Увольнение или попытка к бегству

Перенесемся на другой конец Москвы, в квартиру №25, в которой тихо и размеренно текла семейная жизнь еще все-таки новобрачных Олега и Лены. Узнав об увольнении Нарочинской, Лена вздохнула с облегчением. Она не могла с уверенностью сказать, что происходило между ее мужем и “бывшей подругой”, но замечала их многозначительные взгляды в сторону друг друга, да и такое стремительное увольнение Марины явно не было вызвано только желанием ухаживать за умирающим отцом. Олег покинул свою холостяцкую берлогу и переехал к жене со своими немногочисленными вещами. Чтобы не искать арендаторов и жилище не пустовало, было принято решение оставить пока жить там Куликова. Лена не испытывала восторга от этой идеи, ведь сдача квартиры в аренду могла принести хорошую прибавку в семейный бюджет медработников. Тогда бы можно было и про отпуск на море подумать… Но Олег настоял на своем. Подсознательно он понимал, что эта квартира, в которой хоть и будет жить Сергей, остается невидимой ниточкой, связывающей его со свободой. Нет, он не думал об отношениях на стороне, но иметь что-то свое, личное, иметь возможность побыть в полном одиночестве, подумать о своем была ему необходима. Лена в полной мере наслаждалась семейной жизнью: готовить, стирать, убирать для мужа ей доставляло истинное удовольствие. Именно так она проявляла свою любовь к этому мужчине, давала ему тепло и заботу. Утро в семье Брагиных всегда начиналось с завтрака, который готовила жена: сырники или иные блюда, которыми она потчевала своего супруга, находя их на просторах Интернета. Она вообще много времени уделяла своим кулинарным способностям, в то время, когда другая бы на ее месте нежилась бы в объятьях мужа. Олег, как и прежде, а со стороны некоторым коллегам казалось, что и больше, уделял время работе, пропадал в Склифе, вытаскивая с того света безнадежных пациентов, пришивая руки и ноги другим, консультируя третьих. Брагин был из той плеяды врачей, которых в народе зовут “Врач с большой буквы”. Кроме знаний и умений, которые были на очень высоком уровнен, он обладал теми человеческими качествами, которые ценились пациентами: умением понять, поддержать и настроить потерявших веру в себя пациентов на позитивный лад. Спустя пару недель после увольнения Нарочинской, Нина все-таки попыталась заговорить с Брагиным на эту тему, уличив момент, когда выдалась свободная минутка, а рядом не было новоиспеченной супруги ее друга. - Я на днях Марине звонила, хотела узнать как дела у нее, как отец, — сообщила Дубровская, когда они с Олегом стояли у стойки администратора, а Олег пил кофе из больничного автомата. Он поднял на нее глаза, в которых явно прослеживался вопрос “И?”. - Трубку не взяла и не перезвонила. Потом правда пристала СМС, что не могла говорить и у нее все хорошо. - не стала дожидаться вопроса от Брагина, ответила Нина. - Ну видишь, все прекрасно у нее, не стоило переживать. - Просто она так быстро ушла, даже отрабатывать не стала. - Ну, отработка при увольнении — как секс в долгом браке. Уже ни вы не рады, ни вам не рады, но формальность есть формальность. Обошлись без формальностей, — спаясничал он. Нина хихикнула, но знала, что за этой шуткой скрывается что-то большее. Тут в приемное отделение влетели врачи скорой помощи с пострадавшим на каталке: - Мужчина, 30 лет, падение с высоты, подозрение на перелом позвоночника, в дороге терял сознание, остальные показатели в норме, — и передал документы Брагину. На этом разговор с ниной о Марине был закончен, чему Олег был несказанно рад. Но вот одно Брагину не давало покоя, то, что было скрыто от всех, даже от его жены. Ему стал сниться один и тот же сон с завидной регулярностью, в котором Марина исчезает из видимости, окутываемая неожиданно спустившимся туманом и ее последняя фаза “Будь счастлив, Олег”. Он протягивает к ней руки, пытается удержать, но она неуловима, растворяется в этой мгле и конец неизбежен и все время одинаков: она исчезает, а он остается. В холодном поту он просыпается, за окнами ночь, рядом мирно посапывает ничего не подозревающая жена.