Отличники тоже способны на безумие.

Что для вас стыд в своём самом чистом проявлении? Насколько это ощущение отвратительно, каким его считает большинство? Возможно это то, чего вы так боитесь? Или же избегаете? Ответ — да. Юнхо убедился в этом на собственной шкуре. Ощущение стыда ужасно, оно щекочет, окутывает с головой, пуская в глаза пелену. Обычно стыдом можно назвать ситуацию, когда поскальзываешься посреди оживлённого коридора, оглянуться не успеваешь, как липкие взгляды уже прикованы к твоей бедной барахтающейся тушке в очередной попытке встать и поскорее удалиться, чтобы скрыть эти предательски багровые щёки. Или же так можно назвать форму неловкости за неоправданные чужие надежды и ожидания, когда хочется провалиться сквозь землю прямо к жерлу этого зыбучего кратера, лишь бы сгореть, но не видеть разочарованных взглядов. Стыда боится каждый и это нормально. Но не для Юнхо. Он испытывал стыд в своей жизни лишь пару раз. В первый раз это было так давно в детстве, что воспоминание казалось бы довольно блеклым для большинства детей, но не для него. Когда-то давно парень был довольно гиперактивным ребёнком, по этой причине его семье было довольно тяжело с ним. Юнхо мог ураганом носиться по дому, задевая и сбивая огромное количество вещей на своём пути, за что его много раз ругали и отчитывали. Но в основном из-за своего детского азарта во время игры он пренебрегал осторожностью и частенько ходил в синяках от удара об угол или от неудачного падения с веток. Однажды во время очередной шалости он просто не удержался и упал на стеллаж с огромным количеством статуэток, цветов и фотографий. Голова ужасно болела от удара об пол, последовавшего за падением. Когда Юнхо открыл глаза и повернулся, первым, что он увидел, была разбитая семейная фотография. Она лежала вся в осколках стекла, ужасно старая и местами пожелтевшая из-за неизменного простоя на стеллаже. С неё на мальчика смотрела изумительной красоты женщина, целующая мужчину в щеку, пока тот счастливо улыбался в камеру. Юнхо сразу понял, что натворил. Разбить семейную фотографию не входило в его планы и когда на горизонте появился страшно перепуганный отец, он впервые соврал. Юнхо сказал, что это был ни в коем случае не он, потому что страх наказания дышал в спину слишком ощутимо и громко. Для ребёнка самым страшным казалось не родительское порицание, а разочарование, плавающее в глазах родного человека. Он слишком боялся разочаровать единственного, кто так сильно любил его. Тогда отец подбежал к нему, проверяя, в порядке ли он, а после смирил его стойким взглядом, слабо улыбаясь. Большая рука аккуратно легла на макушку Юнхо и нежно потрепала ее. Мальчик осмелился и взглянул на старшего с долей непонимания в глазах , когда отец на это лишь ещё больше улыбнулся, поглаживая волосы сына. — Ты злишься на меня? — Маленькие ручки сжимали края голубой футболки. Юнхо всё ещё было страшно, даже если реакция была бы не такой, какую он ожидал. — Нет, Юнхо, — отец сел на корточки перед ним, тихо вздохнув. Большие ладони переместились, высвобождая бедную футболку из рук своего своего мучителя, сжимая и поглаживая. Сердцебиение Юнхо, кажется, участилось от таких слов, — я больше огорчён тем, что ты соврал из-за какой-то рамки с фотографией. Сердце Юнхо сильнее сжалось. Это не могло быть правдой. Он так сильно любил эту фотографию, так ласково улыбался всякий раз, протирая рамку. А мальчик просто разбил такую драгоценную вещь и отец говорит, что не зол? Детские глаза наполнились слезами от смеси горькой вины и грусти, от собственного стыда за содеянное, за такую глупую ложь, слетевшую с губ. Нижняя губа ребёнка дрожала, пока он, всхлипывая, держался за отцовские руки. — Сынок, самое главное в нашей жизни — это доверие, запомни это, — отец погладил маленькие ладошки Юнхо своими собственными. — Вещи стареют, выбрасываются, ломаются, но человеческое доверие никогда не вернуть. Юнхо шмыгнул носом и медленно кивнул. Тогда у него не было сил начинать расспрашивать отца о последствиях его выходки, он просто как можно сильнее прижимался к отцу в громких рыданиях от пережитого стресса. — Прости... Пожалуйста, прости меня! — мальчик сильнее зарылся лицом в плечо отца, от чего звуки были более приглушёнными. — Ничего страшного, Юнхо. Мы купим новую рамку. — Взрослый успокаивающе прошёлся рукой по детской спине. — А как же мама? Она бы расстроилась? — Нет, Юнхо, конечно же нет. — Отец опустил взгляд на разлетевшиеся осколки, вздыхая. Жаль, конечно рамку, но это просто стекло. Старое, пыльное стекло, подаренное ею. Горький осадок улёгся на глубине души, хотя совесть мучила ещё долгое время. Он запомнил этот случай навсегда. Это был первый раз, когда стыд завладел им настолько, что не хотелось даже некоторое время смотреть в глаза отцу. Не то чтобы он не хотел следовать завету своего отца и никогда не врать. Просто жизнь постоянно складывалась из притворных улыбок учителям, маленьких тайн, вылазок с Саном. Он скрывал даже собственное влечение не только к женскому полу. Юнхо хотел бы поклясться на крови больше никогда в жизни никого не обманывать, но ложь преследовала его. Она не всегда бывает во вред, иногда ложь наоборот помогает вдохнуть чистого воздуха, стать свободнее. Юнхо каждый раз было неприятно обманывать отца насчёт того, где он пропадает в выходные, почему задерживается постоянно и что происходит с кошкой Сана, почему она так часто болеет. Второй действительно постыдный случай был не таким масштабным, но Юнхо так же запомнил его эпизод на всю жизнь, просто потому что это было связано с его лучшим другом. Как-то раз года два назад, когда группа только начинала свое развитие, Сан пригласил Юнхо на их концерт для моральной поддержки, чтобы чувствовать себя комфортнее. Тогда была очень тяжёлая неделя для Юнхо, потому что день за днём учителя проводили тесты, опросы и контрольные, высасывая все силы из бедных школьников, словно энергетические вампиры. Он был готов поспорить, что преподаватели были заряжены энергией на целый день после очередного контрольного теста, наслаждаясь чужими слезами. В тот день парень хотел просто вздремнуть на пару часов, чтобы разгрузить свой мозг, но кто вообще был готов к тому, что Юнхо проигнорирует три будильника, встанет на четвертый, а потом просто снова уснет? Он был удивлён, когда проснулся уже утром, сладко потягиваясь до того момента, пока не увидел тридцать шесть звонков от Сана. Сан обижался достаточно долго для того, кто легко прощает. Юнхо пришлось как минимум всю неделю угощать его малиновыми пирожками в забегаловке на выезде, чтобы гнев Чхве стих хоть немного. Сан до сих пор при любом удобном случае вспоминает тот день с ноткой иронии, чтобы упрекнуть. Это было так давно, что Юнхо уже и забыл, насколько может быть горестным кислый вкус стыда. Будто бы испорченное молоко, выпитое по случайности. Или же стыд на вкус всё-таки как собственная рвота и желчь? Долгая поездка выматывала Юнхо, обстановка в душной машине с закрытыми окнами не прибавляла оптимизма вместе с застоявшимся запахом какой-то еды и дешёвого дезодоранта, которым, казалось, с головы до ног облились мужчины на передних сидениях. Всё это нещадно било в нос и скручивало и так изрядно пострадавший желудок. Юнхо даже не успел предупредить Минги или что-то сделать, как его глаза расширились, а рука старательно прикрывала рот, пока кожа становилась бледной. — Минги, я... — Прежде чем он понял, что происходит, его тело просто сделало это. Он склонился над парнем, хватаясь за его плечи, пока самого Юнхо стошнило прямо на колени Минги. Глаза парня расширились, а ладони взмыли к потолку машины, наблюдая как всё сильнее намокают его брюки. Юнхо хотел перестать существовать в тот момент, когда увидел в лице Минги смесь шока и смятения. После этого он поднял голову и вытер остатки желчи с губ. Единственная трезвая мысль в голове Юнхо была о желании исчезнуть. Они просто молча смотрели друг на друга, пока полицейские отворачивались от отвращения, выкрикивая что-то про то, что всë это он будет убирать собственными руками. Юнхо сильнее скривился из-за гадкого привкуса во рту и отодвинулся от Минги, тяжело падая на собственную часть сидения. Он отвернулся к стеклу, разглядывая через него, как Минги дают подобие тряпки, с помощью которой он стряхивает ошметки с колен. Просто какой-то порочный круг ада и позора... И рвоты. Юнхо сильнее вжимался в свой уголок, борясь с желанием расплакаться и с чувством опустошения, переполняющими его. Этим вечером он просто хотел показать свою более открытую сторону футболисту, немного покатать его по окресностям, а после, возможно, даже пригласить на свидание. Но никак не того, что произошло сегодня на самом деле. Юнхо не планировал ехать пьяным в участок и вскоре позорно размазывать всё выпитое по чужим брюкам. Если судить со стороны, то ввязаться в такое с малознакомым человеком звучит как самая ужасная идея. На ум приходило только то, что Минги либо безумец, либо человек с чрезмерно широкой душой, чтобы спустить все события на тормозах. Такое вообще можно простить? Стойкий и отталкивающий запах алкоголя въедался в серые кресла, пока Минги пытался поглощать свежий воздух в маленькой прослойке великодушно приоткрытого окна, чтобы подавить позывы своего собственного желудка. Юнхо готов отдать Минги должное, ведь тот хотя бы пытался сохранять доброе лицо и хрупкий фасад ощущения, что всё в порядке, что всё не так уж и плохо, хотя в глазах самого Юнхо эта ситуация была хуже некуда. Это было отвратительно и мерзко. Последнее чего Юнхо хотел – это быть в глазах Минги пьяным телом, ворвавшимся к нему посреди ночи, а после испортившим ему настроение и брюки. Но именно таким он и был. Юнхо был отвратительно пьян и сам не понимал, откуда у него нашлись силы ещё двадцать минут назад вести машину, попутно ведя и хоть какой-то диалог с Минги. Если быть достаточно честным с самым собой, Юнхо уже половину собственных слов не помнил. Его тело было настолько ватным, что практически растекалось по салону, не имея возможности собрать себя в кучу. Мозги Юнхо превратились в сплошную смесь из нервозности и усталости. Его ужасно воротило, а небрежное вождение одного из офицеров ни капли не помогало его желудку собраться с силами. Юнхо швыряло из одного угла машины в другой, подначивая опорожнить желудок снова. В которой раз голова сталкивалась со стеклом, издавая неприятный глухой звук. Юнхо был готов просто расплакаться, так сильно его укачивало и так сильно раскалывалась голова. Юнхо болезненно нахмурился, прижимая руки к вискам в надежде хоть как-то успокоить боль, но с каждым произнесенным словом полицейских ему хотелось переместиться в любое другое место, лишь бы все нахлынувшие чувства оставили парня в покое. Юнхо хотел убежать, спрятаться как можно надёжнее, чтобы никто не смог найти его, чтобы эта какофония наконец-то прекратилась, а машина перестала уже ловить каждое изменение в рельефе. Минги наблюдал за сменяющемся перед ним пейзажем. Он всë ещё пытался сохранять спокойствие, как-то собрать ворох мыслей в кучу. Это должен был быть счастливый для него вечер, но почему же сейчас они едут побитые в участок? Что он скажет маме, когда её печальные глаза обнаружат кровавые подтёки в области лба? Неизвестность пугала как ничто иное. Минги старался сосредоточиться на чем-то успокаивающем, но мужчины не давали этому случиться. Когда он закрывал глаза в очередной попытке, с передних сидений слышались недовольные громкие возгласы. Спустя некоторое время он бросил эту затею, выбирая навязчивые мысли вместо головной боли. Время шло, но взгляд Минги снова и снова возвращался к скрюченной фигуре Юнхо. Что-то неприятно сжималось в глубине грудной клетки. Ощущение чего-то неправильного накатывало всё сильнее. Ситуация не должна быть такой, они не могли закончить вот так печально. В голове Минги их первая встреча была другой: улыбки, неловкие шутки, чтобы разбавить атмосферу. В его представлениях Юнхо бы улыбался, а он дарил бы ему смех. Ветер, проникающий через приоткрытое окно, растрёпывал тёмные пряди волос Юнхо, растворяясь в болезненных тихих стонах. Взгляд Минги вернулся к собственным брюкам, оценивая масштаб проблемы. Одежду явно придётся пропустить через стиральную машину не менее двух раз. Но Минги не чувствовал отвращения к Юнхо. Даже из-за всей ситуации, возможных проблем и споров с родителями, в ближайшем будущем он всё равно не бвл готов отказатся от него. Минги снова перевёл свой взгляд на сгорбленного Юнхо. Длинные пальцы прикрывали раскрасневшиеся уши, а лицо хмурилось в попытке сосредоточиться на чём-то конкретном вместо метания мыслей из одного угла сознания в другой. Даже так, даже в таком положении, как Юнхо мог оставаться таким красивым? Невозможно быть идеальным всегда, но почему тогда Юнхо так сиял в его глазах. Минги не замечал ничего: ни полицейских, ни неприятного запаха, ни тряски в машине.Только лёгкий ветер в чужих прядях, слегка раскрасневшиеся уши и аккуратные пальцы. Пальцы, что так давно манили его, пальцы, к которым он хотел прикасаться так сильно. В тот момент, когда Минги впервые коснулся их у своего дома, он запомнил их мягкость и нежность навсегда. Как-то неосознанно, маленькими робкими движениями он потянулся к руке Юнхо, убирая её с щёк парня. Тот испуганно, но устало посмотрел на Минги, поджимая губы. Юнхо пытался выведать в чужих глазах злобу или разочарование, но обнаруживал лишь что-то глубокое, что-то чуткое к собственному удивлению. Разве он заслужил нечто большее, нежели неприязнь в этих бездонных глазах? Ответа Юнхо не знал, но сердце билось сильно, подначивая его на предательские слезы и выплеск пьяной чувствительности. От этой картины сердце Минги сжалось, а дыхание на мгновение прекратилось. Он будто чувствовал то же, что и чувствовал бы любой другой человек в этой ситуации — ужас, стыд и растерянность. Последнее, чего хотел Минги, это то, чтобы Юнхо чувствовал себя разбитым и потерянным. Минги аккуратно скользнул по тыльной стороне чужой ладони, мягко касаясь кожи, и переплёл свои пальцы с чужими дрожащими, пытаясь невербально успокоить Юнхо, дать ему ощущение стабильности. Минги хотел стать тем, за что Юнхо смог бы ухватиться в эту минуту, он хотел стать его укрытием в этом ужасном урагане бушующих эмоций. Пальцы сами гладили нежную кожу костяшек, пытаясь утешить. Минги не знал, что ещё может сейчас дать Юнхо кроме короткого телесного контакта. Он поджал губы, осматривая Юнхо, чтобы выявить ранее не замеченные увечья, но взгляд его зацепился за бомбер на чужих плечах. Минги отчего-то казалось, что предмет одежды остался неизменно красивым и аккуратным, несмотря на следы пыли и крови. Возможно потому что его носит Юнхо? Слабое освещение падало на бледное лицо напротив, а Минги ловил себя на мысли, что Юнхо кажется очень маленьким, если опустить его рост и телосложение. И в то же время Минги преследовало и создавало жжение где-то под кожей желание сбежать вместе. Он хотел укрыть парня от всех внешних проблем, от этой предстоящей по приезде в участок суеты и криков. Минги было больно, но Юнхо было больнее с этой запёкшейся кровью на лбу и потерянным взглядом. Если бы ему дали выбор, он действительно убежал бы с Юнхо прямо сейчас куда подальше. Желательно на берег моря, чтобы наслаждаться отражением закатного солнца в глубоких карих глазах. Или же в поле, полное цветов, где будет Минги, пальцы которого вставляют красочные цветы в тёмные пряди, и будет звонкий смех Юнхо. Минги так хотел слушать его вечность, растворяться в нём. А насколько вообще хорошей будет идея сбежать из участка прямо перед носом у двух полицейских? Минги не знал, но готов был рискнуть, если рядом будет Юнхо. Вдруг ему захотелось сказать хоть что-нибудь, нарушить эту неловкую тишину. И тогда, моргнув пару раз, Минги собрался с силами и мыслями. — Твои ладони такие холодные... Слова вышли сдавленными и тихими. Минги чувствовал себя невероятный дураком. Что он несёт? Почему единственное до чего он додумался это подметить его холодные руки? Глаза Минги расширились от неловкости и он начал взглядом искать подспорье в кармашках позади переднего сиденья, в газетах и смятых пластиковых стаканчиках из под кофе. Юнхо вглядывался в тёмные зрачки напротив, выискивая скрытый подвох, но когда ожидаемой издёвки не последовало, он выдохнул про себя, отмечая свою удачу. Парень был настолько напряжён, что слова Минги просто выпорхнули у него из головы в ту же секунду, поэтому он, всё так же пристально наблюдая за ним, решил переспросить. — Что, прости? — Твои ладони, они ледяные. Юнхо поднял бровь и его взгляд скользнул в то место, где должна была находиться его рука. Только сейчас, когда страх слегка отступил, он заметил, что на самом деле Минги держит его за руку. По ощущениям кожа Минги была немного шершавой и такой же ледяной, как и его собственная. — Между прочим, ты тоже теплокровностью не отличаешься. Уголки губ Юнхо приподнялись после этих слов. Всё же стресс легче всего снять шуткой, чем глупо молчать и ходить вокруг да около. Минги в ответ нахмурился и в обидчивой манере выпятил нижнюю губу. — Между прочим, это не так, моя мама говорит, что я как большая печка. — Правда что ли? — Юнхо сильнее улыбнулся, наблюдая, как лунный свет падает на лицо Минги. — Да, абсолютно. — Минги расправил плечи, и постарался усесться поудобнее. Словно большая птица-наседка он поёрзал на сидении и снова посмотрел на Юнхо с умным видом. — Мама говорит, что со мной очень комфортно спать. Особенно зимой, когда наступают сильные холода, — он с гордостью вскинул подбородок. — Капитан футбольной команды мистер Сон спит со своей мамой? — голос Юнхо был пропитан притворным удивлением. Слова вышли чуть громче, чем он ожидал, поэтому когда полицейский за рулём бросил на школьника сердитый взгляд, Юнхо ойкнул и прикрыл рот ладонью, поворачиваясь обратно к Минги. — Я не сплю с ней! То есть... — Минги стушевался, его щёки начали покрываться лёгким румянцем от собственного же внезапного признания. Такого он не говорил даже лучшим друзьям, стараясь сохранить это в секрете, а тут он выдал это самому Юнхо. Ну точно язык без костей. Минги мысленно отвесил себе подзатыльник, а после почесал затылок и тише добавил, — просто иногда она просит провести с ней время и я... Я всего-то хочу чтобы она была счастлива. — Это мило, ты как маленький ребёнок, — Юнхо хихикнул, всё ещё прикрывая рот ладонью. — Эй, я не маленький! — Минги немного наклонился, его голос также зазвучал чуть громче от возмущения. Его никогда не называли маленьким, наоборот, он был значительно выше и крупнее многих своих сверстников даже в детском саду. Когда имеешь рост 184 сантиметра, трудно считать себя маленьким и милым, по крайней мере его мало кто так называл. Большинство людей считали его скорее горячим и сексуальным, чем милым. — Милый малыш Сон Минги-и... — Юнхо всё не упускал возможности насладиться этой ситуацией сильнее, дразня парня, — маленькая принцесса! Юнхо откинул голову на спинку своего сидения. Растворяясь в этом ощущении, он прикрыл глаза и наслаждался короткими моментами рядом с Минги. — Ты всегда такой капризный, когда выпьешь? — Нет, только с тобой, малыш Минги. Минги закатил глаза и повторил движение Юнхо, ударившись головой о кожаную обивку старого сидения. Он слегка потерся о него, располагаясь удобнее. — К чему такие привилегии для малознакомого человека? С одной стороны Минги боялся поднимать этот вопрос, ведь если Юнхо сейчас смутится, то уберёт руку и вся атмосфера будет испорчена, но с другой стороны ему было так интересно. Почему он появился так неожиданно у него под окном? Почему был пьян? Что подтолкнуло его и что движет им сейчас? Так много вопросов, но всё ещё ни одного ответа. Это буквально съедало Минги изнутри, заставляло кусать пухлые губы и сканировать взгляд напротив. Вдруг ответы кроются в его лице? — А тебе, что, всё сейчас выложить что ли? Вот так сразу? А как же первое свидание? — То есть ты готов мне рассказать абсолютно всё после первого свидания? — Как только он попробовал на вкус это слово, улыбка снова начала налезать на губы. С каждым словом Юнхо ему казалось, что его лицо сейчас треснет. — Я не такой уж и доступный как ты думаешь. — Тогда, может, после второго? — Минги продемонстрировал парню два пальца вместе с довольной улыбкой, чуть наклоняясь ниже. — Личные тайны и секреты раскрываются только после третьего, — промурчал Юнхо пьяным шёпотом. Его правая рука поднялась на уровень их лиц, отмахиваясь от двух пальцев Минги и демонстрируя вместо них три. — Сама неприступность... — В груди Минги с каждой секундой теплеет от их разговоров полушёпотом. Создавалось ощущение обсуждений чего-то тайного, личного. Чего-то, что может затрагивать только их. — Здесь не я строю замки, Принцесса. "Принцесса"... Уже второй раз Юнхо назвал его так. Возможно у Юнхо это часть натуры — так легко читать людей. Минги снова стал терзать несчастную губу, силясь дать ответ. — Неправда, для замка нужен королевский статус, а я всего лишь подросток, которому далеко ещё даже до принца. — сказал Минги, не отрывая глаз от Юнхо. Он отметил для себя, что они такие глубокие в них даже не жалко утонуть. — Разве звание капитана футбольной команды не даёт королевский статус? — Юнхо вскинул брови, удивленно наблюдая как до Минги доходит смысл его слов, — ты же буквально Сон Минги, восходящая звезда нашей школы! — Что? Кто-то серьёзно даёт мне такие прозвища? — Минги удивленно уставился на Юнхо, а тот задумался, не живёт ли Минги только футболом. Он вообще хоть что-то вокруг себя замечает? — А как насчет "сияющей звезды", "короля футбола" или "ястреба"? — Юнхо придвигался всё ближе, сощурив ехидно глаза. Он все осыпал Минги его заученными прозвищами, от чего тот краснел и отворачивал голову, пряча глаза в темноте. — Люди всегда придумывают что-то из воздуха, никакая я не "сияющая звезда". Просто бегать за мячом люблю, что в этом такого? Минги смущался всё сильнее, ковыряя носком кроссовка уголок ковра. Парень всё никак не мог привыкнуть к таким броским прозвищам в его сторону, постоянно просил не называть его так на людях, потому что это чересчур смущает. Но, обдумав всё ранее сказанное Юнхо, он всё же дошёл до последнего прозвища. Оно заставило его хихикнуть из-за своей абсурдности и снова посмотреть на Юнхо. — Почему вообще ястреб? Вроде ни клюва, ни перьев, а люди всё равно дают такие странные клички. — Глаза у тебя ястребиные, вот почему! — Что, прости? — Взгляд у тебя, знаешь, такой холодный, пронизывающий аж до костей. Пока ты смотришь на соперника через шлем, твои глаза буквально горят, вызывают мурашки по всему телу. Ты как хищник.— Юнхо расплылся в довольной улыбке, будто диссертацию защитил. Ему было важно, чтобы Минги понял смысл его слов. Минги замер, все ещё пристально рассматривая зрачки другого. В горле моментально пересохло, а вопрос вертелся на языке. — Ты действительно считаешь меня хищником? — Всё-то тебе нужно знать, капитан, — глаза Юнхо рефлекторно закатывались от нескончаемых вопросов, — у нас тут, что, допрос с пристрастием? — Откуда тогда ты знаешь как я выгляжу во время игр? — Минги прищурился, сегодня он точно попробует хотя бы нащупать направление истины. — О тебе постоянно говорят то тут, то там. — А ты, как я вижу, и не прочь их послушать, — ухмылка появилась на лице Минги в ночной темноте. Именно тогда пьяное сердце Юнхо забилось быстрее. Было отвратительно. Пот стекал по их лицам из-за чрезмерного стресса и духоты, было липко и мокро, но ни один не обращал на это внимания, выбирая лишь разглядывание оппонента. — Иногда мне приходится слышать то, чего совсем не хочется слышать. "Чон Юнхо, ты сам себя пытаешь в этом убедить?" — промелькнуло в голове у Юнхо. У него плакат на всю стену висит с этим парнем, а он что? Набивает себе цену и нагло врёт. Он старается уловить каждую весть, связанную с Минги даже косвенно, но ему об этом знать не стоит, ведь так? — То есть ты хочешь сказать, что услышал всё это случайно в таких подробностях? — Минги всё улыбается и не верит ни одному слову пьяного Юнхо. — Они были довольно назойливыми, разговаривая о тебе, — Юнхо пожимает плечами, а глаза скользят по чужому лицу, по той очаровательной родинке под глазом. Время пролетело быстро. Так быстро, что никто не заметил противный скрип тормозов и даже того, как довольно крупный мужчина в очках недовольно смотрел на них. Возможно офицер уже пару раз пытался обратить на себя их внимание, но остался не услышанным. Его лицо скорчилось, когда он в полной мере почувствовал всё букетное благоухание с заднего сидения. Мужчина демонстративно зажал нос пальцами и указал сначала на парней, а после и на дверь. — На выход. Разжимать руки не хотелось, да и запах уже не был таким отвратительным, как полчаса назад, но всё же каждый понимал, что пора выходить. Пора пройти этот ад и ответить за свои поступки. Юнхо оттолкнулся и вывалился на душную улицу. Показалось, что ничего не изменилось. Будь они снаружи или в машине, всё равно ощущения были отвратительными. Немного помявшись на месте и приложив немалые усилия, ему наконец-то удалось сконцентрировать зрение и Юнхо всё же постарался рассмотреть участок, в который их привезли. Это было довольно старое, местами обшарпанное здание со следами матерных граффити. Мир подростка на мгновение покачнулся, когда один из офицеров толкнул его в спину. — Тебе ускорения придать? — Спасибо, откажусь. — Шевелись давай, остряк, — мужчина поравнялся с подростком, заглядывая тому в глаза, — или мне тебя за ручку отвести? И всё же перед тем как сделать шаг, Юнхо оглянулся в попытке найти Минги. Он был рядом, его тоже подталкивали, только вот тот о чём-то громко спорил с одним из офицеров, не унимаясь, из-за чего его просто сильнее подталкивали вперёд. Вздохнув, Юнхо всё же опустил голову и принял решение сделать медленные шаги в сторону участка. Он пытался оттянуть этот момент, пиная камень по дороге, пока офицер снова не сделал Юнхо замечание и тогда он спокойно принял свою участь, слушая тихие шаги Минги сзади. Ступеньки, пару скрипучих дверей и вот они уже сидят на стульях перед мужчиной в очках, заполняющим стопки документов. Минута сменялась другой, а тот всё сосредоточенно смотрел на бумаги, пока случайно не заметил школьников, поднимая глаза. Он окинул Минги взглядом с макушки до кончиков пальцев, морщась от запаха, который прилип к Минги как жвачка к кроссовке. В ожидании Юнхо сильнее вжимался в кресло, пока его колени начинало постепенно сводить от страха. Он только сейчас понял как сильно влип из-за своей дурацкой выходки и как мог старался скрыть свои глаза от мужчины напротив. Но липкий изучающий взгляд всё же заставил обратить на себя внимание. Глаза стыдливо вернулись обратно, к лицу полицейского. — Чон Юнхо, значит? — Да, сэр, — Юнхо силился придать голосу подобие нейтральности, но неуверенность предательски прорывалась наружу из-за дрожи. Кого он собирался обмануть? Себя или Минги? Или, может, весь мир? Он так сильно боялся этого момента, что даже если учесть, что в машине его мастерки отвлёк от обстоятельств Минги, расслабляя одним своим присутствием, Юнхо все ещё боялся этой встречи. — А ты всё-таки вырос, мальчик. — Полицейский устало вздохнул, расправляя затёкшие плечи. Юнхо лишь снова пристыженно отвёл взгляд от мужчины, выбирая рассматривать пол вместо чужих глаз. Полицейский ещё раз осмотрел лицо Юнхо, устраиваясь поудобнее в своём кресле. Большая рука скользнула между бумаг, доставая единственную нужную папку — протокол происшествия. Очки в считанные минуты оказались на своём законном месте, когда уставший голос раздался в помещении. — У нас тут вождение в пьяном виде и угон автомобиля, — его брови поднялись, а затем он принялся перечитывать снова, чтобы понять, точно ли это про того самого Чон Юнхо и об одном ли это человеке, — Юнхо, так ты у нас в дебоширы решил набиться? — Нет, сэр... — Да что ты говоришь! — Полицейский посмотрел на парня с лёгкой насмешкой, — на свадьбе твоих родителей отгулял, тебя мелкого в люльке видел, а теперь здесь вас регистрировать? Юнхо всё сильнее поджимал губы, с каждой репликой становилось все труднее дышать. Как только он подумал, что ад приостановил свою работу, ему снова напомнили о чертях на земле. Не то чтобы он сильно боялся этого человека, просто хотел исчезнуть, дабы не проходить это мероприятие из стыда и оправданий заново. — Чем это вы намазались ещё? Выглядите так, будто на вас пьяную проститутку вырвало. — Он скорчился, цепляя пальцами ручку. Юнхо действительно был весь в блёстках. Но почему он сказал "вы"? Вроде на вечеринке был только он, так что Минги должен быть более-менее чистым, по крайней мере верхняя его часть. Но Минги таким не был. Его белая футболка вместе с бомбером были заляпаны смесью крови и огромного количества глиттера. Оглядывая парня, Юнхо задавался вопросом, что он вообще такого сделал, что на голове Минги было гнездо, усыпанное стразами. Вместе они выглядели как два пришельца в этом сером, обшарпанном здании. Они выглядели как сектанты-затейники, и это заставило уголки губ Юнхо приподняться. Сам Минги же был потрёпанным. Усталые, сонные глаза вместе с впадинами под ними, измазанная одежда и грязные брюки не были тем, что кричало о его социальном статусе спортсмена или же порядочного человека, скорее он впервые выглядел так абсурдно, неряшливо и в какой-то степени мило. Мило, потому что брови отблескивали в свете тусклого освещения и он хмурился, пока сильные руки теребили ткань футболки, размазывая по ней цветную массу все сильнее. Минги выглядел как нашкодивший ребёнок, укравший печенье из общей банки, а после застигнутый с поличным весь в крошках. — Твоему отцу я позвоню, а вот вы, молодой человек, оставьте номера родителей, — низкий голос раздался, пробивая мурашки по спине Юнхо. Офицер указывал на Минги ручкой, ожидая дальнейших действий, — имя и отчество только напишите ещё, не буду ж я тыкать им. Минги медленно и даже нехотя достал свой телефон, всё ещё хмуря тёмные брови. Длинные пальцы писали быстро, коряво и скорее даже каким-то детским почерком с хвостиками и закорючками у слов на концах. — А теперь прошу проследовать в нашу уютную комнату, — мужчина покрутил бумагу в руке, вчитываясь. — В комнату ожидания? — надежда всё ещё сквозила в голосе Юнхо, ведь не хотелось оставаться здесь ещё дольше пяти минут. — В обезьянник, — сказал мужчина и медленно выбрался из своего угла , подошёл к железным прутьям и улыбнулся, указывая на них, — проходите, не стесняйтесь, — он дёрнул замок и дверь заскрипела. Юнхо не обрадовала перспектива просидеть в камере, но он всё же встал и вместе с Минги пошёл к металлической клетке. Звон ключей, пара ловких движений, и теперь они малолетние преступники. Ноги и так не держали ватное тело Юнхо, поэтому он устремился к скромной, видавшей разные виды лавке, чтобы придаться глубокому самоанализу или же попытаться собрать всё ещё пьяные мысли в кучу, выстроить цепочку того, как вообще они оказались здесь. Длинные пальцы обхватывали волосы, стягивали в приступе ярости к себе и своим поступкам. Он не знал какой будет реакция отца. Он разочаруется в нём, ведь так? Всё это время Юнхо был прилежным сыном и хорошим учеником, по крайней мере пытался быть таковым. Он не хотел, чтобы родитель видел его таким помятым, пьяным, да ещё и в участке. Было страшно, холод пробегал по позвоночнику, посылая волну тревоги, заставляя обхватить себя сильнее. Предательский ком подступал к горлу, сильнее надавливал на него, чтобы тот скорее сломался и дал волю эмоциям. Он не может заплакать здесь, при Минги. Меньше всего Юнхо хотел казаться слабым и жалким в его глазах. Как же так, как же он мог так влипнуть, ведь столько проблем ещё ждало впереди! Так хотелось поспать, чтобы всё это оказалось глупым сном. — Guten Tag! — незнакомец из тёмного, богом забытого угла вынырнул к парням, подсаживаясь ближе. Юнхо вздрогнул от неожиданности. Может он всё же и правда спит? Парень сначала подумал, что ему показалось, но вскоре действительно понял, что с ними в камере был кто-то ещё. Пальцы незаметно убрали влагу с кончиков глаз, Юнхо приподнял голову и принялся рассматривать потревожившего его человека. Волнистые пряди мужчины скатывались по лицу, пока остальные волосы были завязаны в тугой узел на затылке, а глаза мутными озёрами уставились на Юнхо. Он явно был тоже пьян, потому что запах от него шёл отвратительный. Неизвестный явно был иностранцем, иначе никак нельзя было объяснить его загорелую кожу, обтянутую пёстрой рубашкой, глубокие большие голубые глаза и острые скулы. Чего он вообще хотел от них? Сидел себе в своём углу, а тут вдруг резко начал подавать признаки жизни. Тишина повисла в воздухе, но мужчина видимо не хотел останавливаться излагать свои мысли. — Du langweilst dich hier, nicht wahr, Schönheit? - резкие слова раздались, разбивая тягучую тишину. Признаться честно, Юнхо даже вздрогнул и отсел чуть дальше от жёсткого немецкого акцента. Он не был напуган, конечно же нет, просто звуки, которые выходили из рта этого человека, были похожи на грубый скрежет металла о металл. — Что он несёт? — Минги склонился к уху Юнхо, прикрывая свой рот рукой. — Да погоди ты, я не могу разобрать слов из-за акцента, — он скользнул взглядом по незнакомцу, — нас не обучали пьяной тарабарщине. — Это что вообще? Французский? — сказал Минги, поднимая брови в недоумении. — Нет, это немецкий, — Юнхо сощурился, — Я постараюсь что-то понять, но ничего не обещаю. — Du hast so schöne Augen, ich bin bereit, darin zu ertrinken , — пьяный сокамерник поиграл бровями, приближаясь к лицу Юнхо. С тем как придвигалось чужое тело, лицо Юнхо отодвигалось назад, всё ближе вжимаясь в плечо Минги. — Ну и что это было? — Утонуть в чём-то хочет, — прошептал Юнхо, — вроде... — Уже топиться собрался? На удивление Юнхо понимал мужчину. Он имел весьма поверхностные знания о немецком языке, но, видимо, всё же не зря он брал однажды эти языковые курсы. Возможно он даже занимался языком только ради таких моментов, хотя Юнхо столько издёвок успел услышать от Сана по этому поводу, что теперь он с удовольствием посмотрит, как упадёт чужая челюсть, когда Юнхо будет рассказывать ему эту историю. — Geht es dir gut? — Голос немного подрагивал, но всё же Юнхо смог извергнуть подобие ответа. Брови Минги взметнулись вверх от удивления. Он знал, конечно, что Юнхо весьма умный парень, но чтобы на ходу ответить немцу-незнакомцу в обезьяннике... Найден ещё один повод восхищаться Юнхо, Минги взял это на заметку. — Ja, alles ist großartig, wenn du den Abend mit mir machst — мужчина поглаживал подбородок, рассматривая Юнхо. — Nein, du hast mich missverstanden! — Юнхо всё сильнее отодвигался от подлезающего к нему мужчины. Его поведение напрягало всё больше и больше, создавая внутреннее натяжение. Человек был явно не первой свежести, противный запах щипал носы парней, вызывая новые приступы тошноты. — Du bist so hübsch. — Ich bin ein Junge! — Сказал Юнхо, выставляя руки перед мужчиной. Он же не станет на полном серьёзе подкатывать к парню, ведь так? По крайней мере он надеялся на это. — Юнхо, о чём вообще речь? — Глаза бегали от одного человека к другому в попытке уловить хоть что-то, понять, что происходит за стеной его непонимания. — Es ist okay, Süße ! — Мужчина хлопнул в ладоши и сильнее заулыбался, — es ist sogar noch besser! Челюсть Юнхо отвисла от шока. Может ему мерещится? К нему действительно пытается подкатить иностранец в обезьяннике? — Эй, а перевод-то можно? — сказал Минги, неловко наблюдая за сложившейся перед ним сценой. — Ну... Он сначала прокомментировал мои глаза. — А что с твоими глазами? — Минги заморгал, разглядывая чужие радужки. — Красивые, сказал, — Юнхо пожал плечами, наблюдая за лицом напротив. На долю секунды повисло неловкое молчание, пока Минги разглядывал тёмные глаза напротив. Он хотел одёрнуть себя, прекратить пялиться, но это было выше его воли. — Глаза действительно красивые, — нежность сквозила в словах Минги, под кожу залезала, мучила. Секунды казались вечностью, пока Сон рассматривал длинные ресницы Юнхо, задерживая дыхание. Время остановилось, оставляя их снова наедине, в своём мире. Щёки снова медленно краснели, выворачивая все мысли и чувства наизнанку. — Heirate mich, Hübscher, ich werde den Sand küssen, auf dem du gegangen bist! Парни подскочили, отрываясь друг от друга, почти сталкиваясь лбами. Юнхо обернулся и увидел, как незнакомый мужчина пристально смотрит на него, округлив глаза. — Я, пожалуй, откажусь, — запротестовал Юнхо, мотая головой. Ему, конечно, папа говорил, что он красивый и достойный жених, но для пьяного немца из обезьянника ли? Юнхо задумался о том, а не сумасшедший ли перед ними. — Да что он там лепечет, а? — сказал Минги, хмуря брови. Он всё пытался хоть что-то разобрать, но слышал лишь грубый и неразборчивый набор звуков. Как Юнхо вообще мог понять этого человека оставалось загадкой. — Замуж меня зовёт... Все трое замолчали, переглядываясь друг с другом, пока первым не пришёл в себя Минги. — Я тебе сейчас устрою тут хайратэ михь! — Минги отодвинул своей рукой чужое лицо подальше от Юнхо, — губу закатай. — Минги, аккуратнее, — парень зашипел и убрал руку от чужого лица. — Скажи ему, чтобы он отстал и плелся туда, откуда вылез, — Минги сильнее насупился, враждебно рассматривая немца. Он только только смог наконец-то познакомится с объектом своего вожделения, а тут какой-то неизвестный хмырь уже под венец Юнхо тащит. Не очень-то и радовала перспектива тюремной свадьбы. — Когда это ты стал таким грубым? — Юнхо рассмеялся. — Тогда, когда этот парень выпал из своего немецкого чулана, — Минги скрестил руки, пока наблюдал за действиями иностранца. А вдруг тот скажет ещё что-то подозрительное, пока Минги отвлекается? — Пусть попристаёт к вон тому полицейскому с пончиком, — он кивнул на грузного мужчину, перепачканного в сахарной пудре. — Боюсь, он ему откажет, — вздохнул Юнхо, рассматривая предполагаемого страдальца. — Думаешь? Мне кажется, что он бы согласился. — Может быть он сидит здесь из-за того что пытался флиртовать с кем-то из полицейских? — ухмылка коснулась губ Юнхо. — Может он назвал кого-то здесь "сладким" и его из-за этого посадили на сутки. — Да, сто процентов! — Yes? — мужчина вскочил и радостно посмотрел на парней. Минуту назад он не подавал признаков жизни, а сейчас он буквально прыгал от счастья по маленькому пространству. — Да что он прыгает-то... No, Юнхо, скажи ему, чтобы он сел обратно. — Минги дёргал Юнхо за край бомбера, пока тот округлившимися глазами рассматривал тело, бросавшееся на прутья. — Вы всё не так поняли! — замахал парень руками, получая в ответ лишь непонимающий взгляд от мужчины напротив. Тогда Юнхо мысленно стукнул себя рукой по лбу, он действительно забыл переключится на другой язык. — Das hast du falsch verstanden! Иностранец молча уставился на парней, а после сел обратно на скамейку. Через мгновение послышались всхлипы и шорох. Парни снова молча переглянулись, не понимая, что происходит. Юнхо даже задумался, не похож ли он на этого человека только потому что он так же пьян. — Минги, мы довели его до слез... — Прошептал Юнхо на ухо парню. — Он сам себя до слёз довел, нечего было лезть и обнадёживаться. — Может у него плохой период в жизни, а мы к нему так... Минги закатил глаза, засовывая руки в карманы. — Ничего с ним не станет. Поплачет, подумает о жизни и полегчает. — Боже мой, Минги, а как же сострадание к окружающим нашим? — Он, что, котёнок по-твоему или щеночек? — Как минимум облезлый дворовой кот, но всё же! Щёки Минги раскраснелись от этих слов. Возможно он был немного резок к незнакомцу в своих словах, но это была правда. Ему не нравилось как этот человек клеился к Юнхо, он чувствовал как деискомфортно, поэтому, сам того не замечая, отреагировал настолько бурно. Обычно он старается быть сдержанным, сглаживать конфликты как лидер и часть коллектива, раскрывая свою чувствительную сторону только перед Чонхо, но сейчас что-то пошло не так. Эмоции Минги просто взяли верх над ним после долгой ночи и усталости. Парень стукнулся макушкой о бетонную стену, прикрывая глаза. — Просто хотел, чтобы ты не чувствовал себя обеспокоенно из-за него. — Пытаешься защитить меня? — Юнхо повторил движение парня, облокотившись о стену. Его глаза привлек точёный профиль парня — то, что он любил даже больше, чем физику. Юнхо обожал рассматривать его издалека, но никогда не думал, что удача рассмотреть его так близко вообще когда-нибудь улыбнётся ему. — Ты, что, мой рыцарь в железных доспехах? — Очень остроумно... — Минги улыбнулся, всё ещё не открывая глаз, — если считать, что шлем и форма — это доспехи, то да, я рыцарь, — после нескольких секунд молчания он добавил, — твой рыцарь. Всё же он чертовски красивый. Серьёзно, как Юнхо должен был разговаривать с этим человеком, пытаться сохранить остатки ума, когда он буквально реинкарнация Аполлона с бантиком сбоку? Ещё и говорит такие слова, заставляя сердце в сотый раз биться загнанной в клетку вольной птицей. — Кто тебя научил таким слащавым фразам? — Юнхо притворно скривился, но в голове он обвёл это слово "твой" жирным, красным маркером. Минги всё же приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на реакцию Юнхо. — Всё же слишком, да? — Щёки краснели всё сильнее, смущение медленно переходило на кончики ушей. План захвата чужого сердца, видимо, не сработал, и когда-нибудь Минги всё же научится флиртовать. Как Минги вообще должен это сделать, когда в отношениях он был только с собственной рукой и футбольным мячом? — Немного, — флегматично ответил Юнхо. Минги не стоило знать, что он уже давно покорил его, ведь так? — Тюремная романтика, что поделать... Это действительно рассмешило Юнхо. Он не удержался от того чтобы тихо захихикать в воротник бомбера. С Минги было действительно комфортно в любой ситуации, как Юнхо и предполагал раньше. Глупые шутки Минги разбавляли атмосферу, возможно даже лучше, чем казалось самому Минги. Но возвращаясь к их обсуждению, Минги, несмотря на свои габариты и силу, был похож на мягкую плюшевую игрушку, ожидающую объятий. Его так хотелось заставить покраснеть, стесняться, отводить глаза в сторону, потому что его реакция была действительно милой. Спустя мгновения Юнхо заметил, что Минги засуетился. Он так погрузился в свои мысли, что совершенно упустил то, как тот крутится у его лица. — Что такое? — Кровь, — Минги запнулся, всё ещё суматошно ворочаясь, — у тебя кровь на лице, — пояснил Минги, ковыряясь рукой в закромах карманов. Юнхо ахнул, он совсем и позабыл обо всём, что случилось, из-за этой истории с немцем, — погоди, я вытру. Ладонь Минги была шершавой, когда он аккуратно обхватывал ею подбородок Юнхо, чтобы удобнее рассмотреть лицо. Прикосновения стали такими частыми за этот вечер, настолько частыми, что Юнхо боялся привыкнуть к этому. Он часто наблюдал за ним издалёка, но такой контакт грел его сердце даже больше, чем физика. Минги вынул старый платочек из кармана и медленно поднёс его к лицу Юнхо. — Возможно будет немного больно, прости. Но больно не было. Он был аккуратен, обходя ранки, аккуратно вытирая кровь и разводы со лба парня. Минги был сосредоточен, закусывая губу для концентрации, ведь меньшее, чего он хотел, это навредить. Улыбка медленно расцветала на губах Юнхо, когда пьяные мысли всё же вырвались из него. — Ты больше похож на принцессу, чем на рыцаря. Минги вздрогнул от неожиданности и посмотрел в глаза Юнхо. Хотя парень этим вечером и называл уже его таким прозвищем, сердцебиение всё равно учащалось от трепета. — Разве я не должен быть наоборот более мужественным, нежели мягким? — В голосе прозвучали сомнения, когда Сон отвёл взгляд. — Минги, разве принцессы не могут быть сильными и смелыми? Минги уставился на Юнхо. Он никогда не думал, что его вообще можно назвать кем-то вроде принцессы или применить слово "милый". Добрый — да, но "милый"? То есть Юнхо действительно видел его таким? Тишина повисла между ними, но она не была неловкой, скорее каждый блуждал в своих мыслях, обдумывая своё. Минги так и застыл с платочком у виска Юнхо, не двигаясь. — Знаешь, Юнхо... — Начал было говорить Минги, но его голос прервал отвратительный скрип. Оба парня повернулись и глаза Юнхо расширились. Это не было неизбежно, он просто оттягивал момент встречи со своим главным страхом, вот и всё. Но в глубине души он надеялся, что он не придет или же просто попросит отпустить его из участка домой. И всё же он не мог не приехать за своим собственным сыном. Лицо старшего Чона было нахмуренное, но оно более походило на уставшее, чем на злое или разочаровавшееся. Юнхо не знал, чего ожидать, чего стоит или не стоит бояться, что с ним будет дальше. Было страшно, настолько страшно, что его медленно начинало трясти. — Пошли, Юнхо, — голос был тихим и напряжённым, но в нём не было намёков на злость. Что вообще происходит? Всё, что ему оставалось делать, это встать на ватных ногах и направиться в сторону выхода. Тревога билась, царапалась в груди, в голове Юнхо буквально кричали сирены, просили сбежать, спрятаться, уйти, сделать хоть что-то. Но ноги всё так же идут, тело двигается, а всё кругом выглядит как в замедленной съемке, пока отец осматривает его полностью, проверяя раны на голове. Юнхо сглатывает и оборачивается туда, где должен сидеть Минги и натыкается на взгляд, наполненный переживанием. Они ничего друг другу не успели сказать на прощание, но Юнхо не хочет вот так уходить, бросая Минги на произвол судьбы совсем одного. — До встречи, — произносит Юнхо одними губами и глаза Минги загораются. Сон подскакивает к железным прутьям, когда Юнхо уводит в спешке отец. Руки сжимают металл всё сильнее от отчаяния и внутренней борьбы. Голова падает, стукаясь о прутья, отчего издаётся характерный звук. — Так он тебе нравится... — На ломаном английском выдаёт немец из тёмного угла. По видимому, он долго наблюдал за сложившейся картиной, из чего поспешил сделать свой вывод. Глаза Минги расширились, он сглотнул, всё вертел фразу в голове. Он был влюблён так долго, что практически не помнил, из-за чего это началось, просто так вышло. Минги больше не был намерен скрывать и дальше эти чувства, он хотел бороться за них. Он хотел узнать Юнхо так, как его не знает никто.