Песнь о Шиповнике и Росе

Знакомы каждому эллину славные и горькие истории о самовлюбленном Нарциссе и прекрасном Геацинте. Но редко кто слышал песнь о Шиповнике и Росé, трагедию самоотверженной матери и её детей... Жила на свете юная красавица Триандафúла. Была она столь чудесна, столь великолепна, что могла бы тягаться в изяществе с самой Афродитой. Потому немудрено, что очаровался девушкой сам Зевс. Много раз спускался он с Олимпа на землю. Море ухищрений придумывал Громовержец, чтобы разделить с Триандафилой ложе. Но девушка всё никак не поддавалась. Тогда олимпиец наслал на смертную божественный ветер. Воздушные потоки шептали слова любви, усыпляя бдительность красавицы. Зефир дурманил, загоняя на одр. С бризом в спальню к девушке проник и Зевс. После ночи любви стала ждать Громовержца Триандафила. Пленилась она страстными клятвами, но олимпиец всё никак не являлся. Разочаровалась красавица в Зевсе, но сердце её всё равно пылало любовью. С тех пор решила она одаривать лаской только своих детей. Родились у Триандафилы мальчик Нерó и девочка Стагóна. Брат с сестрой были умны и красивы в мать. Молва о неземных детях быстро разошлась по всей Элладе. Узнала о них и Гера. Рассердилась супруга Громовержца, заревновала и решила погубить отпрысков Триандафилы. Натравила она на детей Ламию, бывшую любовницу Зевса. Проклятая быть змеёй и не смыкать глаз по ночам, дочь Посейдона согласилась верой и правдой служить коварной Гере, в надежде вернуть себе сон. Однажды Неро и Стагона играли у ручья. Тогда-то и наслала Ламия на поляну змей. Больно жалили они детей ядом. Пресекая смерть, отрезали брату и сестре по мизинцу. Случилось тоже и на следующий день. Отрубили Неро и Стагоне безымянные пальцы. Заподозрила Триандафила неладное и направилась в храм к Гере. Но там красавице сказали, что супруга Зевса покровительствует роженицам, а не матерям. Расстроилась женщина, но делать нечего. Назавтра повторилась история. Лишились брат с сестрой средних пальцев. Взволновалась Триандафила, пошла молить Зевса вступиться за своих детей. Однако тот, не желая разгневать супругу, проигнорировал мольбы женщины. Не зная куда уже податься, обратилась мать к Афродите. Увидела богиня любовь в глазах красавицы и подарила ей свой символ – белую розу. Отныне Триандафила могла становиться колючими ветвями, за которыми могла бы прятать Неро и Стагону. На следующий день женщина смогла уберечь своих детей, о чём доложила Ламия Гере. Вскипела гневом, рассвирепела богиня, но приказала всё равно насылать змей на поганых бастардов. Сама же направилась к Афродите. Убедила Гера свою подругу, что обманула всех Триандафила, что никого эта лукавая смертная, кроме себя, не любит. Рассердилась дочь Дионы на такое неуважение и прокляла розу. Теперь бедная мать должна была медленно дичать, когда ей придётся защищать своих детей. Шло время, а змеи всё не оставляли попыток ужалить Неро и Стагону. Не переставала спасать их и Триандафила. Потому не исчезало проклятье. Больше и больше уходила женщина в себя. Забывала мать обо всём. Со временем запамятовала она своих детей, а потом и себя саму. Ушли из памяти Триандафилы свой образ и свое имя. Исчезла красота. Превратилась она в уродливую дикарку: безумные глаза, тряпьё на грязном теле и спутанные волосы, в которые была вплетена белая роза. Однажды Триандафила скиталась по лесу, как вдруг услышала крики. Небольшая поляна была полностью усеяна гадюками. Клубы змей вились у ног маленьких мальчика и девочки. Ехидны впивались в пятки малышей, поднимаясь вверх по туникам. Облепили гюрзы детей. Под телами ужей скрылись ребячьи головы, виднелись лишь испуганные глаза. Однако не из-за змей кричали брат с сестрой. "Мама! Мама!" — вопили дети к лесной женщине. Дрогнуло что-то в сердце дикарки. Замельтешили перед глазами нежные видения с красавицей – матерью и её детьми. Вспомнила Триандафила своих Неро и Стагону и тут же бросилась к ним. Покрылось тело женщины шипами, колючие ветви проросли из тела. Как бешеная, налетела мать на змей, стала грызть и рвать проклятых ехидн. Глотала, драла и топтала Триандафила гадюк, но тех не убавлялось. Всё больше и больше насылала Ламия ужей. Окружили гюрзы женщину и стали терзать мраморную кожу Триандафилы. Полетели во все стороны капли крови, зарыдали Стогона и Неро, закричали. Услышала нечеловеческий вой Афродита и спустилась с Олимпа в лес. Щелчком пальцев превратила она змей в розовые лепестки. Побежали брат с сестрой к матери, растелившейся на дёрне. Отравленная, на грани сознания Триандафила потянула руки к своим детям. Царапая щёки, жмались Неро и Стагона к своей маме. Чистые, как хрусталь, слёзы окропили кровавые шипы и белую розу. Глаза. Безумные глаза Триандафилы и заплаканные глаза Неро и Стагоны даже сейчас горели любовью друг к другу. Увидела это Афродита, исполнилось её сердце жалостью к этим смертным. Подула дочь Дионы на тело матери, и оно полностью превратилось в колючие ветви. Капли крови обернулись сочными плодами, а дикая роза сбросила почти все свои лепестки. Осталось лишь пять белых листочков с жёлтой сердцевинкой. Цветок Шиповника наполнил поляну своим ароматом. Не позабыла Афродита и о Неро со Стагоной. Провела богиня ладонью по макушкам детей, и рассыпались они на миллиарды водяных капель, таких же чистых, как их слёзы. Стали Неро и Стагона утренней Росой. Отныне каждое утро Роса ласкала листы Шиповника, Стагона и Неро обнимали свою любимую мать Триандафилу.