Одни среди тысячи

      Цзинлю не слишком любит появляться на людях.       Сейчас она, надев в честь праздника светлое ханьфу — которое ей когда-то подарила Байхэн, — завязав высокий хвост и закрепив его парой золотых шпилек, стоит у причала Переулка Ауруматонов со сложенными на груди руками и привычным безэмоциональным лицом, наблюдая за проходящей оживлённой толпой людей по всей местности. Цзинлю редко бывала здесь раньше, но слышала, что даже не в праздничное время это место очень оживлённое, а сейчас и подавно. Яркие янтарные фонарики — символ праздника — развешаны чуть ли не по всему Переулку, и несмотря на то, что сейчас уже близится ночь, здесь светло, как днём.       Цзинлю из принципа редко отмечает что-то. Она частенько слишком занята, чтобы отвлечься на какой-то праздник — она же сама Мастер меча! Вечно много работы, совещаний, тренировок — дел выше крыши.       Признаться честно, мечница рада хотя бы раз почувствовать себя не Мастером меча Лофу, а просто Цзинлю. Почувствовать себя человеком. Она уже ведь усталая-усталая, и вот теперь-то она наконец-то отдохнёт.       Вглядевшись в людей, часть из которых уже держит готовые фонарики, Цзинлю моментально меняется в лице и сразу же расслабляется.       Со всех ног, едва ли не путаясь в своём розовом ханьфу и задевая сяньчжоуцев своим растрепавшимся объёмным хвостом, навстречу ей бежит Байхэн, махая Цзинлю одной рукой, ярко-ярко улыбаясь и почти задыхаясь.       — Лю-Лю! — Цзинлю, не успев даже ничего ответить, оказалась в крепких объятиях прижавшегося к ней тела, едва не сбившего её с ног. Байхэн всегда обнимала так, будто бы они не виделись пару веков, пусть и на самом деле всего несколько часов.       Выровнявшись, Цзинлю обвила руками спину лисицы, погладив одной рукой и слегка улыбнувшись.       — Прости, задержалась, — отстранившись, Байхэн быстренько поправила своё ханьфу.       — Всё нормально, — Цзинлю отводит взгляд и замолкает на пару секунд, а потом продолжает, медленно протянув лисице руку. — Идём?       — Конечно! — Байхэн берёт ту за руку и меняется в лице, расширив глаза и дёрнув ушком, когда неприятный холодок пробегается по коже, заставляя вздрогнуть. — У тебя всё такие же холодные руки, Цзинлю...       — Скоро согреются, поверь мне, — заверяет её Цзинлю, и в алых глазах читалась свойственная женщине уверенность.       Байхэн верит ей.

***

      Байхэн, когда они с Цзинлю обсуждали подготовку к этому дню, сказала, что знает одно место, в котором они могли бы провести этот праздник фонарей, и пообещала, что обязательно приведёт Цзинлю туда.       Она хочет, чтобы Цзинлю наконец отдохнула, она хочет провести как можно больше времени с ней, она хочет помочь Цзинлю стать более открытой.       Байхэн прекрасно знает, что Цзинлю не любит лишний шум и скопление людей, поэтому сейчас они, выйдя из звёздного ялика лисицы, на котором прилетели сюда, неспеша идут в кромешной темноте и непривычной тишине, держась за руки. Цзинлю видит, что повсюду растёт бамбук, слегка покачивающийся из стороны в сторону от лёгкого ветра, а поодаль слышно шуршание воды небольшого водопада. Байхэн держит фонарь в другой руке — единственный источник света здесь — и поглядывает на Цзинлю, осматривающую местность. Байхэн видит, что её лицо уже не такое безэмоциональное и холодное, как раньше, и что сейчас Цзинлю кажется человеком, а не глыбой льда с замороженным сердцем. Руки её, кажется, перестали холодными, какими были до того, как они прелетели сюда. Когда Цзинлю встречается с успокаивающим взглядом Байхэн — заправляет прядь волос за ухо и чуть отводит взгляд, приподняв уголки губ. Байхэн хихикает и видит её мерцающие алые глаза даже в тёмной глуши.       Они всё ещё держатся за руки, и Байхэн чуть сжимает свою, пытаясь согреть, будто бы делясь своим теплом, которого у неё много. Цзинлю ценит это, и тоже сжимает руку. Подняв взгляд, видит на чужих щеках лёгкий румянец, и у Цзинлю пробегает мысль о том, что Байхэн он очень идёт.       — Мы пришли, — спокойно сказала Байхэн с лёгкой улыбкой на лице, а Цзинлю, засмотревшись на лисицу, упустила момент, когда они уже успели прийти в то самое место, о котором говорила Байхэн.       Они стоят на краю скалы, а под ней виднеется небольшой водоём с плавающими кувшинками. Отсюда хорошо заметны яркие звёзды, а лёгкий ветерок пробегался по щекам, развивая волосы и ханьфу обеих женщин.       У Байхэн волосы заплетены в низкую пышную косичку, что закреплена заколкой, которую как-то раз ей тогда подарила Цзинлю. Байхэн тогда так обрадовалась и сказала, что это маленькое украшение будет напоминать ей о мечнице.       — Как ты нашла это место? — не отрывая глаз от звёзд, задала вопрос Цзинлю, и в её тоне читалось восхищение.       — Мне, как профессиональной лётчице, было совсем не тяжело обнаружить это место, — отвечает Байхэн и видит живой блеск в глазах Цзинлю.       Внимание мечницы привлекли две медленно падающие звезды, и тогда она поднимает руку, указывая пальцем в далёкое небо.       — Эти две звезды... — начинает Цзинлю и замолкает на полуслове.       — Они похожи на нас, — заканчивает за неё Байхэн, уже устремив свои чистые лазурные глаза в тёмное небо.       Больше не говоря ни слова, Байхэн осторожно садится на край скалы, и приподнимает фонарь, чуть повернувшись к Цзинлю, когда та наконец отрывает взгляд от купола неба, краем глаза увидев свет вблизи себя.       Цзинлю, приподняв уголки губ, садится рядом с ней и накрывает руку Байхэн своей.       Переглянувшись и кивнув, они медленно приподнимают скрещённые руки вверх, пустив золотой фонарик ввысь, и в это же время много-много золотых огоньков издали начали заполнять собой небо, освещая его.       Байхэн чуть наклоняется вперёд, разглядывая заполненное фонариками, словно звёздами, небо, и раскрывает рот от изумления и удивления.       — Лю-Лю, смотри-и-и! — она, чуть развернувшись, приобнимает мечницу за талию и прижимает к себе одной рукой, второй указывая в небо. — Как красиво!       Цзинлю будто бы неосознанно обхватывает рукой лисицу в ответ, устремив взор туда же, куда и она.       Никогда раньше мечница не видела чего-то подобного, да и на праздниках она редко была в силу трагедии на Цанчэне, после которой её забрала женщина в военной форме и тренировала до потери пульса. Конечно, какие тут могут быть праздники?       И вот только сейчас Цзинлю может себе позволить стать свободной хотя бы на день, и провести оставшуюся его часть вместе с той, ради кого она и звезду на небе разрубит. Байхэн показала ей Лофу со звёздного ялика, показала, что такое свобода. Свобода от всех титулов и званий, свобода от всех рамок. Цзинлю тогда словно задышала свежим воздухом и почувствовала, как у неё с плеч гора свалилась.       Цзинлю вдруг понимает, что сейчас тот самый момент сделать то, что она хотела так долго, но не решалась, потому что боялась и не могла разобраться в своих чувствах. Всю жизнь она ведь была закрыта ото всех и замкнута в себе, а теперь у неё есть кто-то, кому она может открыть своё сердце.       Цзинлю протягивает ладонь и как можно более аккуратно берёт Байхэн за подбородок и разворачивает её голову к себе, заглядывая в чужие лазурные глаза. Та шевелит ушком, а её взгляд концентрируется на женщине перед собой. Байхэн замечает небольшой румянец на щеках Цзинлю, а также её слегка сбитое дыхание. Байхэн тепло улыбается, и медленно перехватывает руку мечницы, не отрывая взгляда от неё самой. Когда та наклоняется и слегка раскрывает губы, Байхэн поддаётся, обхватывая ладонями чужие щёки, и спустя всего секунду Цзинлю уже чувствует тёплые губы, накрывшие её собственные.       Это чувство пролетает так мимолётно и незаметно, что вот уже Байхэн, отстранившись, устраивает голову на плече Цзинлю, щекоча пушистым ушком чужую шею и прикрыв глаза, и тихо говорит:       — Я тебя люблю.       После этих слов нависает недолгое молчание. Цзинлю, кажется, не движется, однако сердце её стучит быстро-быстро. Проследя взглядом за их улетевшим в неизвестность фонариком, она отвечает:       — Я тебя тоже.