Я дома

Громкий звонок раздался на территории школы, оповещая снующих туда-сюда школьников о начале урока и разгоняя их по своим местам. – Опять этих троих нет, – вздохнул староста, проверявший, все ли его одноклассники пришли на занятие. В кабинет зашёл учитель и направился прямиком к своему столу. Сразу за ним в кабинет ввалились двое мальчишек. Хотя трудно назвать мальчиками высоких крепких парней, внешне никак не походящих на учеников второго года средней школы. Только пользовались они своей силой не на благо, вместо этого задирая других учеников. А среди учеников даже ходили слухи о том, что эти двое участвовали в драках с местными бандами. Одним словом – хулиганы. Учитель отчитал их за опоздание и только потом пустил за их парты. Урок наконец начался. Однако через пару минут в кабинет кто-то робко постучался и заглянул внутрь через приоткрытые двери. – Сенсей, извините за опоздание. На учителя уставилась пара виноватых сизых глаз. Их обладатель – хрупкий мальчишка – топтался на месте, ожидая, когда его пустят. Сенсей нахмурился. Он очень не любил, когда на его уроки приходят невовремя. Но жалостливые хлопающие глазки помогали сменить гнев на милость, кое-кто знал это и нагло пользовался. Главное – изобразить раскаяние как можно более правдоподобно. – Асагири, в который раз за месяц ты здесь стоишь? – мужчина нахмурился и устало покачал головой. – И что мне с тобой делать? – учитель вздохнул, смотря на опущенные глазки. – Иди к доске, ответишь домашнее задание. Мальчик кивнул и, оставив свои вещи за партой, пошёл к доске, как ему и было велено. Урок пошёл своим чередом. На перемене к Гену подошёл светловолосый мальчик по имени Укио, его близкий друг. – Опять эти двое к тебе приставали? Он кивнул в сторону тех самых хулиганов, как и Ген опоздавших в тот день на урок, правда показывать на них не было смысла – и так понятно, о ком речь. Асагири вздохнул. Хоть раз в неделю они да поджидали его у школы, неважно, до или после занятий, а иногда и подкарауливали его на переменах в коридорах или пустых кабинетах. На первом году средней школы они и вовсе чуть ли не каждый день не давали ему житья, задевая, опуская в его адрес ругательства с оскорблениями или портя вещи. А иногда и вовсе распускали руки. Но те времена уже прошли. Правда в последние месяцы они снова что-то зачастили его донимать, особенно один из них – Хьога. Ещё в начальной школе до Гена никому не было дела. Он был общительным, жизнерадостным, пускай и довольно тихим мальчиком. Он ладил почти со всеми ребятами, а девчонки его и вовсе обожали, такого вежливого и всегда готового протянуть руку помощи. Некоторые мальчишки завидовали ему, видя, как легко он разговаривает с теми, к кому они сами не могли набраться смелости подойти, но злиться на него всерьёз не получалось. Так было до тех пор, пока кто-то не пустил слух, что Асагири «по мальчикам». Тогда настроение в классе поменялось. Стоило Гену зайти в кабинет, как почти все стихали. За спиной мальчика то и дело раздавались шепотки, сначала редкие, а потом всё более громкие и назойливые. Но только сплетнями дело не обошлось. Ген до сих помнит тот день, как ему в его затылок впервые прилетела скомканная бумажка. Развернув её, он прочитал несколько грязных, неприятных слов. Хуже стало, когда его учитель, думая, что Асагири обменивается с кем-то записками, отобрал бумажку и зачитал вслух то, что было на ней написано. Он попытался выяснить, кто это сделал, даже устроил всему классу проверку, чем непреднамеренно только настроил ещё больше детей против Гена. Шёпот превратился в громкие обзывательства, которые доносились из разных углов школы. Его стали задевать ещё и за его двухцветные от природы волосы, хоть раньше до них никому особо не было дела, ехидничали, мол, неужто ему не хватает внимания и он хочет выделиться ещё больше? А потом появились подножки и якобы случайные толчки в плечо, в спину, в бок, на уроках подстраивались разные пакости. Успеваемость упала. Друзей почти не осталось. Но Ген ни разу не пожаловался учителям или родителям. Залепляя пластырями синяки, склеивая разорванные тетради, закрашивая волосы в чёрный цвет, Ген не позволял себе плакать, пытаясь справиться со всем сам. Он дал себе слабину только один раз. Сидя на складе со спортивным инвентарём, Ген обхватил разбитые колени, заплаканными глазами смотря порванную форму и раскиданное по полу содержимое его портфеля. В таком положении его нашёл одноклассник. Не обращая внимания на слабые протесты, он помог собрать вещи, а потом взял Гена под руку и отвёл в медкабинет. Даже смог как-то выпроводить вечно беспокойную, приставучую медсестру. Помог обработать раны. Отвёл к себе домой и научил делать заживляющую мазь, простую, но действенную. Откуда он знал рецепт? Разработал сам после бесчисленных попыток скрыть свои зачастую неудачные научные опыты от отца, чтобы не волновать лишний раз, прозвучал гордый ответ. Слушая рассказ этого необычного мальчика с причудливой причёской, Ген впервые за несколько недель искренне рассмеялся. Пускай это был тихий, довольно короткий смех, но он почувствовал себя невероятно легко. Поверил, что сможет всё наладить. Как так вышло, что после того дня о нём и его однокласснике, Ишигами Сенку, не пошли никакие слухи? Любопытных детей, только и ждущих, о чём ещё посудачить, какую гадость придумать, вокруг хватало. Может, Сенку приложил к этому руку? Ген не знал. Он всё гадал, почему вообще Сенку тогда ему помог. Они ведь даже не были друзьями. Ген пытался выведать истину, но в ответ только получал лишь пожимание плечами. Такой Сенку и был. Помогал просто потому, что мог. Потому, что так было правильно. На злые языки он не обращал внимания. Так продолжалось несколько бесконечно долгих, тяжёлых месяцев. К середине первого года средней школы весь шум стал постепенно стихать. Всё не вернулось на круги своя, но донимать Гена стали куда меньше, видя, что он уже не обращает внимания на обзывательства и остаётся всё тем же тихим скромным мальчиком, только уже менее открытым и жизнерадостным. Ещё были те, кто продолжал его задирать, но энтузиазма у них явно поубавилось, а Ген научился обводить их вокруг пальца, или, в худшем случае – удирать до того, как его достанут. Годом позже Асагири обзавёлся новыми друзьями – переведённым к ним из другой школы Укио Сайонджи, временами занудным, но справедливым старостой их класса, Кинро, девочкой из параллельного класса по имени Амариллис. Но ещё раньше он подружился с Сенку. Ещё долгое время после того злополучного дня, закончившегося так на удивление хорошо, ничего не менялось. Отношение Ишигами к Гену оставалось прежним, вежливо-нейтральным. Но это только по началу. Однажды их поставили в пару на лабораторном занятии по химии. Ген понимал, что у него накопилась куча пробелов в знаниях по естественным наукам. Да что уж тут скрывать, это касалось почти все всех предметов. Работа с Сенку явно показала все имеющиеся зазоры. Но Ишигами такое положение дел не устраивало. Гордость поклонника естественных наук оказалась задета невежеством Гена. По крайней мере так это объяснял себе сам Асагири. А может, то была заслуга учителя, но, как бы то ни было, Сенку взялся за обучение своего неумелого одноклассника. В этом непростом деле Ген прикладывал все возможные усилия, Сенку же порой беззлобно подшучивал над своим товарищем, но от своего дела не отступался. Их старания принесли плоды – Ген постепенно подтянул свои знания, вместе с ними и оценки – а заодно стал постоянным партнёром Сенку в школьных лабораторных. А иногда и помогал Ишигами в его внеучебных проектах. Они не были особо близки, но Ген ценил вечера, проведённые вдвоём в кабинете научного клуба. Они стали для него своеобразной отдушиной. Он просто отпускал себя. Ругался в пылу работы, причитал на использующего его как бесплатной рабочую силу Сенку, жаловался на то, на это, на самом деле приоткрывая задворки своей души, делясь сокровенным в тишине кабинета, коротая время за ожиданием завершения очередной химической реакции. Он не боялся показаться ранимым или слишком мягким. Знал, что его не осудят. Так Ген прожил второй год средней школы. С поддержкой новых друзей он почти смог прийти в себя после всего пережитого за последние неполные два года. Даже Хьога со своим дружком Мозом уже не так сильно досаждали, хоть приятного в этом было мало. Но сейчас находились те ребята, которые заступались за него. – Опять эти двое к тебе приставали? – Я успел смыться до того, как они меня нашли, – Ген изо всех сил старался не горбиться и съёживаться, ведь недоброжелательный взгляд своих одноклассников он чувствовал едва ли не кожей. – Из-за этого ты и опоздал? – нахмурился обеспокоенный Укио. Ген кивнул и робко, немного нервно улыбнулся: – Ну ничего, учебный год уже совсем скоро закончится. – Всё будет хорошо, – Укио отзеркалил его улыбку – Да, – выдохнул Ген, погружаясь в свои мысли. Момент напряжённой тишины между друзьями прервал воодушевлённый голос. – Ген! Мальчики синхронно вздрогнули, услышав незаметно подкравшегося к ним Ишигами. – Сенку-чан, не пугай так, – Ген положил руку на быстро забившееся сердце, но быстро успокоился. – Ты по поводу твоего последнего проекта? – Ага. Сенку принялся за подробный рассказ, объясняя, что и в какие сроки надо будет сделать, успев заодно каким-то образом привлечь к работе и Укио. Закончив только со звонком, Ишигами оставил Асагири с Сайонджи и вернулся за свою парту. – Вот тебе и последняя учебная неделя. Как я в это ввязался? – Укио с растерянным видом потирал затылок. Ген хихикнул. Возможно, всё и в самом деле будет хорошо. Наполненные учёбой, не сбавляющей интенсивности перед каникулами, и трудами над сборкой нового механизма – Ген так и не понял, для каких он был нужен целей, да и не сильно его заботил этот вопрос – семь дней прошли ожидаемо быстро. Звонок с последнего урока. Привет, каникулы, здравствуй, свобода. Но перед тем, как уйти отдыхать, нужно сделать одно дело. – Сенку-чан! – Ген подбежал к стоящему у выхода из кабинета Ишигами. – Тебе ещё нужно помочь донести чертежи до твоего дома? – Ага, – кивнул Сенку. – Вообще-то, я за этим тебя и жду. – Помню, помню, – Ген улыбнулся и пошёл в кабинет научного клуба, вынуждая Сенку следовать за ним. – Правда, Укио слился. Его из школы заберут родители, и они сразу поедут к родственникам. – Мы и вдвоём управимся, – отсутствие одного товарища его совсем не огорчило. Прежде чем забрать нужные чертежи, их необходимо было найти. Что с кучей всевозможных бумаг, забивших два шкафа, было не так-то просто. Только спустя час миссия была выполнена. Сенку даже извинился за то, что задержал Гена. Чему последний удивился – он уже привык проводить здесь много времени. Выйдя наконец на улицу, Ген вдохнул тёплый весенний воздух полной грудью. Пригреваемый солнцем, он никуда не хотел спешить. Сенку разделял его настроение, так что путь до жилища Ишигами они проходили медленным, ленивым шагом. Всё было прекрасно – хорошая компания, в которой и тишина становилась уютной, приятная погода, воодушевление от окончания ещё одного учебного года. Однако, чем дальше они отходили от школы, тем более задумчивым становился Асагири. – Мы с семьёй улетаем в Америку, – ни с того, ни с сего поделился новостью Ген, смотря вперёд пустым взглядом. Об этом знало не так много людей. В основном учителя с директором, да несколько ребят из школы. Теперь к кругу посвящённых присоединился Сенку. – Я знаю, – Сенку продолжил идти, не сбавляя шага. Ген от неожиданности остановился. – Откуда? – Мне Укио сказал, – реакция Асагири его не озадачила. Сайонджи поделился с Сенку новостью по секрету, но раз до этого дошло, скрывать правды Ишигами не будет. – Понятно, – с неопределённой интонацией пробормотал Ген и перехватил пакет с чертежами поудобнее. Они прошли в тишине ещё квартал, как Сенку вдруг спросил: – Это плохо? – Мм? – Ген выгнул бровь, соображая, что имел в виду его друг. – Ты о том, что Укио тебе всё рассказал? – Дождавшись утвердительного кивка, Асагири задумался над ответом. – Наверное, нет. То есть, я хотел сказать это сам, но… Я не знаю. Ген тяжело выдохнул, и Сенку решил не донимать его этим вопросом, вместо этого сменив тему: – А почему вы переезжаете? И почему Америка? И Ген взялся за рассказ. Начал он издалека, со своей семьи, а точнее с отца, основавшего ещё пять лет назад свой маленький бизнес, который впоследствии разросся до достаточно крупных размеров. Асагири старший обзавёлся партнёрскими связями с предпринимателями из нескольких стран, но больше всего он работал с американцами. Всё пришло к тому, что его пригласили сооснователем в новую компанию, в Соединённых Штатах. Но чтобы полноценно участвовать в её развитии, необходимо было присутствовать лично. Так и встал вопрос о переезде. Отец семейства Асагири сразу же ухватился за эту возможность, его жена в любом случае последовала бы за мужем, а Ген… А у Гена не было выбора. Мальчики уже дошли до небольшого частного дома, в котором жила семья Ишигами, а Ген всё ещё продолжал свой рассказ. – У нас там даже родственники какие-то по маминой линии нашлись. Они здорово помогли нам в решении вопроса с новым жильём. Мальчики поднялись на второй этажу, на мансарду, в которой расположилась комната Сенку. Чертежи были благополучно закинуты под стол – раскладывать их сейчас по местам желания ни у кого не было. Сенку пригласил Гена на кухню. От еды Асагири отказался, но холодный чай принял с удовольствием, потягивая его, чтобы промочить пересохшее от разговоров горло. По просьбе своего друга, он рассказал чуть больше о месте, в котором уже совсем скоро будет жить. Он делился планами на будущее, а Сенку слушал его, не перебивая, только иногда задавая наводящие вопросы. Когда питьё закончилось, Сенку предложил снова подняться в его комнату, может, немного поиграть на приставке. Ген знал, что дома его пока не ждут. А так как торопиться некуда, он с радостью принял приглашение. Захватив побольше вкусняшек, мальчики наперегонки побежали в комнату Сенку. Что их к этому сподвигло, никто не мог сказать, но стоило в глазах загореться азарту, оба тут же сорвались с места, пихая соперника в бок, не давая себя обогнать. Отсмеявшись, Ишигами включил приставку и завалился на свою кровать, а Ген удобно устроился на полу, оперевшись на кровать спиной. Как и было предложено, они играли в незатейливую, но весьма увлекательную в приятной компании игру, и болтали о всяких мелочах. После нескольких раундов игра была поставлена на паузу. Ген громко выдохнул в образовавшейся тишине комнаты и, потянувшись устало, откинулся головой на кровать, мельком взглянув на жёлтые звёздочки на потолке, что начинали светиться в темноте. Прикрыв глаза, он с улыбкой на лице слушал рассказы Сенку о его будущих планах на проведение всяких экспериментов. – Твоего усердия будет не хватать, – раздосадовано выдохнул Сенку. – И твоих ловких рук тоже. Ген удивлённо захлопал глазами и вытянул перед собой руки. – Это мои-то руки ловкие? – он рассматривал свои ладони, будто надеясь найти на них подтверждение словам Сенку. – С мелкой работой ты справляешься лучше меня, – пожал он плечами. – А мне всегда казалось, что ты можешь всё, – задумчиво протянул Ген, опуская наконец свои руки. Комнату наполнил тихий, хрипловатый смех Ишигами. Ген широко улыбнулся вслед за своим другом и прикрыл глаза. Дыша размеренно, он вслушивался в царящую в комнате тишину, прерываемую разве что лёгким скрипом от продавливаемого матраса, и напитывался всем происходящим, пытаясь отложить эти моменты в памяти. – Я буду скучать по нашим внеклассным занятиям, – признался Ген. Не открывая глаз, он всё так же сидел на полу, только теперь уже ближе к Сенку. – И по тебе, Сенку-чан, я тоже буду скучать. На плечо Гена опустилась рука, такая горячая, что её жар чувствовался даже через несколько слоёв одежды. Подбадриваемый бессловесной поддержкой, окутанный теплом, Ген ощутил, словно внутри него что-то надломилось. Не имея сил сдержать себя, он вылил копившееся в нём месяцами беспокойство. Предложения путались между собой, дыхание сбилось от сдавленных всхлипов и непрекращающегося потока слов, но Ген всё не мог остановиться. Он говорил о всём, что так долго лежало у него на душе – о гнетущем чувстве одиночества, так долго преследовавшего его, о занятых родителях, которым он боялся рассказать всё, что творилось в школе, о неудавшейся первой любви, ведь распускать сплетни начал мальчик, которому он признался в своих чувствах, Ген точно об этом знал. А теперь, когда всё стало налаживаться, он был вынужден оставить всё то хорошее, что у него было, и отправиться на другой континент, в совершенно незнакомую, чужую страну. Напряжение, не отпускавшее его последние два года, слабло вместе с покидающими глаза слезами. Он не успел заметить, как оказался лежащим на кровати лицом к лицу с Сенку. За всю его исповедь Ишигами не произнёс ни слова. Он внимательно слушал, не отрывая от Гена сочувствующего, наполненного добротой взгляда, успокаивающе гладил по плечу и рукам, позволяя выплеснуть скопившиеся чувства, дать волю эмоциям. Сенку держал всхлипывающего мальчика за подрагивающую ладонь, когда Ген замолк. Постепенно горькие вздохи становились всё тише, раздавались всё реже. Поглаживая сухие костяшки большим пальцем Сенку чувствовал, как Ген потихоньку расслабляется. На улице почти полностью стемнело. Тусклое свечение фонарей пробивалось в окно, едва освещая комнату. Тишину нарушил раздавшийся вдруг смешок: – Прости, Сенку-чан, из-за меня у тебя всё одеяло мокрое. – Ничего, его всё равно пора стирать, – мягко усмехнулся Сенку. – За последние два года я плакал всего два раза, – Ген горестно вздохнул. В ответ на его слова Сенку сильнее сжал в руке хрупкую ладонь. – Как же так вышло, что оба раза ты оказывался рядом, Сенку-чан? Они оба не могли дать правильного ответа на этот вопрос. – Эй, – Сенку убрал прядь волос с щеки Гена, привлекая к себе его внимание. Асагири посмотрел на него, ожидая, что он скажет. По задумчивому, сосредоточенному выражению лица было видно, что он обдумывает дальнейшие слова. – Что бы ни было этому причиной, я рад, что так случилось. Ген зажмурился и наклонил голову, вжимая её в плечи, пытаясь скрыть своё лицо. Сенку забеспокоился, неужели своими словами он расстроил его? – Ген? – Сенку придвинулся ближе к своему другу в надежде увидеть его глаза. – Почему ты такой добрый? – прошептал Ген. – Я? – прозвучал озадаченный голос. – Разве для этого нужна причина? – Ох, Сенку-чан, – Ген улыбнулся, перестав прятаться. – Спасибо. Спасибо за то, какой ты есть. За то, что не отвернулся от меня. – Впервые за этот вечер он сам потянулся к руке Сенку. – За то, что поддерживал меня. – Я же ничего такого не сделал, – Сенку виновато улыбнулся. – Сенку-чан… – Я столько времени молча стоял в стороне, – он нахмурился, голос его стал тише. – Сенку-чан, что ты такое говоришь? – Ген осторожно коснулся его щеки. – Тебе не за что себя винить. Растерянность и страх в такой ситуации – это нормально, откуда нам было знать, что делать? – Но попробовать предпринять хоть что-то… – Сенку не успел закончить фразу. Ген крепко сжал его плечо, придавая своим словам большего веса. – Ты был рядом, – всё так же тихо, но твёрдо сказал Ген. – Это уже больше того, на что я мог рассчитывать. Таившаяся где-то внутри у Сенку в душе вина после слов Гена немного ослабла. Но… – Ген, – позвал он после небольшой паузы. – Ты не рассказывал ничего из этого никому другому? – Нет, – Ген поёрзал на своём месте. – А как же Укио? Вы ведь с ним близко дружите, и он кажется хорошим добрым парнем, – Сенку боялся, что лез не в своё дело, но Ген всё равно ответил. – Укио-чан славный, и он хороший друг, правда хороший. И всё же, не знаю почему, но я не смог. Порывался несколько раз, но что-то меня всегда останавливало. – Прости, – Сенку огладил предплечье Гена, поднимаясь вверх и заводя руку на его спину. – Тебе не за что извиняться, – Ген крепко зажмурился. Глаза щипало после слёз, и ему хотелось протереть их, но ещё больше он хотел продлить столь редкий, и такой приятный контакт, а своим метанием он боялся спугнуть руку Сенку. – У тебя руки тёплые, – промурчал Ген. Где-то внизу раздался звук открываемой входной двери, а они всё продолжали лежать, не меняя позы. – Похоже, старик пришёл, – не останавливая своей ласки, пробормотал Сенку. – Сенку-чан, – позвал Ген. – Мм? – Я не хочу уезжать. Ген думал, нет, надеялся, что от произнесения этой простой истины вслух ему полегчает. Но легче отчего-то не становилось. – Ген, – произнёс Сенку на выдохе, и в интонации его слышалось сожаление. – Я знаю, что ничего уже не изменить, да и выбора у меня, в общем-то нет, и я всё равно уеду, но… – в голосе вновь появились нотки отчаяния и тоски. – С этим городом связаны все мои воспоминания. И пусть, что неприятных так много, всё равно мой дом – здесь. – Я тебе удивляюсь. – Что? – Ты не подумай, я не имею в виду ничего плохого, – Сенку заторможено замахал рукой, поняв, что его слова запросто могут быть истолкованы неверно. – Совсем наоборот. Ты никогда не пытался отплатить им той же монетой, не поступал так, как они, не причинял боль в ответ. Даже не пытался потом отомстить. Ты не озлобился, не замкнулся в себе. Это удивительно. Ты удивительный. Ген улыбнулся смущённо, отводя глаза в сторону. – Прекрати, Сенку-чан, – робко усмехнулся Ген. Но Сенку не собирался молчать. Не сейчас. Ему было крайне важно донести одну мысль. – Ты очень сильный. Ты сможешь справиться со всеми трудностями, верь в себя. Я в тебя верю. – Глаза Гена наполнялись влагой всё больше с каждым произнесённым сейчас словом. Сенку осторожно провёл по тёплой коже на скулах своего друга и кончиком большого пальца утёр сорвавшуюся слезинку. – Пожалуйста, сохрани в себе твоё жизнелюбие, и ту мягкость, открытость, что ты показывал мне, когда мы сидели с тобой в кабинете научного кружка. Ген сквозь слёзы усмехнулся, вспоминая долгие вечера, проведённые за их экспериментами. Одни из лучших воспоминаний за последние два года. Сенку не мог не улыбнуться в ответ. – Человечность, что ты смог сохранить в себе, поможет тебе не очерстветь, не охладеть к окружающему миру. Ген смотрел в алые, наполненные теплотой глаза, боясь вздохнуть. Он внимал всем тем словам, что изливались из уст его друга. Его переполняло облегчение. И благодарность. Столь нужные слова придавали ему уверенности, что всё в действительности будет хорошо. Он справится. – Спасибо, – успокоившись, проговорил Ген. Губы растянулись в усталой улыбке. Дыхание наконец выровнялось. Сенку осторожно перебирал чёрные волосы с задумчивым видом, слегка нахмурив брови и поджав губы. – Что такое, Сенку-чан? – Ген растерянно моргнул, не совсем понимая реакцию своего друга. – У тебя очень красивые волосы. Ген всё равно не понял, почему тогда Сенку хмурится. Недоумение на его лице было очевидно, и Ишигами сразу объяснился. – Твои волосы в их естественном виде. Сердце Асагири ёкнуло после этих слов. – Я понимаю, почему ты это сделал. И всё же, белые и чёрные, они очень тебе идут. – Так я сильно выделяюсь, – Ген неуютно поёрзал, отводя взгляд в сторону. – Не стоит скрывать себя настоящего, – Сенку вложил в голос столько уверенности и теплоты, сколько мог. И Ген это почувствовал. Его принимают. Таким, какой он есть. Ген прижался щекой к тёплой руке. Он замер, увидев, что Сенку медленно, но уверенно приближается к нему. В его движениях не было и тени колебания, когда он прикрыл глаза, и нежно, осторожно прижался губами к губам Гена. Прикосновение длилось всего несколько коротких секунд. Поцеловав напоследок нижнюю губу Гена, Сенку отстранился. Исключая немного покрасневших кончиков ушей, ничто не выдавало его смущения. Ген неловко хихикнул и застенчиво улыбнулся. Он сразу понял, что это не было способом проявления романтического интереса или порывом от нахлынувших эмоций. Это был такой мягкий жест поддержки. Выплёскивая всё скопившееся на душе, Асагири чувствовал себя очень ранимым, открывающим своё нутро. Он и сам до конца не осознавал, как в этот момент нуждался в сочувствии и поддержке. И Сенку как мог дал своему другу то, что ему было нужно. И когда они лежали рядом друг с другом, они не ощущали неловкости или недосказанности. Но, к большому сожалению, они оба понимали, что Гену пора домой. Сенку вызвался проводить Гена, хотя бы до ворот. Поздоровавшись в коридоре с Бьякуей и перекинувшись с ним парой слов, они вышли из дома и остановились на дорожке за воротами. Мальчики вежливо поклонились друг другу, понимая, что могут уже и не встретиться. Ген улыбнулся и собирался было уходить, но оглянулся, чтобы посмотреть напоследок на Сенку. Ишигами пытался выглядеть беззаботно, но было очевидно, что он с трудом сдерживает свою фирменную ухмылку. Его глаза выражали печаль. Уголки губ подёргивались, едва не опускаясь сами собой. Он глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки. – О, нет, Сенку-чан. Не переживай так, не надо. Ген собрал все оставшиеся силы и улыбнулся настолько ярко и весело, насколько мог. Это в конце концов подбодрило Сенку. Он улыбнулся такой же улыбкой в ответ и помахал рукой на прощание. Ген повторил его жест, и, пока выдержка не покинула его, развернулся и бодро пошёл в сторону своего дома.