Забери мой свет у меня больше ничего и нет

Вова не любит телефонные разговоры. Взрослые деловые люди не тратят время на такую бестолковую хрень, как болтовня через закрученный провод. Хотя Вова Адидас не особо деловой, да и не сказать, чтобы очень взрослый. Ему двадцать, он учится в ПТУ, а за окном воет ветер что-то про перемены и свободную Россию нулевых. И вообще, в новых реалиях быть деловым человеком не круто, круто быть модным, Суворов ещё пока не до конца понимает смысл этого слова, но он в пути. Он точно знает, что аська и MySpace это модно, творчество уже да, а бандитизм уже нет, знает, что учиться – это круто, а выбивать деньги из подростков – не очень. Такой свод правил ему не сложно выполнять, он играет на гитаре и боится получать по носу, в детстве ему его зачем-то сломали. В моде ли сломанный нос он тоже не знает. Телефонные разговоры Вове не нравятся, потому что это слишком много лишних действий. Как можно тратить столько времени на то, чтобы найти нужный номер, с трудом набрать его на дисковом телефоне, а потом ещё и ждать ответа, выслушивая низкие гудки? Разве встретиться лично не проще? У Суворова вот есть друзья, Валера и Вахит, и с ними он как раз постоянно встречается на учебе и даже живёт в одной комнате в общежитии, и никакие звонки не нужны. Откровенно говоря, иногда он не против заплатить, чтобы наоборот перестать слышать их болтовню. На паре, пока Вахит увлеченно ведёт беседу с Валерой про какой-то живой журнал, Вова на полях тетрадки чертит портреты одногруппников, всех, кого увидит. Получается не плохо, и Суворов задумывается о себе в роли художника. Тем временем диалог друзей на фоне переростает в спор. Парень пытается разглядеть в лицах одногруппников что-то, что расскажет об их характерах, но ничего увидеть не получается. Вова долго не думает и делает вывод, что они просто пустые. Вот посмотришь на Валеру, для этого надо повернуть голову влево, и сразу по его глупой морде видно – этот хочет банку пива в руку и сигарету в зубы. А если повернешь голову вправо, то по лицу Вахита сразу понятно – он вообще настоящий романтик и очень ранимая личность. Наверное, пишет стихи. А по остальным людям в аудитории ничего не ясно, хоть дырку взглядом просверли. Такие люди Вове не интересны. Но рисовать продолжает. Поле первой страницы чистенькой тетради в широкую линейку становится полностью заполненным кривоватыми рисунками. Юноша уже собирается перевернуть листок и также расправиться с ещё одним таким-же полем, но взгляд падает на кудрявый затылок. Это девушка, вроде. У неё длинные светлые и кучерявые волосы. Вова думает о том, как с такими волосами, наверное, тяжело жить. А потом одногрупница поворачивается, и Суворов видит её лицо, правда в профиль, но это уже не важно. Она очень красивая. А ещё в чертах её лица Вова что-то видит. Он ещё сам не понял, что именно, разберётся потом. Её портрет уже не ютится в пространстве узкого поля, а получает в распоряжение территорию целого листа, да и выходит совсем не таким кривым, как прошлые. Валера суёт кривой нос в тетрадь и присвистывает. — А Вован-то влюбился, походу

***

Вова, Валера и Вахит бредут в универскую столовку, лавируя между неловкими первокурсниками и злыми преподами, на ходу обсуждая все насущные проблемы. А обсудить само собой есть что, вы вообще видели че на улице творится? Туркин возмущён, как минимум ценами на жвачку и пиво, и, зная его, Суворов смело может предположить, как долго он сможет обсасывать эту тему. Минимум до тех пор, когда пиво и жвачка станут бесплатными или хотя бы будут выдаваться таким придуркам, как Валера, в качестве гуманитарной помощи. — Так что по поводу Натахи? — интересуется Валера, одновременно с этим поднимая металлический поднос и спеша к кассе. — Кого? — Ну ты же Наташку рисовал на паре? Если тебе интересно моё мнение, то нос у неё побольше явно. Вова глупо хлопает ресницами какое-то время, пока Туркин стучит тарелками о поднос, набирая себе обед, а Зималетдинов молча наблюдает за странным диалогом. — Ну её наверное, мы не знакомы вроде, — наконец подтверждает Суворов и достаёт из чужой тарелки кусок хлеба, но только мнёт его в руках, а не ест, бабушка за такое дала бы подзатыльник. — Значит надо вас познакомить, да, Ваха? — Получается так. Валера наконец-то заканчивает выбирать еду, расплачивается. и компания трёх "В" садится за один из столов со всем добром, которое успел набрать Туркин. — Когда пойдёшь знакомиться? — Чего? Я? — Ты сегодня какой-то непонятливый сильно, — ухмыляется Валера — ну а кто? Я что-ли? Или Ваха? — Ну может и я, Натаха ниче такая герла. — Да помолчи ты. Валера и Вахит зло переглядываются, Суворов только ковыряет резинку рукава синего свитера, который на нем сейчас висит. Именно висит, а не надет. С таким телосложением он вряд-ли какой-то девушке понравится. — Короч, пойдёшь и заговоришь с ней после пар, номер там попросишь или в кино позовешь, я не ебу, — после этих слов парень суёт в рот ложку полную макарон и запивает светло-жёлтой жидкостью, отдалённо похожей на компот. Зималетдинов ворует с подноса печенье — Че ты с ним, как с пиздюком, — интересуется Вахит без иронии — как-будто он сам не справится. Они с Валерой продолжают обсуждать сексуальный опыт Суворова, пока количество еды на подносе медленно убывает. Вову, честно говоря, не сильно трогает беседа товарищей. Только он знает, что отношений серьёзных у него никогда не было, и он вообще не уверен, нужны они ему или нет. Туркину и Зималетдинову он об это точно не скажет. Но Наташа, пожалуй, действительно милая, попробовать, наверное, стоит.

***

Суворов ловит блондинку у входа в универ после пар. Вернее сказать не ловит, а случайно замечает. Он целенаправленно ждал её у выхода, чтобы подойти и заговорить, но она так долго не выходила, что Суворов успел отвлечься и нарисовать маркером на заборе несколько небольших рисунков и написать известное слово из трех букв. От волнения, наверное, не осуждайте его. На улице уже растаял последний, мартовский снег. Тепло. Девушка выходит из здания, цокая каблуками и держа свое светлое пальто в руках. В любом случае, он её заметил, когда кудрявая макушка уже удалялась в сторону, благо она очень даже заметная. — Девушка! Девушка, постойте пожалуйста! — юноша спешит за Наташей и резко останавливется, как только она оборачивается — здрасьте. — Здрасьте, — дублирует блондинка и смотрит с вопросом во взгляде на Суворова — чего хотел? Вова несколько секунд залипает на чужие черты лица. Особенно рассматривает нос. Острый, тонкий, красивый. Ничего и не толстый, Валера просто козёл. — Ничего не хотел, — наконец решается ответить парень, но к вопросу во взгляде только добавляется троеточие — познакомиться хотел, вроде. — Вроде? — А вы Наташа? — Вроде. — Понял, — Суворов чешет затылок — номерок дашь? Вот так, прямо в лоб. А как вы хотели? Суворов не джентльмен и темболее не образцовой ухажер. Он вообще не уверен, как нужно действовать. Но если говорить честно, наверное, будет лучше, правильно? — А если я скажу нет? — Тогда я уйду, но лучше не надо так говорить. — Это угроза? — девушка убирает одну кудрявую прядь за ухо тонкими пальцами, но она почти сразу выбивается обратно, падая на лицо. Вова провожает взглядом чужую руку. — Нет, это просьба, я тогда расстроюсь. Наташа в ответ на это смеётся и лезет в карман закинутого на руку пальто. Оттуда вытаскивает, все ещё очень тонкими пальцами, в несколько раз сложенный листок в клетку и ручку. — Только не звони раньше шести, я спать буду, — сообщает девушка и торжественно вручает юноше исписанный листок. Пока Вова изучает глазами цифры добытого номера, Наташа уходит. Но Суворов на это даже не обращает внимания. Номер написан красивым почерком: цифры стройные и немного наклонены вправо. Чернила слегка смазались, но это не сильно мешает. В конце стоит аккуратная, но четкая точка. Красиво. Парень складывает бумажку пополам, оборачивается в обе стороны и суёт номер в карман ветровки.

***

Вова возвращается в общежитие голодный, уставший, но страшно довольный. Разувается на пороге и суёт кроссовки на нижнюю полку огромного шкафа. Там стоит ещё пять таких же пар, но чужих, хотя Суворов иногда гоняет и в них. — Вова, ты че так долго? — слышится с кухни и парень тут же спешит туда, не забыв перед тем, как повешать куртку в шкаф, достать из кармана смятый листочек. На кухне пахнет вкусно – Вахит жарит в сковородке картошку. Он в одних семейниках и огромной футболке, на которой название какой-то рок группы, не понятно российской или нет. Вове всё равно. Более того, Зималетдинову и сам без понятия. Валера тоже здесь, он залез на кухонный гарнитур и устроился пятой точкой прямо возле ржавой раковины. На нем вообще никакой футболки нет, зато на ногах спортивки и чёрные тапочки. — Знаете че у меня есть? — Вова расплывается в улыбке и наблюдает за реакцией товарищей. — Деньги? — Пиво? Вахит с непониманием смотрит на Валеру, который искринне надеется, что его вариант ответа окажется правильным. — Может закадируешься реально? — предлагает парень и переворачивает стреляющую маслом картошку деревянной лопаткой. — Только если в сорок лет! — Туркин горячо возражает и снова смотрит на Вову — Ну колись уже, че там у тебя. — Мне Наташа номер дала, — маячит Вова рукой с бумажкой перед лицом Валеры. — Да ну! Ты её пытал? Угрожал? С ножом напал в парке?! Вахит смеётся, а Валера выдёргивает из ладони Суворова листок и раскрывает его, внимательно проходясь взглядом с права налево и обратно. — Правда номер, — Валера быстро суёт бумажку обратно — ну молодец, я же говорил. На свиданку когда будешь звать? Вахит молча гремит тарелками. — Не знаю, сегодня позвоню, наверное, — Вова пожимает плечами — она сказала не раньше шести. — Валера наш телефон сломал, — вмешивается Зималетдинов и отодвигает один из стульев — садитесь есть. — Валера что?! Сказать, что Суворов возмущён - ничего не сказать. Он в ярости и готов расхуярить что угодно, кроме разве что жареной картошки вахита. — Валера, какого хуя? — Я не специально! Вахит, ты крыса! Вахит в ответ суёт в рот вилку с насаженной на неё картошкой и пожимает плечами. По нему видно, что он страшно доволен своим признанием. — Я даже не представлю, как ты "не специально" порвал провод — парирует он, наконец прожевав. — Я не буду есть твою картошку, предатель — Туркин не отвечает на предъявленые обвинения, только скрещивает руки на груди. — Вот это угроза, — Вахит поднимает руки в жесте "сдаюсь" — будешь. Будет.

***

Вова ненавидит телефонные разговоры, особенно на улице. Такие разговоры ему не нравятся, кстати, ещё потому что это дорого. Он постоянно через прозрачное стекло пялится на подростков в таксофонах, пока идёт на учёбу утром, и не понимает, как можно тратить деньги на такую ерунду. Валера про эту особенную нелюбовь прекрасно знал, но, видимо, решил напомнить приятелю, что жизнь не сказка и иногда приходится сталкиваться с тем, что вызывает у нас ненависть. Другого объяснения тому, что этот придурок умудрился на самом деле разорвать чёртов телефонный провод, Суворов найти не смог. Вахит подробностями произошедщего делиться отказался наотрез. В любом случае, ближе к четырём часам Суворов окончательно смирился с необходимостью искать сраный телефонный аппарат где-то на улице. Но есть другая проблема. Вова отчаянно желает найти такую будку, около которой не будет ошиваться толпа подростков или пожилых женщин в разноцветных беретах. А дело в том, что Суворов отлично знает: пока стоишь возле автобусной остановки и ждёшь транспорт, самым интересным занятием оказывается подслушать чужой разговор. Не важно, просто между людьми, стоящими рядом, или по телефону. Там, конечно, редко бывают интриги на уровне сериалов, которые крутят по телеку, но, тем не менее. Вова, конечно, общества не боялся, но не был готов к тому, что кто-то будет слушать его неумелые попытки во флирт. Впрочем, чего юноша никак не ожидал, это повышенного ажиотажа вокруг стеклянных коробок с телефонами внутри. Такое ощущение, что у всех резко дома отключили свет и пришлось выходить на улицу, чтобы поболтать. Суворова это бесило страшно. Ему даже не какую-то светскую беседу на три часа нужно было завязать, а просто позвонить и задать несколько вопросов. Почему ему приходится так потеть из-за этого? Но всякий раз, когда он начинал раздражаться, в голове всплывали мягкие черты лица Наташи, ради которой всё и затевалось, а ещё их возможное свидание. В общем, сильно злиться не выходило, так что Суворов просто делал глубокий вдох и сжимал пальцами бумажку в кармане ветровки. Радует одно - на улице хорошая погода. Есть вещи, которые Суворов любит. Одна из таких - поздняя весна. В это время года все начинает цвести и вся природа воскресает. Избитые выражения, конечно, но и Вова не поэт. Лучше всего, разумеется, то, что земля сухая и никаких противных луж под ногами уже нет. Это приятно. По пути к очередной известной ему телефонной будке юноша пинает под ногами редкие камни, проходится на носках кроссовок по бордюрам и шоркает подошвой по треснутому серому асфальту. Ветер, дующий в лицо, уже не холодный, а жёлтая ветровка сверху на красной рубашке надета скорее просто так, чтобы была. Застегивать Вова её всё равно не стал. Гулять Суворов любит тоже. Особенно в такую погоду, само собой. Казань с недавних пор - это почти всегда приятное место и очень красивое, не смотря на все исторические факторы. Вова своей родиной гордится. Он и сам в детстве умудрялся подвергнуться нападкам со стороны местной гопоты, но всё это сейчас уже не имеет значение. Новое тысячелетие - счастливый билет в новую жизнь. Кстати, Вова, погрузившись в свои мысли, не замечает изменения в погоде вокруг, о которой думал буквально только что. Небо стянуло серыми тучами, тёплый и лёгкий ветер понемногу усилился и стал больше надоедать, чем радовать. А ещё на нос Суворова упала первая капля. Ну зашибись. Ему всё таки приходится застегнуть молнию на лёгкой куртке едва ли не до самого подбородка, а ещё ускорить шаг. Теперь несчастный таксофон - не только возможность позвать Наташу на свидание, а ещё и укрытие от крупных мокрых капель дождя. Зато наверняка мало кто ещё будет тереться около будки, чтобы поговорить по телефону. На одну проблему меньше, конечно, но и на одну больше. Так что пока по нулям. Самую малость промокнув, Вова, к счастью, замечает на горизонте телефонный аппарат и едва ли не бежит к нему. Это называется облегчение. Счастливый он быстро дёргает на себя ручку хлипкой дверцы и делает один крупный шаг, чтобы оказаться укрытым невысокой крышей. Он прижимается спиной к одной из прозрачных стенок и смотрит за творящимся на улице уже хмурым взглядом. Куда они теперь пойдут с Наташей? Может, только если завтра. Но позвонить то в любом случае стоит. Суворов лезет холодной ладонью в карман за номером и с ужасом обнаруживает там пустоту. Только воздух. И всё. Твою мать. Вова распахивает дверь и смотрит под ноги в надежде найти помятый, но целый листок там. И находит. В луже. Она маленькая. Но бумажка, которая наверняка выпала из кармана, когда Вова вытаскивал из кармана руку, чтобы открыть дверь, полетела именно туда. Теперь её уже вряд-ли что-то спасёт, юноша даже не пытается. Обстановка не особо располагает к позитивному мышлению И Вова обречённо садится чистыми джинсами на мокрый бордюр. Просить номер у Наташи второй раз уже будет натуральным позором. Есть только вариант начать расспрашивать в поисках заветных цифр её друзей, но и в таком случае стыда не избежать. Ситуация. Суворов вставать и не планирует. Опирается лицом о собственные руки и сидит, мокнет и наблюдает за тем, как испорченая бумажка плавает по стремительно увеличивающейся луже.

***

Вадим любит телефонные разговоры. Вообще-то, большая часть вопросов с их помощью решается, личные встречи по любому поводу это уже в прошлом. Зачем тратить время на это, если можно просто позвонить? Особенно ему нравятся разговоры через таксофон: на свежем воздухе любые действия ощущаются раза в три легче. А вообще, свежий воздух – это жизнь! Вадим в прошлом спортсмен, так что такие вещи ему очень даже важны. Но это только в прошлом, сейчас то он очень даже деловой человек. Ему двадцать два, но он уже управляющий кафе своего отца. Звучит не как самая вдохновляющая история успеха, конечно. Тоже мне мажор. Но всё таки он в этом был на самом деле хорош, а не попал на должность только из за папиной доброты-душевной. Во всяком случае, он работал упорно и добивался каких-никаких достижений. Прибыль кафе за время его работы не упала? Вот и скажите спасибо. Сегодня день был насыщенный. Сначала толпа гостей устроила беспорядки, и Желтухину пришлось разбираться в их споре. Потом другая посетительница нашла волос в супе и готовилась начинать скандал. Вадим и тут поспешил уладить конфликт. А кончилось всё ссорой с поставщиком продуктов, который ни с того ни с сего решил поднять цены чуть ли не в два раза. Теперь уже самого Вадима пришлось успокаивать. Закончилось всё разрывом отношений сразу с двумя людьми: поваром и поставщиком. Надо было искать новых. У Желтухина был знакомый, который тоже занимался ресторанным бизнесом, и обратиться к нему казалось лучшей идей. Так что Вадим выписал из записной книжки чужой номер себе прямо на руку и отправился к ближайшему телефонному аппарату. Испорченая погода на улице его не сильно смущала. Для таких ситуаций вообще-то зонт существует. Да и Вадим уже чуть ли не взрослый мужик, с чего бы ему дождя бояться. Тем более он оказывается тёплым и мягким, освежающим, можно сказать, настроение совсем не портит. Разве что по лужам хлюпать в кроссовках не очень приятно, но это лирика Желтухин, уже подходя к телефонному аппарату, обращает внимание на мокрого парня, сидящего прямиком на асфальте, выглядит он мягко говоря расстроенно. Со стороны вообще похоже на съёмки какого-то грустного клипа, такой уж яркий кадр. — Молодой человек, — косается Вадим чужого плеча, — у вас всё нормально? Может вам помочь? Незнакомец какое-то время вообще никак не реагирует, как сидел, так и сидит. А на волосы и плечи продолжает капать дождь. Но всё таки он позволяет себе обернуться и встретиться глазами с Вадимом. Парень на щенка похож: мокрый, грустный и очень маленький. Юный. Выглядит почти как школьник, и Желтухин боится, что нарвался на жертву подросткового бунта. — Всё нормально, отдыхаю вот. Голос у него хриплый, на детский вроде не похож. Вадим выдыхает, с подростками у него никогда не выходило найти общий язык. — А не кажется ли вам, что тут слишком неприятная погода, для отдыха-то, — улыбается Желтухин и протягивает руку с зонтом сильнее вперёд. На парня у обочины вода больше не падает. Незнакомец чужую улыбку, как зеркало, отражает. — Может и холодно, а вам какое дело? — спрашивает беззлобно и откидывает ладонью мокрую чёлку, которая ко лбу успела прилипнуть. — Ну вы тут такой грустный сидите, ещё и промокли весь, — Вадим суёт одну руку в карман чёрных брюк. У них концы грязные и мокрые, придётся стирать — тут недалеко кафе хорошее есть, пойдёмте, я вас чаем напою, чтобы больше не грустить. Желтухин и сам не понимает, почему это всё начал и тем более, почему позвал пить чай. Но глаза парня этого такие печальные и такие красивые, что просто не получается мимо пройти. Так что он зачем-то складывает зонт, прячет его подмышку и ждёт ответ. — Может, тогда лучше кофе? — Может и кофе, пойдём? Я Вадим. Вадим очень хочет сказать, что представляться, пожалуй, лучше перед тем, как зовёшь кого-то на свидание, но это дело и свиданием назвать вроде не очень правильно, сложно в общем. Парень пытается встать с бордюра, но он мокрый и скользкий, поэтому равновесие удержать оказывается не просто. Прямо говоря, юноша полетел спиной назад и чуть не ударился затылком о твёрдый асфальт. Если бы Вадим его не поймал. Прямо так. Вовремя почуял неладное, чуть пригнулся, выставил руки вперёд и поймал парня в объятья. Вот он, настоящий спортсмен и инстинкты у него настоящие. — Спасибо, — парень делает паузу — извините, я Вова Вадим смеётся и помогает ему наконец-то нормально встать на ноги, поднимает зонт, который упал в лужу, и идёт в сторону кафе, оборачиваясь, чтобы убедиться идёт ли Вова за ним. Позвонит как-нибудь в другой раз.

***

Этот парень, внезапно появившийся за спиной Вовы, для него почти спаситель. Бог знает сколько бы он ещё сидел под дождем на асфальте, если бы он не появился и не решил поднять Суворову настроение. Не особо часто с ним знакомятся на улице и куда-то зовут, так что Вова оказывается буквально обезоружен и обескуражен, отказаться не получается. Они шагают в полной тишине по неглубоким лужам, Вова молча разглядывает чужие фигуру и лицо. Вадим кажется таким огромным. То есть, он на самом деле просто высокий и в хорошей форме с крепкими плечами, но для Суворова, у которого фигура, как у подростка, любой человек с таким телосложением кажется огромным. А ещё Вадим красивый, волосы у него отливают на свету рыжим, а лицо мягкое, округлое, но одновременно с этим почему-то острое. Особенно нос, он довольно широкий, но прямой и с резким концом. Вова откровенно залипает. В кафе они приходят скоро, оно совсем близко. Выглядит приятно так, но сразу видно, что там не дешёво. Вадим открывает перед Вовой дверь и проходит следом, они садятся за случайный столик и Суворов проходится глазами по меню, лежащему на столе. — Что будешь? Выбирай, что угодно, я заплачу. — Лучше не стоит, — смущается Вова и сильнее сжимает прямоугольник из плотного картона в руках — мне неудобно. — Я тут администратор, как-то позорно будет даже не заплатить за человека, которого я сам и пригласил. Вова удивлённо моргает, но ничего не отвечает, только слегко улыбается и надеется, что Вадим заметил его благодарную улыбку. — Кофе, какое у вас самое вкусное? С двумя ложками сахара. — Принято, — Желтухин кивает и уходит на кухню оставляя Вову ненадолго в гордом одиночестве, но возвращается быстро, у него в руках два красивых стакана, один он ставит перед Суворовым а другой ближе к себе. Кофе и правда вкусный, Вова не очень разбирается, но у него нехитрая логика, нравится значит он хороший. — Таким молодым выглядишь, а уже администратор, — Вова делится то-ли своим восхищением то-ли вопросом как? — Мне двадцать два, ну, — Вадим делает глоток — мой папа владелец, он меня устроил, я вообще-то на актера учился, но мне тут нравится работать и на пробы я иногда хожу. — Тебе больше подходит быть актёром, — соглашается Вова — Спасибо, а ты работаешь? — Учусь, в техникуме, — признаваться в этом такому успешному и не многим взрослее Вадиму неловко — ты меня всего на два года старше, надеюсь я за это время тоже администратором где-то стану. Они оба смеются, смех у Желтухина приятный и мягкий, такой же, как его черты лица. Слушать приятно. И смотреть тоже. Они говорят ещё недолго, Вова рассказывает про свои планы на жизнь, про соседей и порванный телефонный провод. Затем наступает тишина. Она не неловкая, Суворов позволяет себе ещё немного поразглядывать собеседника и неожиданно замечает, что Вадим делает тоже самое. Причем смотрит намного более открыто и внимательно, слегка даже брови хмурит. Вова пугается. — У меня что-то на лице? — парень косается пальцами своего лица, губ и носа, будто пытается убрать это "что-то". — Да, глаза, красивые. Вова краснеет. Он в жизни не думал о красоте других мужчин, то есть, конечно он знал, что Валера например очень даже симпатичный, но никогда не было у него желания сделать ему, или кому-либо ещё, комплимент. А вот Желтухин ему сделал, но страшнее всего, что Вадиму тоже хотелось сказать, что-то приятное в ответ. Не из благодарности, а потому что это будет правда. — Спасибо, — получается только это хрипло произнести. Но хотелось бы намного больше. — Ты почему под дождём сидел то? — Вадим меняет тему быстро и поправляет волосы, упавшие на глаза. Что-то Вове это напоминает. — Эм, это довольно смешная история, — Вова усмехается — я пошёл девушке позвонить, которая мне нравится, на свидание позвать, а номер в лужу упал, расстроился вообщем, теперь и просить снова у неё как-то неловко. На лице Вадима не меняется ни одна эмоция, но Вове почему-то кажется, словно он разочарован чем-то. — Ну получается пошёл на свидание со мной вместо неё, — после недолгой паузы обыденно произносит Вадим и пожимает плечами. Чего? — Всё нормально? — у Вовы видимо лицо слишком много эмоций передало, раз Желтухин спрашивает — Да, пожалуй. — Хочешь пойти в туалет? — Зачем? — А зачем люди на свидании обычно туда ходят? — Да. И Вадим спокойно поднимается со своего места, ждёт Вову и позволяет ему снова пройти вперёд. Только войдя в узкое, светлое помещение Вова вдруг оказывается прижат к стене, покрытой ровной, гладкой плиткой. Он теряет дар речи от такого напора и вовсе не успевает и звука издать, когда чувствует, что его целуют. Вадим делает это очень осторожно, сначала косается только уголка чужих губ и отстраняется, а когда не встречает сопротивления, делает это снова, но уже прямо в центр. У Суворова губы податливые и мягкие, он послушно открывает их, когда Желтухин толкается языком внутрь. Вадим осторожно задирает его свободную рубашку и лезет руками, поглаживает горячую кожу, бока и живот. У Суворова такое чувство, словно руки у Желтухина ледяные и когда он косается почти горящей кожи Вовы, от неё исходит дым и шипение. Как если горячую сковородку резко засунуть под холодную воду. Затем он опускается ниже и кладёт большую ладонь на пах парня и это действие вызывает у Вовы мычание. Он неосознанно толкается бёдрами вперёд, в чужую руку, хмурится и кусает нижнюю губу Вадима, сдерживаясь, чтобы не застонать. Вадим ещё несколько движений по промежности парня совершает и разрывает их поцелуй. — Ты такой красивый, Вова, занешь? — он горячо шепчет эти слова куда-то в висок парня пока пытается растегнуть ширинку его джинс. Вова в свою очередь жмётся к нему всем телом и это не очень помогает. Суворов тихо кротко стонет и ударяется затылком о плитку сзади, когда Вадим кусает его шею и наконец расстегивает несчастный замок. У младшего там все очень твёрдое и горячее. — Мне так нравится твой голос, — продолжает Желтухин и возвращается к рубашке, принимаясь растёгивать её пуговицы, пока Вова скулит, желая избавиться от трения внизу — хочу слышать, как ты стонешь. И он стонет, больше разочаровано и очень требовательно, Вадим усмехается и снова опускает руки ниже, перед этим проведя ладошкой от груди до пупка, спускает по бёдрам Вовины джинсы вниз, до середины бёдер и залезает руками в трусы, на которых успело образоваться мокрое пятно от смазки. Он двигает руками по твёрдому члену Суворова и покрывает влажными поцелуями его челюсть, шею и ключицы. Парень в ответ издаёт высокие, прерывистые звуки и хватается рукой за волосы Желтухина. — Хочу тебе отсосать, — серьёзно признается Вадим Суворову куда-то в шею, когда заканчивает покрывать всё тело парня поцелуями — я когда тебя увидел сразу понял, что мы переспим, какой же ты горячий.. Вове такое говорят не часто, (читать как никогда) поэтому в ответ, вместо членораздельных слов, Желтухин получает только очередной стон. Пиздец. У него в глазах мутно от возбуждения, руки Вадима словно везде и нигде одновременно, его косания ощущаются горячо и оставляют после себя чувство, как от ожогов, но при этом их не хватает, хочется больше. Ладонь Суворова все ещё зарыта в чужие рыжие волосы, он постоянно то сжимает их то отпускает. Помимо этого Вова в состоянии только прикрыть глаза и подставляться под чужие требовательные косания. Но когда они вдруг прекращаются Суворов разочарованно полу-открывает глаза, смотрит из под длинных ресниц, но от увиденного дыхание перехватывает. Вадим подтверждает собственные слова и быстро оказывается внизу, на коленях перед Вовой. И смотрит настолько возбужденным взглядом, дышит тяжело, брови надломлены, рот открыт, а ко лбу прилипли непослушные, мокрые волосы. Суворов наверное и сам не лучше выглядит. Вова вообще-то мог бы и просто от этого зрелища кончить, но Вадим ему вряд-ли это позволит. Он, ещё немного попялившись, окончательно спускает чужие джинсы вместе с боксерами вниз и снова проводит длинными пальцами по члену Суворова. Слабо дует на головку и наконец косается языком. Тяжесть головки на языке ощущается приятно, а на вкус Вова солёный, но отвращения не вызывает уж точно. Но ещё больше Вадиму нравятся звуки, которые ему удаётся выбить своими действиями из Суворова. Он стонет так высоко, так нетерпеливо и требовательно. Ахуительно. У Желтухина член дёргается каждый раз, когда Вова постанывает. Он хочет скорее довести парня до разрядки, чтобы увидеть, каким будет его лицо когда он кончит. Чтобы быстрее добиться свой цели Вадим насаживается ртом на член и поднимает взгляд, Вова смотрит, внимательно так, хотя глаза мутные. А ещё он рот ладонью прикрыл, старается не издавать слишком громкие звуки видимо. Вадим таким раньше ещё не занимался, но всё как-то интуитивно понятно и он просто старается убрать зубы подальше и не заталкивать член слишком глубоко, подавиться он не хочет. Но всё же берет глубже, насколько может, а когда головка упирается в заднюю стенку горла Желтухин чувствует какой-то особый восторг, словно побил мировой рекорд. Но лучшая награда само собой стон Суворова, у которого не получается сдержаться, он запрокидывает голову, Вадим наблюдает за тем, как закатываются его глаза. Он несколько раз двигает головой, а когда Вова начинает едва ли не мелко дрожать снимается с члена и просит. — Кончи мне на лицо, пожалуйста. И ресницами хлопает. Блядь. Суворов от самой сути слов стонет, сжимает волосы на затылке Вадима, насаживает обратно на член и почти задыхается. У Желтухина во рту влажно, тесно и так идеально горячо. Скоро он понимает, что разрядка близко, отдёргивает Желтухина, снова за волосы, и белая жидкость стреляет мужчине на лицо. Окропляет длинные ресницы, красивый нос и пухлые, красные губы. Он выглядит довольным, облизывается и собирает с лица пальцами белёсые капли. Вова пытается отдышаться и понять, что вообще сейчас произошло. А еще, может ли это когда-нибудь повториться.

***

Расходятся они не сразу после произошедщего, Вадим вызвался проводить Вову до общежития, шли не спеша и успели много что ещё обсудить. Суворов буквально переставал ощущать окружающий мир во время общения с Вадимом, настолько ему было легко и комфортно, что всё остальное становилось совершенно не важно. Но всё таки рано или поздно они бы дошли до нужной точки, и когда это случилось Вова нехотя протянул руку Желтухину для прощания. Тот в ответ сжал её крепко и посмотрел Суворову в глаза напоследок. А потом ушёл. Вова растерянно, словно не знает, что ему делать дальше, открывает входную дверь и поднимается на нужный этаж. Дома, как всегда, шумно. Вова слышит голоса Вахита и Валеры, от этого родного гула становится легче. Они снова о чем то спорят, но когда понимают, что Суворов дома, утихают. — Ну че, сходил с Натахой на свидание? Или позвал хоть? — интересуется Туркин, а Зималетдинов смотрит заинтересованно — Сходил, но не с Наташей — выпаливает Вова и уходит на кухню, чувствуя на себя два удивлённых взгляда.

***

С того дня проходит около недели, Наташу Вова больше не искал глазами в аудитории, номер её не просил, а все попытки порисовать на парах заканчивались портретами Вадима. Они больше не виделись и Суворову пришлось смириться - это был просто быстрый секс в туалете. Ничего большего. Он и не искал большего, да даже на это он не рассчитывал, но такое осознание горько давило на органы где-то внизу живота. А потом в один день Валера вдруг громко по имени зовёт Вову из зала. Выйдя из комнаты он обнаруживает Туркина с телефоном, который они починили, в руках. Он без интереса протягивает Суворову трубку и уходит. — Алло, — тихо произносит Вова — Привет, это Вадим. Не отвлекаю? Ты в кафе ветровку свою оставил, заберёшь? Вова находит в телефонных разговорах, что-то хорошее.