Точка невозврата

— Привет, Гермиона. Ты хорошо выглядишь. — Ты ждал этого? Чтобы сказать, что я хорошо выгляжу? — в голосе сквозила едва заметная колкость, скрытая за отстранённым тоном. Неловкое перемещение с ноги на ногу выдало неуверенность. — Нет. Не только это. Мы можем поговорить? — взгляд метнулся в сторону, словно он опасался, что их услышат. — Только не здесь… Слишком людно. Нахмурившись, Гермиона попыталась справиться с внутренним протестом против продолжения разговора. Но слишком хорошо знала, что Рон что-то скрывает. — Ладно. Поднимемся ко мне, — коротко бросила, в тоне чувствовалась настороженность. Лифт скользил вверх, наполняя тишину напряжением. Гермиона украдкой смотрела на его отражение в зеркале. Рон выглядел усталым и немного потерянным. Возможно, приглашать его в номер было ошибкой, но она всё же надеялась, что он не позволит себе ничего лишнего. Когда дверь открылась, их встретил Живоглот. Кот сидел по другую сторону порога, вздыбив шерсть и шипя, как разъярённый хищник. Угрожающее мяуканье звучало всё громче, а движения становились всё ближе к Рону. — Проклятый кот! Убери его, Герми, — раздражённо бросил он, пятясь назад. Гермиона приподняла бровь, но ничего не сказала. Подхватив Живоглота на руки, унесла его в ванную и закрыла дверь. Вернувшись, жестом указала Рону на кресло у окна, сама села на край кровати, скрестив руки на груди. — Ну? Говори, — Холод прозвучал в голосе. Он сел, ссутулившись под тяжестью невидимого груза. — Сегодня день рождения мамы, — начал он, избегая её взгляда. — Она ждёт всех нас в Норе. И мне... нужно, чтобы ты была там. — Ты ничего им не сказал? Серьёзно? — Гермиона резко подалась вперёд, глаза сверкнули негодованием. — Я знаю, это неправильно, но... для мамы это важно, — его голос дрогнул. — Ты знаешь, как она тебя любит. Она всегда считала тебя частью семьи, второй дочерью. — Это твоя семья, Рон. Твоя ложь. Ты должен был сказать им раньше. — Я не смог, — резко ответил, поднимая взгляд. — Они всегда думали, что у нас всё идеально. Я просто... не знал, как им это объяснить. И уж точно не могу сделать это сейчас. Это разрушит праздник. Гермиона ощутила, как внутри всё сжимается. Слова ранили глубже, чем хотелось бы. — Ты хочешь, чтобы я лгала? Притворялась, что ничего не произошло? — Только на один вечер. Ради неё, Гермиона. Пожалуйста. Крепко сжатые ладони выдавали напряжение. Злилась ли она? Да. Но не на Молли. Молли не заслужила стать жертвой их разрушенного брака. — Ладно. Один вечер, — проговорила, подчёркивая каждое слово. — Но после этого ты сам расскажешь правду. Или это сделаю я. Рон замер, облегчение мелькнуло на лице, но быстро исчезло. — Конечно. Спасибо, Герми. Несколько секунд они сидели в тишине, пока она не задала вопрос, который витал в воздухе: — А Гарри? Рон вздрогнул, взгляд стали беспокойными. — Он не придёт, — пробормотал, отворачиваясь. — Из-за Джини...Он не хочет создавать лишние сцены. Гермиона сжала губы, чувствуя лёгкое напряжение в груди. — Вот как… Рон не осмелился поднять взгляд. — Я просто хочу, чтобы сегодня всё прошло спокойно. Для мамы. — Хорошо. — кивнула, ощущая привкус разочарования. Рон поднялся следом, собираясь что-то сказать, но так и не смог найти слов. Гермиона отвернулась, чувствуя, как за спиной закрывается дверь, вместе с ней — и остатки чего-то важного между ними.

***

Нора, как всегда на семейных праздниках, кипела жизнью. Стоило Гермионе переступить порог, как её окутали ароматы свежей выпечки, пряных трав и жареного мяса. Взгляд скользнул по комнате: длинный стол, накрытый с традиционной щедростью, ярко горящие свечи и в центре комнаты — Молли, радостно приветствующая всех прибывших. — Гермиона милая! — голос Молли был наполнен теплом. Она подбежала, обняв так крепко, что у Гермионы перехватило дыхание. — Я так рада, что ты пришла! Вы с Роном так редко навещаете нас. Я уже скучаю по нашим семейным ужинам. Гермиона, стремясь не выдать внутреннего напряжения, улыбнулась. — В последнее время было много работы, — ответила, стараясь не смотреть в сторону Рона, который стоял у стены, сжимая в руках бокал. Молли слегка отстранилась, но продолжила внимательно изучать её лицо. — Ну, ничего. Сегодня ты отдыхаешь, милая. Мы все так счастливы, что ты с нами. Ты всегда была частью семьи. Эти слова заставили Гермиону слегка напрячься, но она не стала возражать. Стол, как всегда, ломился от угощений: золотистые пироги, рагу, тушёные овощи, пироги с ягодами. Семья рассаживалась, а комната наполнялась смехом и разговорами. Гермиона села ближе к краю стола, избегая внимания, но Рон оказался рядом. Его заботливость была навязчивой. Он постоянно предлагал ей блюда, следил, чтобы в бокале всегда было вино. Всё это не казалось искренним — скорее, это было похоже на попытку заполнить неловкую пустоту. — Ну что, Гермиона, ты, похоже, окончательно приручила нашего Ронни. Он, как домашний эльф, только без формы и менее полезный. Гермиона не смогла сдержать улыбку, но напряглась, заметив, как Рон сжал зубы. — Заткнись, Джордж. Следи лучше за своей тарелкой, а не моей женой. Гермиона напряглась от фразы "моей женой", но промолчала. Джордж усмехнулся, но продолжать не стал. Молли встала держа в руке бокал, её взгляд был полон любви и благодарности. — Спасибо вам всем, мои дорогие. Этот дом — моё сердце. И видеть вас всех вместе делает меня самой счастливой женщиной на свете. Спасибо, что вы здесь. Наступило время подарков. Артур, как всегда, проявил свою любовь к маггловским вещам и подарил Молли музыкальную шкатулку, которая заиграла нежную мелодию. Джордж, со своей неизменной изобретательностью, преподнёс коробку с магическими конфетами собственного изобретения, пообещав, что никакого «драконьего дыхания» в этот раз не будет. Джинни вручила матери чайник-болтун, изящно украшенный узорами, который мог подбирать темы для беседы в зависимости от настроения хозяйки. Теперь за чашкой чая у Молли всегда будет новый собеседник, помогающий согреть душу. Когда подошла очередь Гермионы, она встала, держа в руках аккуратно упакованный свёрток. Подойдя к Молли, произнесла: — Я сделала это сама. Ушло много вечеров, но я надеюсь, он вам понравится. Молли аккуратно развернула сверток, и лицо осветилось неподдельным восхищением. Плед был мастерски украшен изображениями патронусов, символизирующих каждого члена семьи: величественная медведица, верная собака, грациозная лошадь и хитрая лиса, которая, без сомнения, напоминала о Фреде. Тёплые оттенки узоров переливались на свету, добавляя изделию магического шарма. Молли замерла, прижимая плед к груди. Голос дрогнул, когда она наконец произнесла: — Гермиона, это… это просто невероятно. — Глаза заблестели от подступающих слёз, но она быстро вытерла их, улыбнувшись с благодарностью. — Пусть он согревает вас и напоминает обо всех, кто вас любит. Когда ужин подходил к концу, Гермиона ощутила, как зуд начал распространяться по всему телу. Кожа казалась горячей, словно обожжённой, а лёгкое головокружение усиливалось с каждым глотком вина, который она машинально делала. Старание держать себя в руках становилось всё сложнее. Попрощавшись с остальными, Гермиона поднялась из-за стола. Рон тут же встал, чтобы проводить. Внутренний голос подсказывал отказаться, но она была слишком утомлена, чтобы возражать. На улице прохладный воздух казался спасением, но жар не утихал. Он лишь разгорался сильнее, делая каждый шаг трудным. Зуд становился невыносимым, а мысли путались. — Спасибо, что пришла, — голос Рона был тихим, почти шёпотом. — Это было для Молли, Рон. Только для неё, — голос был хриплым, едва сдержанным. Рон внезапно вцепился в запястье. — Гермиона… я не могу отпустить, — произнёс, запуская руку в каштановые кудри. — Рон, нет, — начала она, но не успела закончить. Его губы жадно прижались к её губам. По телу на мгновение разлилось приятное возбуждение, но быстро сменилось ужасом и отвращением. В голове вспыхнуло осознание: что-то не так. Этот жар, это головокружение… Собрав последние силы, она оттолкнула его так сильно, что он пошатнулся. — Никогда больше, понял? — прошептала она, голос дрожал от ярости. Гермиона повернулась, с трудом удерживая равновесие, ощущая, как головокружение охватывает её всё сильнее. Она глубоко вдохнула, сосредоточившись на образе дома Драко. Сердце бешено стучало, а тревога сдавливала грудь. Гермиона молилась, чтобы охранные чары пропустили её без неприятностей. С громким хлопком она исчезла, оставив Рона одного на поляне у Норы. Он стоял в тишине, напряжённо глядя на место, где только что была Гермиона. На лице отразилось раздражение, смешанное с недоумением.