В чём твоя проблема, Вельвет?

—... If you want to be as famous as me,— пела Вельвет, обворожительно улыбаясь в парящие вокруг них с Вениром объективы, параллельно следя за пробравшимися на палубу троллями. Эйфория и злость бушевали в ней, вытеснив все трезвые мысли, и оставляя лишь животные инстинкты. Модельной походкой, продолжая работать на камеры, она быстро пошагала к преследователям. Улыбаясь, и ни на секунду не сомневаясь в своих намерениях, она занесла ногу над ними, кровожадно улыбнувшись. Один хороший удар, и проблемы нет. — You gotta work,— она с громким стуком топнула, но промахнулась, зверея больше. — You gotta work,— ещё один удар. Юркие тролли прыснули в рассыпную. Ярость металлическим обручем сковала виски. — You gotta work!— громко и высоко протянула она, прилагая к следующему удару всю силу.       Платформа каблуков сталкивается с чем-то маленьким и хрупким. Слышится мерзкий хруст. Музыка стихла. Как и пение брата. Вельвет опустила голову, смотря себе под ноги, и замечая, что по полу медленно растекается красная вязкая лужица. — Ты меня убила,— раздалось у неё над ухом,— Ты меня убила, Вельвет.       Эти слова стали отрезвляющей пощёчиной, в миг высосав все эмоции, и оставив её привычно-опустевшей, но в луже чужой крови. — Я всё-таки сделала это? Я убила?— она продолжала сверлить взглядом собственный каблук, не решаясь взглянуть на то, что она сотворила. — Я убила...— непоправимость ситуации навалилась на неё сверху, словно каменная глыба. — Я... Убила.       Медленно, боясь встретиться с последствиями своих действий, она приподняла ногу, услышав влажный "чавк". Вельвет зажмурилась, боясь увидеть то, что осталось от тролля. Но иногда нужно смотреть правде в глаза. Ужас, будто шарик, надулся в её груди и гортани, мешая вздохнуть. Всё тело было покрыто чем-то липким. Кровь? Ну естественно. Это точно она. Сглотнув, и сжав зубы плотнее, Вельвет попыталась втянуть побольше воздуха. Не вышло. Паника нарастала.        А смерть-то рядом...       Собравшись с силами, и сжав кулаки, Вельвет открыла глаза.       Белый потолок. Слева большое окно, защищённое решётками. Справа пустая кровать с голым матрасом, и старым, уже засохшим желтоватым пятном посередине. В палате стоял полумрак. Небо было затянуто густыми тучами. Просто сон. Гадкий, донельзя реалистичный и пугающий.       Вельвет поёрзала, разминая затёкшие от долгой фиксации конечности. Всё тело действительно было мокрым. Но не от крови. Её с ног до головы покрыл холодный пот. Сердце колотилось. Но можно спокойно выдохнуть. То, что она увидела - лишь сон.       Сон, который вполне мог оказаться реальностью, если бы не... Везение? — Как же мне всё это время везло...— прошептала она, отворачиваясь к окну.       Уже ближе к обеду Вельвет отвязали, и принесли поесть. Но из палаты так и не выпустили. Запертая в четырёх стенах, она лезла на стену от потока собственных мыслей, что ещё не успевали оформляться в чёткие и связные предложения, но уже доводили до отчаяния. Оставшись наедине с собой, Вельвет не знала куда себя деть. Тетрадь, в качестве своеобразного "вещдока", Маузер забрал ещё ночью, после их с Лобстером "свидания". Из развлечений в палате не было ничего. И она, то пыталась заниматься спортом, подпрыгивая, и растягиваясь, то пересчитывала трещины на потолке. Но всё это не заглушало "тревожное радио", волну которого транслировал её мозг со вчерашнего дня, как не стало Амели. И если раньше она могла уйти зависать с Луи, то теперь ей приходилось сидеть совсем одной, глядя в лицо горькой правде. Она то морщилась, будто от сильной физической боли, то тихо рычала, ощущая, будто мозг, как закоротившая электроника, начинает искрить.       В момент, когда Вельвет, устав бороться, начала подозрительно поглядывать на стену, в желании выбить из себя эти мысли в буквальном смысле слова, замок щёлкнул, и дверь отворилась. На пороге стоял Маузер, что устало, одним кивком поприветствовал Вельвет. — Ну наконец-то! Я уже и не надеялась, что меня соизволят выпустить,— буркнула она, и уверенно отправилась на выход, но Маузер прикрыл дверь, и преградил ей путь. — Не соизволят. Я здесь, чтобы сообщить, что через пару часов начнётся консилиум. Предварительно могу сказать только то, что тебе, скорее всего, будет увеличена дозировка...— он украдкой заглянул в планшет, сверяясь с записями,— Ну и антипсихотиков добавим, скорее всего. Можешь не переживать, тебе там не нужно присутствовать. Вся необходимая информация у нас и так есть... А это что?— он глянул на тумбочку возле её кровати. Пластиковая тарелка риса с кусочком мяса стояла нетронутой,— Опять ты за своё... И почему на этот раз ты не стала есть? — А вы нюхали это?— она, схватив тарелку, тыкнула ему под нос, отчего Маузер отшатнулся хмурясь, и отпихивая предложенное,— Вот-вот! А я о чём! Вонь отвратительная! — Да я сам сегодня ел то же самое! Всё с твоим обедом нормально. — Нет, вы попробуйте!— громче настаивала Вельвет, наступая, и едва сдерживая пакостливую улыбку. Безусловно, она не планировала подобное исполнять, но резкое желание сделать гадость, и свербящая боль в груди просто не давали ей покоя. — Я сейчас Марту позову. — Йя сийсясь Мяйту пязяву,— передразнила она его, наконец, засмеявшись.       Маузер вырвал тарелку из ослабевшей руки, и с грохотом вернул обратно на тумбочку. Вельвет, продолжая смеяться, только пожалела, что всё-таки не смогла окунуть его лицом в рис. — Док, да выпустите меня уже. Я тут от скуки пухну,— отсмеявшись, сказала она, подперев собой стену. — После такого? И не подумаю. Жди решения консилиума. Я очень надеюсь, что тебя не придётся переводить на четвёртый этаж. — Пф-ф-ф, да хоть на пятый!— закатив глаза бросила она. — Там крыша, Вельвет. — О чём и речь, док. Подниматься сложно, зато спуск быстрый,— довольная шуткой, Вельвет откинула лохматые косички за плечи, приосанившись.       Маузер, судя по всему, шутку не оценил. Так что, не говоря ни слова, вышел. — Э, куда?— только и успела выкрикнуть, уже устремившись за ним, но врезалась носом в закрывшуюся перед ней дверь. Замок громко щёлкнул, снова оставляя Вельвет совсем одну,— Ну и идите, ешьте свой вонючий рис!— заорала на прощание, пнув дверь, и тут же запрыгав на одном месте, схватившись за ушибленную ногу.       Через плотно закрытое окно послышались первые раскаты грома.       Конечно, эта выходка подняла настроение. Но лишь на считанные минуты. А дальше тяжёлая, вымещающая весь кислород из помещения тревога и отвращение к себе, опять завладели сознанием, словно вирус. И заставили наматывать круги по палате, вспоминая все песни, романсы, и частушки, что она знала, чтобы отвлечься.        Плотный поток ливня старательно вылизывал окно, размывая обзор. Небо вспыхивало зарницами молний. Вельвет, напевая себе под нос внезапно вспомнившуюся песню, сидела на подоконнике, наблюдая за пейзажем. Тревога продолжала её мучить, заставляя время от времени жмуриться, с силой обнимая подтянутые к груди колени. — I apologize, If it makes you feel bad. Seeing me so tense, No self-confidence, But you see, The winner takes it all... Твою мать!— перед глазами встала картина того, как опасно покачивается прожектор, почти открученный от креплений, прямо над поющей Джолин. Вельвет зажмурилась, хватаясь за волосы. Мозг будто прошибло током. — Теперь я знаю, как это дерьмо называть,— сказала она, прекратив петь, и поднимая сверкающие злобой глаза на окно, наблюдая за стекающими каплями,— Ментальная агония.       Возможно, она хотела бы в этот момент заплакать. Да только, как обычно, у неё это просто не выходило. Осознание того, сколько всего она натворила в этом городе, легло на плечи, обнимая сзади медвежьими лапами. И сколько народу могло помереть от её действий... Проследив за очередной трещиной молнии, Вельвет опустила подбородок на колени, и твёрдо сказала: — Пора валить из этого клоповника. ***       Как Маузер и предполагал, Вельвет увеличили дозировку, и добавили новую тошнотную таблетку, от которой она была настолько заторможена, что, кажется, вот-вот пустит слюну. Но зато, уже на следующий день её выпустили из палаты, и она поползла на диваны, смотреть вместе с Луи очередную документалку. На этот раз про скатов. Едва фокусируя взгляд на том, что происходит на экране, она только и пробубнила, едва ворочая языком. — Луи, к-жись, я п-няла, поч-му Зак целыми днями смотр-л на фикус, п-ка его не выписали. — И почему?— повернулся он на Вельвет, тут же учтиво закрыл её отвисшую челюсть, и выпрямил накренившийся в бок хилый корпус. Но Вельвет снова завалилась в другую сторону, ложась уже на его плечо — Пот-му что его накач-вали той-ж пакостью, что и меня. — Я же говорил: от парня с четвёртого этажа жди беды. Зачем ты с ним пошла?       Вельвет нахмурилась. — А поч-му нет? Я - молодая дев-шка. Моё сер-це требует любить и быть любимой.       Луи покосился на неё, и невозмутимо ответил: — Твоё сердце любить требует? Ага, поверил. А если честно? — Всё ты знаешь. Хреново мне было, Лу. А Лобс так удобно п-двернулся... К-ктейл-чк пр-дложил... Ну песня? Песня. Кстати, не знаешь, к-гда карантин снимут? Хоть в глаза ему гляну.       Луи только покачал головой, и опять уставился в телевизор. — Без понятия...       Уже на следующий день Вельвет схитрила, не проглотив предложенное лекарство, а спрятав две разнокалиберные таблетки под языком. Благо, Робб уже привык к тому, что Вельвет в этом вопросе не перечила, и исправно принимала предложенные ей медикаменты. Так что только небрежно мазнул взглядом по открытому для проверки рту, и отправил её с миром.       Приходилось старательно притворяться, будто таблетки на неё действуют. Неуклюже держать ложку за завтраком, иногда промахиваясь мимо рта, бессмысленно смотреть куда-то перед собой сидя у телевизора, параллельно продумывая способы связаться с Лобстером. Ведь именно он мог стать её медным ключиком на свободу.       В кабинете Маузера Вельвет беспрестанно жаловалась на побочки от лекарств, активно имитируя их действие. Маузер понимающе кивая, записывал что-то в тетрадь. — Я понимаю, неприятно. Но ты сама додумалась смешать таблетки с алкоголем. Так что, придётся потерпеть, пока организм привыкнет,— отозвался он, глянув на неё поверх очков. — Не х-чу терпеть,— промямлила она, складывая руки на груди,— И вообще, к-нсилилиум прошёл. А з-ключения мне не пок-зали. Я, вообще-т, имею право его увидеть.        Маузер, устало вздохнув, достал папку из выдвижного ящика стола, и протянул её Вельвет. — Вот твоё личное дело. Там и план лечения, и диагноз. Ты ведь его хочешь узнать?       Уже и диагноз поставили. Как мило… Вельвет с трудом удержала саркастичную усмешку, кивнув, и сохраняя всё то же «пьяное» выражение лица, взяла заветную папку. Но как только Маузер убрал руку, тут же «совершенно случайно» разжала пальцы, делая вид, что неловко пытается поймать её, лишь сильнее раскидывая листы по кабинету. — Ой, о-о-ой…— протянула она, глупо мельтеша,— Как неудобно-то получилось…       Видимо, изображать полуовощное состояние у неё получалось отменно. Маузер, не заподозрив подвоха, только хлопнул себя по лбу, и спрятался под столом, начав собирать улетевшие вниз листы.       Пора действовать! Пока Маузер собирал всю эту ненужную макулатуру, Вельвет быстро взяла стопку разноцветных стикеров с его стола, маленькую катушку скотча, авторучку, и крупный чёрный маркер. Благо, на его столе было полно канцелярии. Так что, пропажу обнаружат не сразу. Скотч в карман, остальное за резинку трусов. И вот Вельвет, с невинным личиком, бок о бок с Маузером собирает разлетевшуюся бумагу.       После приёма у Маузера Вельвет быстро спряталась в палате. Там, не теряя времени, она спешно нацарапала на стикере короткое послание: «Давай сбежим! Ответь любым возможным способом, советую обзавестись бумагой и карандашом. А пока - достаточно любого сигнала». Перечитала. Выглядит не особо убедительно, пока больше похоже на приказ.       Вельвет оглядела свои руки. На пальцах нашла пару торчащих заусениц. Что ж, сойдёт… Одним укусом она сорвала клочок загрубевшей кожи. Из пальца пошла кровь, которая была тут же распределена по губам, будто помада. Вельвет поцеловала стикер, оставляя кокетливый отпечаток поцелуйчика. Вот теперь это больше походило на записочку влюблённой девочки. Лобстер не устоит! Осталось только спрятать её в нужном месте…       Вернувшись в отделение с обеда, Вельвет направилась в комнату отдыха, и аккуратно присела на подоконник, дожидаясь, когда четвёртый этаж поведут на выгул. В нужное время она прильнула к стеклу плотнее, уставившись на рассыпавшихся по двору пациентов. Выцепив среди белых пижам рыжую макушку, она надулась. Хорошо, конечно, что его не закрыли, но… Несправедливо это получается. Её после «свидания» весь день в палате мариновали, конскими дозами какой-то дряни теперь пичкают, а с Лобстера как с гуся вода? Вон, гуляет вполне бодренько! Вельвет, сцепив зубы, забралась на подоконник с ногами, распустив волосы, и пытаясь выглядеть как можно заметнее в окне. Главное сейчас - привлечь внимание нужного человека.       Что ж, Вельвет умела быть заметной и непринуждённой одновременно. Так что, силуэт сидящей в окне девушки с ярко-зелёными волосами не вызывал подозрений у санитаров, но привлекал должное внимание. И дождаться, пока именно Лобстер соизволит на неё посмотреть, было лишь вопросом времени. В какой-то момент он наконец-то поднял глаза на третий этаж, и столкнулся с пристальным взглядом Вельвет.       Она незаметно помахала ладошкой. Лобстер кивнул, улыбнувшись. Он изумлённо проследил, как Вельвет медленно расстегнула верхние пуговицы пижамы, предварительно оглянувшись, проверяя, не смотрит ли на них ещё кто-то. Убедившись, что лишних свидетелей нет, и все заняты своими делами, спустила ткань чуть ниже, оголяя белые плечи и немного декольте. Глаза Лобстера округлились. Видать, парень был в шоке от устроенного ему одному шоу. Однако, как обычно, Вельвет старалась не просто так. Достав маркер, она начала аккуратно выводить на плечах послание. «СТОЛОВАЯ. ВТОРОЕ ОКНО СЛЕВА»— украсили ровные печатные буквы бледную кожу. Вельвет спешно закрыла колпачок, и вопросительно посмотрела на Лобстера, молясь, чтобы этот дурик всё понял. И тот, решительно сведя брови к переносице, коротко кивнул.