first thought, best thought

Нил терпеть не может понедельники. Кто в здравом уме ставит двумя первыми уроками историю? Это ещё не говоря о том, что они такие невыносимо скучные (только Кевину не говорите), что Нил диву даётся, чего это его ещё не вынесли вперед ногами из кабинета. А вот уроки по литературе он ой как любит, потому что а) Эндрю нравится литература, б) Нилу нравится Эндрю и в) Нил может выпендриться перед ним. И в очередной понедельник, на очередном уроке истории, в очередной раз Нил вполуха слушает учителя, — что-то там про какой-то Карибский кризис и бла-бла-бла, — играя с Ичиро в крестики-нолики. Счёт идёт в пользу последнего. — Ха! Триста! — шёпотом ликует Ичиро. Нил вместо тракториста представляет Эндрю. — Сосать плюс лежать! — Мечтай, — бурчит Нил, с радостью готовый сделать сосать-плюс-лежать Эндрю. Звенит звонок, и Нил, сгребая всё: общую тетрадь и ручку (непишущую) — типичный набор принадлежностей уважающего себя старшеклассника, — в сумку, тут же подскакивает с места. — В пятницу зачёт по датам, не забудьте! — восклицает учитель. Раздаются недовольные звуки недовольных учеников. Нил стукается кулачком с Ичиро — мол, прошли все девять кругов ада Данте, — и пулей выметается из проклятого кабинета. Следующим уроком — математика. Совмещённая с классом Эндрю. Вдох-выдох (в случае Нила — вдох-сдох). Спустя два этажа и три давки (проклятые узкие коридоры) Нил заходит в кабинет и сразу видит до боли родное лицо. — Опа-на, ты посмотри, кто тут, — дразнит подоспевший Ичиро. — Не начинай, — шипит Нил. Ичиро только ухмыляется. Гадёныш. Тут-то Эндрю и замечает Нила. И всё внимание сосредотачивается на Эндрю, Эндрю, Эндрю. Лучи солнца, просачивающиеся сквозь жалюзи, играют на его лице, и он так умилительно морщится. Нил будто видит всё в замедленном режиме и ничего не слышит. Сердце делает кульбит, сальто, кувырок — что там ещё есть из синонимов. Эндрю обводит его взглядом сверху вниз (кстати, сегодняшний прикид Нила Элисон посчитала бы «экстримли слэй»), и Нилу хочется прямо сейчас подойти, зачмокать его нежное лицо, а потом взять за руку и сбежать, послав математику к чёрту. И звенит звонок на урок. Нил блякает под нос, и заставляет себя оторвать взгляд от Эндрю, и наконец замечает, что Ичиро щёлкает пальцами перед лицом. — Ало-о. Земля вызывает Нила. Нил выбирает быть счастливым и игнорит его. И быстренько топает к свободной парте. — Достаём двойные листы, — вместо приветствия говорит учитель — Эрнандес — математики. — Сегодня контрольная, если вы не забыли. Класс стенает-вздыхает. — А можно на следующем уроке? — жалобно спрашивает одноклассница. Нил не помнит её имя. Эрнандес пожимает плечами. — К сожалению для тебя, Синико, нет, — и снова класс скулит. — Что ж, вариант на каждого, как всегда. Нил отрешается от всеобщего негодования. Проходит полчаса, и решение готово. Нил ставит заданиям 6 из 10. Не изи-пизи, но и не тотальный трешак. Пойдёт, короче. У Ичиро, корпящего над задачей, лицо такое уморительно обиженное. Нил хмыкает и сардонически лыбится — Ичиро пыхтит и бросается расписывать что-то на листке. И вот тут кой-какая мыслишка приходит в голову. А потом возникает мысль-сомнение. Нил взвешивает все «за» и «против»: Эндрю только что сдал контрольную, но Нил всё равно чуть колеблется: не знает, подходящее ли время, место, галактика… А вообще, знаете, как там говорится, первая мысль — лучшая мысль. Поэтому он вырывает лист из тетради, отрезает кусочек и, мысленно надеясь, что Эндрю поймет, — конечно поймет, — чёркает на нём (стыренным у Ичиро) карандашом уравнение: 9х-7i > 3(3x-7u) Скомкав, бросает на парту Эндрю. У Аарона, сидящего рядом, мина — кислющая. Нил делает невинное личико. Аарон закатывает глаза и лепечет что-то. Меньше чем через минуту клочок прилетает на парту, и Нил, влюбленыш несчастный, широко-широко улыбаясь, хватает его и разворачивает. 9x-7i > 9x-21u -7i > -21u 7i < 21u i < 3u И — ей-богу, как в первый раз — взвизгивает. Так, что никто, кроме Ичиро, не слышит, конечно. — Выглядишь так, будто тебя током шибануло, — шепчет Ичиро. Нил тыкает его локтем в бок — Ичиро давится воздухом. Туда его. Сегодняшний лимит на стёб и дразнение исчерпан. Эндрю резко встаёт из-за парты и, проходя мимо, легонько дотрагивается до шеи Нила. Нил улавливает намёк: где-то через пять минут надо отпроситься в туалет. Этот сценарий повторяется второй месяц кряду. Проходят самые длинные, самые томительные в маленькой жизни Нила целых пять минут. Отпросившись у Эрнандеса, он бегом выходит из класса и в считаные секунды оказывается в туалете. Где Эндрю сидит на подоконнике, свесив ногу и прислонив голову к окну. Нил сглатывает, видя открытую шею. Эндрю смотрит на него. Зардевшегося (и страшно вспотевшего). Пристально. Нил откашливается. Не помогает, потому что всё равно спрашивает с хрипотцой в голосе: — Мы так и будем пялиться друг на друга? Хотя не то чтобы я против. Эндрю тянет уголок губ в улыбке. Красивый до невозможности. — Завтра школьный бал. День святого Валентина, сам знаешь. О, Нил ещё как знает. Он уже как целую неделю думает о том, как бы пригласить Эндрю на этот самый бал. Храни его, Салазар, за то, что миллион раз облегчил задачу. — Да, — вырывается у Нила. — Что — «да»? — Да — я пойду с тобой на бал. Эндрю фыркает и говорит: — Иди сюда, дурачина. * — Не двигайся и закрой глаза, — приказывает Элисон. Нил утром пригласил к себе Кевина, чтобы обсудить (обдристать) шакальный матч «Шакалов», а потом, непонятно почему, причалил Аарон, а там, где Миньярд-младший, Ники тут как тут. И вдруг в дом нагрянула Элисон, чтоб намарафетить Нила, потому что — цитата: «Я запрещаю тебе готовиться к такому событию самому». Нил подчинился: очень уж доверяется ей. Короче, не двигается и закрывает глаза Нил. И чувствует, как кисточка щекоткой проходится по лицу. Кевин сидит на диване с наушниками в ушах и позорно делает вид, что ничего не слышит и не видит. У Аарона, свернувшегося калачиком в кресле-мешке, в руках учебник по биологии. Жалкое зрелище. — Я сегодня утром болтал с Эриком по телефону, — говорит Ники, лежащий навзничь на полу. — И знаете… — «Занимался сексом по телефону», ты хотел сказать, — перебил Аарон с перекорченным лицом. Нил тоже корчится. Не хотелось бы стать свидетелем подобного. — …что? Ой, — Ники неловко чешет репу, — сорян, Аарон. Я думал, ты спал. — Ты думал! — возмущается Аарон. — У меня останется травма на всю жизнь! — Ну-ну, не драматизируй. В следующий раз я дам тебе беруши. В Ники летит подушка. Сам он ржёт как угорелый. — В общем, — продолжает Ники, отдышавшись, и снова взрывается хохотом. В него летит вторая подушка. Аарон хочет пульнуть ещё одну, но обнаруживает, что арсенал — ой-ей — закончился. — Ну всё-всё! Я больше не буду, — обещает Ники, успокоившись. Только непонятно, обещает перестать смеяться или заниматься сексом с Эриком по телефону в слышимости Аарона. Нила снова корёжит. — Так, я не договорил. Эрик предложил сходить на «Мастера и Маргариту». Мы сходили. Клянусь, теперь Август Диль — моя Римская империя. — Да вы задрали! — взрывается Кевин, наконец переставший играть в великого слепого и глухого. — Римск… — Нет, Кевин, — перебивает Аарон, — подушнишь завтра. Сегодня святой день. Буквально. Кевин щурит на него глаза и дуется. — Короче, — продолжает Ники, точно собираясь болтать без умолку, — там ещё была вампирша. Гелла вроде. И теперь я хочу, чтоб «Дракулу» снова сняли, только с Августом! — Кстати, а вы знали, что у вампиров, по сути, нет ануса? — ляпает Аарон. Ники в самом что ни на есть буквальном смысле помирает со смеху. — Дурка, — шепчет Нил. Следующие десять минут, в течение которых Элисон занималась мейком, а эти трое — дискуссией о вампирах и якобы их невозможности иметь анус, оказали на Нила самый травматический опыт. А он отца своего пережил, вообще-то. — Готово, — наконец говорит Элисон, и говор замолкает. Нил оборачивается, чтобы посмотреться в зеркало, и Ники ахает. Чёрные, небрежно нанесённые тени, подведённые стрелками глаза, румяна. Ну прелесть. — Это ещё не всё, — интригующе, с ухмылочкой продолжает Элисон и бросает Нилу вытащенный из сумочки чёрный пакет. — Шуруй одеваться. Ники натурально визжит, когда Нил, одетый, выходит из ванной. * — Хоть бы Эндрю удар не хватил, — с усмешкой говорит Стюарт. — Дядя, — чеканит Нил. — Чистая правда, Нил, я из тебя такую конфетку сделала, что ты любого сразишь. — Ну, дети мои, повеселитесь. Элисон, пообещай, что он вернётся завтра в целости и сохранности. — Вернётся, — заверяет откуда ни возьмись Эндрю из-за спины Нила. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Нил вздрагивает и оборачивается. На Эндрю — чёрная обтягивающая водолазка и тёмные потёртые клёш. А ещё Нилу не нужно чуть опускать взгляд, чтобы смотреть на него: наверняка обул, как говорит Стюарт, говнодавы. Глядя на его бицепсы, Нил стойко держится и не издаёт ни звука. Только не при Стюарте. — О! А вот ты проследи, чтоб он не замёрз. — Резонно сказано: Элисон одела его в костюм, но «ой, я что, серьёзно забыла прихватить рубашку? Какое недоразумение». К слову, Элисон всегда всё помнит. — Не забывайте писать и звонить. И Стюарт садится в авто и уезжает. — Мы зайдём внутрь или как? — подаёт голос Аарон. Нил не заметил, как он появился. Не вините его: он смотрел глазами-сердечками исключительно на Эндрю. — Богатый ублюдок! — голосит Элисон. И в чём она не права? К школе подъехал ебучий лимузин, из которого вышел ебучий Ичиро. — Жаль, я не додумалась сделать так же. — Ты тоже богатая ублюдка, — напоминает Нил. Элисон только ослепительно улыбается. — Ну я, — соглашается Ичиро, подойдя. — И с самооценкой бога, — вставляет Нил. — Надеюсь, ты мучился, зализывая волосы. — Надежда умирает последней, — в ответ говорит Ичиро. Нил кукурузится. — Говорить цитатами тебе не к лицу. Внезапно Ичиро хватает Нила за лацкан, пуще оголяя, и выдыхает прямо в ухо: — Этот костюм тебе к лицу, — и тут же ослабляет хватку и, разглаживая лацкан, продолжает: — Приятного вечера. — Мальчики, а давайте вы оставите свои… своё… Короче, пособачьтесь или, хз, поцелуйтесь где-нибудь не здесь, — говорит Элисон. Нил хлопает глазами раз-другой. И вмиг краснеет и отходит от Ичиро, как хочется, на километр, но всего лишь на жалкий метр, потому что нет. Никаких поцелуев: они покончили с этим, когда Нил «вкрашился» в Эндрю. Тот, кстати, поравнявшись, берёт его за мизинчик, и Нил так, так слаб. — Всё хорошо, — шепчет он на немецком и ляпает на английском: — Как скоро мы окажемся в «Прошмандовках Пальметто?» Пока до остальных доходит и они хохочут, Нил озирается: лимузин уже отъехал, но, он клянётся, обязательно приедет. Потому что, ну, это же Ичиро. Не выебнись он хоть раз на дню — пиши пропало. Нил кое-что придумывает. Кое-что очень нехорошее и незаконное. Ну, ничего, одной проблемой для Стюарта меньше — одной больше. — Рико всё ещё болеет? — интересуется Элисон, когда все успокаиваются. — К сожалению, — отвечает Ичиро. — Бедняжка. — В следующий раз постарайся поискренней посочувствовать моему брату. Элисон фыркает, берёт Ичиро под руку и обращается к Нилу, Эндрю и Аарону: — Вы идёте? — Я жду Кейт, — говорит Аарон, — проваливайте. * — Нил, — зовёт Эндрю, когда они уже в теплом актовом зале стоят у столика с напитками. Шумно, но Нилу таки удаётся отозваться: — Да? Эндрю какой-то напряжённый.  — Ичиро тебе что-то сделал? — Что? Нет, с чего ты взял? — недоумевает Нил. — Буквально пять минут назад у входа в школ… — А. Не волнуйся, придурочный получит за это. И Эндрю заметно расслабляется. И Нил непомерно этому рад. — Знаешь, — продолжает он, — какое-то время мы были близки. Хотя, мне кажется, только слепой этого не знает. — Нил! — орёт кто-то. Нил ищет глазами кричащего и находит Мэтта.  — Мэтт! В ту же секунду Нил драпает с места, и Мэтт ловит его, и поднимает, и кружит, и они, радостные, хихикают. Когда Мэтт опускает его, они поздравляют друг друга с праздником и идут к Эндрю. — А Дэн и Рене пришли? — спрашивает Нил. — Да, они в туалете с Эли, — отвечает Мэтт. — А она на славу постаралась, я смотрю. Нил не успевает ответить: включается музыка. Эндрю подходит к нему и предлагает руку (жаль, и не сердце). Нил мягко улыбается и берёт её, и они шагают к танцевальной зоне. — Ты так вкусно пахнешь, — шепчет Нил на ухо Эндрю, пока они танцуют медлячок. У Эндрю уши краснеют. В темноте и гуляющих туда-сюда софитов едва-едва видно, но Нил — а как же — замечает.  — Аарон и Кейтлин хотят сбежать в кино, — меняет тему Эндрю. — На какую-то комедию. Идёшь? — Конечно. Медленная музыка резко убыстряется, и Нил резко при повороте оказывается в руках Ичиро. Нил цокает и закатывает глаза. — Какие мы капризные. — Ты мне нравишься больше, когда молчишь, — говорит Нил. Ичиро улыбается и в такт музыке и танцующим поднимает и опускает Нила. Пытка продолжается недолго, и он снова возвращается к Эндрю. * — Где Аарон и Кейтлин? — спрашивает Нил на ходу. — Уже ждут, — отвечает Эндрю. Нил угукает, и через минуту они оказываются на улице. Нил осматривается: видит Аарона и Кейтлин, но не видит лимузина. И тут же всё понимает. — Идём к заднему выходу. — Мне не нравится твоё выражение лица, — делится Аарон, семенивший позади. — А мне в принципе не нравится твоё лицо, но, как видишь, не жалуюсь. Кейтлин не то кашляет, не то смеётся. Кстати о ней. — Кейт, есть невидимки или шпильки? — спрашивает Нил. Кейтлин без слов вытаскивает невидимки из волос и даёт их Нилу. Они доходят до парковки, и Нил видит заветный лимузин. Без водителя. — Джостен. — Миньярд. — Нил, ты уверен, что нас не посадят? — интересуется Кейтлин. Нил гаденько улыбается. — Уверен. — А камеры тебя не смущают?! — взрывается Аарон. Нил игнорирует его, быстренько подбегает к авто и, присев, принимается за дело. Раз-два — и готово. Только придётся повозиться с тем, как бы завести эту махину. Нил запрыгивает на водительское кресло, разблокирует двери, и, пока все усаживаются, разбирается с новой задачей. Он пробует и так, и сяк, и наперекосяк, пока наконец лимузин не заводится. Кейтлин сзади радостно вопит. До кинотеатра они добираются за полчаса. Нил выпускает Аарона и Кейтлин, чтоб они купили чего-нибудь похрумкать, и паркует авто. — Ты невероятный идиот, — подаёт голос Эндрю. — Твой невероятный идиот, — поправляет Нил. — Мой. Нил выходит из машины и подходит к багажнику, надеясь отыскать хоть какое-нибудь тряпьё, чтоб утеплиться. Но находит аж свитер и, быстро сняв пиджак, напяливает его на себя. — Теперь можем идти, — оглашает он. * Нил жалеет, что согласился посмотреть этот фильм. Он даже названия не запомнил. Ей-богу, те же «Сумерки» поприятнее смотреть хотя бы из-за картинки. Но это не самое худшее. Аарон и Кейтлин в какой-то момент стали целоваться. Поэтому Нил и Эндрю встали и заняли места на пустом последнем ряду. — Ники сегодня сказал, что пошёл с Эриком на «Мастера и Маргариту», — говорит Нил. — Я тоже хочу. Пойдёшь со мной? — Прочитаю книгу — пойду. «Ес-с», — думает Нил. — Я сейчас на четырнадцатой главе. — И ты не сказал мне? Предатель. Сейчас же рассказывай мне всё, что ты думаешь. Эндрю тыкает Нила пальцем в щеку, кладёт голову на плечо и рассказывает, и рассказывает, и рассказывает. Вот она — романтика.