Рабыня

      Эпистат желал.       Желал как можно скорее придушить эту несносную девчонку.       Тизиан был с самого начала прав, когда обмолвился об Эвтиде и её поганом характере. Несмотря на то, что девушка много лет была не больше, чем красивой вещью, в ней сохранилось желание жить и портить эту самую жизнь всем вокруг.       С последней их встречи, Амен понял, что действительно напугал её.       Эва избегала его, и делала это так естественно и спокойно, что нельзя было усомниться в том, что «это случайность, господин! Я побежала, мне нужно на кухню».       И ведь Эвтида говорила правду. Только эта правда была не до конца верной.       Она недоговаривала, использовала факты для своей выгоды. Так, чтобы мужчина не смел ей сделать ни одного замечания, по поводу её вранья.       Даже Тизиан, предатель, спустя время, смягчился к девчонке. Амен видел, как те о чем-то переговариваются, когда работают вместе. Эвтида улыбалась шуткам помощника, не вздрагивала от резких движений и точно не пыталась сбежать. Как это было с ним.       Эпистат пытался заговорить с девушкой, но та как всегда испарялась, и наконец мужчине надоели эти кошки-мышки. Он был уверен, что Эвтида придет сама. Либо её дурной характер приведёт к нему.

Но время покажет, ведь так?

***

      Эвтида бегала от эпистата. Это было понятным многим, из-за чего на кухне часто подшучивали над этим. Дия постоянно хихикала над поведением подруги, а Феонай цокала и закатывала глаза. — Не надоело тебе, бедовая? — кухарка опять начала этот разговор. С того происшествия прошло около двух недель, но страсти всё кипели. Из раза в раз поведение девушки было первой темой для обсуждения. Все свыклись с её характером, но сама Эва старалась на это не реагировать. «Если есть реакция, значит слухи правдивы».       Эвтида проигнорировала Феонай и продолжила заниматься нарезкой.       Несмотря на показушную занятость, она много размышляла: о своем поведении, об Амене, да даже о Тизиане, который стал к ней, подозрительно, добрым.       Последнее явление особо напрягло девушку. Ведь с самой первой их встречи, помощник эпистата высказывал только негатив и раздражение в сторону новой прислуги.       А сейчас? Сейчас незаметно для себя, Эва начала расслабляться с ним. Несмотря на то, что он был правой рукой Амена, он частенько помогал с тяжёлой работой на кухне. Или ходил к конюхам заниматься лошадьми. Это вызывало уважение.       Девушка неосознанно вспомнила их первый, нормальный, если так можно выразиться, разговор.       Это случилось после той ситуации со склянками. Эвтида старательно пыталась не попадаться на глаза мужчине, который неосознанно занял её мысли, но при этом не могла отказать себе в том, чтобы прогуляться в саду.       Там её и нашёл Тизиан.       Подкрался словно к своей добыче и хлопнул в ладони, тем самым напугав девушку. — Господин! Я чуть душу не отдала, зачем же так подкрадываться? Это что-ли общая привычка всех охотников… — последнюю фразу она уже прошептала на грани слуха. — Ну что ты! Я всего-лишь увидел витающую в облаках слугу, которая отлынивает от работы, — Тизиан прищурился. — Я не отлыниваю, господин. У нас сейчас вообще-то перерыв. На солнце посмотрите! — девушка была похожа на ядовитую змею, также шипела, когда её пытались задеть.       Вот так слово за слово, желая задеть друг друга посильнее, они и начали общаться. Сначала это казалось прекрасным полем для оттачивания навыка сарказма, но в последствии оказалось, что они имели много общих тем для разговоров. Ей было интересно слушать о службе охотника, а Тизиану иногда не хватало непосредственности в своей жизни.       Также Эвтиде было странно от того, что она вроде как личный писарь эпистата, но при этом он её вызвал всего один раз. За день до того, как она увидела казнь Асмия.       Девушка знала (спасибо Дии), что сейчас происходила «охота». Если говорить конкретнее, то таких как Мясник отлавливали, выдавали обвинения без участия фараона и казнили.       Тихо, без всякого шума.       Сначало её это злило. Особенно после того, как данной информацией поделился Тизиан.       Но сейчас она понимала — многие из рабовладельцев были европейцами, а значит, что египетские законы на них не действовали, поэтому приходилось идти таким путем. Несмотря на рабовладение, которое процветало по всему Египту, власть не хотела, чтобы это переросло в бунты. Помощник Амена даже, как будто невзначай, упомянул о том, что и Асмия должны были убрать по-тихому.       Эти слова грели душу Эвы. Эпистат сделал это для неё. Чтобы она увидела смерть этого отвратительного человека.        Из-за этого ей становилось гадко. «Он вытащил меня из круговерти издевательств и извращений. Дал работу, не выгнал. Взял личным писарем. А я…»       Она отгоняла от себя эти мысли. Всё же и он был неправ. — Опять в облаках, дикая? — голос Тизиана заставил её обернуться. — Заканчивай, пойдём. Дело есть.       Дия приглушённо хмыкнула, Феонай снова показала свое недовольство, а остальные работники пытались делать вид, что ничего не происходит. Будь он неладен этот охотник.       Даже сейчас стоит, серьезный, а в глазах опасные огни предвкушения играют. Задумал что-то.       Эвтида тяжело выдохнула, нарочито медленно отложила нож и отряхнула руки, затем со всеми также медленно попрощалась, особенно останавливаясь на Дии, разговоры с которой могли протянуться на целую вечность.       Тизиан не сдержался и дёрнул девушку за плечо, ей пришлось поторопиться и идти за мужчиной. — Куда хоть идём? — А теперь тебе интересно? — Да, господин, очень. Знаете ли, за репутацию переживаю. Как же так, что молодая слуга уходит вот так просто! Так ещё и с мужчиной! — Эва протянула это таким сладким голосом, что Тизиан передернулся. Правда так и ничего не ответил.       Так они и шли, пока Эвтида не увидела самый дальний угол сада. Здесь было много фруктовых деревьев, которые своей величественной кроной скрывали всех в тени, даруя прохладу.       Сегодня выдался на удивление очень жаркий день, что отличалось от обычного климата Египта. Настоящее пекло. Казалось, что даже насекомые старались не выходить на свет, а держаться там где темнее и прохладнее.       Эва наконец перевела свой взгляд с деревьев на стол, где так удачно расположились кувшин и фрукты, явно собранные здесь же, из сада. Она оглянулась и недоуменно посмотрела на Тизиана. — Надоело мне, что ты хмурная ходишь постоянно. Посидим, выпьешь, — слова мужчины перестали сходиться с его характером, из-за чего девушка на несколько секунд оказалась в ступоре. — Господин, а… в честь чего? — Когда мы вдвоём называй Тизианом, господин тут Амен, а не я. В честь чего? Да надоели мне твои терзания, что не разговор, так ты в мысли убегаешь. Не дело. Отдохнёшь, поговорим и станешь как раньше бить склянки и выводить из себя эпистата, — напоминание про тот злосчастный вечер удивило Эву. Амен рассказал ему?       Тизиан сам себе хмыкнул и всё же усадил девушку за стол, наливая холодный хек, явно только-только принесённый из погреба.       Эвтида нервно отхлебнула, но тут же зажмурилась от удовольствия. Да, ей такого точно не хватало. Все сомнения и переживания отошли на второй план, пока она наслаждалась холодным напитком и красотой сада.       Девушка замечала, что нахождение в саду её успокаивало. Со стороны кухни открывался прекрасный вид на пальмы, финиковые деревья и другие неизвестные ей растения.       Феонай часто закрывала глаза на то, что Эва сбегала подышать в сад, всё же женщина понимала, что бывшая рабыня скучала по свежему воздуху, не могла надышаться.       Здесь, в этой части сада, на своем языке болтали птицы, казалась зеленее трава, да и в целом, природа так сильно покорила сердце Эвтиды, что она не могла никак по-другому реагировать.       Восхищение, восторг и желание быть ближе со всем живым. — Наконец-то жизнь в глазах появилась. А то потухла, как свечка. — Спасибо, госпо… Тизиан. Мне не хватало этого. Я так и не спросила, фараон тогда прибыл? — Прибыл, а как иначе. Ничего сказать больше не могу, но эпистат ещё сильнее загружен работой. Даже ты стала меньше жизнь отравлять, — мужчина хитро улыбнулся, смотря на Эву. — Тизиан, скажи… Ты ведь знаешь? — ей не хотелось признавать свои ошибки, но почему-то ему она хотела доверить свою провинность. — Что конкретно? Что ты посуду бьешь на кухне? Или что склянки разбила, м?       Эвтиде хотелось выплеснуть хек прямо в лицо этому наглому мужчине, но вкус пива слишком пришёлся по нраву, поэтому она не стала переводить ценный, для неё, напиток. — Второе, Тизиан. — Знаю. Извиниться хочешь? Так эпистат в своём кабинете сидит, наверняка так и мечтает, чтобы принять тебя, дикая, — Эва тяжко выдохнула, что ж за человек такой. — Не могу я. Две недели уже бегаю, на глаза стараюсь не попадаться.       Тизиан хмыкнул, но тему развивать не стал, наоборот тему перевел и начал про сослуживца рассказывать.       Спустя какое-то время выпивка закончилась, а Эвтида захмелела. Всё же солнце припекало, выбивая из головы девушки последние нотки самосохранения и адекватности. — А…а… я возьму! И пойду! — Эва начала говорить громче обычного, от чего Тизиан, непривычный к такому, даже вздрогнул. — Куда пойдёшь? — мужчина сам был не особо трезвым, поэтому прошлые мысли об эпистате вылетели из головы. — К Амену! П-пойду, и извинюсь! — не успев остановить девушку от неминуемой гибели, Тизиан приложил руки к лицу, мысленно выбирая, где же он развеет прах Эвтиды.       Эва же, слегка пошатываясь, побежала в сторону крыла эпистата, с огромным желанием извиниться.       Именно, что извиниться, правда в агрессивной форме и не очень то и словами.       Добежав до кабинета Амена, девушка резко открыла дверь, не заботясь о приличиях.       Мужчина поднялся, взявшись за клинок, который тот носил всегда с собой, но увидев девушку сел, правда не переставая сжимать оружие в своей руке. Эвтида будучи пьяной, и не в очень адекватном состоянии, подошла к столу эпистата, и нагло посмотрела на Амена. — Значит так, господин уважаемый! Я пришла извиняться! — А выглядит так, будто ты хочешь меня отправить вслед за Асмием, — мужчина расслабился, посмеиваясь у себя в голове. Дурной характер всё же привёл Эву к нему. — Помолчите, — девушка сделала паузу, стараясь отдышаться от пробежки по всему имению Верховного Эпистата, а затем продолжила, — я признаю, что была не права! Но! Вы тоже были не правы! Вы хоть понимаете, что я чувствовала? Вы огромный, похожий на эти свои стеллажи со склянками, охотник к тому же, а я! А я невысокая, хрупкая девочка, где ваша честь? А ещё… — каким-то образом извинения переросли в обвинения, а Амену хотелось, как минимум, прибить кого-нибудь.       Он поднялся со своего места, подошёл ко входу и закрыл дверь, а затем развернулся, и в один шаг подошёл к Эве, прижимая её к столу. Как в тот самый раз, руки заключили девушку в кольцо, заставляя ту замолчать и хватать ртом воздух. — Теперь ты послушай, дикая, — Амен хотел продолжить, но он был так близко к ней, что учуял запах алкоголя, — ты пьяна? — Я не пьяна! И вообще, выпустите меня, как можно с вами разговаривать?! Как я и говорила, вы… — девушка не смогла продолжить, так как эпистат закрыл ей рот рукой. Возмущённо сопя, она хотела укусить мужчину за руку, но его взгляд предупреждал, что она в действительности сейчас полетит в окно. — С кем ты пила? Девчонка с кухни, как её… Дия? — Эвтида отрицательно замотала головой. — А кто?       До эпистата начало доходить, кто мог спокойно взять хек из погреба, не вызывая вопросов, и мысленно обратился ко всем богам, чтобы те остановили его от жестокой расправы. — Тизиан? — девушка не ответила, но по округлившимся глазам, это и так было понятно. — Сдружились, значит. Ещё одно наказание захотела, своенравная? — мужчина следил за эмоциями Эвы, а те не заставляя себя ждать, отражали всё, что она чувствовала: возмущение, гнев и… стеснение? Что же, эпистат понял, на что можно было надавить.       Он убрал руки с губ девушки, наклонился ещё ближе. Теперь их глаза были на одном уровне. Затем он продвинулся к её лицу, заставляя Эвтиду выгнуть спину, чтобы отстраниться, и сказал совсем близко к чувствительному уху Эвтиды: — Или стыдно было прийти ко мне? Чувствами воспылала так, что видеть не могла? Снился тебе? — мужчина понимал, что был на грани, но ему так хотелось убрать спесь и наглость девушки, что он рискнул.       Эва, в свою очередь, отреагировала не так как должна была.       Она заплакала.       Слёзы катились по её лицу, щёки покраснели уже не от гнева, а в скором времени, были слышны всхлипы. Амен опешил, совсем не этого он ожидал и отошёл. Эвтида опустилась на пол, пытаясь скрыть свои эмоции, но не сдержалась и судорожно заговорила. — Г-господин… Вы м-меня напугали, — всхлип, — я так боюсь, что вы сделаете со мной что-то ужасное. Вы в-ведь, видели мою спину, мне страшно! Мне так страшно!       Девушка вздрогнула, когда Амен опустился к ней, но ещё сильнее её удивило, когда мужчина прижал её к своему плечу. Она разрыдалась.       Хваталась за накидку эпистата, шептала что-то невразумительное. Эпистат шумно выдохнул, заставляя Эву посмотреть на него, а затем проговорил: — Я не сделаю тебе больно, Эвтида. Я — не они.       Последняя фраза обожгла девушку. Она наклонила голову, скрывая лицо за волосами, и совсем искренне пробормотала: — Прости, господин.       Амен поднялся вместе с девушкой, подхватил её на руки, заставляя утыкаться куда-то в шею и вдыхать запах граната, а затем вышел из кабинета.        Ему казалось, что она совсем ничего не весит. Пугливая, маленькая Эвтида, жалась к нему словно кошка, впервые увидевшая заботу.       Он отнёс её в спальню. Эва перестала дышать, но он ничего не сделал. Оставил на кровати, указал на кувшин с водой и вышел, оставляя её с мыслями.

«Я не сделаю тебе больно, Эвтида. Я не они.»

      И она поверила. В этот раз точно.