В гостях сказка

      Все молчали, никто не мог подобрать слов. Ну а что скажешь, когда безаппеляционно самого сильного студента практически победила новенькая? Да, они оба были уставшие и сильно потрепанные после дуэли, но факт остается фактом…вот, все и молчали. Первым отмер Дамблдор, в полной тишине раздались хлопки, которые впоследствии подхватили остальные студенты.       — Браво, сто очков Слизерину за потрясающую дуэль!       Слизеринцы стали аплодировать активней: столько баллов в общую копилку не всегда за неделю получается набрать, не то что за один урок. А вот сами дуэлянты с места не двигались. Реддл с демоническим огнем в глазах обдумывал варианты мести, но все они были слишком…радикальные. Ему хотелось растянуть удовольствие, причинить боль, поэтому идея быстрой зеленой вспышки с сожалением была отправлена обратно в недра фантазии. Катя же не понимала, что ей делать, а смолистые глаза с яркими всполохами напротив не предвещали доброго поздравления. Было страшно. Наживать врагов не хотелось, но проигрыш означал бы отступление от своей личности, принципов. Кощева была готова нести ответственность за свои слова и поступки, а вот хорошо ли это и чем все обернется, она не знала.

***

      Ужином за столами факультетов было шумно: все, кому не лень, обсуждали произошедшее сегодня на последнем уроке седьмых курсов, из-за чего Катя хотела провалиться под землю. Все происходящее не поддавалось никакому анализу — она мало знала и окружающих людей, и их мысли, и взгляды на жизнь, и еще множество нюансов. Комсомолка хотела держать ситуацию под контролем, но получалось скверно; пока она добавила только большее количество переменных. Решив, что на сегодня внимания ей достаточно, она спешно вышла из Большого зала и направилась в подземелья.       Холодные стены, тусклые свет, вдалеке капанье с потолка — все усугубляло ощущения. Было чувство, что она заперта в этом подземелье и выхода нет. В своей комнате Катя написала друзьям и позвала Кузю. Домовой, увидев девушку, радостно улыбнулся. Сейчас в сумерках подземелий эти два ярких пятнышка выделялись, из-за чего их инородность выделялась еще сильнее.       — Кузь, принеси что-нибудь поесть. Я такая голодная.       — Тебя здесь не кормят? — участливый и переживающий голос. Домовой был не работник семьи — нет, он был другом, причем ближайшим. Кузя видел, как росла Катя, был всегда рядом, защищал и опекал её, он относился к девушке, практически как к дочке, поэтому её состояние и здоровье волновало его ничуть не меньше, чем Бессмертных.       — Кормят, но сегодня я не хочу там появляться…       — Сейчас принесу, только напиши Константину Кощееву он волнуется за тебя, — и бесшумно перенесся       — Да, сейчас, — произнесла Катя воздуху       Письмо отцу с подробным описанием дня было написано, а Кузя так и не появился, поэтому девушка, взяв не дочитанную книгу о азиатских ядах, вышла в гостиную, зная, что ужин еще закончится нескоро.       Проклятие Кицунэ       Цвет: бесцветный       Проклятие Кицунэ — древнее японское проклятие похоже на проклятие Маледиктуса, однако они имеют ряд различий. Первое представляет собой быстродействующий безвкусный и бесцветный яд с легким ароматом мяты, второе — родовое проклятие передающееся от матери к дочери. Их сходство заключается в превращении человека в животное. Проклятие Кицунэ — яд, способный заразить и мужчин, и женщин; человек, подверженный ему, сохраняет разум, но отсутствие возможности сделать что-либо в последствии травмирует психику обращенного. Единственное противоядие — это зелье, в состав которого входит кровь волка. В связи с этим людям, подвергшимся проклятию, следует остерегаться не только волков, но и собак — любые взаимодействия могут быть опасны для жизни, а также уменьшают шансы на восстановление.       Словно выжидая, когда освободится Катя, её потревожил домовик, протянувший любимые девушкой вареники и плотный конверт со штампом её школы.       «— Хоть бы не отчисление»

«Доброго времени суток, уважаемая Кощева Екатерина Константиновна! В связи со сложившейся ситуацией о вашем вынужденном временном отсутствии в школе, а также невозможностью посещать наше учебное заведение был созван педагогический совет Государственного Бюджетного Образовательного Магического Учреждения Общего Магического Образования «Советская школа ведовства Колдовстворец». Вынесенный вердикт от 04.01.1944 постановляет ваш переход на заочную форму обучения до момента возвращения в Союз Советских Магических Республик город Москва.

Данный приказ был подтвержден вашим законным представителем, Бессмертным Константином Кощеевым. Просим вас поставить подписи при согласии с выдвинутыми условиями (см. лист 2 пункт 1).

Народный учитель ССМР,

Директор ГБОУ ОМО «Колдовстворец»,

Мороз Анна Васильевна»

      — Мда-а, ладно, могло быть и хуже.       Кроме официальных бумаг, с которыми Катя ознакомится сразу после ужина, в конверте лежали письма от отца и деда.       — Кать, как твой первый день?       — Даже не знаю: программа здесь легче, непонятная межфакультетская война, на самом Слизерине какая-то странная расстановка сил…представляешь, здесь из напитков дают только сок, еще и тыквенный, даже чая нет, а это мы в самом сердце Туманного Альбиона находимся, который славится своим эрл греем. Зато большой сам замок и территория вокруг. Садись на диван, все на ужине сейчас. А дома как?       Домовой с небольшим усердием, но залез на кожаный диван рядом с девушкой.       — Кощей Боремирович и Константин Кощеев ищут способы вернуть тебя, поэтому особняк весь на ушах; в школе тоже все уже в курсе твоего отсутствия, твои родные передали тебе письма, а друзья пообещали собрать какие-то вещи.       Пока домовой рассказывал последние новости из дома, Катя ела вареники, лишь изредка присоединяясь к беседе. Полная уверенности, что в гостиной никого не было, комсомолка пропустила тот момент, когда дверь факультетской гостиной бесшумно была открыта, а в помещение вошел староста. Реддл никак не обозначил свое присутствие, вместо этого ушел в дальний угол пространства и принялся наблюдать. Одно заклятие translatitium, и он спокойно понимал русскую речь. С каждым словом ему становилось интереснее узнать побольше об этой новенькой. Что ей был прислан за договор? Какое проклятие? Какая же программа в иностранной школе, если английская показалась ей легче? Но эти вопросы были далеко не первостепенными. Наиболее важными для старосты, занимающие его мысли, стали происхождение девушки. Он не знал доподлинно отношения волшебников и русских эльфов, но ему казалось, что а-бы для кого они не понесли бы еду; что за фамилия «Кощева», знатная ли она? Или новенькая просто непутевая грязнокровка, путающаяся под ногами?       — Ладно, Кузя, спасибо большое за этот уютный вечер; тебе, наверное, пора. Скоро сюда явятся студенты и мой не самый приятный староста.       — У него темные волосы и впалые щеки?       — Д-да, но откуда…       — Он уже здесь и, кажется, все слышал.       — Мило…разберемся; держи договор. Кстати, тебе не опасно перемещаться на такие большие расстояния, преодолевая всю защиту?       — Нет, я же родовой домовой, Любава тоже может спокойно перемещаться к тебе, предвещая твой вопрос, все остальные не смогут.       — Ах точно, мне же говорил папа про это, как я могла забыть…ладно, не буду тебя задерживать, доброй ночи       — Доброй, Катенька, — и домовой растаял в воздухе.       Кощева сделала глубокий вдох и медленный выдох: ее сейчас ждал наверняка не самый приятный разговор со старостой.       — Все слышал?       Медленные шаги, практически бесшумные, раздающиеся где-то за спиной, звук которых разносился по мрачному подземелью, — оборачиваться не хотелось       — Есть прекрасное заклятие перевода, так что — да, весь разговор с этим эльфом       — Домовым… — тихо на выдохе сказала девушка, но Реддл всё же услышал       — Не думаю, что принципиально, как называть прислугу, — он подошел почти вплотную к дивану, на котором сидела Катя, так что она ощущала его уже своей спиной. Небольшое наклонение назад, и она неминуемо коснется его затылком. Кощевой понадобилось приложить большое количество усилий, чтобы не прокомментировать последнюю фразу старосты, с коей в корне была не согласна.       — Ты что-то хочешь?       — А что ты мне можешь предложить?       Реддл медленно прошел к креслу, что стояло напротив дивана.       — Если тебя ничего не интересует, то я пошла, — Катя уже взяла в руки свой экземпляр документов поднимаясь.       — Интересует, но ты же можешь соврать… Петрификус Тоталус! — быстро, резко произнесенное заклятие застало девушку врасплох, и Катя бесчувственно упала обратно на диван, — а вот теперь я узнаю все, что меня интересует. Легильменс!

***

      На следующий день Катя проснулась в своей комнате. Голова болела, а мысли разбегались. Что вчера было? Кузя, договор, Реддл… он применил к ней лигельменцию. Что он хотел узнать? Что узнал? Что вообще, черт побери, происходит в этой проклятой школе?! Выяснение ответов на эти вопросы, видимо, будет увлекательным приключением. Вставать перехотелось окончательно. Без завтрака вполне можно жить, а потому волевое решение остаться в кровати было принято с легкостью. Вот только заснуть уже не получалось. Удушающее чувство страха плотно засело в душе.       Спустя полчаса Катя все-таки поднялась с кровати, чтобы привести себя впорядок. Из зеркала ванной на девушку смотрело её отображение с гнездом на голове.       — Нц, надо сделать каре, чтобы не мучаться каждое утро.

***

      Кабинет Защиты от темных искусств находился на третьем этаже, куда Катя поплелась за пятнадцать минут до начала. Имя профессора не значило для нее абсолютно ничего, а вот слизеринцы, ожидавшие урока, нервно перешептывались. Кощева оглянулась — Реддл, в отличие от компании, еще не появился. Раздался звон колокола, сообщавший о начала занятия, параллельно которому дверь открыла взрослая женщина в строгой мантии. Комсомолка прошла к тому же месту, где сидела вчера с Минервой на трансфигурации.       Уже после начала в кабинет постучали.       — Профессор Вилкост, извините за опоздание, меня профессор Слизнорт задержал, — низкий тембр, который Катя уже без проблем узнает.       «— Вот и староста явился-не запылился»       — Ничего, Том, заходите.       — Кхм, что ж, начнем урок с небольшого опроса, — профессор Вилкост подняла глаза на школьников, начав медленно обводить все присутствующих, остановившись на комсомолке, она продолжила, — мисс.?       — Кощева       — Мисс Кощева, что вы можете рассказать о боггартах.       — Боггарт — это разновидность привидений. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, потому что боггарт меняет свою форму в зависимости от того, чего или кого боится стоящий перед ним человек. Боггарт отличается от прочих привидений тем, что умеет превращаться в существо, объект или предмет, которого человек боится больше всего.       — Как можно себя защитить от них?       — Самое лучшее оружие — смех, поэтому применение заклятия Ridiculous и характерные движения магического проводника.       — А вы знаете, что делать разными проводниками? — недоверчиво поднята бровь профессора, на что был получен лишь легкий кивок, — тогда подробнее и с примерами       — Волшебной палочкой необходимо сделать симметричную галочку и полукруг под ней, а, например, магическим перстнем делается быстрый взмах слева направо.       — Теоретическая база хорошая, продемонстрировать сможете?       — Да       — Прошу выходите.       Катя спокойно поднялась из-за парты и прошла к преподавательскому столу, заметив, что все присутствующие старались даже не дышать. «Они ожидают какого-то шоу?» Профессор Вилкост достала небольшой коробку и поставила напротив девушки, чье сердце в тот же момент замерло: она не знала, чего боится. Какие потаенные страхи сейчас вылезут наружу? Страх темноты — наверно, не самый сильный. В детстве она боялась заблудиться в родовом поместье, сторонилась леса неподалеку от дома, до дрожжи в теле не переносила (да, и все еще не особо любит) пауков и змей, но сейчас… Кате казалось, что уже нет ничего, что может её испугать: даже Гриндевальда толком она не боится; во-первых, по её душу вряд ли явятся, а, во-вторых, она все-таки дочка бывшего друга. Опрометчиво? Возможно. Но что есть — то есть.       — Откройте, когда будете готовы.       Немедля ни секунды, ибо смысла в этом не было, Катя взмахнула кистью. Из коробки вылетело бесформенное облако, которое преобразовалось в …лист. Кажется, все присутствующие решили, что это какая-то ошибка: кто может бояться бумаги? Руки же Кати начали трястись, а по щеке скатилась скупая слеза. Боггарт превратился не просто в листочек А4, а в титульную страницу газеты «Вести», на которой говорилось о смерти её мамы. Громогласный голос диктора начал вещать в кабинете.       — 22 февраля 1940 года была изнасилована, после чего жестоко убита врагами, редактор и корреспондент газеты «Вести. Магическое отделение» Бессмертная Ирина Андреевна. По счастливому стечению обстоятельств, единственная дочь четы Бессмертных — Катя, была найдена в состоянии шока недалеко от тела матери, однако без внешних травм. Девочка передана органам на обследование организма. Приносим искренние соболезнования родственникам и друзьям погибшей…       Спустя мгновение живое изображение с газеты преобразовалось в легкую дымку, опустившуюся на пол, и уже обернулось самим телом. В кабинете лежала женщина. Темные длинные волосы закрывали лицо, поэтому не знающий мог решить, что это сама Катя, слишком фотографичность было сходство между ними. В кабинете была полная тишина, в которой раздался голос, такой нежный, уютный и домашний, говорящий на русском…голос мамы.       — Катенька, Катюша…       — Ридикулус! — на грани истерики произнесено заклятие. Ничего не произошло. Кощева пыталась успокоиться, но вот представить что-то смешное вместо тела женщины, её нервов не хватило. Глубокий вдох. Катя закрыла глаза. Громко произнесенное заклятие. Все получилось. Листочек превратился в бумажный самолет, а тело женщины обернулось легким ветерком.       Внутри Кати, казалось, остановилось сердце, а вот руки беспрерывно тряслись. По щекам бесшумно стекали слезы. Как же давно она не слышала голос матери. В кабинете никто не шелохнулся. Все взгляды были устремлены на девушку, что уже второй день потрясает весь курс, и каждый задумался о своем. Кто-то после уроков пойдет напишет письмо родителям, кто-то испугался увидеть своего боггарта, который может превратиться в собственный труп или тело близкого, а кому-то было просто жаль новенькую. Профессор Вилкост в полной тишине подошла к девушке, разрешила покинуть кабинет и привести себя в порядок. После её ухода тихо произнесла:       — 15 очков Слизерину.

***

      История магии проходила в большом кабинете, напоминающим лекторий. Катя заняла одно из мест наверху возле окна, большинство студентов уже словно готовились ко сну: кто-то достал учебники с потрепанными обложками, кто-то снял с себя кардиган и складывал его в импровизированную подушку. Комсомолка решила на уроке ознакомиться с программой седьмого курса, выяснив, что она уже прошла, и тогда действовать по ситуации. На её удивление рядом с ней сел тот парень с русскими корнями.       — Привет, я Антонин Долохов.       — Привет, уже знакомились, — парень озабоченно почесал затылок, казалось, что он не ожидал такого ответа, — Что-то не так?       — Да-а, даже не знаю, меня обычно или отшивают, или сразу вешаются, а тебе так…все равно       — Хочешь, чтобы я повисла у тебя на плече? — Катя подняла на него взгляд с легким прищуром и лукавой улыбкой       — Да…нет…не знаю, ты меня запутала!       — Сразу видно русские корни, — звонкий смех девушки привлек внимание присутствующих в кабинете, но, увидев её соседа, те спешно отвернулись; Катя же легко повисла на плече, нежно повела, едва касаясь пальчиками, по накаченной руке парня вверх к лицу, дойдя до которого неожиданно ущипнула за нос. Долохов, расслабившийся от нежностей, не ожидал получит «сливу», которая синевой расходилась по носу.       — Ты испортила мне аристократичное лицо!       — Ну что поделать, — Кощева совершенно спокойно отреагировала на вскрик, — теперь твое аристократичное лицо с изюминкой в виде синего носа.       — Сразу видно русские корни, — повторил он ее же фразу. Зазвенел колокол.

***

      День пролетел незаметно и, в целом, спокойно. Катя зашла к Дамблдору, который нарочито строго рекомендовал не заводить знакомство со старостой Слизерина, а обратить внимание на ту же Минерву. Вечером комсомолка написала подробное письмо отцу, которое передала через домового. Выходить в гостиную, конечно, не хотелось, но только там было хоть немного тепло, поэтому, захватив книгу, она пошла на полюбившееся кресло. Трансфигурировав хлопковый платочек в уютный плед и укутавшись в него, Кощева приступила к чтению книги.       В помещение потихоньку начали стекаться школьники. Слизеринки перешептываясь шли под ручку: кто-то из них направился в комнаты, а кто-то подошел к роялю. Девушка с белокурыми локонами села за рояль, а её подружки встали около нее. Аккуратные пальцы начали медленно перебирать клавиши. Зазвучал, кажется, Моцарт. В эту умиротворенную обстановку вошел хмурый, как грозовая туча, Реддл. Он пробежался глазами по присутствующим, и, найдя глазами Кощеву, решительно направился к ней.       — Мы можем поговорить? — спокойно, но твердо. Катя не знала, чего ей ожидать. Со вчерашнего дня ей казалось, что староста — неуравновешенный псих, но сейчас он, вроде, …адекватный, по крайней мере, не разбрасывается заклятиями, — Екатеr’ына? — пауза затянулась, а комсомолка вздрогнула: нужно что-то придумать с фио. Британцам явно трудно произнести все звуки, а подобное насилие она больше не способна выносить.       — А, можно просто Кейт или Катя, да, пойдем, — решение по имени было принято моментально. Тянуть не хотелось — чем больше она будет про это думать, тем больше будет хотеть отказаться от идеи, а так пути назад нет.       Студенты вышли из факультетской гостиной. Их окутал холодный сумрак подземелий. Было некомфортно. Кощева не имела не малейшего понятия, что сейчас будет происходить. Она даже номинально не взяла палочку — для нее это не средство самообороны, так как перстень не снимается, но старосте же об этом знать необязательно.       — И о чем ты хотел поговорить? — глаза старосты вспыхнули недобрым огоньком.       — Нц-нц-нц, какая же ты нетерпеливая, дорогая, — обманчиво спокойный голос, в котором явно чувствовалась угроза. Шаг за шагом он приближался к Кате. Их глаза пересеклись: нежные и жесткие, светлые, как небеса, и темные, как преисподняя.       — У меня к тебе, на самом деле, всего один вопрос. Все остальное я уже знаю, — блеф. Откровенный и наглый. Том ничего не узнал, не выяснил, что раздражало его с неимоверной силой. Несмотря на Петрификус, её сознание не опустило окклюменционных стен, не пропустив Реддла. Это было неожиданно. Том, который давно мог спокойно попадать в головы не только студентов, но и многих преподавателей, не проник в голову этой наглой выскочке из страны Советов. Эта странная новенькая совсем не так проста, как показалось на первый взгляд. Вчера он ничего не смог сделать.       — Мне вот что интересно, у тебя есть патронус?       Вопрос застал их обоих врасплох. Катя думала, что сейчас её по меньшей мере завалят вопросами; о происхождении, как минимум. Ну или запустят в нее очередное заклятие. Реддл же недоумевал, почему из всех тех скопившихся за сутки интересующих его вопросов он выбрал этот — самый ненужный, бесполезный.       — Д-да, это ворон, — решив не испытывать судьбу, Кощева взмахнула рукой, — Экспекто Патронум!       И вот уже в темноте подземелий появилась небесно-голубая святящаяся птица. Она спокойно подлетела к хозяйке и «опустилась» на плечо. Реддл замешкался — он не умел их самостоятельно вызывать. Как известно, нужно сильное радостное воспоминание, а у него такого не оказывалось. Сейчас же он видит патронус, который не только обрел весьма конкретную форму — четкую и легко угадывающуюся, но патронус выглядел так, словно это настоящая птица, а не сгусток энергии, а единственное отличие — цвет.       — Если хочешь, то можешь погладить, — почесав перышки под клювом, сказала Катя. Том не отказался и аккуратно провел рукой по спине птицы, единомоментно почувствовав, как внутри его души стало спокойно. Никакой боли, никаких переживаний. Патронус растворился, а подростки, не произнеся ни слова, вернулись в гостиную. На диванах уже расположилось ближайшее окружение Реддла, к которому он и направился. Катя же попыталась проскользнуть в свою комнату, но твердый взгляд старосты рекомендовал этого не делать.       — Друзья, будьте так любезны с нашей дорогой новенькой, — Том сделал паузу и поднял глаза на комсомолку, за ним повторили и парни       — Всем привет, меня Екатерина, можно просто Кейт или Катя       — Дорогая Катя, добро пожаловать в нашу скромную компанию, — слово вновь перехватил Реддл. Кощева подняла недоумевающий взгляд, а лицо старосты расплывалось в дьявольской улыбке.