвкушении изрек Эван и издал пронзительный свист.       Вмиг даже ветер, казалось, стих, а после послышался топот нескольких пар лап.       Тео поджал губы.       А вот и легендарная зловещая триада.       С холма в их сторону неистово неслись три фигуры. Крупные, мускулистые и стройные собаки ровным строем торопились на зов своего хозяина. Их черная короткая шерсть блестела под рассеянными лучами солнца, а острые уши, отчетливо сужающиеся кверху, казалось, даже не шевелились во время бега.       Игнорируя присутствие Тео, они замерли строго возле Розье и, стоило ему поднять руку, послушно сели в ряд, мигая овалами кроваво-красных глаз.       Осирис. Сэт. Исида. Два скорых на гнев брата и их не менее злобная сука-сестра.       Насколько Тео знал, эти верные Эвану псы были магически усовершенствованными особями породы «доберман», выведенной в Германии. Немецкий министр, оказывающий благосклонность Темному Лорду и его ближайшим соратникам, в заискивающем порыве подарил Розье эту троицу пару лет назад, а Эван, всю жизнь не склонный к проявлению низменных человеческих чувств, оказался болезненно привязчив не только к своей домовихе. Он предпочитал самостоятельно ухаживать за ними, кормить и дрессировать, а умные щенки довольно быстро выросли и ответили ублюдку с трехкратной взаимностью. Тео же они терпеть не могли, как и любого чужака, вхожего на их территорию, даруя благосклонность только Дафне, но лишь до тех пор, пока Эван Розье не прикажет их сильным челюстям с острыми зубами сомкнуться на ее шее.       — Сэт, Исида, Осирис, слушать мою команду, — строго произнес Эван, поочередно вглядываясь в глаза любимцев, а затем поднес к их острым носам тряпку, очевидно, бывшую некогда частью одежды Джона Аткинса. — Взять след. Догнать. Поймать. Ждать.       Собаки жадно обнюхали предоставленный им материал, а затем Сэт — самый яростный из них — издал басистый лай.       Эван перевел на Тео ликующий взгляд.       — Сейчас будет моя любимая часть. Вперед!       Не теряя ни секунды, псы сорвались с места и с утробным кличем ринулись в лес — туда, где пятью минутами ранее скрылся тучный и медлительный мужчина.       Прости, Джон Аткинс, сегодня не твой день.       Лесная тропинка оказалась довольно широкой, чтобы вместить двух людей, идущих рядом плечом к плечу. Под подошвами ботинок шуршали опавшие еловые иголки, устилавшие сырую почву, подобно темно-зеленому ковру, а над головой высились деревья, чьи раскидистые кроны прятали путников от слабого солнечного света.       В лесу совсем не было ветра; его прибрежные порывы путались в листьях и застревали в вечно-зеленых иголках чащи. Однако Тео все равно ощущал влажную прохладу, испариной оседающую на шее. Мрачную тишину векового леса разрезал настойчивый яростный собачий лай; с каждым шагом он становился будто бы дальше, но вскоре его оборвал отчаянный вопль, исполненный ужаса.       Это был недвусмысленный сигнал, что адские гончие Розье настигли свою жертву.       Эван взглянул на часы и разочарованно цокнул языком.       — Джонни продержался неполные десять минут. Как невежественно со стороны нашего дорогого гостя, ты не находишь?       — А чего ты ждал? Его организм заметно ослаб от заточения и пыток. Полагаю, ты его еще и не кормил, так что чудо, что он не завалился на старте.       — Куда его еще кормить? — хохотнул Розье. — Нашему любителю жирных бифштексов пробежка пошла бы только на пользу.       — И все равно это нечестно.       — Ты что же, жалеешь его?       В ожидании своего хозяина где-то впереди псы захлебывались лаем, срывая ненасытные глотки. Несчастный Джон Аткинс пронзительно взвизгнул тогда же, когда одна из собак — Тео не сомневался, что это был Сэт, — угрожающе зарычала.       — Мне кажется, гораздо интереснее загонять физически сильного человека, а так никакого азарта, — лениво отозвался Тео. — Вместо свирепого медведя мы охотимся на трусливого зайца.       Эван поджал губы, недовольный осуждением своего выбора, но в глубине душе явно признавал правоту товарища, поэтому и отказался от словесной пикировки.       Тем временем лесная чаща расступилась, открыв взору залитую золотым светом лужайку. Среди высокой травы уже отчетливо пестрели белые и лиловые бутоны, наполняя свежий воздух дурманящим цветочным ароматом. И в центре всего этого девственного великолепия лежал Джон Аткинс, прижимая к груди окровавленную руку, пока вокруг него кружили, словно падальщики, рассвирепевшие псы. Исида, первой заметив хозяина, сорвалась к нему и, скуля от удовольствия, потерлась носом о его ладонь.       — Молодец, девочка, — ласково произнес Эван, почесывая ее за ухом.       — Прошу вас, сэр, пощадите! — срываясь на рыдания, пропищал Джон.       Чем ближе Тео подходил, тем отчетливее ощущал, как чарующий аромат луговых цветов вытесняют тошнотворный запах свежей крови и удушливый смрад мочи.       — Как же так, Джон? — с наигранным сочувствием вздохнул Розье. — Я так на тебя рассчитывал…       Тео закатил глаза и едва подавил желание заавадить этого недоноска прямо здесь.       Джон всхлипнул и попытался отползти в сторону, но один из псов мгновенно ринулся вслед за ним и вцепился мертвой хваткой в неестественно вывернутую лодыжку. Взвыв от боли, Аткинс залился горькими слезами и продолжил бормотать нечто бессвязное.       Эван улыбнулся.       — Отпусти его, Осирис.       Зарычав напоследок, Осирис разомкнул челюсть и отошел в сторону, позволяя своему хозяину закончить охоту.       — Никто не упрекнет меня в том, что я дал тебе шанс, Джон Аткинс, а ты его так бездарно просрал.       — Не надо, нет! Будь ты проклят, хренов психопат! — яростно голосил тот. Осознание скорой смерти настигло его внезапно, как это обычно и бывает.       — Позволь мне покончить с ним, — твердо сказал Тео, спешно поравнявшись с Эваном.       — Тебе? — вскинул брови он. — О, нет, Нотти, я тебя слишком хорошо знаю. Хочешь подарить нашему гостю быструю смерть?       — Эта вонь перебивает любое удовольствие, — соврал Нотт, бросив на него холодный взгляд. — И аппетит. А я еще лелею надежду сытно отобедать.       Розье призадумался, хмуро поглядывая то на него, то на всхлипывающего мужчину. Тео затаил дыхание, моля Мерлина, Моргану, Мордреда, Салазара и всех, кого только мог, чтобы Эван согласился скорее покончить с этим. Ни о каком аппетите, разумеется, уже не было и речи на ближайшие несколько дней, однако скорая и безболезненная смерть — это все, что сейчас Тео Нотт мог даровать Джону Аткинсу.       — Какой ты все-таки неженка, Теодор, — с оскорбительной насмешкой сказал Эван. — Неудивительно, что Дафна отвергла тебя.       — Бессмысленная жестокость — верный признак психопатии, Розье, — парировал тот. — Нормальному человеку для возбуждения не требуется пытать слабых. Подумай об этом на досуге.       Ярость, почерневшая в глазах Розье, заставила Тео испытать неподдельный восторг. Он знал, что дразнить бешеного пса не слишком мудро, однако не сумел отказать себе в маленьком удовольствии.       Розье не ответил; он широко улыбнулся и достал из-за пазухи кинжал. Солнечный блик отразился от лезвия в виде молнии и на короткий миг ослепил Тео. Гладкая угольно-черная рукоять, выполненная из черного мореного дуба, в центре инкрустированная глянцевым ониксом в обрамлении цельного серебра удобно легла в мужскую ладонь.       Игнорируя лепет и любые попытки жертвы к бегству, Эван молниеносно оказался подле Джона Аткинса, угрожающе нависнув над его похолодевшим от страха телом.       — Твое последнее слово, Джон? — нараспев спросил он, смакуя свой восторг.       — Пошел ты на хрен, — прохрипел тот и напоследок плюнул в лицо мучителя.       — О, даже так? — засмеялся Эван, свободной рукой стирая чужую слюну с щеки.       В ту же секунду лезвие с неровными гранями медленно вонзилось в плечо Джона Аткинса — чуть ниже ключицы и чуть выше сердца. Тео не разрешил себе отвернуться; все смотрел и смотрел, как мужчина корчится в жуткой агонии, и не понимал, сколько еще таких ножевых ударов последует прежде, чем Джон истечет кровью или потеряет сознание от болевого шока. И будет ли нанесен решающий удар?       Кинжал, волею руки Эвана, с отвратительным чавкающим звуком вышел наружу, и, к удивлению Тео, Розье вытер кровь с лезвия об изодранную ткань на теле Джона, а затем отошел на два шага назад.       Тео слишком хорошо знал этого садистского ублюдка, чтобы поверить, что на этом экзекуция окончена.       Так и случилось.       Не прошло и двух минут, как затихающее хныканье превратилось в вопль нечеловеческой силы. Джон схватился за раненое плечо и, закатывая глаза, бесцельно метался по примятой весом собственного тела траве. Даже собаки, все это время с интересом наблюдавшие за процессом, недоуменно пошевелили ушами.       Тео не сразу понял, в чем дело. Однако все встало на свои места, когда его взгляд наткнулся на сочащуюся из раны черную и омерзительно смердящую субстанцию, которая, касаясь кожи, подобно кислоте выжигала на ней обугленные ожоги. Тео не хотел даже представлять, что то же самое вещество в данную минуту жгло, плавило, разъедало все внутренности.       В воплях безумных страданий Джон Аткинс сорвал голос, сломал все ногти на руках и, по всей видимости, неконтролируемо испражнился под себя.       А Эван Розье меж тем неотрывно следил за процессом с воодушевлением сумасшедшего ученого, отдавшего подопытного на растерзание во благо высшей цели. Но никакой высшей цели, разумеется, не существовало. Только превосходство сильного над слабым.       Тео поморщился, ощущая, как болезненная пульсация неистовствует в висках. Не в силах более участвовать в этой жуткой казни, он сжал волшебную палочку и, нацелив ее на захлебывающегося черной ядовитой жижей Джона, четко проговорил:       — Авада Кедавра!       Два слова, прежде вселяющие страх и неприятие, сейчас соскальзывали с языка лишь с небольшой заминкой.       Тело тут же обмякло и затихло, пока густая скверна продолжала вытекать из всех доступных взору отверстий.       — Ты еще долго продержался, — хмыкнул Розье, не отрывая взгляд от изуродованной жертвы.       Черная лужа стекла с трупа на землю и, впитываясь в нагретую солнцем почву, губила все живое, до чего касалась. Прекрасные цветы, еще недавно колышущиеся на ветру, вяли и мгновенно гибли.       Так было со всем, до чего дотягивались прокаженные руки Эвана Розье.       — Значит, этот спектакль был для меня? — сузил глаза Тео, ощущая клокочущую внутри желчь.       — Ты же просил позволить тебе расправиться с ним, — пожал плечами Эван и осклабился. — Для гостеприимного хозяина желание его гостя — закон.       Тео не ответил. Приступ внезапного бессилия обрушился на него лавиной усталости, отчаяния и омерзения. Сколько еще он способен выдержать? Казалось, ранее едва различимая на горизонте линия его личного предела теперь становилась все четче.       — Что это был за яд? — спросил он, когда они медленно двигались в обратном направлении.       Псы, довольные успешной охотой, радостно вертелись у их ног, вывалив наружу длинные языки.       — Рад, что ты спросил! Это моя личная разработка, а ты, мой дорогой друг, удостоился чести стать первым, кто видит действие воочию, — горделиво задрав подбородок, поведал Эван. — «Слезы Оникса» или «Объятие тьмы» — я еще работаю над достойным названием.       Омерзительная скверна будет в самый раз.       — А кинжал? Я был уверен, что ты презираешь магловские способы убийства и предпочитаешь не пачкать руки.       — Так и есть, но разве мог я не удостоить чести подарок моей дорогой Дафны?       Точнее будет сказать, осквернить его.       — Этот славный кинжал она преподнесла мне на прошлый день рождения при всех гостях, очевидно, рассчитывая уязвить меня и прилюдно унизить выбором магловского оружия, — продолжил рассказ Эван. — Так что смерть бедного Джона Аткинса косвенно и на ее руках.       — И ты решил не уязвляться ей назло, — усмехнулся Тео. — Но я с трудом верю, что Дафна могла бы добровольно подарить тебе холодное оружие. Это на нее не похоже.       — А может, ты вовсе не знаешь настоящую Дафну? Поверь мне, Нотти, в этой красивой змейке таится много тьмы. — Эван искривил губы в ядовитой, как изобретенный им яд, ухмылке.       Тео эта игла, филигранно вонзенная в него, не пришлась по душе, однако спор не имел смысла: Дафна и впрямь никогда не была святой, а близость с порождением самой что ни на есть тьмы могла лишь возвести ее греховность в абсолют.       Или ей и правда хотелось позлить его, невзирая на возможные последствия, что весьма недальновидно, но вполне в духе мстительной Дафны Гринграсс.       Когда до земли Розье осталось не более десятка футов, Эван вдруг остановился, отчего Тео едва не врезался в его спину.       — Раз уж речь зашла о Дафне, я хочу задать тебе один вопрос, — небрежно произнес Эван, преградив ему путь. — Где, черт возьми, моя жена?       Тео даже не изменился в лице — он знал, что вся эта охота была организована с одной преследуемой целью; вопрос состоял лишь в том, в какой именно момент Розье устанет притворяться беспечным идиотом.       — Разве она не во Франции? — невинно похлопал глазами Тео и хрипло засмеялся. — У тебя что, провалы в памяти? Парой часов ранее ты сам об этом сообщил.       — Хватит валять дурака, Нотт, — угрожающе прорычал Розье. — Мы оба знаем, что Дафна осуществила побег, а ты не мог не знать об этом. — Он поднял руку вверх, прерывая ответную реплику Тео и продолжил вкрадчивым тоном: — Хорошенько подумай над дальнейшими словами, ведь от того, насколько быстро я ее отыщу, будет зависеть наказание, которое постигнет ее за вероломное предательство и инфернальную глупость.       — И думать нечего, — устало вздохнул Тео и взлохматил волосы. От этого движения иголки, застрявшие в кудрях, посыпались ему на плечи. — Хочешь верь, хочешь не верь, но о побеге Дафны я узнал лишь вчера. Твоими стараниями мы уже довольно давно отдалились друг от друга, и я в ее глазах перестал заслуживать доверия.       Эван вскинул брови.       — И я должен в это поверить?       — Честно говоря, Розье, мне запредельно насрать на твою веру, — признался Тео.       О, как было приятно впервые за этот чертов убогий день сказать правду!       — Я ненавижу, когда мне лгут, держат за дурака и отбирают то, что мое по праву, поэтому, — он гадко улыбнулся, — тебе стоит быть более любезным со мной, ведь ты, Нотти, знаешь, на что я способен, когда окружающие меня недооценивают.       — Как ты смеешь мне угрожать? — звенящим от гнева голосом сказал Тео, расправив плечи. — Я не твоя псина и не твой прихлебатель, так что, Розье, будь добр, закрой свою пасть и не забывайся.       Эван, не ожидавший такого агрессивного отпора, на мгновение опешил, а затем растянул губы в ангельской улыбке и приятельски похлопал его по плечу.       — Ну, пóлно, дружище! Чего мы, в самом деле, будем грызться из-за девчонки?       Тео был не настолько глуп, чтобы поверить, что Эван Розье его испугался, однако они оба понимали, что в новом мире стали равными по значимости фигурами, в которых нельзя безнаказанно бросаться неприкрытыми угрозами.       — И правда, дружище, — ответил Тео, скривив губы в издевательском изгибе. — К тому же к сказанным ранее словам мне добавить нечего.       — Понимаю, — кивнув, согласился Эван и отошел с его пути, вновь держа направление к призывно открытой резной двери ограды. — А вот Эмилия, я полагаю, может пролить чуть больше света на ситуацию.       Как же он был предсказуем!       — Надеюсь, ты не собираешься ее запугивать?       — Ну что ты, Тео! Я же, в конце концов, джентльмен, — иронично заметил Розье. — Мы просто побеседуем, ты ведь не против? Не то я могу счесть, что вы вдвоем покрываете мою ненаглядную жену.       — Не утруждайся, Розье, эта дипломатическая пикировка мне наскучила. Я даю тебе позволение на разговор с Эмилией, однако, если узнаю, что ты хоть на полшага перешел черту дозволенного, у нас с тобой возникнут проблемы.       — Это мне в тебе и нравится, Нотти! — скабрезно оскалился Эван, в дружеском жесте закинув руку на его плечи. — Твоя феноменальная прямота. К тому же ты, я погляжу, наконец отрастил яйца. Это похвально!       Пропустив это едкое и оскорбительное замечание мимо ушей, Тео раздраженно стряхнул его руку и размашисто зашагал по склону холма, надеясь поскорее закончить неприлично затянувшийся фарс и залить весь этот ублюдский день горечью огневиски.       Судьба оказалась к нему не слишком благосклонна: стоило переступить порог особняка, как измученный взгляд наткнулся на две фигуры, стоящие подле дивана, на котором мирно распивали чай три девушки. Первым делом Тео оценил состояние жены: к счастью, Эмилия выглядела расслабленной и вполне довольной жизнью. Пэнси также не казалась озлобленной; она сверкнула ярко-зелеными глазами и ответила на взгляд Тео дерзкой улыбкой. По лицу Гестии, как и всегда, невозможно было понять, о чем она размышляет; когда хозяин дома вернулся, она поставила чашку на блюдце и сложила руки на коленях, переводя внимательный взгляд карих глаз с одного мужчины на другого. На фоне утонченной Эмилии и сексуальной Пэнси Гестия казалась откровенной замарашкой с этим своим вытянутым лицом, острым подбородком и двумя нелепыми темными косами.       Услышав шаги, двое молодых мужчин обернулись, и Тео похолодел. По нечитаемым лицам Пьюси и Монтегю было невозможно понять, ждал ли их успех в поисках Дафны, — а именно это поручение им Розье и дал, он не сомневался, — и это тревожило сильнее всего.       — Эван… — начал было Эдриан, но Розье поднял сжатый кулак вверх, призывая его к молчанию.       — В мой кабинет. Живо. — Он бросил взгляд на Тео и добавил: — Тебя, Нотт, я тоже попрошу последовать за мной.       Если бы у него оставались силы, он бы обязательно рассмеялся от этой напускной любезности, но вместо этого коротко кивнул и замкнул молчаливо-траурную процессию.       — Итак, надеюсь, вам есть чем меня порадовать? — осведомился Эван, когда дверь за ними закрылась.       Он взмахнул палочкой, запечатывая помещение заглушающими чарами, и расселся в кожаном кресле, будто бы на собственном троне.       Хренов позер.       — Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать? — произнес Грэхем, медленно моргая своими чудовищными рыбьими глазами, пока Пьюси застыл подле него, как скульптурное изваяние.       — Ты, верно, решил, что у меня есть время и настроение играть с тобой в загадки? — гневно сузил глаза Эван, сцепив руки в замок. — Я уже и без того понял, что плохая, очевидно, состоит в том, что вы ее не привели.       Парни коротко переглянулись, и Грэхем вновь взял слово:       — Мы ее нашли. Она собиралась улизнуть на поезде, а потом, вероятно, отправиться паромом или еще каким способом во Францию.       — Предсказуемо, — фыркнул Розье.       — Мы ей помешали это сделать.       — Разве? Тогда почему я вижу перед собой ваши виноватые рожи вместо хорошенького личика моей жены?       — Ей удалось сбежать.       Тео лениво привалился плечом к стене и скрестил руки на груди, чувствуя, что нервное напряжение, завязавшееся узлом в животе, ослабило тиски.       Несколько мгновений Эван в изумлении таращился на своих приятелей, а затем разразился глухим хриплым смехом. Те опасливо переглянулись и позволили себе идентичные несмелые улыбки.       Это было ошибкой.       Похоже, они были самыми настоящими кретинами, раз считали, что Эвану Розье в данной ситуации действительно весело.       — То есть вы — два закаленных Пожирателя Смерти, два здоровых и сильных мужчины, — не смогли справиться с женщиной? — обманчиво спокойно поинтересовался Эван, пряча ярость за улыбкой.       — Это Пьюси ее упустил, — вмиг нашелся Грэхем, первым почувствовав, что запахло жареным. — Он пожалел ее, отвлек меня, и в это время Дафна сумела трансгрессировать.       — И вы не додумались наложить на нее антитрансгрессионные чары?       Монтегю засопел, недовольно раздув ноздри.       — Додумались, но, похоже, их действие закончилось. Клянусь, Розье, все было бы отлично, если бы этот не размяк!       — Какой же ты мудак, — процедил Эдриан.       — О, прекрасно, а то я уж было подумал, что ты язык проглотил, — съязвил Монтегю.       — Лучше бы тебе Дафна отгрызла поганый язык, когда ты пытался ее поиметь, чему я, собственно, и пытался помешать! — выплюнул Пьюси.       Монтегю, бросив испуганный — по-настоящему испуганный — взгляд на Розье, побледнел. И только сейчас Тео обнаружил распухшую рану, засохшую на его губе.       — Это ложь! — взревел Грэхем. — Этот сраный гомосек просто прикрывает свой зад!       — Брось, Грэм, эти детские оскорбления никогда на меня не действовали, — отмахнулся Пьюси. — Да, мы упустили Дафну, но лишь благодаря твоим тщеславию и зависти.       — Эван, я клянусь… — дрогнувшим голосом начал Грэхем, едва только не бросаясь на колени.       Тео закатил глаза.       Жалкое зрелище.       — Это легко проверить, — отрезал Розье и сжал свою волшебную палочку. —Легилименс!       Зная, как Эван Розье умеет филигранно и безболезненно проникать в чужой разум, Тео испытал мстительный восторг, когда через минуту Монтегю упал на колени, а после завалился на бок и забился в неистовых конвульсиях; его глаза закатились, а локти и пятки глухо бились об пол в каком-то жутком макабре. Пьюси, выпучив глаза, благоразумно отошел в сторону, но оторвать взгляд от безумной пляски не сумел.       Когда все закончилось, Монтегю по инерции еще около минуты дрожал на полу, пускал слюни и стучал зубами, не в силах совладать с собственным телом.       Эван грациозно поднялся с кресла и подошел к ползающему товарищу, отчаянно старающемуся подняться на ноги. Когда Розье величественно замер подле него, Грэхем опасливо замер, стоя на трясущихся коленях.       — Сегодня я не убью тебя. И даже не стану пытать, — стальным тоном вынес вердикт Эван. — Но хочу, чтобы ты знал, — я тебе этого не забуду.       — Я все исправлю, — прошептал Грэхем, впервые на памяти Тео выглядевший таким ничтожным, жалким и униженным.       — Не сомневаюсь в этом, Грэм. Ты все исправишь, ведь у тебя нет другого выхода. А ты, Пьюси, — Эван обратился к белому, как полотно, Эдриану, — проследишь за этим. Кивни, если понял.       Эдриан запоздало кивнул, напомнив Тео безвольную марионетку. Это было даже забавно — как два напыщенных индюка до дрожащих поджилок боятся разгневать своего влиятельного кукловода.       — Видишь, с каким отребьем мне приходится иметь дело? — вздохнул Эван, обратившись к Тео, а затем бросил себе за спину: — Может, вместо вас мне следовало послать на поиски своих псов? Они бы справились с этой задачей куда лучше. Или, возможно, мне лучше скормить им вас, недоумков? Хотя нет, — он в отвращении скривил лицо, — боюсь, мои собаки не едят гниль.       О, как он упивался своей властью и напитывался чужим страхом! Маленький человек, получивший в руки слишком много привилегий.       — Валите отсюда, — не глядя, махнул им он. — Забирайте своих бестолковых жен и исчезните на сегодня. Но перед своим уходом пригласите сюда Эмилию.       Грэхем протянул руку Эдриану, надеясь, что тот поможет ему подняться, но Пьюси окинул этот жест надменным взглядом и, поправив ворот рубашки, первым покинул кабинет.       — Вот же сука, — едва слышно буркнул Монтегю и, кое-как совладав со своими конечностями, отправился следом.       — Не смотри на меня так, — огрызнулся Эван. — Эти двое хоть и болваны, но порой бывают очень полезны.       — Очевидно, не в этот раз, — иронично заметил Тео.       Трижды постучав в дверь, Эмилия осторожно просочилась в кабинет и первым делом приблизилась к мужу, вцепившись в его руку мертвой хваткой. Это действие не укрылось от внимания Эвана, на что он призрачно улыбнулся.       — Дорогая Эмилия, боюсь, мне самому эта ситуация не доставляет удовольствия, однако так вышло, что ты была в курсе побега моей жены… Я на тебя не злюсь — в конце концов, вы же подруги, а преданность я ценю больше всего, — но будет лучше для всех, если ты все мне расскажешь. А еще лучше, если покажешь.       Эмилия бросила вопросительный взгляд на Тео и, получив одобрительный кивок, судорожно облизала сухие губы.       — Если это необходимо, — коротко ответила она. — Мне нечего скрывать.       — Тогда устраивайся поудобнее, — широко улыбнулся Эван и в порыве невиданного джентльменства предложил ей свое кожаное кресло-трон. — Даю слово, что буду нежен.       Тео все это страшно не нравилось, однако план есть план. Они слишком упорно над ним работали, чтобы сейчас все похерить.       Эмилия присела на самый краешек кресла и убрала руки под стол. Тео, вставший возле ее плеча, мог видеть, с каким остервенением она раздирала заусенцы на пальцах, внешне оставаясь предельно невозмутимой.       Эван неспешно сел напротив и перед тем, как направить на нее свою палочку, подарил ей свою самую очаровательную улыбку. Видимо, он считал, что это должно было подействовать успокаивающе, но кровоточащая ранка возле ногтя жены говорила Тео об обратном. Не придумав ничего лучше, он покровительственно сжал ее плечо и наконец почувствовал, как девушка расслабляется.       Розье сдержал свое слово. На протяжении всего вторжения в разум Эмилия ни разу не вздрогнула, а ее мышцы не напряглись ни на долю секунды. Зато Тео все эти бесконечные минуты ощущал, как кишки завязываются в мертвую петлю.       Эван отложил палочку в сторону и, почесав переносицу, озадаченно улыбнулся.       — Ты в порядке? — тут же спросил Тео, обращаясь к жене.       Эмилия часто заморгала, будто очнулась ото сна, и со вздохом кивнула.       — Ну что, теперь ты убедился, что мы ничем не можем тебе помочь? — злобно процедил Нотт. — Эмилия отказала Дафне в оказании помощи и видела ее в последний раз за месяц до побега. За это время твоя жена могла сто раз изменить свои планы.       — Да, я вижу, что Эмилия здесь ни при чём, — отозвался Эван, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. — Однако ей стоило сразу же обратиться с этим ко мне.       — Я бы не предала свою подругу, а на ваши личные дрязги мне чертовски плевать, — огрызнулась она. — Не все в этом мире вертится вокруг тебя, Розье. А теперь, если ты закончил этот унизительный допрос, я бы предпочла вернуться домой.       Тем самым подведя черту под разговором, она взметнулась на ноги, гордо расправив плечи, и зашагала к выходу, не дожидаясь ничьего позволения. Однако Эван не собирался отпускать ее просто так. Он мягко ухватил ее за локоть и, игнорируя возмущение, улыбнулся:       — Прости за это, Эмс, но я очень хочу вернуть свою жену домой.       — Попробуй, — выгнув бровь, ответила она. — Однако я сомневаюсь, что с такими кретинами, как Пьюси и Монтегю, тебе представится еще одна возможность.       — Звучишь так, будто ты не желаешь мне успеха.       Стерпеть эту угрожающую интонацию Тео уже не мог. Вмиг поравнявшись с Эмилией, он вытащил палочку и ткнул острием прямо в висок Розье.       — Ты уже забыл, о чем я тебя предупреждал?       Улыбнувшись, Эван повернулся к нему лицом — так, что конец палочки теперь упирался в центр лба, — и поднял обе руки вверх.       — Я вас провожу.       Эмилия шла чуть впереди, гордо расправив спину, по которой блестящим водопадом струился глянцевый каскад белокурых волос. Будь она чуть выше, а локоны на пару тонов темнее, ее легко можно было бы спутать с Дафной. Эван, молча буравя ее затылок, мог думать о том же, а мог — что вероятнее всего — придумывать очередной гадкий план, который обернется для всех кошмаром.       — Спасибо за содействие, Эмилия, и не злись на меня за дотошность, ведь я так сильно скучаю по Дафне… — с наигранным вздохом сожаления проговорил Эван, оставив на женской щеке целомудренный поцелуй.       — Не сомневаюсь, — холодно отчеканила она и первой вышла за ограду — на желанную сердцу свободу.       Тео, в свою очередь, поспешил протянуть руку для рукопожатия, чтобы тоже как можно скорее убраться из этой дракловой дыры. Помедлив, Эван ответил на этот жест, но в самый последний момент, усилив хватку, сделал полшага вперед и произнес:       — Хорошая работа, Нотти, я даже почти поверил.       — О чем ты? — нахмурился Тео.       — Не знаю, что именно ты почистил в голове у своей жены, но ты допустил ошибку, — беспечно заметил Эван, высверливая в лице Нотта дыру. — Все было хорошо ровно до того момента, пока из уст Дафны не отзвучало твое предубеждение. Как там было? — ухмыльнувшись, он пощелкал пальцами. — «Вряд ли Перси Уизли прибавит очков в мою пользу после того, как я с ним обошлась, если он, конечно, еще жив, в чем я очень сомневаюсь».       Твою мать.       — Ты ищешь Скрытня там, где его нет, — упрекнул его Тео.       — Возможно, — осклабился Эван, отступив назад. — Однако моя интуиция редко ошибается. Хоть ты и искусен в магии разума, заруби себе на носу — я тебе не по зубам.       Тео, уже почти поверивший в свой триумф, испытал прилипшее к глотке раздражение. Пусть Розье и не был всецело уверен в своей правоте, зерно сомнений уже проросло в его хитроумной голове, и однажды, Тео не сомневался, оно даст десятки ядовитых ростков.       Но, по крайней мере, он сумел выиграть время: и для них с Эмилией, и, он надеялся, для Дафны.       Едва успев переступить порог дома, Тео плеснул в стакан двойную порцию огневиски и, яростно жмуря глаза, проглотил ее несколькими непрерывными глотками. Долгожданное пламя растворило осевший на стенках горла гнев и воспламенило грудную клетку, выжигая все ужасы этого дня. Повторив эти простые действия вновь, еще и еще, он ждал, когда выжженное плато забвения наконец притупит боль, клокочущую в висках.       — Кажется, все прошло неплохо? — с опаской то ли спросила, то ли утвердила Эмилия, аккуратно повесив мантию на крючок. — Скажи, Тео, теперь мы в безопасности?       Облизав губы, Тео мрачно усмехнулся.       — Да, Эмс, тебе не о чем переживать.       Ложь, сорвавшаяся с его языка, заметно успокоила и без того страшно взвинченную Эмилию. Она, облегченно выдохнув, несмело улыбнулась и пробормотала что-то о горячей ванне, ужине и бутылке вина. Тео участливо кивал, соглашаясь с ней, а сам безучастно таращился на пламя в камине, жадно облизывающее сухие поленья.       Он не нашел в себе сил признаться, что отныне никто не был в безопасности и это была обременительная плата, которую Теодору Нотту придется заплатить во имя блага Дафны, мать ее, Гринграсс.