Коричневые гладиолусы

Хината решила запереться дома. Но на следующий же день, к ним домой прибежала Эмма, вся бледная, и без того огромными глазищами смотрела на подругу, укутанную в одеяло и с опухшими, красными глазами. —Хиночка.— девушка моментально заключила подругу в свои объятья, бросая на пол около двери сумку.— Что случилось, солнышко? Что такое? Ты не отвечала на звонки, на сообщения, я уж было подумала о самом страшном. Не пугай меня так больше, пожалуйста. —Не буду.— голос был заплаканный, хриплый , Эмма аж вздрогнула, отодвигаясь от подруги, чтобы посмотреть на неё. Вблизи стало ясно, что состояние Хинаты ещё более плачевное, чем показалось на первый взгляд. Причем, в самом прямом смысле плачевное. Склеры были почти красные, под глазами залегли тени, губы потрескались. Казалось она постарела, не успев толком вырасти, даже волосы потеряли прежний блеск. —Хиночка-а, ну что же случилось? Вы же с Такемичи на свидание ходили...— и тут её словно током прошибло от осознания.— Это он?— Хината аж вздрогнула, а Эмма ещё сильнее напряглась.— Он тебя обидел? Тачибана резко, даже как-то дёрганно, нервно оборачивается, глаза заполняются влагой. Эмма прямо физически чувствует ту боль и отчаяние, что она испытывает. Становится невыносимо. Она опять обнимает подругу, ещё крепче прижимая к себе, стараясь успокоить, толком ещё не начавшуюся, истерику. —Ну, что ты, что ты. Не нужно из-за него так плакать.— Гладит по спине.— Идиот этот Ханагаки, раз позволяет себе такое. Нельзя девушек обижать, тебя уж тем более. Вы ведь встречаетесь.— искренне негодует девушка, выказывая поддержку, намекая, что она на её стороне. Хината дёргается в её руках, но она не отпускает. Не сейчас, ей нужно успокоиться. —Мы...— хлюпает она носом, Эмме даже кажется, что ей послышалось, но спустя секунды две, уже следует продолжение.— Мы с ним... больше не встречаемся.— и снова всхлипывает, срываясь на тихие, но надрывные рыдания, почти хрипы. Сано понимает, что подруга так много и долго плакала, что аж голос сорвала. —Что?— замирает от шока.— Он тебя бросил?— уже сама отодвигает подругу, держа за плечи и стараясь заглянуть в лицо, которое та, старательно хочет спрятать, опуская голову. Однако она всё равно качает головой. —Нет.— еле слышно шепчет, подкрепляя действия словесным ответом. Но Эмма всё равно не верит. Ничего не отвечает, но не верит. Вместо этого, предпринимает очередную попытку успокоить подругу. Ей нужно вернуть её к жизни, чтобы она, как и прежде солнечно улыбалась, она ведь и есть солнце, она должна стоять. И никакие Такемичи Ханагаки, самовлюблённые эгоисты и безмозглые мужланы, не должны ей мешать. Хинату окружает так много хороших и красивых парней, что ей этот Такемичи, найдёт себе в сто раз лучше. Сейчас лишь нужно её успокоить, а дальше... Дальше она и сама всё поймёт. Уж Эмма постарается. А ещё постарается, чтобы Ханагаки сполна получил за то, что сделал, а потом до конца жизни сожалел, что упустил такую прекрасную девушку, как Хина. *** —Что? Такемичи бросил Хинату? Стоило только Деду Сано покинуть кухню, как Эмма, не дожидаясь ухода Шиничиро и Изаны, сразу же завела разговор о подруге, от которой пришла пару часов назад. И пришла она, мягко говоря, не в духе, хотя и ничего не сказала. Зато сказала сейчас. И всё стало ясно и понятно. —Да.— кивнула Эмма.— Она, конечно, во всю это отрицает. Говорит, мол, это было их обоюдное решение, что так надо и так будет лучше. Но я то вижу и, будь это так, то она бы не сидела второй день в комнате и не рыдала, занимаясь самобичеванием. —Э-э-э, погоди.— поднял руку Майки.— Ты слишком быстро говоришь, мне нужно обработать информацию. —Что, котелок туго варит? А, Майки?— начал было подначивать брата, Изана. Но тут же получил подзатыльник от Шина. —Не вмешивайся в чужой разговор. —Да что, такого-то?— возмутился парень. —Ага.— внезапно выдал Майки, а потом легонько хлопнул по столу. Не так, как это делают, чтобы высказать недовольство, а так, когда ставят точку, мол, «с этим вопросом покончено —продолжай».— Что ты от меня хочешь? Н-да, Эмма поторопилась, подумав, что Майки всё понял. Каким бы хорошим и умным главой он не был, это касалось его только в отношении драк и собственной группировки. Во всём остальном, а особенно в делах, столь тонких и личных, у него были проблемы. Изана, хихикнув себе в кулак, только лишний раз подтвердил это. —Майки, ты дурак да?— не выдержала девушка.— Я хочу, чтобы ты поговорил с Такемичи. Он просто взял и, ни с того, ни с сего, бросил её. Ему нужно преподать урок.— хлопнула рукой по столу, и уже именно так, как это делает большинство. Возмущённо. — Эмма,— мягко начал Шиничиро.— Понимаешь, чужие отношения, как тёмный лес. Мы многого не знаем и видим только поверхностно, поэтому не стоит лезть в самые дебри. Это... —Хорошо.— резко выпалил Майки, поднимаясь со стула и перебивая старшего.— Я с ним поговорю.— выделил последнее слово, намекая, что будет там, не только разговор. —Вот.— Эмма тоже радостно подскочила с места.—С этого и надо было начинать.— удовлетворённо хлопнула в ладоши и начала прибирать со стола. А Шиничиро, к собственному неудовольствию, понял, что никто его не слушал. Даже тот же Изана. Ну, жизнь на то и жизнь, что все учатся на своих ошибках, не желая слушать тех, у кого в этом вопросе опыт уже есть. Ну, может оно и к лучшему. *** Хоть Майки и сказал, что поговорит с Такемичи, это не значило, что он тут же сорвётся с места и на всех скоростях помчится на своём байке к нему домой, бить ему морду. Хотя, такой вариант тоже имел место быть, но... Не в этот раз. Ну, во-первых: он тоже человек. А во-вторых: это не его дело, поэтому нужно было как-то всё обмозговать, да спланировать. А кто лучше его зама разбирается в делах душевных? Ну, вообще-то можно было бы обратиться к друзьям Шиничиро. Но нафиг? Если есть человек поближе, которому доверяешь больше и который, вряд-ли откажется. Так что, да, лучше Кен-чина в этом вопросе, кандидатов не было. И вот, прихватив своего зама с собой, он вальяжно и расслабленно шёл по коридору чужой школы, в поисках одного конкретного пацана. В прошлый раз было почти также, только причина визита была другая и сейчас их встречали более, уважительно. Такемичи нашёлся почти сразу. Точнее, сначала обнаружились его дружки, которые, как оказалось тоже его искали,— он, что-то резко сиганул с места, только пятки сверкали, даже не сказав куда он и зачем. А Ханагаки тем временем, выходил из туалета, какой-то потрёпанный, хотя это мало сейчас волновало Майки, у него другая тема, для разговора имеется. —Такемичи!— первым его окликнул Аккун и подбежал к другу.— Ты куда пропал? Что случилось? —Да я... Это... — начал было оправдываться, но заметил неожиданных гостей.— Ой, Майки. И Дракен здесь. Какими судьбами? —Да так. Поговорить надо.— ответил Майки, задумчиво смотря в потолок. А потом глянул по сторонам, оценивая обстановку вокруг них.— Отойдём?— кивнул в сторону выхода. —Ну, ладно.— Такемичи пожал плечами, словно и не понимал, в чём дело. В прочем, может и правда не понимал. Они вышли на задний двор. Аккун, Ямагиши, Ямамото и Такуя стояли в стороне, Майки их поставил «на шухере», чтобы им никто не помешал, хотя на самом деле, хотел, чтобы именно они не мешали. Разговор был более, чем личный. —Так,— вернул к себе внимание Такемичи.— Что случилось? Майки повернулся к нему, прищурил глаза, пытаясь понять, правда ли он всё ещё не понял, что тот от него хочет. —Ты расстался с Хинатой?— звучало скорее, как утверждение, нежели вопрос. Однако, никто не обратил на это внимание. —Эм... Да... Да, я бросил её.— неуверенно начал Такемичи. Он даже не отрицал того, что решение, всё же, принимал он сам — Эмма была права. Но в следующий же момент Ханагаки решительно поднял глаза, пересекаясь с такими же, майкиными.— Но, думаю... Это наше с ней личное дело.— он таким образом хотел намекнуть, что ни ему, ни Дракену, который всё это время стоял рядом и просто молчал, ни кому бы то ни было ещё, не следует вмешиваться. —А.— понимающе кивнул Майки, а потом вздохнул.— Ну тогда это, конечно, всё меняет. Особенно то, что Тачибана уже третьи сутки из дома не выходит и ревёт в подушку.— таким же будничным тоном продолжил он.— Думаю, ей просто стоит напомнить о том, что это было не ваше обоюд... —Что ты сказал?— Такемичи, буквально, за секунду оказался рядом с Майки, хватая его за грудки и расширенными от шока глазами, смотрел на него. —Что Хината говорит, что вы расстались по обоюдному согласию? —Про то, что она из дома не выходит.— Такемичи встряхнул его, пока сам Майки, да и Дракен, мягко говоря, были в шоке от его внезапного прилива храбрости.— Это правда?— в его взгляде, в прочем, как и в поведении, читались искренние переживание и страх. Однако, Сано был доволен таким эффектом, но виду не подал. —Правда. Эмма вчера была у неё, сказала, что у неё истерика. Второй день на успокоительных.— он хотел было добавить что-то ещё, но рубашка слишком быстро выскользнула из чужих ослабевших рук, он даже чуть не упал, пока у Такемичи исчезали последние краски с лица и, казалось, глаза вот-вот выпадут из глазниц, настолько сильно они у него распахнулись. —О Ками...— выдохнул он, начиная заметно трястись.— Ками, что я наделал.— нервно провёл руками по лицу, зарываясь пальцами в волосы и оттягивая их, пытаясь, таким образом, придти в себя. Майки переглянулись с Дракеном. Совсем не этого они ожидали увидеть. Хотя бы потому, что обычно, когда парень бросает девушку, он редко переживает о последствиях, а тут... Было ощущение, что у Ханагаки сейчас начнётся паническая атака, чего никому точно не нужно было. —Эй, Такемичи.— Рюгуджи положил руку ему на плечо, слегка тряхнув, но тот, слишком резко отпрыгнул от него, как ошпаренный, нервно смотря ему в лицо. Его всё ещё одолевал тремор, а стоило Дракену приблизится, казалось он только усилился и Ханагаки реально сейчас рухнет без сознания. Дракен тоже не сводил с него взгляд. Переживал. Друзья ведь, как никак. Но вот то, как на него смотрел Такемичи. Нормальные люди так не смотрят: в глазах плескались и страх, и боль, и отчаяние, и зрачки были странно расширены, поблескивая под солнечными лучами, как у персонажа из аниме, когда тот... —Мне пора.— Такемичи срывается с места, бежит в сторону ворот, огибая своих школьных друзей. На ходу кричит Аккуну, чтобы тот собрал его вещи в сумку и принёс ему домой, и бежит дальше. —Дерганный он какой-то.— констатировал Дракен, подмечая, что Майки за всё время даже не изменился в лице. Словно и не заметил, реально странного поведения Ханагаки. —Да ладно тебе.— отмахнулся он.— Наверняка понял свою ошибку и побежал исправлять. Я даже рад, что его не пришлось бить.— и страдальчески простонал.— Кен-чин, давай в кафе сходим, я есть хочу. *** Такемичи бежал целых два квартала без остановок. Замедлился только тогда, когда в поле зрения попал знакомый жилой дом, но бежать не перестал, из-за чего лёгкие отдавались щемящей болью. Ханахаки явно было не причём — Дракену спасибо. До нужной квартиры он поднялся по лестнице и отдышался только когда остановился у её двери. И нажал на звонок, снова упираясь ладонями в колени. Дверь открыла госпожа Тачибана — по выражению её лица было понятно, что гостей они не ждали, а по расширенным глазам, что именно его ждали в самую последнюю очередь. Но шок не скрыл того, насколько молодая женщина была уставшей. Такемичи в очередной раз ощутил укол совести. —Ханагаки-кун?— поражённо прошептала она, а потом осмотрела его с ног до головы.— Ты что бежал? Как ты?— она протянула к нему руку, намереваясь приложить ладонь ко лбу, но он не дал, резко поднявшись и выровняв спину. —Как Хината?— он всё ещё громко и глубоко дышал.— Что с ней? Где она сейчас? Женщина растерялась. Болезненный вид парня ее, в некоторой мере, пугал; но ещё больше её беспокоило то, что он сюда, судя по всему, бежал. Смысл вопросов дошёл до её мозга не сразу, мысли всё время путались и сбивались, она никак не могла взять себя в руки. —Мам?— тихий голос донёсся из глубины квартиры, вынуждая обоих повернуться в его сторону. На выходе из кухни стояла Хината, с накинутым на плечи пледом. Весь её вид кричал о том, что она ужасно устала — её слегка качало, а на фоне тёмно-кофейной ткани, кожа казалась мертвенно бледной, потому и синяки под глазами тоже были заметны, даже отсюда. Такемичи вздрогнул, вспомнился образ матери, когда она узнала о его болезни, а потом и об отказе от операции. Совесть дикой кошкой заскребалась внутри, исполосовывая на отвратительно неровные полосы и его душу, и сердце. Каким же эгоистом он был, когда допустил подобное. Никто из тех, кто его окружал, не заслуживали подобных страданий. Казалось, что ханахаки — это возмездие за его извращённое самолюбие, но и этого будет мало. Смотря сейчас на свою бывшую девушку, на этого светлого и прекрасного человека, он был готов, даже после болезненной и вполне заслуженной смерти, гореть синим пламенем в Аду, без возможности на перерождение. На глаза навернулись слёзы. Почему? Почему страдают те, кто так дорог ему? Это ведь он! Только он во всём виноват! —Хината...— чужое, но такое родное имя, шепотом срывается с трясущихся губ. И звучит это так вымученно, так неправильно, что хочется с корнем вырвать собственный язык. Не имеет он больше права называть её по имени, ни после того, что с ней сделал. Тачибана вздрагивает, услышав его голос. Плед спадает с плеч, руки пробивает дрожь, а на глаза снова просятся слёзы. Она в несколько быстрых, но дëрганных шагах оказывается рядом с матерью и парнем и обнимает его, давая волю слезам. Как же ей хотелось все эти дни снова обнять его, снова оказаться рядом. И также сильно хотелось, чтобы он больше не появлялся, чтобы не видеть больше его страданий и искреннего сожаления. Слишком эгоистично с её стороны желать такое. Но ей также было непонятно, почему он сейчас здесь, почему не с той, кого любит? Почему не наслаждается последними днями с той, кого любит? Ей было непонятно, но так тепло на душе, от того, что он сейчас именно с ней, здесь. —Прости...— шепчет Такемичи и Хината ощущает липкое и горькое ощущение дежавю. Становится тошно от самой себя. Какая же она всё таки эгоистка! Ему ведь и так плохо! Он ведь умирает, а она!.. Как она может? Идёт на поводу у собственных желаний, у собственного эго, всё ещё жаждущего внимания. Всё ещё любящее его, Такемичи. —Нет,— она отстраняется первой, всё ещё держа его за плечи.— Нет, это я виновата. Я не должна была... Прости... Ты меня прости... —Хина... —Молчи.— Выходит слишком резко и она сразу же тушуется, опуская взгляд на воротник его рубашки. Смотреть в его глаза сейчас, выше её сил.— Прости... Я не хотела тебя беспокоить своим поведением... Просто... Я... Прости, прости, прости...— она раняет голову ему на грудь, громко всхлипывая.— Я такая глупая... Тебе ведь, ещё хуже сейчас... А я... Прости...—она почли скулит, как побитая собака, ощущая себя именно так. —Это не твоя вина.— Такемичи гладит её по волосам, по спине. — Я всё понимаю.— Знает, что глупо сейчас брать вину на себя, хотя всё именно так, но она не примет этого. А ему нужно, чтобы она успокоилась. Тачибана ещё крепче прижимается к нему, вдавливая голову в его грудь, а руки в лопатки. Она не должна себя так вести. Ни когда он в таком состоянии. Она должна его поддерживать, а не выдавливать из него последние силы. Пока они обнимают друг друга, успокаиваются, не замечают того, что госпожа Тачибана покинула их компанию, ещё когда её дочь подошла к неожиданному гостю. Она всё слышала. Ей было обидно за дочь, было больно за её чувства, но ей также было искренне жаль парня. Не его вина, что всё так вышло, но она надеялась, что с его незапланированным визитом, всё могло бы наконец-то наладиться. *** Новый день был таким же серым, как прошлые три, хотя и знатно отличался от них. Например тем, что Хината наконец взяла себя в руки и, превозмогая физическую слабость и душевную боль, покинула комнату. Привела себя в порядок, нормально поела — через силу впихнув в себя завтрак,— и пошла в школу. Госпожа Тачибана, её мать, не была в восторге от столь резкого прилива активности, учитывая прошлое бездействие её дочери, но больше ничего не сказала. Только попросила быть аккуратнее и беречь себя. Хината не могла больше отдаваться самобичеванию. Как бы плохо и обидно ей не было, она не должна была доставлять ещё больше переживаний Ханагаки. Она видела его искренность и сожаление, этого было достаточно, чтобы понять и простить. Кто бы, что ни говорил. Лёгкий макияж скрывал оставшиеся под глазами синяки и серую тусклость её кожи. На лицо натянула привычную улыбку, которая, казалось, была пронизана фальшью, хотя все окружающие и знакомые вели себя как обычно, словно и не замечали этого. Всем и каждому она отвечала, что просто напросто приболела, но теперь всё хорошо. Первая искренняя улыбка, которая тронула её губы, была, когда она увидела Такемичи, стоило тому, только показаться в дверях своего кабинета. Он ей тоже улыбнулся. Но, почти сразу же закашлялся, прижимая ко рту носовой платок. Казалось его кожа на мгновение стала почти прозрачной и можно было разглядеть даже кости. Но это прошло почти также быстро, как и появилось, на его лице осталась лишь болезненная бледность, присущая больным анемией. Никто из его одноклассников, ни учителя, ни даже друзья, словно бы не видели того, что видит Хината. Неужели она одна знает об этом? Мысль, словно молния ударила ей в голову. Глаза расширились от собственной догадки. Он никому, кроме неё не говорил. Видимо эти слова отразились на её лице, потому что очередная вымученная улыбка Такемичи как будто говорила, что да, Хината, ты единственная, кто знает. *** —Хиночка, приве-е-ет.— Эмма, стоило ей увидеть подругу на скамейке, возле знакомой детской площадки, ускорила свой шаг, за пару секунд оказываясь возле неё.— Я так рада, что ты наконец пришла в себя. Ты просто сама не своя была, после вашего разрыва. Я так переживала.— девушка искренне и счастливо улыбалась, продолжая щебетать, как весенняя птичка, и устраиваясь рядом на скамью. —И тебе привет,— устало вздохнула Хината, когда подруга, наконец, дала ей возможность говорить.— Всё хорошо... Да, сейчас всё хорошо.— спокойно проговорила она, откидываясь на спинку скамейки и блаженно прикрывая глаза. Она правда устала сегодня, но была собой вполне довольна. Она смогла преодолеть трудности, смогла переступить через себя и наконец начать делать то, о чём её просил Такемичи в самом начале. Научится жить без него. —Ну и слава Богу.— довольно улыбнулась Эмма, принимая ту же позу, что и подруга, но не закрывая глаз, а смотря в небо.— Всё-таки я правильно сделала, что попросила Майки поговорить с Такемичи.— блаженно вздохнула, явно довольная собой. Поэтому и не ожидала, что Хината резко подпрыгнет на своём месте, поворачиваясь к ней лицом. —Что ты сделала?— поражено спросила. —Не переживая. Майки сказал, что его даже бить не пришлось, он сразу к тебе побежал. Так что ничего страшного.— Эмма говорила спокойно, лично её всё устраивало, тем более, что с Хинатой всё в порядке сейчас. —Он ещё и бить его собирался?— всё ещё шокированно спросила Хината, почти крикнула. Её искренне пугало то, что ей только что сообщила подруга. —Ну, не то, чтобы прям бить. Хотя, мог пару оплеух отвесить. Но ведь не бил же.— Эмма отчасти понимала переживания Хинаты. Всё-таки Такемичи парень, которого она любит и с которым, она уверена, они снова встречаются. Поэтому да, её всё более, чем устраивало, в сложившейся ситуации. Однако казалось, что Хината неправильно поняла её, когда переваривал факт того, что Майки мог преподать Такемичи урок. —О Ками,— Хината схватилась волосы. Она то, уже успела себе надумать всякого, а на деле оказалось всё ещё хуже. Его насильно заставили идти к ней и снова вымаливать прощения, хотя он пообещал, что больше не появится в её жизни и будет всячески избегать. Что они успели ему наговорить, если он такой запыхавшийся прибежал к её квартире? —Ну что ты так загоняется опять? Всё ведь теперь хорошо. У вас всё наладилось...— Эмма хотела поддерживающе положить руку на плечо подруги, но та резко остановила её одним взглядом, подняв голову. —Зачем?— глухо просипела, словно у неё вот-вот опять начнётся истерика. —Ч-что «зачем»?— настал черёд Эммы удивляться. —Зачем ты рассказала Майки, что мы расстались?— истерически просипела Хината.— Тебя ведь никто не просил! Зачем лезть в чужие дела, в чужую жизнь, если тебя это не касается?!— продолжала кричать девушка, а потом снова опустила голову на руки, утыкаясь в ладони лицом, в попытке сдержать подступающие слёзы.—Зачем?.. Ну зачем? —Я...— Эмма растерялась.— Я хотела, как лучше... Я... —Как лучше?— Хината снова зло посмотрела на неё.— А вышло только хуже! Я ведь сказала, что мы расстались! Мы оба так решили! Зачем всё усложнять? Зачем лезть куда не просят? Всё бы и так наладилось!— она продолжала отчитывать подругу, как нашкодившего котёнка, единственное только не тыкая в неё пальцем. Но и этого хватило, чтобы Эмма тоже уже вышла из себя. —Ну прости!— иронично вскинула она руки.— Вот такой уж я плохой человек, что не могла стерпеть слёз подруги и полезла во всём разбираться! Мне нужно было сидеть сложа руки и ждать пока тебя на скорой увезут в реанимацию от истощения! В следующий раз, так и сделаю! —Да как ты!..— Хината обрывается на полуслове, не сдерживая очередного всхлипа и опять утыкаясь в собственные ладони.— Как ты не понимаешь!— надрывно плачет, вызывая у Эммы шок, вперемешку со страхом, не этого она хотела.— Не можем мы с ним быть вместе... Не можем...— последние слова она уже шепчет. Эмма мысленно ругает себя за несдержанность, обнимает подругу, прижимаясь щекой к её волосам. —Прости, я... Мне и правда нужно было сначала поговорить с тобой, а не решать всё самой. Вы ведь уже взрослые люди, сами знаете, как правильно.— говорит успокаивающе, надеясь, что смысл слов дойдёт и до неё самой. Это только её вина, её ошибка, которая обернулась неудачей и новой истерикой подруги, которая неизвестно когда кончится. Хината начинает махать головой в стороны, отрицая её слова, всё ещё прижимаясь к её плечу. —Нет я... Я понимаю... Ты хотела как лучше, просто...— резко замолкает, держит паузу, дёрганно вдыхая через рот воздух. А потом с новым всхлипом выдыхая.— Я так устала... Я не хотела этого... Ну почему именно он... Почему не я... Эмма слушает её внимательно, но не понимает ни слова. С одной стороны, она вроде и понимает о чём говорит Хината, а с другой... Словно это несвязный набор слов и словосочетаний, как это обычно бывает у людей при истерике. Но ей искренне хочется понять в чём дело. Что именно у них случилось. Ей нужно знать больше, чтобы не делать поспешных выводов и видеть картину в общем. —Хиночка,— легонько касается её волос, гладит их, успокаивает.— Кто он? Что случилось? Ты же знаешь, я хочу как лучше. Я хочу помочь.— Подруга в её руках начинает дрожать всё меньше, дыхание возвращается в норму, хотя она до сих пор хлюпает носом. Эмма должна довести дело до конца. Если в прошлый раз, она полезла без разрешения и сделала только хуже, то в этот раз ей нужно добиться зелёного света. Нужно всё исправить. И она бьёт последним самым весомым аргументом, который у неё есть. Раскрывает все карты, кладя их на стол, только, чтобы Хината поверила, в искренность и серьёзность её намерений.— Мы ведь подруги. Хината неуверенно поднимает на неё свои заплаканные глаза. Тушь от слёз потекла, образуя тени под глазами, делая синяки от недосыпа визуально больше и ярче. Она не уверена в своих желаниях, понимает, что это неправильно. Но, если есть хоть маленькая возможность на успех — почему им не воспользоваться? Она ведь может доверять Эмме... Они ведь подруги. —Он... Влюбился...— шепотом, на грани слышимости, произносит почти одними губами. —Что?— не поняла Эмма.— Кто?— ей не хочется верить собственной догадке, нужны факты. —Такемичи... Он...— сглатывает, взвешивая все «за» и «против», чтобы сказать Эмме то, что доверили только ей. Но решает сказать другое.— Он влюбился в кого-то. Сказал, что не хочет, чтобы в наших отношениях, любовь была односторонней, чтобы я страдала. И мы... Решили расстаться. Но я... Он так и не сказал , кто она...—замолкает, переводя дух. Эмма начинает понимать, к чему она клонит. Чего она хочет. Но опять же, ей нужно это услышать, второй раз она не решиться делать всё самостоятельно.— Пожалуйста,— поднимает глаза, смотря в эммины напротив.— Я хочу знать, кто она...