Порочная Красная Шапочка

Селена бежала из последних сил, и где-то вдалеке уже был слышен шум водопада. Ещё немного, и возможно это будет путь к спасению. Но там, где-то впереди, ей почудился знакомый запах и красные рога, как подсказывало ей всё живое в лесу, как шептали ветви и ночные цветы. Она до ужаса боялась попасть к нему в лапы и резко свернула на бегу в другой поворот между зарослями. — Се-еле-ена-а! — раздался во тьме утробный голос демона. И Красная Шапочка вся похолодела, понимая, что он где-то рядом, совсем близко. Сонхва ускорялся, идя по её пятам. И вдруг за её спиной послышалось отчётливое движение — кто-то бежал сломя голову, настигая её. И девушка закричала в испуге, заставляя уставшие ноги мчаться изо всех сил. Сонхва развернулся посреди леса, услышав такой приятный, такой желанный вопль. Он оскалился в полубезумной улыбке и рванул на звук, практически обрывая все ветви на своём пути когтистыми руками. И вот знакомый красный плащ мелькнул перед глазами, сквозь который он ничего не видел, проклятая ткань! Но его добыча лежала на траве, явно споткнулась на бегу и запуталась в собственном длинном плаще, брыкаясь руками. Демон беззвучно улыбнулся, налетая на неё, протягивая руку, до боли хватая за плечо, чтобы поднять девчонку с земли и резко развернуть к себе. Но тут его глаза удивлённо выпятились. Ведь из-под капюшона к нему поднялись иные глаза и мужское лицо. Невысокий священник оказался перед ним, холодно взирая на демона в своей обманке — в красном плаще. Сонхва скривился, но на долю секунды впервые потерял бдительность, не успев быстро отшатнуться — и в его бок вонзился короткий меч, пробивая его насквозь. — Хороший плащ нашёл обронённым в лесу, не Волка того ли вещь, когда он не смог обратиться? — мрачно прошептал Ёсан и крутанул свой меч в теле демона. Сонхва издал булькающий звук, из его рта потекла кровь. Он резко схватился за лезвие голыми руками, но выдрать не получилось — молодой инквизитор пошёл на него плотнее, вонзая дальше клинок и сам не отпуская рукоять меча. Впрочем, демон не испугался, а расплылся в насмешливой улыбке. — Как неожиданно, я купился на такой простецкий приём, — хмыкнул он сквозь окровавленный рот, в упор смотря полубезумным взглядом на молодца, что смотрел на него в ответ ещё более сумасшедшим и каким-то неправильно довольным взглядом. — Это не помешает мне разорвать тебя в клочья, дитя. Я отнюдь не брезгую жрать мужчин. Так что смотри — не смотри на меня так ненавистно, этого… — Сонхва замолк, всматриваясь в лицо напротив, в эти странные глаза, в это родимое пятно на виске. — Я не помню, чтобы пересекался с таким молодым инквизитором, — холодно сказал демон. — Но почему твоё лицо кажется таким знакомым? — О! Так ты что-то помнишь? Что-то кажется тебе знакомым, откликается в твоём сгнившем сердце? — сквозь зубы прошипел Ёсан, и его лицо исказила ужасающая гримаса ледяной ярости. — Постарайся вспомнить! Глаза женщины, которую ты убил из-за своей неудовлетворённой гордыни! Просто так! Сонхва скривился, словно пред ним предстало нечто противное и гадкое, и его пробрала брезгливость. — Так мелкое отродье выжило! — хмыкнул он. — Я помню, как пришёл в город за одной из последних дочерей Халазии, а она женилась на каком-то безликом простачке. Я ожидал, что её родившееся дитя — прелестная девочка, которую я заберу с собой. Но нашёл там сопливого мальчишку! Мальчишку! Впервые у женщин Халазии родился мальчик! — демон с отвращением разглядывал лицо инквизитора перед собой. — Я был так зол и разочарован! И твоя глупая мать с отцом бросились на меня, думая остановить. Признаюсь, в порыве вспышке злости я просто сжёг всё на своём пути, как и разорвал твоих глупых родителей. Но ушёл быстрее, ведь на помощь пришёл проклятый Орден Инквизиции. И получается, мальчик, оставленный в огне, выжил и ушёл под крыло этой самой Инквизиции, став одним из них, а затем придя ко мне за сладкой местью, — лучезарно улыбнулся Сонхва. Глаза Ёсана раскрылись шире, и он резко отпрыгнул назад, уловив опасность. Но не успел полностью. И конец выросшего острого костяного хвоста ударил его в бок, отзеркаливая собственный удар демону. Инквизитор отшатнулся, прикрывая рукой образовавшуюся рану, не давая литься крови, и широко раскрытыми глазами уставился на Сонхва. — Даже не пискнул от боли! Как мило, как очаровательно! — улыбнулся демон, также прижимая когтистой рукой собственную рану и любвеобильно смотря на парня в красном плаще перед собой. — Но теперь я завершу то, что не сделал на эмоциях из-за глупого срыва. Добью чадо моей осквернённой несостоявшейся невесты. — Ну попробуй, — спокойно казал Ёсан, не отпуская руки от раны, а второй плотнее сжимая эфес меча. — Практически всю жизнь я провёл в тренировках, вылазках и боях против нечисти, чтобы суметь на равных вступить с тобой в бой. Мой меч — из лучшего святого металла. И я вижу, что от него твои раны не затягиваются, — он впервые позволил себе улыбнуться, глядя, как дым идёт из живота Сонхва. Тот лишь мрачно улыбнулся, не сводя чёрных глаз с мальчишки. Злость обуяла его, но лицо по-прежнему сохраняло невозмутимое выражение. Они смотрели один на одного молча, один улыбаясь, другой — глядя с ненавистью. А затем рванули друг на друга в полной тишине, как два самых страшных и опасных хищника. И в это самое время Селена и услышала вопль демона Сонхва где-то рядом, вся похолодела, а потом совсем перепугалась, ощущая, что сзади ощутилось движение. Она ускорилась из последних сил, делая отчаянный рывок… Но вдруг её схватили за плечо, дёргая назад и резко разворачивая. Селена закричала в испуге, чувствуя, как её хватают, привлекая к себе, как её ноги подкашиваются от движения, и она летит на землю. Миг, и она оказывается лежащей на траве, а сверху на неё наваливается впопыхах тяжёлое тело. Первая реакция — брыкаться и пытаться скинуть с себя этот вес, но её руки быстро ловят, пригвождая к земле. — Селена, это я! — раздался такой знакомый голос. — Я поймал тебя! Словно не веря своим ушам, она в страхе открыла зажмуренные глаза, а затем протяжно выдохнула, увидев перед собой лицо Сана. Он лежал на ней, пригвождая её к земле. Его ноздри тяжело раздувались после бешеного забега, капельки пота стекали по лбу. Волк был обнажён по пояс, но с его тела шёл невероятный жар. Он смотрел на неё так, что у неё поджилки затряслись. Не от страха, а от странного ликования. — Ты… Ты поймал меня! — тихо-тихо прошептала Селена, и собственный голос был таким же сиплым от непрерывного бега. — Я поймал тебя, как и обещал, — выдохнул Сан, пытаясь наладить дыхание. — Я никогда бы тебя не отдал. Никому из них. Никогда. Они тяжело дышали друг другу в лицо, нервно смотря в глаза. Селена издала какой-то жалобный стон, и Сан мгновенно уставился на её губы, и его зрачки ещё больше увеличились. Он вскинул голову, уловив краем глаза движение. Впереди них, совсем близко, внезапно оказалось очередное дерево Нессура, совсем небольшое на вид. Но только что оно засияло — листья озарились тусклым серебряным светом, а огромные корни медленно поднялись над землёй, открывая проход в нишу. Дерево приглашало их внутрь — завершить ритуал брачной охоты. Что Волк, что Красная Шапочка поняли это без слов. И если девушка смутилась, напряглась от природного смущения, то Сан вдруг молча встал, быстро подхватывая Селену, а затем закинул её себе на плечо, направляясь в нужную нишу. Селена растерялась, хотя не сопротивлялась. Она отчётливо поняла, что сейчас произойдёт то, на что намекал холодный и равнодушный к женской судьбе дух леса. Её присвоит себе мужчина, и никто другой больше не будет охотиться за ней, уничтожая Лихолесье. Это должно было быть страшно. Но это был Сан. Он поймал её. И Селена готова была разрыдаться от нервного облегчения. Она не боялась того, что сейчас он станет её первым мужчиной, как ни странно. Она просто смущалась, как любая простая девчонка, у которой это должен было случиться впервые. Она придумывала столько всего в своих срамных рассказиках, не смея думать о таком в жизни. Но вот теперь её несёт на плече полуобнажённый мужчина с волчьим хвостом и ушами, затаскивает в нишу под землёй, практически как в пещеру в её рассказах. И он собирается остаться с ней наедине… Живодерево, это магическое создание Нессура, опустило свои корни, и всё над ними отзывалось какими-то стонами и скрипами. И внутри сейчас было как-то немного по-другому — не земля их ждала сырая, а деревянное ложе, сплетённое из корней, покрытое густым огромным мхом. Всё вокруг пахло смолой и опилками, а в темноте блестели неяркие кристаллы, с которых отлетала такая же слабосветящаяся магическая пыль, и она мелкими огоньками кружила в воздухе, создавая лёгкий полумрак, а не темноту. Каким-то внутренним чутьём, пробудившейся внутри магии, Красная Шапочка поняла, что дерево Нессура создало это место для них специально, ведь хищник поймал свою добычу на охоте, и волшебное живодерево дарило им время наедине. Воздух внутри чуть не искрился не только от светящихся пылинок, но и от неловкого, и одновременного жаждущего чувства между забравшейся парой. Несмотря на всё, что только что произошло, обоим казалось, что сейчас мир существует только лишь для них двоих. Сан осторожно уложил Селену на ложе из мха, а затем уселся на неё сверху. Селена замерла, как затравленный зверёк, будучи в силах только наблюдать за молодцем на себе и ни капли не двигаться. Его пальцы скользнули к её завязкам плаща у горла, развязывая их, и раскидывая ткань в стороны, затем медленно снимая капюшон со лба и макушки. Сан словно оставил плащ под ней, как покрывало, чтобы ей было теплее и мягче лежать. — Молчишь? Как непривычно, — он наконец-то поднял на неё свои глаза, находясь в сидячем положении. Сан расставил свои руки по бокам её головы, нависая в согнутой позе, и смело посмотрел ей в глаза. Селена сглотнула от этого взгляда. Они оба прекрасно понимали, зачем они здесь, но ей было тяжело прервать неловкость. — Ты боишься меня? — вдруг спросил Сан. — Нет, — тихо ответила Селена, едва заметно помотав головой. — Минги был прав, ты должен это сделать, чтобы демон не провёл надо мной ритуал. Ты должен меня обесчестить. — Я не обесчещу тебя, наивная ты моя рыжуха, — нечто горькое дрогнуло в улыбке Волка. — Но… — Селена аж растерялась на миг, не ожидав это услышать. — Но ты поймал меня, ты должен это сделать, чтобы я… никому… не досталась больше, — каждое слово давалось очень тяжело, и щёки её предательски краснели. — Я настолько не нравлюсь тебе? На этот раз Сан улыбнулся добрее, немного умилительно. — Нет, ты мне очень нравишься, и я больше ничего не могу с этим поделать, — просто сказал он, чуть склоняя голову вбок, будто любуясь ей на весу. — Так почему ты сказал, что не обесчестишь меня?! — Потому что я не собираюсь тебя обесчещивать, а собираюсь сделать это в истинных чувствах, заняться любовью, Селена. Это так называется, а не это гадкое слово, что ты сказала, — чуть сурово возразил он ей, но тут же смягчился и улыбнулся шире, видя её изумлённо открывшееся шире глаза. — Не говори таких речей, так ужасно звучащих. С тобой ничего плохо не произойдёт. Просто мне хочется знать, что ты разрешишь мне прикоснуться к тебе не только потому, чтобы спасти себя от демона. Ты ведь, такая смелая и языкатая обычно, а сейчас чуть ли не дрожишь подо мной, как затравленный зверёк! Тебе настолько страшно? — Конечно, страшно! — возмутилась она. — И дело не в том, что я не хочу тебя! Наоборот, ты единственный кого я представляю и … — она резко осеклась, видя изумление на его лице, сама покраснела и отвернула в сторону голову. — Это в первый раз для меня. Я такая же, как и любая девчонка — это слишком волнительно, слишком смущает всё то, что произойдёт… Она замолкла, заливаясь краской, нервно прикусывая губу. Как вдруг тёплые, очень тёплые пальцы осторожно взяли её за подбородок, поворачивая её лицо обратно к себе. Селена практически не дышала, но набралась храбрости и встретилась со взглядом тёмных, таких тёплых карих глаз. И её сердце застучало в безумном такте, когда Сан растянул рот в довольной улыбке, являя взору свои очаровательные ямочки. — За это постарайся не переживать, — мягко сказал он. — Я не мастак, но с тобой буду очень нежен. Я не могу иначе. И прежде, чем она даже подумала что-то ответить, он склонился, кладя локти на землю и чувственно приник к её губам своими. Это был их первый поцелуй, настоящий. И Селена растерялась, но тут же обмякла, ощущая его прикосновения. Она не придавала особо значения этому странному мокрому действию, но сейчас словно провалилась в какую-то негу. И дело было даже не в том, приятно это или нет — ведь это было восхитительно и чертовски чувственно — а ещё дело в том, как всё стало ощущаться ярко и так интимно. Словно в простом поцелуе всё начинается — эта принадлежность Волку, это начало чего-то нового. Его прикосновения были мягкими и волнующими, такими тёплыми, что она мгновенно разомлела под ними. И вот впервые Селена позволяла себе быть такой слабой, беспомощной и абсолютно ведомой. Она не сопротивлялась, отдаваясь Сану, чувствуя, как он быстро стал таким напористым, уверенным, непоколебимым. Его желание отчаянно подстёгивало его, хотя он прекрасно контролировал себя, свои жадные порывы, стараясь пока делать всё нежно. Селена, переполненная странными чувствами, всхлипнула ему в рот, толчками выдыхая горячий воздух. Не прекращая мягко ласкать её губы, Сан осторожно гладил одной рукой её то по плечу, то по шее, а потом углубил поцелуй, толкнувшись языком в податливо раскрывшийся рот. Он целовал уверенно, напористо, но соблюдая нежность и чувственность, рукой между тем осторожно оглаживал напряжённую шею и ключицу Селены, торчащую из-под рубахи над корсетом. В какой-то момент он оторвался, хоть не без труда, и распрямился, восседая на ней, и заполошно уставился на раскрасневшуюся Селену под ним. Она молчала, не зная, что говорить. Её грудь безумно вздымалась от волнения, и взгляд Волка моментально приковался к ней. Ноздри его расширились, когда явно неприличная мысль скользнула в этой чернявой лохматой голове. А затем Сан медленно протянул руки и принялся развязывать шнуровку на лёгком корсаже-поясе поверх платья. Селена, казалось, забыла как дышать, понимая, что её начинают окончательно раздевать. Она боялась даже двигаться, но не могла отрицать, что тело дорожит от порочного искушения. Сан с трудом сдерживался, чтобы не ускориться, но терпел. Он легко вытащил шнуровку, чуть приподнял девушку за талию, вытаскивая из-под неё корсаж. Затем сполз с тела Селены, и она нервно выдохнула, когда он умостился уже между её ног, разводя их в стороны и пока усаживаясь между ними на коленях. Краска стремглав залила её щеки, но Селена не двигалась, позволяя делать с собой пока что угодно. Волк застыл лишь на миг, как-то тяжко вздохнул, а затем плотнее согнул её ноги в коленях и запустил руки под юбки, касаясь ножек в высоких чулочках. Селена непроизвольно выгнулась в пояснице, закипая и краснея, ощущая такие интимные, откровенные прикосновения. Руки Сана скользили выше по её ногам, оглаживая их, массажируя, нежно сминая и одновременно медленно задирая юбку платья до основания. В какой-то момент Селена не выдержала и чуть согнула ноги, стыдясь такой открывшейся картины. Она чуть не завозмущалась, увидев, как дрогнула улыбка на лице Волка при виде её реакции. Он поймал её наигранно сердитый взгляд и улыбнулся ещё шире, не размыкая рта. И за его проклятые, такие восхитительные ямочки на лице, она готова была простить всё на свете. Сан быстро стянул поочередно с её ног сапожки, развязал завязки на поясе платья, на талии и боках, а затем сиплым глухим голосом произнёс: — Иди сюда. Он склонился, обхватывая её, приподнимая и заставляя присесть на какое-то время. Но лишь для того, чтобы стащить платье через голову. Селена робко подняла руки вверх, позволяя ему это сделать. Первое походное платье было снято и быстро сложено в несколько слоев. А затем она задышала нервно, когда Волк потянулся к снова, чтобы на этот раз снять с неё оставшуюся нательную длинную рубаху, что была под платьем. Сан стащил её легко, эту свободную одежду, и Красная Шапочка не сдержалась, стыдливо прикрывая обнажившуюся грудь. Она вдруг чего-то забоялась поднять глаза, чтобы взглянуть в его лицо. Она лишь пялилась в его обнажённую грудь, и чужие коричневые соски на мощной груди лучше не сделали, заставляя её смущаться ещё больше. Сан подозрительно молчал, быстро складывая её платье и рубаху. Он чуть склонился, чтобы положить одежду на расстеленный красный плащ на мху, как подушку. При этом он навис над девушкой, упираясь в неё голым торсом. Селена, ощутившая, как он вжался в неё, наконец-то не выдержала и едва прикоснулась губами к его коже, к ямочке между плечом и горлом. И это невинное, практически стыдливое действие заставило Сана низко и шумно выдохнуть, и тяжело задышать над её шеей. Горячее дыхание Волка обдало её кожу, и Селена чуть запаниковала, ощущая чужую страсть так отчётливо. — Ложись, — он сдержался, сохраняя самообладание, мягко надавливая ей на плечи и заставляя лечь головой на сложенную одежду. Селена до сих пор стыдливо крестом прижимала руки к голой груди. На ней оставались ещё короткое исподнее и чулочки на смущённо сведённых ногах. Она растерянно вскинула голову вверх, когда Сан поднялся, возвышаясь над ней. Впервые ниша была такой высокой, что Волк мог стоять практически во весь рост, хотя всё равно чуть склонил голову, чтобы не упираться в потолок. И он, не сводя глаз с замершей девушки, начал быстро развязывать завязки на штанах, чтобы освободиться от нижней одежды. Селене казалось, что она забыла, как дышать. Это всё казалось каким-то сном. Ведь такие неприличные, восхитительные картины приходили ей в сновидениях. Сан казался чем-то нереальным в полумраке странного места, где всё освещало лишь неяркое мерцание кристаллов и кружащаяся магическая пыль. Тёпло-жёлтые огоньки оставляли мягкие отблески на красивой золотистой коже Волка, такой гладкой. В этом полумраке тени ложились как-то особенно чувственно на изгибах его тела, этих мышцах, этом рельефе. Селена глотнула слюну, наблюдая, как сильные руки Сана справились с завязками, и он сам быстро склонился, снимая с себя остатки одежды вместе с обувью. А затем разогнулся обратно, представ перед испуганные девичьи очи во всей первозданной красе. Селена впервые видела обнажённого мужчину перед собой настолько близко. Нет, когда-то она видела мужиков, купающихся в реке. Но это было издалека, она не всматривалась. И Сан тогда после купания прошёл быстро. А сейчас всё было перед ней, как на открытой ладони. И не просто голое тело, а такое красивое и завораживающее. Её глаза опустились ниже, упираясь в возбуждённое естество, и Селена совсем замерла, хлопая глазами. Это казалась и страшно, и жутко возбуждающе одновременно. Она нервно сглотнула во второй раз, пялясь на чуть подрагивающий, такой твёрдый, давно возбужденный член, и заёрзала непроизвольно ногами. Сан с трудом сдержал улыбку, а затем медленно опустился перед ней на колени, склоняясь и осторожно обхватывая пальцами край её исподнего ниже талии. Селена аж задержала дыхание, когда её ягодицы чуть приподняли, а затем быстро и уверенно стащили с неё последний элемент одежды. Чулочки выше колен он не тронул, оставляя их на дрожащем девичьем теле. Сан развернулся обратно, неописуемым взглядом, смотря на Селену перед собой. Он прекрасно понимал, что сейчас вся инициатива только на нём, да и он уже не мог отступать и не действовать. У него уже прилично подгорало, но он отчаянно сдерживал себя, не смея показаться грубым. Сан мягко коснулся её стыдливо сведённых колен и плавно, с нажимом, едва применяя силу, раздвинул девичьи ноги в сторону. Селена тяжко выдохнула и бездумно выгнулась от смущения в пояснице. Она тут же оробела сильнее, когда от её движения глаза Волка сразу скользнули к её раскрывшейся промежности. Она попыталась схлопнуть ноги, но горячие сильные руки не дали ей этого сделать, удерживая их чуть разведёнными. — Всё хорошо, — прошептал Сан, давая ей передышку, а затем чуть склонился. Он также медленно теперь взял её ладони, а затем властно, хоть и мягко, раздвинул её руки в стороны, заставляя опустить их в вдоль тела. Ноздри Селены тяжело раздувались, ведь теперь она предстала перед его взором полностью обнажённая во всей красе. Она тяжело дышала, глядя, как его глаза неспешно скользят по её нагому телу, с желанием и удовольствием рассматривая его, любуясь и наслаждаясь видом. Но Сан быстро опомнился и вернул взгляд к её лицу, смотря прямо глаза в глаза. — Ты очень красивая, Селена, — тихо сказал он, и его заниженный тон голоса заставил её тело покрыться какими-то позорными мурашками. — И такая милая, хорошая… Как же я мог допустить, чтобы кто-то другой посмел прикоснуться к тебе своими нечестивыми руками? — Сан! — она не нашлась, что быстро ответить. Да и не успела, ведь её ушастый Волк склонился над ней, припадая на локти и умащиваясь меж разведённых бёдер, а затем настойчиво поцеловал. Томно простонав, Селена сдалась и стала жадно отвечать на поцелуй Волка. Его губы были тёплыми, властными, а её послушно проминались под его настойчивостью и покорно приоткрывались для его языка. Руки Сана стали жадно гладить девичье тело — немного бесстыдно, ощупывая и нежа, скользя по нежной шелковистой коже, ничего не стесняясь, запоминая пальцами каждый её сантиметр. Красная Шапочка заполошно задышала, непроизвольно выгибаясь, чувствуя, как мужские губы оказались уже на её шее, даря столь новые и пикантные ласки. Это было не хуже, чем обычные поцелуи, и то что вытворял Сан с её шеей, как ласкал, как целовал, как покусывал — всё это заставляло идти будоражащим мурашкам по её телу. Селена стыдливо прикусила губу, ощущая, как заострились собственные соски от внезапного постыдного удовольствия. Для неё всё это было впервые — такие срамные, интимные прикосновения мужчины. И, главное, её тело так позорно и легко отзывалось на его ласки и движения. Но что-то подсказывало ей, что дело именно в Сане, и она взаправду стала чувствовать к нему нечто… настоящее. Это и пугало, и одновременно почему-то радовало. Раньше ей казалось, что она не способна влюбиться и ощущать подобное к невыдуманному мужчине, а сейчас разомлела под ним… Ей, конечно, было всё ещё до ужаса неловко, и Селена даже зажмурилась, когда вдруг ощутила невероятно тёплую ладонь на своей груди. Господи, кожа Сана была такой горячей по сравнению с её, что это заставляло дрожать ещё больше. Особенно, когда его бесстыдные пальцы принялись вначале гладить, а потом более уверенно ласкать её грудь. И тихие всхлипы впервые вырвались изо рта Селены. Особенно, когда пальцы Сана нежно ласкали её сосок большим пальцем, накрывали грудь сильной ладонью и осторожно гладили нежное полушарие, в то время как его жадные губы выцеловывали ей шею. Волк вдруг быстро оказался сбоку, чуть меняя их положение. И теперь его рука могла удобнее и увереннее изучать представленное ему обнажённое тело, такое податливое и ещё такое неопытное. Сан словно спрятал своё лицо у Селены в сгибе шеи. Он не мог оторваться от нежной кожи на горле, всё вынеживая её своими губами и языком, иногда осторожно прикусывая. Тогда как его рука совсем осмелела, продолжая гулять по девичьему телу, сминая и оглаживая его. От этого у Селены внутри всё трепетало, внизу же назревало такое неожиданное возбуждение, что она начинала пугаться самой себя. А ещё его тепло заставляло её льнуть к Сану, вжиматься в него, словно он был её спасением и защитой, и от этого их двоих вело и тянуло друг к другу ещё больше. Волк не прекращал её буквально лапать, уже забираясь ладонью на спину, чуть повернув Селену к себе боком. Ощущение плоти под пальцами — упругой, тёплой, с острой ямочкой у поясницы — оно сводило его с ума, туманило жаждой голову и звало в необъяснимую пропасть. Селена нервно дёрнулась, но лицо Сана вдруг оказалось рядом, и он жадно поцеловал её, вновь осторожно заваливая на спину. Его губы оказались тёплыми, мягкими, и Красной Шапочке неожиданно понравилось касаться их самой и чувствовать их же касания. Особенно ей начинало нравиться чувствовать эти губы и ниже — на оголённых плечах, на груди, возле пупка, на боках. Ласки становились смелее и чувственнее. И Селена дышала тяжелее, вроде смущаясь больше, но окончательно сдаваясь мужскому напору. Его пальцы мягко погладили её бедро, ладонь чуть надавила, чтобы она раздвинула ноги, открываясь ему. Рука Волка заскользила вверх по ноге, вверх по взмокшей от напряжения коже. Сан глухо простонал ей в рот, коснувшись её нижних губ. Но тут ему в рот нервно выдохнула Селена, ощутив первое движение в своей промежности. Это было ж слишком срамно! Так сразу, так интимно и неприлично! Она бы не сказала, что ей неприятно, но такая смелая ласка была слишком внезапной для первого раза, и бедная Красная Шапочка стыдливо заёрзала. — Позволь мне. Я не сделаю больно, — тихо так, глухо прошептал Сан ей под ухо, а затем упрямо стал целовать её более властно, не давая вырваться из своих жадных объятий. Селена не могла его оттолкнуть, понимая, что её и не отпустят уже. Ей оставалось только погасить смущение, жалобно застонать и чуть шире раздвинуть бёдра, как потребовала рука Сана. Селена тихо охнула, закрывая глаза, и сверху кладя собственную руку на веки. Будто прикрыв лицо, она не увидит своего смущения и «позора». Это был так стыдно и так приятно, что непонятное чувство вины заставляло её жалобно скулить. А ещё вдруг чего-то стало на миг обидно — откуда одинокому Волку знать про такие ласки? Она слышала про вдову, его первую женщину, про каких-то там нимф. На них он учился так ласкать? От этой мысли ревнивое обиженное чувство странно кольнуло в груди, но мужские пальцы задвигались увереннее, заставляя Селену стыдливо захныкать. — Сан! — Не бойся, не стесняйся. Это же не больно, — шептал он ей в шею, и от этого она выгибалась ещё больше. — Первый раз должно быть всё правильно, не больно. Ч-ч-ч-ч-ш-ш, милая, всё хорошо, — говорил и говорил он, успокаивая её. Влажный звук украл тишину, разбил её на сотню осколков. Селена стыдливо чувствовала, что промокла в ожидании, и Сан довольно улыбнулся, понимая, что старается не зря. Палец его медленно прошёлся меж чувствительных складок, и пальцы девичьих ног невольно поджались. Волк бесстыдно касался самого чувствительного бугорка её тела, средоточия нервов, заставляя Селену сгорать от смущения и таких новых, непонятно-острых чувств. Она тяжело дышала, лишь поскуливая, ощущая, как горячие губы Сана гуляют по её телу, лаская нежную кожу. Он остановился около её виска и поцеловал его, придвинувшись ближе. Пальцы у него действительно были ловкими. Они скользили вдоль складок, собирая влагу, задерживались на самом чувствительном месте, осторожно проскальзывая внутрь, но не заходя полностью, и покидая девичье тело почти сразу. Селена ёрзала в руках Волка, а он все продолжал ворковать ей на ухо, шептать милые пошлости. В её бедро упирался его горячий, такой стоячий член. И Селена с диким, рвущим сердце восторгом ощущала, насколько он возбуждён. Это уже не так пугало, а стыдливо придавало возбуждения ещё больше. И когда она тихо застонала, Сан понял, что не может больше ждать. Очевидно, мучая её, он испытывал и своё терпение. Его пальцы скользнули вверх, оглаживая мягкий девичий животик, и Селена умоляюще взглянула в его лицо. А затем Волк осторожно перемахнул ногой, умащиваясь сверху над девушкой, меж её разведённых ног, заставляя их осторожно раскрыться ещё шире. Он облокотился руками возле её головы, нависая, и Селена нервно выдохнула, понимая, что сейчас произойдёт. — Всё хорошо, милая, — прошептал он ей. Её бледная кожа сейчас, казалось, так сильно контрастировала в полумраке ниши с его чуть загорелой. — Потерпи немного вначале, я буду медленно. — Будь со мной нежен, — вырвалось у Селены помимо воли, и она сама чего-то устыдилась своих слов. Но вдруг увидела, как Сан ласково улыбнулся, и его такое серьёзное сейчас лицо наконец-то чуть расслабилось. — Конечно, — прошептал он, когда головка члена скользнула меж её складок. И Сан сделал первое, очень медленное и осторожное движение. Селена напряглась, ожидая ту загадочную первую боль, но на удивление не почувствовала её. Скорее она ощущала себя странно, и нутром поняла, что всё совсем иначе, когда тебя хорошенько приласкают перед этим. Она была такая мокрая внизу, вся в предвкушении, что первое вхождение не принесло той неприятной боли, про которую часто рассказывали тайком на сеновалах девицы в селениях, только вышедшие замуж. Селена чувствовала каждый миллиметр его члена, но не ощущала ничего неприятного, хотя и умопомрачительного тоже сперва. Но вид такого Сана — тяжело дышащего, с влюблённым блуждающим взглядом, его горячая кожа под её ладонями… это рождало в ней какое-то новое чувство удовольствия и радости, и эти волнующие чувства постепенно рассеивали напряжение, низ живота расслабился, и она почувствовала, как его бёдра коснулись её бёдер. С их губ почти одновременно сорвалось приглушённое мычание. Селена прикусила губу, чувствуя, как член заполнил её до конца. Странное ощущение, странно-приятное, чуть стыдное чувство наполненности. И она не сдержалась, плотнее обхватив руками его за спину, невесомо оглаживая её, мягко царапая ноготками. Сан двигался медленно, мучительно медленно, и хитрая довольная улыбка заняла его губы. Вдох-выдох, вдох-выдох, лишь бы не закричать, отдавшись странному наслаждению. Физическое удовольствие от соприкосновения тел, таких интимных объятий обрело особую ценность. Казалось, в воздухе был только два звука — дыхание Сана и влажных шлепков касания двух возбуждённых тел. Дав привыкнуть Селене какое-то время к своему члену внутри, почувствовав, как она постепенно расслабилась и уже не так напрягала ноги, Сан позволил войти себе чуть глубже. Медленные тихие толчки сменились более глубокими, чувственными. Призрак боли посетил Селену на миг, когда Волк вошёл до конца на всю длину, но лишь на мгновение. Сан чуть сменил положение тела, чтобы он мог войти глубже, погрузиться до самого конца, и тихий вскрик все же сорвался с горла Селены. — Всё хорошо, ч-ш-ш, моя милая, моя хорошая, — ласково протянул Сан, мягко целуя её в висок, а затем в губы. Одна его рука нежно погладила Селену по растрепавшимся волосам, а потом его ладонь очутилась на её подбородке, заставляя её лицо приподняться чуть выше. Селена отчего-то виновато посмотрела в его лицо, но Сан в ответ склонился снова, приникая к ней с чувственным поцелуем. Красная Шапочка от чувств замычала ему в рот, плотнее хватаясь за его спину, а затем выдохнула ещё раз, так тяжко и даже жалобно, когда Сан задал темп, задвигался чуть быстрее, и размах его толчков увеличился. Лёгкое жжение вначале подкрашивало непонятное удовольствие, оттеняло его, пока быстро не сошло на нет. В какой-то момент сквозь их хаотичные поцелуи Селена ощутила его руку на своей груди, бесстыдно ласкающую её. Отчего-то она снова засмущалась, попытавшись куда-то вырваться. Разумеется, ей никто не дал. Вместо этого Сан заставил её сильнее согнуть ноги в коленях, открываясь ещё шире, и закинуть свои стопы на его бёдра. От некоторого неудобства Селена ухватилась за его шею ещё крепче, буквально вжимаясь грудью в его грудь, а затем не сдержалась и невольно застонала в голос от непонятного ощущения, когда Сан, у которого уже всё кипело внутри, выдохнув, стал входить в неё глубже, толкаясь уже как-то по-другому, более чувственно и размеренно. Смазки было много, она обильно текла по ногам, и бедная Селена краснела, не зная, что так происходит, так бывает и это хорошо, на самом деле. Ей казалось это неприличным, отчего она не могла толком расслабиться. — Всё хорошо, — шептал ей Сан на ухо, успокаивая её. — Всё хорошо. Мне точно очень хорошо… позволь тебе сделать хорошо… И она верила ему и этим пошлым словам. Видя, что его не смущают ничего, а только раззадоривает, она отдалась окончательно, растворяясь в смелых ласках его сильных рук, не сопротивляясь этим блуждающим поцелуям его губ то на её лице, то на шее, то на плечах и груди… Сан постепенно сдавался, начиная тихо постанывать, как-то глухо и несколько утробно, не прекращая размеренно и осторожно толкаться в упругое, хлюпающее, горячее нутро. Его пальцы бездумно вплелись в растрёпанные девичьи волосы, и он упёрся лбом о лоб Селены, тяжело выдыхая ей в лицо. Она даже не представляла, как он сейчас сдерживался, не желая навредить ей, сделать больно. Хотелось до безумия насадить её по самое основание на себя и бешено затолкаться, как требовало животное нутро, но сам он оставался человеком. И прежде всего — влюблённым мужчиной, который хотел быть нежным и чутким. Он двигался осторожно, хотя даже неопытная Селена ощущала его страсть и жадные касания. Толчки будто не кончались, выдавливали из горла обоих то вздохи, то стоны… Голова шла кругом от удовольствия, и всё, что осталось в голове Селены — губы Сана и его нежный голос. Все звуки смолкли, остались лишь чувства. Удовольствие волной пришлось вверх, поднялось от ног к голове и словно накрыло её одеялом. Она понимала нутром, что её ощущение были не сравнимы с ощущениями Сана, особенно, когда его тело задрожало, а потом он тяжело вздохнул и сделал в конце пару резких толчков. Нечто тёплое разлилось внутри неё, когда он в последний раз двинул бёдрами, и с глухим стоном уронил голову ей куда-то в шею. Так Селена и поняла, что в неё излились, получая ту самую мужскую разрядку. Она застыла, сама тяжело дыша. И странное удовольствие от их близости, от осознания, что ему было хорошо, заставило её ощутить некое удовлетворение и радость. Это было абсолютно не так ужасно, как описывали многие женщины. И сейчас Красная Шапочка явственно понимала, почему у неё так. Потому что её мужчина был слишком хорош, добр и заботлив, несмотря на ложно кажущийся вредный и хмурый характер. — Ты прекрасен, — тихо прошептала она, поддаваясь внезапным эмоциям. Сан, уткнувшийся лбом в её плечо, резко вздрогнул, будто ослышался. Он вскинул голову, каким-то изумлённым взглядом смотря в её лицо. Они так и глядели молча друг на друга, ещё тяжело дыша. — Это ты прекрасна, милая моя рыжуля, — наконец-то сказал Сан, выдыхая и улыбаясь во весь рот, будто не веря, что с ним это происходит. — Моя хорошая… моя милая… Он с нежностью склонился над раскрасневшейся Селеной, осторожно целуя её в щеку, затем в губы, и провёл бережно ладонью по её плечу. Он прилёг на бок и осторожно подтянул её к себе, также переворачивая на бок. Его верхняя рука забродила по её телу, нежно оглаживая лопатки, поясницу позвоночник… Сердце Селены гулко билось в груди. Когда её последний раз так нежно поглаживали по спине? Мама или отец, кто-то из близких родственников или друзей, которых не было вовсе… Но теперь она желала любить. Любить и быть любимой, отдаваться, но получать взамен. Казалось, что теперь это ей доступно. — Я так боялась, что меня схватит кто-то другой, — не справившись с нахлынувшими эмоциями, жалобно сказала Селена, плотнее вжимаясь грудью в тело Сана. — Не могло бы иначе, — прошептал он, отрываясь от её губ и гладя по голове. — Да и даже не нужно было тебя выслеживать. Я настолько запомнил твой запах, сроднился с ним, что чуял тебя издалека. Я шёл по твоему следу безошибочно, как настоящая собака-ищейка. И если бы не постоянные стычки с демоном и другими, я бы поймал тебя сразу же. — Но поймал же всё равно, — улыбнулась Селена, лаская пальцами его скулу и подбородок. Он сам не сдержался, расплывшись в довольной улыбке, и хвост его позади вдруг забился быстро-быстро, как у довольной собаки. — Господи, я совсем забыла про него, — рассмеялась Селена, прижимаясь плотнее к Сану, чтобы схватить и погладить его подрагивающий хвост сзади. — Эй, только не против шерсти! — наигранно буркнул Волк, шутливо уворачиваясь от её змеиных касаний. Они завозились, странно толкаясь, словно играющая наивная парочка. А затем Сан завалил обратно Селену на спину и оказался сверху, вскидывая её руки над головой. Они застыли на миг, смотря друг на друга. Сан просто стал ласкать взглядом её лицо: её подрагивающие ресницы, мягкие скулы, её вытянутую сладкую шейку для него. Одна рука Волка словно зажила своей жизнью и стала мять да лапать девичье тело с новой страстью, не желая оторваться от него. — Сан! — смущённо выдохнула Селена, понимая, что он сейчас раззадориться не на шутку. Она нервно елозила в его объятиях. — Это мило. Но надо помнить о ситуации, кто знает, что там происходит! Надо и Минги найти! Он тяжело вздохнул, силясь унять новое возбуждение в молодом крепком теле. Но лишь участливо улыбнулся, кивая. Сан поднялся на колени и нацепил быстро одни брюки, а затем помог напялить Селене платье на голое тело. — Ты права, давай оденемся хотя бы, — говорил он между делом. — Хотя не уверен, что надо вылезать. Мы можем переждать до утра, чтобы хотя бы обессиленный демон исчез. Но даже такой — он слишком силен. Но только он это сказал, как где-то что-то прогремело, а затем лес буквально завыл. — Что это?! — Селена испуганно прижалась к Волку, успев надеть только платье без нижней юбки и корсета. — Не знаю, — нахмурился Сан, отчаянно вслушиваясь. Он успел только подхватить красный плащ с земли, чтобы накинуть его девушке на плече, как вдруг произошло нечто невиданное. Ложе из корней, на котором они находились, вдруг дёрнулось и взлетело вверх десятками невероятно длинных корней. Они схватили и обвили парочку в кокон меньше чем за секунду, и молодец с девицей успели только ахнуть, когда их затащило под землю в клубке корней. Ощущения были странные — будто магический поток прошёл сквозь тебя, и ты быстро плыл сквозь призрачную реку. Но тут корни выкинули тебя обратно — земля над головой разошлась, и Сана с Селеной буквально выплюнуло посреди искореженной лесной поляны в ночи. Да, их точно перенесло под землёй в пространстве, оставляя в новой местности. Но как это было возможно, они и не скажут. Да и как объяснят те, кто магию практически не знает, хоть она и живёт в них? Они оказались на небольшой поляне, усеянной мерцающими огнями — светящиеся шарики плавали в воздухе, как сотни фонариков, а между ними змеями вращались переломленные лучи. В ночи теперь было так ярко. И сейчас на поляну перенесло всех остальных участников охоты. Ну как всех… Сан осторожно сделал пару шагов вперёд, рукой отводя Селену за себя, кутавшуюся в свой красный плащ. Она была босиком, в одних чулочках, не успев надеть ботиночки. Вначале они увидели двух Лесорубов рядом. Окровавленная голова Юнхо лежала на коленях братца Уёна. Старшего Чона явно хорошенько огрели, но не смертельно — он был в сознании и кряхтел, позволяя младшему обрабатывать рану в чём-то смоченным лоскутом ткани. Неподалёку сидел какой-то очень грязный Хонджун, и он склонился на колени, рассматривая неподвижное тело молодого инквизитора перед собой. — Помогите, кто-нибудь, — глухо взмолился принц, поднимая на остальных усталые молящие глаза. — Всё равно ритуал закончен, как я понимаю. — Демона нет?! — Сан плотнее схватил руку Селены, закрывая собой. — Вон он! — также устало кивнул через плечо изнемождённый Уён, а затем уныло показал рукой куда-то в траву. И они увидели то, на что он показывал. Недалеко на траве возле Хонджуна и лежащего Ёсана было выжженное место — огромный ров, где словно нечто выгорело в форме тела. Лишь чёрный дым валил с земли, откуда торчал длинный меч священника, а возле него лежал… медальон матери Селены. — Что случилось? — выдохнула она, глядя из-за спины Сана, а тот выпалил следом: — Демон мёртв?! — Походу, — вздохнул Уён. — Этот священник таки его добил! — Ч-что произошло? — неверяще спросила Красная Шапочка. — Они одолели опасную тварь, — раздался новый голос рядом. Селена и Сан резко развернулись, уставившись на две фигуры позади них. Как они так бесшумно появились?! Словно и стояли так всегда. Чёрная Тень в белой безликой маске. И трёхметровый энт с вросшим в него телом Чонхо в маске-черепе. — Вы завершили охоту, и твоя добыча теперь твоя невеста по праву, Волче. Перед всей магией Лихолесья, — произнёс дух голосом шамана. — На вас печать магии, и вашу связь не разорвать ничем другим. Кто посмеет навредить невесте Волка, тот станет врагом всего леса. — Та ладно, что уж! Уже никто точно не посмеет! — простонал на коленях Уёна Юнхо, а тот вторил ему следом недовольным бурчанием. — Что ж, судя по тому, как мило вы держитесь за ручки, это действительно было добровольно. Пообещай только, оборотень, что ты не из тех, кто убивает и заражает людей своей хворью! — Мне и обещать не надо, я никогда таким не был! — мрачно отозвался Сан, глядя именно на Уёна. — Но я всё равно даю слово — я не буду причинять вред людям, как и раньше никогда не причинял. Эту девушку я защищал от демона, и впредь буду защищать от всего, — и он плотнее сжал руку Красной Шапочки в своих пальцах. Уён поморщился, переводя взгляд то с него, то с девицы в плаще. Он явно что-то обдумывал. — Хорошо, — наконец-то мрачно произнёс он. — Но вам придётся прятаться от глаз других селений. Если бы мы сами не видели, как оборотень сражается против этого исчадия ада, то не поверили бы. — Сонхва точно погиб? — снова воскликнула Селена, всё смотря на тлеющий выгоревший ров. — Да, — кивнул Уён. — Наша погоня резко переросла в бойню против демона. Все пятеро накинулись на него, сражаясь против этого Сонхва. Он творил страшные вещи: призывал тварей, бил с нереальной силой, кромсал чёрной энергией всё вокруг. Я не знаю, каким чудом мы все выжили, — Лесоруб вздохнул, переводя дыхание. Он непроизвольно коснулся рукой ребра — очевидно, там был перелом, и ему трудно было двигаться, но Уён спокойно продолжил. — Но потом всё изменилось. Вначале мы думали, что этот инквизитор убежал, когда мы объявились, и просто оставил нас демону на растерзание. Но оказалось, что он выпрашивал у этого духа дар, — Лесоруб кивнул на Юм Кааша. — Выпросил этот загадочный магический медальон. И в порыве схватки священник прыгнул на демона, умудрился его повалить, вонзая в него меч, и тем самым пригвоздил того к земле. А затем инквизитор размахнулся и всадил демону медальон просто в сердце. Дальше было жутко, — поморщившись, вздохнул Уён. — Демон орал от боли, когда медальон выжигал в нём буквально дыру. Он пытался встать, и мы все набросились всей кучей сверху, помогая священнику добить эту тварь. Но с демона волнами разлетелась чёрная сила, расшвыривая нас во все стороны. Устоял лишь этот инквизитор да огромный увалень, Ворон этот. Последний придавил собой меч, удерживая тело демона пригвождённым к земле, пока инквизитор сжигал его. Но затем и Ворона отшвырнуло. Демон кромсал в агонии когтями плечи и всё тело священника, но тот терпел и устоял, пока полностью не испепелил тварь. Мы увидели лишь огромный чёрный всполох, который ослепил всё на миг, но затем инквизитор рухнул без сил, когда демон исчез, сгораемый в силе артефакта. — И что с ним? — не выдержал Сан, таращась на бесчувственно Ёсана на земле, над которым сидел грязный, весь взлохмаченный Хонджун. — Он смертельно ранен, — мрачно отозвался принц. — Демон исполосовал его, пробил хвостом два раза тело, у него приличные ожоги! Да и отче применял святую силу, усиливая этот артефакт! Если бы не Ёсан, никто бы не победил эту тварь! Он сражался доблестно, как настоящий воин Церкви, желая лишь одного — уничтожить опасную тварь. Прошу! — Хонджун вскинул голову, смотря прямиком глаза в глаза Селене. — Попроси духов поделиться силой и хоть немного излечить его! Я не довезу его в таком состоянии даже до ближайшего селения! Ему надо хоть немного оказать помощь! Но дух отказывается, говоря, что тебе решать помочь или нет тому, кто пытался тебя убить, нарушая ритуал брачной охоты! — Он — что?! — гаркнул Сан, нервно дёргаясь в сторону лежавшего без сознания Ёсана, но Селена успела схватить его за руку, не давая беспечно кинуться убивать и кромсать. — Не тронь, не надо! — шепнула она Волку. — Я сама разберусь. Пожалуйста, Сан! — Как я могу остаться в стороне, когда тебе хотели причинить вред?! — Пожалуйста, Сан. Он скривился, отворачиваясь в сторону. — Я знаю, как это звучит, — Хонджун всё смотрел на неё, ожидающе и пристально. — Я сам часто вступаю в споры с Церковью, особенно с ним, этим надменным и душным Ёсаном. Мы разные, как в характере, так и во взглядах на жизнь. Но всё же я не могу отрицать, что Кан Ёсан — отличный воин и преданный служитель Церкви. Его мораль иная, но он пытается действовать ради общего блага. Я не разделяю его мнение насчёт тебя, но не могу отрицать, что такой человек нужен Королевству — такой, который будет защищать его интересы до последнего. Он не отступил даже через кошмарную боль, продолжая удерживать и испепелять демона, понимая, что, скорее всего, сам погибнет с ним! Это человек дела и чести, и он пожертвовал теперь собой, чтобы спасти всех! Так прошу — прости и попытайся посмотреть на ситуацию с его стороны! — Я думала, ты настоящий подонок и гадюка, — хмыкнула Селена, выслушав весь этот воодушевлённый рассказ. — Только сам с ним подрался, поцапался, готов был убить. А теперь хочешь его спасти? Хонджун улыбнулся ей, печально так и устало. — Я скажу тебе «прости», хотя ты вряд ли примешь мои извинения, — глухо сказал он. — И я до сих пор готов забрать тебя, если бы ты захотела, потому что по-прежнему чувствую тоже самое, — он перевёл взгляд на Сана, который при его словах мрачно скривился, и принц насмешливо улыбнулся. — Но, как вижу, мне нашли замену остаточно. Что ж… Прискорбно. Но я даю тебе слово, Селена, что теперь не побеспокою тебя. Эти пару дней в лесу, всё случившееся... это показало мне, что бывает с другими, когда правитель слаб. Так что мне придётся вернуться и стать гораздо серьёзней, — он горько усмехнулся. — Но я прошу тебя — попроси спасти воина, который ещё принесёт много хорошего нашему Королевству. Селена поджала губы, слушая его бравые речи. Ей и не хотелось ему верить. Но отказать в просьбе милости она не могла, даже тому, кто легко бы убил её ради высшей идеи. Она повернулась к духу, Юм Каашу, смотря на него усталыми глазами. — Ты можешь помочь залечить раны священника, Лесной Дух? Разве ты не дух перерождения? — Это не так работает, — отозвался глухим серым голосом Чонхо. — За любой дар из мира мёртвых миру живых нужно отдавать равноценное в обмен. Но это человеческий молодец защитил мой лес, изгоняя демона, поэтому по твоей просьбе я помогу излечить его раны. Частично, моя сила поможет частично, а дальше — как справится само его тело. Чёрная Тень протянула изломанную руку, и над Ёсаном в руках Хонджуна загорелись призрачные огоньки. Они медленно закружились и также неспешно вошли в бесчувственное тело инквизитора, туда, где были кровоточащие раны, чтобы своим светом и магией помочь затянуть опаснейшие порезы. Селена вдруг нахмурилась и вздрогнула, словно опомнившись. Она повертела головой в стороны, ища последнего человека. — А где Минги? — нервно выдохнула она. — Вон! — Уён устало протянул руку указывая прямиком под ноги застывшего древа-энта. — У его корней валяется тот ворон, если ты про него. Красная Шапочка вся побледнела и мигом бросилась к энту, бесстрашно и тревожно. Она уже увидела лежащую птицу в неестественной позе. Селена упала на колени прямо перед деревом с шаманом, а затем осторожно приподняла и взяла на руки Ворона. Минги выглядел плохо. Его перья были ободраны, одно крыло странно торчало. Он тяжело дышал, не открывая глаз. — Что с ним? — тревожно спросил Сан, оказываясь рядом, высокой горой нависая возле Селены. — Ворон был храбр и отчаян, — молвил Чонхо, и впервые в его голосе прозвучала эмоция — нечто, похожее на благодарность. — Он из последних сил атаковал демона, задерживал его, применял способности, не давая вырваться и помогая священнику добить нечестивое существо. И он ради твоей защиты, дитя, исчерпал все свои внутренние силы. Навсегда. — Что… ч-что это значит? — растерялась Селена, не поняв его слов и поднимая к маске-черепу свои испуганные глаза. — Что с ним? — Он… — зато, кажется, понял Сан. — Он больше не обратиться в человека? Он утратил свой разум? — горько спросил он, и Селена в ужасе на него посмотрела, затем на Чонхо в энте, который вдруг подтвердил: — Именно. Его человеческий разум ещё теплиться в нём. Но через час, когда взойдёт солнце, наступит рассвет — он навсегда останется птицей, потеряв рассудок. — Но… но почему?! — в сердцах воскликнула Селена, и её глаза предательски увлажнились, а в сердце что-то больно сжалось. Она в панике смотрела на подрагивающую бесчувственную птицу в своих руках. — Как же это работало раньше? Почему его снова…. Ну как это… энергии нельзя дать? — она аж заикалась. — Потому что ты слаба, в тебе её нет, — спокойно ответил Чонхо. — Твоя магия не взросла, и тебе нечем кормить его. — Что? — снова ничего не поняла она, и уже Сан поспешил объяснить: — Сильвия прикрепила ритуалом Минги к себе, и он сохранял свою человеческую оболочку от отголоска её огромной силы. После её смерти заклинания перешло на тебя, как на её кровь. Но твоя магия слаба, она спит, и Минги не получал этой энергии, поэтому уже не мог так долго удерживать себя в человеческой форме. Он медленно иссыхал. Не смотри на меня так… Он просил не говорить, — печально сказал Сан. — Не говорить, когда я при нём отказывалась развивать свою магию, всё возмущаясь? — сердечно воскликнула она, и слёзы таки покатились градом по её щекам. Она резко повернулась обратно к Чонхо в энте. — Что мне делать?! Я буду развивать магию, буду! Ради него! Он же так хотел быть человеком! Что мне делать?! — Нет, — раздался такой спокойный такой холодный ответ. — Ты будешь развивать в себе магию, но на это уйдет время. А к рассвету заклинание над ним, ослабшее, развеется. Тебе никак не пробудить настолько сильно магию к утру. Прости, дитя. Попрощайся со своим другом, теперь он останется простой искалеченной птицей. — Нет! — нервно воскликнула Селена, а затем разрыдалась в полную силу. — Минги! Милый мой Минги! Она плакала, убаюкивая его на руках, нежа и сетуя над ним, совершенно не обращая внимания ни на что вокруг. Для неё сейчас существовало только это небольшое пернатое тело в её объятиях. Минги, добрый и чудаковатый Минги! Такой огромный увалень, такой сильный и мощный на вид, но такой неуклюжий! Сколько раз он говорил, что трусливый и слабый, и на него не стоит надеяться в бою — он упадёт, проиграет или вообще убежит. Но на деле… На деле, ничего не умея, не будучи воином, он каждый раз храбро бросался на помощь, как мог. Доблестно атаковал любого, кто ей угрожал, хоть заведомо понимал, что его легко сейчас одолеют. Про какую такую трусость он говорил? Это самый храбрый и преданный друг, которого она видела в жизни! Селена плакала и плакала, не замечая ничего в округе. Как крепнет в её жилах сила, как расцветают под ней цветы, и земля тянется к её магии. Она лишь понимала, что в ней вдруг зреет решение, которые многие не поймут, но она в нём уверена. Она вскинула голову, ощущая чужое присутствие. Мир вокруг будто замер, время остановилось. Сан рядом не двигался, как и лесорубы, как и принц. Они застыли вместе с огоньками в воздухе. Лишь энт впереди медленно раскачивался перед ней. А рядом, совсем рядом возле Красной Шапочки сидела призрачная фигура молодой красивой женщины. И лишь глаза выдавали в ней возраст — давняя и очень грустная сущность. — Почему я вижу тебя, Халазия? — Селена смотрела на неё заплаканными глазами. — Почему чувствую и понимаю, что это ты? — Потому что я в твоей крови. Я воспоминание, память предков. Ты видишь во мне всех женщин нашего рода, — сказала она, и лицо её стало меняться десятки раз, приобретая разные формы, разную внешность — всех тех, кто был раньше до неё. И на миг Селена даже увидела промелькнувшее лицо матери. Она тяжело вздохнула, чуть снова не разрыдавшись. — Ты простишь меня? — глухо прошептала она. — За то, что я не хочу продолжать нести это бремя? Печальные глаза грустно смотрели на девушку, но затем в них отобразилась спокойное умиротворение. — Мне жаль, что ты хочешь отречься, как последняя дочь, — сказала она. — Ты отвергаешь меня и отдаешь взамен своему желанию. Но впервые я считаю, что отказываясь от своей сущности, ты поступаешь правильно. Ведь сейчас ты действуешь, как истинное Сердце Халазии. Сонхва вёл всех нас во тьму, но мы хотели быть светом. Так оставайся для других светом, Халазия. Прощай, Красная Шапочка, я рада, что ты была частью меня. Образ, память Халазии прикоснулся губами к её лбу, и Селена в последний раз почувствовала живительную силу магии. А затем она вырвалась из неё, кружась в округе. — Что ты делаешь, дитя? — прошептал Юм Кааш через Чонхо. — У меня есть предложение, — она подняла к нему уставшие глаза. — Ты сам сказал, всё требует равноценного обмена. И я хочу совершить ритуал через медальон моей матери.

…

Сан вздрогнул, быстро заморгал, приходя в себя. Словно он только что завис, и время замедлилось. Вначале он схватился за голую грудь ладонью и протяжно выдохнул, когда на его коже вспыхнула новая загадочная пентаграмма, а затем исчезла. А затем он в ужасе увидел, что на том месте, где сидела Красная Шапочка, сейчас вращается огромный рой из веток и корней. Энт преобразовался, превращаясь во вращающийся клубок нечто диковинного. — Селена! — заорал Сан, кидаясь к этим корням. Он схватился за них, отчаянно пытаясь их отодрать в стороны. — Селена!!! Неожиданно корни и ветки втянулись, и вместо этого нагромождения ввысь вытянулось огромнейшее дерево, намного большее предыдущего. Сильный энт встал в полный рост и распрямился, вставая во всей красе — он был огромен, могуч и полон сил. На его ветвях расцветали огромные белые цветы, распуская чудные бутоны. Существо издало какой-то довольный скрипучий стон, а затем будто потянулось, как после сна. И опустил руки, нагромождение отростков из корней. В одной он положил на траву кряхтящего Чонхо, уже приходящего в себя. А в другой руке он опустил на землю бесчувственную девушку. — Селена! — Сан метнулся к ней, падая на колени. Она будто спала беспробудным сном, обессиленная и ослабленная, её медные волосы разметались по траве, длинные ресницы дрожали во сне. Она была сама невинность, воплощение чистоты и нежности. Сан, шатаясь от нервов и физического истощения, дрожащими руками приподнял девушку за плечи, укладывая её голову себе на грудь, а затем проверяя её дыхание. Оно было! Она жива и дышит! — Спасибо тебе, мироздание! — слабо прошептал Сан. — Селена, что с тобой? — Она обессилена, но всё хорошо, — простонал рядом голос. Это Чонхо уселся на ягодицы и стащил с себя маску. Бубенчики звякнули в его рассыпавшихся по плечам волосах. Молодой шаман скривился, потирая переносицу. — Юм Кааш ушёл очень довольный, — проворчал он. — Как же тяжко после его присутствии в себе! Надеюсь, я больше никогда так долго не позволю духу занимать моё тело, — он снова простонал, рукой разминая плечо. — Что только произошло? — нервно спросил Сан, игнорируя его сетования. — Я стоял над Селеной, затем яркая вспышка, потом эти корни, и тут она без сознания! Объяснись! Чонхо повернул к нему голову, а затем мрачно улыбнулся. — Ох, уж эти девы, им так свойственно самопожертвование! — но, видя взволнованный взгляд Волка после его слов, Чонхо поспешил объяснить. — Не волнуйся, она скоро очнётся. Она так плакала за Вороном, что пошла на сделку с Сердцем леса. Прошлый Хранитель Лихолесья, как я говорил, был испепелён демоном, и Сильвия с трудом вырастила из семени молодого да слабого. И вот Селена предложила полностью отдать всю свою магию, чтобы укрепить энта и снова сделать его великим. Она предложила разделить свою магию, отбирая её у себя, отдавая и навсегда питая других. И довольный Юм Кааш согласился. Маленький кусочек был отдан тебе, чтобы остановить твоё безумие, хоть ты и останешься оборотнем. Часть силы напитала молодого энта, и он взрос сильный и огромный, теперь как настоящий прошлый Хранитель леса. А остальное, большую часть силы она подарила Ворону. Она полностью напитала его своей магией, навсегда делая его человеком, кем он и мечтал остаться. — Я не совсем понял одну деталь, — нахмурился Сан, бездумно раскачивая бесчувственное тело девушки у себя на руках, словно баюкая его. Он взволнованно и трепетно посмотрел в её лицо, не удержался и провел тыльной стороной ладони по её щеке. — Что это значит для Селены? — Она пожертвовала своей магией, — сказал Чонхо. — Она полностью лишилась её, оборвав связь со своим родом. У неё не родится новая дочь с кровью Халазии, не передастся эта сила и магия, потому что она подарила её Лихолесью через древний ритуал с духом. Селена теперь не услышит лес, его шёпот, его тварей и животных. Её интуиция притупиться, ведь она больше не создание магии, кровь фей вымрет в ней, делая самым обычным человеком. Взамен, она дала жизнь человека другому существу. И с этими словами в туловище энта образовалось большое дупло, когда древесина в стволе разошлась. Руки из корней потянулись внутрь и вытащили оттуда третье тело, опуская его в траву. Когда они разомкнулись, то взору предстало длинное обнажённое тело молодого мужчины, сильное, крепкое, нагое и такое беззащитное. Лёгкий ветерок колыхал чёрные волосы молодца, упавшие на лицо. Первый луч солнца пробился сквозь тьму, и рассвет наступил так быстро. Солнце взошло над туманным лесом, освещая деревья и лицо спящего. Минги вздрогнул, почувствовав тёплое прикосновение волчьей руки, а затем медленно открыл глаза, смотря в светлеющее небо. — Доброе утро, — улыбнулся над ним Сан, накрывая его обнажённое тело красным плащом. — И добро пожаловать в мир людей окончательно, наш дорогой друг.