Bastard

Я сидела уже который час перед разобранным удлинителем, пытаясь понять, почему он не работает. Мой мозг со страшной старательностью пытался заняться всем, кроме принимать информацию, переваривать ее и анализировать. Понимая, что в этой схватке он выигрывает, я глубоко вздохнула и, пытаясь отвлечься, решила покрутить головой. Передо мной стояла кружка с остывшим кофе, на который без содрогания я уже смотреть не могу. За последнее время я уже выпила его столько, что, кажется, по венам моим уже течет именно этот бодрящий напиток. Повернулась на часы. Полвторого ночи. Глаза ужасно болят. Встала, поэтому спина сразу же решила мне напомнить о себе хрустом. Прошлась туда-сюда по комнате. Раздался стук в дверь, и в проёме появилась макушка моей двоюродной сестры, Насти. Наши папы были братьями, причем до удивления похожими, учитывая разницу в возрасте. И мы обе взяли от их внешности все только хорошее: высокие, с крупными чертами лица, голубыми глазами, светло-русыми волосами. Мы с сестрой все же немного различались: сказались мамины гены. У меня были острее скулы и тоньше губы, если сравнивать с пухлыми губами Насти. Она была чуть выше ростом и чуть шире. У сестры были окрашены волосы в каштановый цвет с отливом бордового, но, несмотря на такое сочетание, ей это безумно шло. Настя была для меня из тех людей, кого называют родственными душами. Она понимала меня, только посмотрев. Мы были до боли похожи, но это нас только еще больше забавляло. У нас был брат, родной Насте, еще один человек, кто знал меня наизусть и отличал все оттенки моих эмоций, оттого и читая меня как открытую книгу. Звали его Женей, но мы с его друзьями за глаза назвали его Белкой. Точнее, не за глаза, а за фамилию — Белкин. Собственно, у нас у всех была такая же, но Женька как-то особо отличился, да и к тому же он действительно смахивал на этого пушистого зверька: юркий, всегда бодрый, а на солнце его волнистые каштановые волосы отливали рыжим. Настьку же назвали Стрелкой, чтобы все было как в знаменитом тандеме. Я давно уже (по нашим меркам) не виделась с двоюродными, так что, когда я увидела появившуюся в проеме Настю, а следом за ней и Женю, я радостно рассмеялась и кинулась им на шею. — Вы когда приехали? — спросила я, наконец отпуская их. — Сегодня в обед, — улыбнулся Белка, походя к столу и рассматривая мое оборудование, расположение которого он уже явно видел добрую сотню раз. — Я не слышала, — я грустно усмехнулась. — Конечно, не слышала. Закрылась в своей комнате, — подключилась Настя. — Бирюк, — легонько хлопнула меня по ладошке. — Ага, что делала хоть? — Женя, сидя за столом, разглядывал разобранный удлинитель. — Спала, — нагло вру: заткнула уши наушниками и врубила расслабляющую музыку в попытке ни о чем не думать. Не сплю уже третьи сутки — сначала снились кошмары, так что после сна просыпалась ещё более разбитой, чем если бы не спала вовсе, а потом просто перестала ложится спать, боясь увидеть то, о чем я не хотела бы даже вспоминать. Наивно надеялась, что чем больше и дольше буду использовать ресурсы своего организма, а, следовательно, устану, то и спасть буду спокойнее. Собственно, утвердив для себя такие правила, я поздно подумала о том, что после этого хожу, как зомби. — Брешешь, — Белка повернулся на меня с фонариком руке. Поискав кнопку, он включил его и посвятил прямо мне в глаза. — Колись, партизан, знаем, что правду не рассказываешь! — Убери, — слабо рассмеялась я, прикрываясь от яркого света, но услышала отказ. Я побежала наощупь туда, где стоял брат в надежде повалить его за землю, защекотать до смерти, тем самым выиграть эту негласную битву. И у меня получилось. — Всегда срабатывало! — Ой, да ладно, это я тебе поддался, — ответил мне Женя, пытаясь восстановить дыхание. — И все-таки, — начала Настя. — Опять кошмары? Я слезла с брата, легла рядом с ним на пол и кивнула. — Что именно? — Они. Сестра замолчала. Знала, как мне было тяжело это вспоминать. Больно почти физически. Я протянула вверх левую руку и провела правой рукой по предплечью, где под татуировкой в виде минималистичного рисунка листьев, обвивающих руку, прятался шрам. Они. — А погнали за хавчиком? — Белка, мое ты любимое солнышко, как же я люблю тебя, твою жизнерадостность и фантастическую способность перескакивать с темы на тему. Да, нас с братом объединяло общее увлечение. Как Женя говорил: любим повеселиться, особенно пожрать. Я радостно подскочила: — А давай! — Настя, глядя на нас, лишь закатила глаза. — Как в вас столько влезает? Сожрали уже все, что можно! — Настя скрестила руки на груди и громко цокнула, глядя как мы с Женей в очередной раз отправились в ночной дожор. Стол был завален едой: чай, колбаса, сыр, масло, а рядом сидели довольные мы с бутербродами в руках. — Мы — Опустошители холодильника, — весело ответила я. — Вы — заполнители желудка! — Настя смеялась. — Зато еда не испортится, — Белка довольно похлопал по животу. — Действительно, — поддакнуда я. — Поразительная способность есть и не толстеть, — Настя вздохнула, опираясь на косяк и умиленно глядя на нас, тараканов-переростков. — Жрать ночью — плохо. — Да-да, — усиленно закивал Женя, запихиваясь очередным бутербродом, — согласен. А сама-то ты зачем пришла? — Водички попить. — Ага, конечно, верим, — к этому моменту я сделала еще одну кружку чая и бутерброд. — Давай, присоединяйся. Знаю, что хочешь и молчишь. Счастливые времена… Сейчас уже не то. Тогда я бодро ходила по улицам, не оглядываясь по сторонам, улыбка была ярче, а глаза — радостней. Я наспех стала собираться. Кинув в свой тревожный рюкзачок дополнительные нож, пистолет и патроны к уже лежащим там комплекту темной одежды, деньгам, документам (как обычным, так и поддельным), пистолету с глушителем и парочкой магазинов. Выгнала родных и комнаты и натянула удобную, но тёплую одежду: на улице уже поздняя ночь, солнышко не греет. И как только я вышла из комнаты, меня тут же выпинали из дома. — Так, все места, где можно спокойно сесть и поесть уже закрыты, — начала я, — но я знаю один круглосуточный магаз. Туда пойдем. Если повезет, еще и на смену моего кореша попадем. И мы бодро зашагали в его сторону, напевая песни всех времен и народов. — О, Никитос, привет, — сегодня на смене как раз был мой очень хороший друг. — И тебе не хворать, — спокойно ответил мне он, перегинаясь со стойки продавца при виде меня и практически выпадая из нее. Его родители держали этот магазин, а он согласился здесь подрабатывать в свободное время: и родным помогает, и хоть какой-то заработок. Я вышла из магазина и, немного подумав, достала пачку сигарет и зажигалку, но последняя все отказывалась выполнять свою миссию и упорно не зажигалась. Вдруг передо мной мелькнул огонек, и кто-то зажег несчастную сигарету. Я повернулась. Никита. — Все забываю ее заправить, — сказала я ему, махая зажигалкой и запихивая ту в карман. — Ты так в прошлый раз говорила, — прозвучало как упрёк, но смешинка в глазах, которую я уже бы узнала из тысячи, говорила об обратном. — Пожалуйста. — Пасиб, — я весело подмигнула другу, который бесцеремонно запихивал в верхний карман моей куртки свою зажигалку. — Курить вредно. — Нужным быть тоже вредно, — я весело тюкнула ему по носу. — Как дела? — Сойдет. — И все? Печально, думала, будут фееричные подробности. Те ребята еще раз приходили? — Нет. Но приходил другой, тебя искал. — Меня? Да ладно. — Тебя-тебя. Все расспрашивал, как ты. — А ты? — А я что? Сказал, что достаточно плохо тебя знаю, поэтому и рассказывать нечего. Как оказалось, это почти правда, — фыркнул Никита, запихивая руки в карманы штанов. Поздно вечером я как обычно вышла на тренировку. Возвращаясь с пробежки, решила заскочить в знакомый магазин за водой: свою я дома забыла. За поворотом раздавались громкий смех и крики боли. «Бьют кого-то» — сразу подумала я. Сначала хотела развернуться и пойти дальше под предлогом того, что это не мое дело, а если помешаю сейчас, то эти люди его все равно найдут, но что-то меня дернуло. Я резко развернулась и зашагала в сторону звуков. Пятеро рослых ребят забили в угол какого-то терпилу и теперь насмехались, били его как боксерскую грушу. Классика. За что-то бьют, а за что — непонятно. «Я б смогла с ними справиться в принципе. Будет эпичный конец тренировки,» — кивнула себе я и крикнула в толпу: — А я думала, что по нечетным числам табу на избиение окружающих! Сомнительная компашка поворачивается на меня. Кто-то хмурится, кто-то погано улыбается. Чувствую, как закипает кровь, и я готова рваться в бой, но все равно продолжаю говорить: — Не по-пацански получается пятеро на одного. Или никого ничего не смущает? — медленно шагаю, уже мысленно считая, сколько понадобится ударов. — Смотрите-ка, какая красавица к нам зашла! — пакостно рассмеялся один - видимо, самый выёбистый. — Ты мимо пойдешь или присоединиться к этому чудику хочешь? Слегка склоняю голову. Голос молодой, сам высокий. Зеленый еще, сразу видно, но строит из себя борзоту. «Мда, что за молодёжь сейчас пошла,» — смеюсь в душе я. Губы сами расплываются в широкой предвкушающей улыбке, больше похожей на оскал. Я тихо шагала к полусогнутому, хрипящему пацанчику. По его лицу и рукам стекала кровь. Он аккуратно зыркнул на меня, мол, уходи, а я еще шире улыбнулась. Двигаюсь плавно. Подошла к одному, невесомо провела по плечу. Тот опешил и отвлекся на движение руки. Это было его ошибкой. Я сжала кулак и всем корпусом ударила его в его смазливое личико. Голова отлетела знатно, а пацанчик как упал, так и не встал. — Я так и думала, что зеленый совсем, — улыбнулась я и подняла глаза на остальных. О, да. Не зря я зашла в этот переулок. Их удивленные, обескураженные лица стоили того. Долго наслаждаться их шоком не пришлось: почти в ту же секунду они неслись уже на меня. Следующий улетел уже от моего бодрого вертухана. Третий схватил меня сзади за шею и начал душить, четвертый подбежал к нам. Подтянувшись и держась за руку того, кто меня душил, я подтянулась, резко выпрямила ноги и ударила в грудную клетку четвертого. Тот согнулся пополам и отошел к стене. Третьему я наступила на ногу и ударила локтем под дых, а после тем же локтем и по лицу. Я обернулась на пятого. Этот дурик схватил арматуру. И уже бежал на меня. Я перехватила арматуру, отвела в сторону, но пропустила удар по скуле. Меня пронзила резкая боль. Быстро смотрю на его руку. Кольцо. Противник замахивается второй раз, но я перехватываю его руку одним резким движением и бью по самому больному, что есть у особей мужского пола. Пока пятый гнулся в три погибели, я напоследок прописала ему еще один удар, и, схватив за руку побитого парня, тащу его в сторону выхода из поворота. Напоследок оборачиваюсь и кричу: — Еще раз у нему сунетесь, будет еще больнее! Мы вышли на освещенную улицу. По дороге нашла аптеку, купила все нужное для избавление от последствий неудачной драки. — Ну что, покалеченный, давай тебя лечить, — улыбнулась я, подходя к скамейке, где я оставила на время пострадавшего. — Тебя как звать-то? — Никита, — закашлявшись, ответил юноша. Я нагло разглядывала его в свете фонарей. Высокий, с темно-каштановыми кудряшками, выразительными карими глазами и лучезарной улыбкой. На вид столько, сколько мне, а те ребята явно нас моложе были. "Почему не защищался?" — возник резонный вопрос. — Алиса, — кратко ответила я. И протянула ему скромную аптечку, состоящую из необходимых мазей, перекиси водорода, йода, пластырей и, собственно, пакета, для завершения образа. — Сам или мне помочь? — прямо спросила я. — Да я ж говорю, не надо. Домой приду, обработаю. Тем более, само заживет. До свадьбы, — просто махнул рукой мой новый знакомый. — Нет, бро, ты давай, заканчивай этот цирк. После недолгих переговоров Никита всё-таки согласился обработать раны. На мой совет сходить провериться в больницу для более тщательного осмотра, он лишь цыкнул. Он предложил мне тоже обработать царапину на лице, но я отшутилась и настойчиво отказалась, под предлогами «да все заебись будет!» и «Царапина не глубокая, до свадьбы заживет, даже до чей-то». — Ловко ты их, — улыбнулся Никита. — Издержки профессии, — ляпнула я, не подумав и тут же прикусила язык. — Что за профессия? — Вот такая профессия. Забудь. Как-нибудь потом скажу, — но сам ясно понимала, что ни «как-нибудь», ни «потом» я не скажу. Никита предлагал довести меня до дома, но я лишь хмыкнула и кивнула на его побитый внешний вид. Парниша поломал меня, может ради приличия, но потом принял мою позицию. Мы разошлись, обменявшись телефонами. Именно этот случай поздним вечером послужил началом нашей крепкой, пусть и пока недолгой дружбы. — Ты так и не сказала, кто ты, — вдруг резко начал Никита. — Я Алиса. — Ты прекрасно знаешь, что я не про это. Я глубоко вздохнула. Сказать правду? Тогда Сеня покрутит пальцем у виска и порекомендует хорошего человечка в халатике, который умеет настраивать мозги, копаться в них и творить прочий беспредел за мои деньги и время. Выдохнула. — Никит, как другу тебе говорю, — начала я, — не лезь ты в это, а то потом неприятностей не оберёшься. — Да плевать мне на эти обстоятельства! — в сердцах крикнул он. — Тобой интересуются какие-то опасные люди, а ты говоришь, чтобы я не лез?! Знаешь ли, я помочь хочу! — Во-первых, — резко начала я, — это мои дела и мои проблемы, с которыми я ни с кем, кто бы то ни был, делиться не собираюсь. Во-вторых, если я говорю тебе не лезть, значит, действительно стоит не лезть. Не хватало мне ещё помимо тех неприятностей, что я имею сейчас, еще и беспокоится о тебе. Не подумай, я волнуюсь за тебя, но это может привлечь нежелательное внимание. В-третьих, не ори на всю улицу о таком. И в-четвёртых, — я смягчилась и тепло посмотрела на друга, — мне приятно, что ты обо мне беспокоишься. Спасибо. — Во что ж ты ввязалась, Алиска…- протянул Никита. — Это не я ввязалась, это меня ввязали, — рассмеялась я. — Мой тебе совет: забудь об этих людях, как страшный сон. Никита замолчал. Тишина продлилась недолго: из-за дверей высунулась кудрявая макушка Жени: — Иу, бро, мы тут грабим твой магазин, а ты лясы точишь с лисой Алисой! — рассмеялся он. — Мы еды понабрали, пропикаешь? — Мда, у вас не семья, а лес какой-то. Иду! — ответил Никита, но на полпути обернулся и открыто улыбнулся мне: — Если захочешь все-таки поделиться, ты знаешь, где меня искать. Вскоре из магазина выкатились Белка и Стрелка с едой на руках. Я округлила глаза: — Мы все это не сожрём. — Дорогуша, ты что, сомневаешься в наших с тобой желудках? — подмигнул мне Женя. Настя возмущенно эйкнула. — Про тебя я вообще молчу, — Белка повернулся к сестре. — Ешь как воробей. Говорю ж, ты не наша, тебя вообще в капусте нашли. Стрелка цыкнула и закатила глаза. Мы сели на скамейку, чтобы перекусить. Смотрели на звезды, такие далекие и бесконечные, и смеялись, наслаждаясь тишиной и спокойствием ночного парка. Вокруг царила атмосфера уюта и тепла. Мое сердце наполнилось радостью за каждый момент, проведенный вместе с Женей и Настей. — Ну, шо, поели, теперь можно и до дома добежать, — сказала я. Телефон в кармане штанов завибрировал. Я ответила на звонок. В трубке раздался знакомый, чуть хриплый голос Фары. Мы работали с ним вместе. Наши отношения дружескими назвать было сложно, но вот приятельскими — скорее всего. Мы помогали друг другу, общались хорошо, но были совсем не близки. Так сказать, у него своя дорога, у меня - своя, но иногда наши пути пересекались, и именно тогда мы и общались. — Спишь? — Даже если да, то уже нет, — хмыкнула я. — Что-то случилось или просто на ночь глядя поговорить захотелось? — Будь осторожна, — Фара запнулся, подбирая слова. — На тебя, походу, открыли сезон охоты. — Охуеть, — честно выдала я, не зная, что сказать. — Такого в моей практике еще не было. За шо ж такая честь? На том конце провода тяжело вздохнули. — Не знаю, Палач, не знаю. Знаю только, что держись пока подальше от семьи, на всякий пожарный. Мутно все это. Ладно, я пойду. — Покеда, — хмуро попрощалась я. На меня уставились две испуганных пары глаз. — Вы всё слышали? — спросила я. Брат с сестрой синхронно кивнули. Женя почесал затылок. — Это Фара звонил? – поинтересовался он. Я кивнула. Женя сильно недолюбливал Фару, и часто подшучивал над ним и его позывным, но мое общение с этим человеком почему-то все-таки одобрял. — Честно говоря, — растягивая гласные, продолжил Белка, — Если дело дошло до нас, то я бы первым делом искал тех, кто дорог, но тех, кто не рядом с тобой. Для эффекта неожиданности. Меня будто молнией пронзило. Жека прав. — Дома, — только сказала я и ускорилась, шагая по дороге. Белке и Стрелке долго объяснять не пришло, они все поняли сразу. Телефон в кармане опять завибрировал. «Да что опять?» — раздраженно рыкнула я и не глядя сняла трубку. Раздался сначала треск, а потом голос, который я мечтала больше никогда не услышать, и была уверена, что так и будет. Тело бросило в дрожь, а мир замер на одной точке. — Здравствуй, моя прекрасная. Как твои дела? — все тот же слащавый, тягучий голос. — Рома? Как?.. — А я, моя прекрасная, соскучился по тебе. — Это просто не может быть! — крикнула я, убежая то ли себя, то ли собеседника. — Ты мертв! Я сама убила тебя, так какого черта ты жив?! Рома хмыкнул: — Посмотри направо. Я с ужасом повернула голову: он стоял там! Живой! Но это просто невозможно. Я ведь сделала все правильно, тогда как он выжил?! — Сюрпри-и-из! — Рома истерично рассмеялся и достал небольшую платформу. — Ты же любишь сюрпризы, да? — и нажал на небольшую кнопочку. Мир озарился красными, желтыми, оранжевыми красками. Я полетела в воздух, как тряпичная кукла. «А как же Женя с Настей?!» — промелькнула мысль. Я с огромным трудом приподняла голову. Они лежали, распластавшись по асфальту, не подавая признаков жизни, все в крови. — Нет! — вслипнула я. Попыталась встать, но тело было тяжёлым, неподъёмным. Ползком я продвигалась к родным. Все вокруг горело: и окружающий мир, и тело, но я ползла из последних сил. «Их нужно защитить, нужно помочь! Как я без них?» — думала я. В ушах звенело. Я потянулась к рюкзаку. Еще чуть чуть, и!.. — Ты даже не представляешь, — Рома заговорил медленно, растягивая слова, — как я ненавижу тебя и всю твою дебильную семейку. Но теперь и тебя, и их не буде-е-ет! — он снова засмеялся истерично, как психопат. Раздались пару выстрелов и новый взрыв. Мир вспыхнул и погас.