Масти

      Тёмные масти любят контроль. Красные — подчиняются хаосу… Какая чушь! Джокер никогда никому не подчинялся. Он властвовал в этом потоке непредсказуемости. Творил нечто выходящее за рамки человеческой нормальности. Он был воплощением хаоса. И небольшое здание резиденции клана якудза определённо не могло этого больше скрывать.       Джокер вдохнул влажный летний воздух стоя на веранде небольшого домика в традиционном стиле. Звуки цикад скрипели в ушах, наравне с шелестящий листвой. Единение с природой ощущалось чем-то липко-нормальным, оседая на коже мурашками. Информатор запаздывал. Сильно запаздывал. И какая разница, что его пребывание в солнечном городишке практически на другой стороне их метафорического земного шара было изначально с ним, Джокером, оговорено… Солнечный городишко… Населённый отчаянными, ничего не осознающими мастями. Карты. Глупая колода, избравшая новые роли и возомнившая себя чем-то иным. Глупая. Глупая колода.       Джокер ухмыльнулся, подставляя лицо совсем не освежающему ветерку. Тот нёс запахи земли, лиственного сока, выхлопных газов не так уж далеко находящегося мегаполиса… От этого было почти смешно. Скрываться в загородном доме, пока о нём тщательно выискивают информацию коллеги из Италии. Хотя, почему «почти»? Было до ужаса смешно. Наблюдать, как парочка разномастных карт объезжает Париж и как один из них сражается с ломкой от «препарата», оказалось занимательно. Стоило сказать спасибо Катане и её желанию оставить последнее слово за собой. Это паручасовое развлечение на время избавило от скуки.       Катана… Она была не менее забавна, чем те двое. Пиковая тройка (не стоило даже задумываться, какому клану она когда-то принадлежала), вывезенная из-за границы в качестве игрушки, стала удачным приобретением. Спокойная, целеустремлённая, верная, выполняющая всё, что на неё возложат. Разве что, кроме того, ради чего её вообще похитили.       Где-то над окнами деревьев блеснула молния, уже через секунду оглушив немой лес раскатом грома. Температура воздуха заметно понизилась, но менее душно от этого не становилось. Джокер выдохнул, зябко поёжившись и прикрыл фусима, проходя внутрь. Убранство комнат отдавало минималистичностью, словно здесь никто не жил. Поймав собственное отражение в стеклянной дверце шкафа, мужчина неосознанно прикрыл левый глаз, пряча зелёную радужку со спиралью (почему-то из двух искусственных зрительных сенсоров прижился лишь один).       Причиной похищения Катаны были близнецы. Парочка его очаровательнейших младших братиков. Таких совершенно разных и одновременно похожих. Даже имена почти одинаковые, с разницей лишь в одну букву. От воспоминаний о покинувших родной дом мальчишках, внутри разливалось ощутимое тепло. Казалось, что дверь вот-вот распахнётся и в комнату ввалится вечно растрёпанный Вару, таща за собой молчаливо-упирающегося Ару и какую-нибудь живность с улицы. Сверкнёт линзами зелёных очков и поставит перед фактом, что «живность» остаётся с ними, предъявив молчание близнеца как согласие с его точкой зрения, оставляя старшего брата в меньшинстве.       Джокер неосознанно растянул улыбку шире, погружаясь в воспоминания. Всё-таки его младшие братишки были такими милыми. Такими милыми… экспериментальными крысами. Вшитые капсулы транквилизатора, до сих пор не давали старшему из близнецов покоя. Даже несмотря на несанкционированную амнезию. Возможно, Джокер слегка переборщил с контролем введённой дозы. Возможно, побег младшего навстречу приключениям, всё же не столь благоприятно отразился на эго мужчины. Возможно, это его даже задело. Но раз Вару всё ещё был жив, значит эксперимент считался вполне успешным. Да и очки были при нём, позволяя смотреть на мир сквозь призму зелёной «реальности». Побег побегом, а спускать с поводка свою домашнюю крыску Джокер определённо не собирался. Пусть Вару и нашёл где-то там, в солнечной Италии, оберегающее крыло. Пустил корни в знакомой преступной среде незнакомого клана. Его младший братик не переставал быть его, Джокера, собственностью.       Ару был спокойней и навстречу приключениям, в отличие от старшего, не рвался. Поначалу. Джокер видел в его вшитых прямо в глазные яблоки спиралевидных зрительных сенсорах толику смятения. Всё-таки близнецы были неразлучны и сейчас это пустующее по левую руку пространство сильно напрягало. Требовало заполнить его хоть чем-то. Поэтому, когда Джокер обнаружил на столе комнаты близнецов записку (Вару не оставил даже этого) и пропавшую вторую половину вещей, то даже не удивился. Лишь хмыкнул, подключая камеру слежения уже ко второму объекту. Ару в записке, конечно, обещался найти старшего из близнецов и привезти его домой. Но будем честны, обещать — не значит сделать. Джокер почти без удивления наблюдал из чужих глаз за невысоким парнишкой в полицейской форме, догадываясь, куда всё идёт. Его мальчики были слишком на него похожи.       Снаружи раздался тихий стук, который обычный человек даже не заметил бы. Джокер его нарочно проигнорировал. Всё-таки он не просто так скрывался здесь. Дверь тихо скрипнула, отъезжая в сторону.       — Извините за вторжение, — прозвучало также не громко.       — Опаздываешь, — хмыкнул Джокер, даже не выглядывая к посетителю.       — Еле нашёл вас. Навигатор здесь глючит. Таскать столько карт — то ещё удовольствие. Ничего в них не понимаю.       — Топографический кретин, — фыркнул Джокер, наконец отворачиваясь от зеркального шкафа и окидывая светловолосого парня требовательным взглядом, — с чем пришёл, Август-тян?       — Его следы обнаружили на заброшенной станции в Перудже, — видимо зная о нежелании собеседника терять время, парень сразу перешёл к делу, — он забыл там это. Уверяю вас, никто к ней руками не прикасался. Никаких лишних отпечатков или…       На стол легла хорошо упакованная в полиэтилен шляпа. Черная с округлыми краями и желтоватым ободом по периметру. Действительно подходящая Его стилю.       — Исходя из точек нахождения прошлых следов, можно сделать вывод, что он направляется… Что вы делаете? — Август неосознанно запнулся, ошарашенно произнеся последние слова. Джокер спокойно распорол упаковку шляпы и, приблизив к лицу, шумно втянул воздух. Подрагивающие зелёные ресницы распахнулись, даря миру разочарованный взгляд гетерохромных глаз.       — Она не принадлежит Ему, — фыркнул мужчина, откинув вещь от себя, — и никогда не принадлежала. Фальшивка.       — Вы это по запаху определили? — всё ещё ошарашенно говорил Август. Джокер хмыкнул, одарив собеседника самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. Парень перед ним почему-то побледнел.       — Насколько я помню, по условиям нашего договора, я вытащил тебя из пыточной Пикового клана не затем, чтобы выслушивать пространные вопросы. Так ведь, Август-тян?       Джокер почти физически чувствовал чужое смятение. Светловолосый парень жался под его взглядом, старательно не желая вспоминать прошлое. Строгий костюм свободного кроя ему совершенно не шёл, но слиться с толпой в Японии, особенно иностранцу, было достаточно сложно. Августу куда больше подходили пёстрые, почти вычурные наряды, чем-то напоминающие менестрелей средневековой Европы. В одном из таких одеяний полгода назад Джокеру доставили этого парня в резиденцию Тораппу в Италии. Завербовать кого-то, настолько сломленного пытками со стороны чужой мафиозной организации, оказалось до смешного просто. Августу нужны были деньги на жизнь и хобби (реконструкции событий старинных времён — увлечение не из дешёвых). Джокеру — очередная живая камера. На этом и сошлись.       — Куда, говоришь, Он направляется? — оторвав взгляд от почти трясущегося Августа, произнёс мужчина.       — В… в Монте-Мальбе… — неуверенно ответил тот. Джокер хмыкнул, вновь чему-то ухмыльнувшись и сказал:       — А покажи-ка на карте.       Август что-то бубнил, рассматривая цветастую бумагу. Кажется, что-то о плохой ориентации в пространстве и чужой забывчивости.       — Здесь, — ткнул он пальцем в какое-то название.       — Собирай вещи. Вылетаем сегодня в Умбертиде, — взглянув мельком на карту, ответил Джокер.       — Что? Но почему?.. — Август вперился взглядом в бумаги, — я же не ошибся...       — Потому что, по твоей логике, именно там я Его искать бы не стал. Значит, именно туда и нужно.       — Но почему туда? Вокруг ещё полно коммун…       — Август-тян, — резко оборвал собеседника на полуслове Джокер, — вопросы здесь задаю я. Твоё дело — слушать и выполнять. Так что, слушай: сейчас ты собираешь всё, что с собой привёз, берёшь билеты на ближайший рейс до Умбертиде и ждёшь меня. Понял?       Август кивнул. Светлые кудряшки забавно подпрыгнул от нервного рывка головой.       — Да. И прикупи где-нибудь сувенирный ножик, — притормозив парня у самой двери, бросил Джокер. Август воззрился на него непонимающе-испуганным взглядом. С такой поклажей на борт их точно не пропустят. Однако, возражать не стал.       Как только дверь за информатором закрылась, снаружи раздался раскат грома, оглашая мир началом грозы. Джокер мысленно пожелал, чтобы его подчинённого не прибило молнией и вновь подошёл к знакомому шкафу с зеркальными дверцами, извлекая внутреннее содержимое: маленькую белую пуговицу от рубашки, тёмно-серый галстук-бабочку, жёлтый носовой платок в чёрную клетку, шариковую ручку с простым блокнотом на пружинке… Казалось бы, мелкие непримечательные, позабытые когда-то вещи. Его вещи. Шляпа бы хорошо смотрелась среди всего остального, если бы не была отвлекающим манёвром. В конце концов, всё делалось из-за Него. Всё делалось ради Него.       Ведущий — центральная фигура всего. Всей этой странной «игры», в которую Джокер самолично влился и завяз. Единственный истинный управленец, знающий в какую сторону повернёт история. Понимающий, за какие ниточки нужно дёрнуть, чтобы вышло так, как хочется ему. И, по иронии судьбы, ничего из этого не делающий.       Джокер скрипнул зубами, сгребая в чемодан свои и чужие вещи. Он ещё помнил то будоражащее чувство чужого контроля над своей жизнью. Наблюдал, как горели города, пока свои расправлялись со своими: десятка могла прирезать восьмёрку, дама — обезглавить вальта, двойки и тройки кажется, никогда не оставались в живых, погибая в побоище первыми. И всё же, это было захватывающе, чертовски опасно, болезненно, но захватывающе.       А теперь… Теперь… Он ушёл в тень, оставив вместо контроля право выбора и возможность выстроить никому не нужное спокойное будущее. Принял роль наблюдателя, чей взгляд невозможно ни заметить, ни почувствовать, как ты не ищи. Нынешний итог дел отдавался неприятным скребущим ощущением где-то под рёбрами, то сдавливая, то распирая. Кажется, похожее Джокер испытывал в день пропажи Вару. И второй раз это было настолько же неприятно, как и в первый.       Чемоданы были собраны. Трепетно хранимая коробка с потерянными предметами, лежала в самой глубине. Разве что, двухцветный платок, заботливо завёрнутый в полиэтилен, находился в нагрудном кармане. Если Август правильно его понял, то до вылета оставалось не больше трёх часов. Время вполне можно было бы потратить на… Интересно, а Он тоже испытывал это? Это будоражащее чувство от контроля над всем. От осознания того, что ты знаешь и можешь больше, чем другие. От… Да, какая разница, если ничего этого больше нет?       Джокер поддел ногтем тонкий пластик пакета, высвобождая наружу платок. Едва ощутимый запах, непохожий ни на что привычно вдыхаемое, казался таким иллюзорным. Оставалось лишь гадать, как он не выветрился за столько лет. Запах — единственное, что для Джокера от Него осталось. Нечто такое интимное, дорогое, нежно хранимое в памяти для одного и, кажется, ничего не значащее для другого. Аромат вещицы щекотал ноздри, разливая по телу странную негу, отдающую тысячью искорок под кожей. Дыхание сбилось, к щекам прилила кровь, разгоняя царящий в сердце хаос по кровотоку. Зубы болезненно прикусили тонкую кожу губ, даря странное мазохистское удовольствие. Свободная рука почти автоматически потянулась к ширинке. Времени было достаточно.       Пожалуй, Джокер слегка лукавил, утверждая своим людям, что они гонятся за тем, кого мужчина никогда не видел. Видел. Правда сейчас это были лишь ускользающая из поля зрения спина в темном пиджаке и кротко стриженный затылок, не то чёрного, не то русого оттенка. В прошлом же даже удалось взаимодействовать.       Это был период кризиса. Хотя Джокер настоятельно называл его «затишьем перед бурей». Оставшиеся в живых после основной бойни зализывали раны и постепенно сбивались в небольшие группы, кажется по пять-шесть человек. Джокер исключением не был. Выпавшая возможность наконец заняться хоть чем-то, пока царил относительный мир, казалась крайне заманчивой.       — У нас погибла шестёрка, — мрачно произнесла девушка, убирая развевающиеся розовые волосы с лица, — без неё наша команда не может зваться флэшем. Поэтому…       — Хочешь сделать меня заменой? — хмыкнул Джокер, раскачиваясь на стуле в небольшой заброшенной забегаловке, — а не многовато гонора для простой десятки?       — Не вижу в этом противоречий. Сейчас старшая я, так что… — напустив на себя спокойствия, продолжала девушка. Находящийся за её спиной мужчина средних лет, всем своим видом напоминающий офисный планктон, опасности не внушал. Зажимавшая раненое плечо девушка с таким же розовым оттенком волос — тоже. Да и на молодого человека пост-подросткового возраста с торчащими в разные стороны светло-рыжими волосами, вряди ли можно было положиться.       — У меня другое предложение, — хмыкнул Джокер, прицениваясь, — как насчёт оставить эту мелкотню, прихватить пацана, вытащить прячущегося в катакомбах валета и отправиться в развалы филармонии за червовой дамой. А я, так уж и быть, стану вашим королём. Ну? Прибавим к названию вашей группки крупногабаритный клавишный инструмент?       — Можно просто сказать «нет», — фыркнула десятка.       — Ну, можешь высказать своё «фи» на мою идею и остаться с этими альтернативно одарёнными. Я не возражаю, — бросил уже удаляющейся девушке Джокер и мгновенно добавил намного громче, — но если обещаете веселуху в течение недели, то гарантирую подумать над ролью шестёрки.       — Мы выступаем против трефовых через два дня, — бросил за спину подросток, отойдя на небольшое расстояние, нарочито не поспевая за старшими.       — Два дня?! — просиял Джокер, — звучит интересно!       Воспоминания прошлого окутывали сознание, даря одновременно умиротворяющее и будоражащее ощущение. Джокер чувствовал это фантомное нетерпение кончиками пальцев, проходят по возбуждённой плоти.       Группа трефовых оказалась сильнее, намного сильнее, чем предполагалось изначально. Джокер помнил запах палёного мяса и гари. От вспышки гранаты перед глазами до сих пор плясали белые точки. Тройка определённо не выжила. Витавшая в воздухе пыль стелилась туманом, поэтому в живучести остальных Джокер уверен не был. Где-то поблизости раздавались глухие выстрелы. Стоило просто постоять в сторонке, ожидая, когда две противоборствующие компании друг друга перестреляют. Но, Хэй! Мужчина же пришёл за весельем! А потому, стоило выдвигаться в самую гущу перестрелки или…       Краем глаза Джокер приметил недвижимый силуэт. Невысокий, среднего телосложения и такой спокойный, что в дрожь бросало. Мужчина вынул припрятанный на бедре нож. Приближаться к силуэту было опасно. При каждом шаге, пыль шла рябью, выдавая передвижение. Оставалось лишь надеяться, что человек стоит к нему спиной. Хотя зачем? Наоборот, хотелось думать, что неизвестный, как и Джокер ждёт, когда же произойдёт хоть что-то. Думать больше не хотелось. Одного рывка хватило, чтобы оказаться на расстоянии вытянутой руки. Замах.       Он увернулся. При том, с такой лёгкостью, словно просчитал эту попытку в неожиданность заранее. Джокер взмахнул лезвием ещё раз, разрезая пылевое облако на пути. Рывок вперёд, выпад, замах. Безрезультатно.       Сознание затапливал гнев. Какого чёрта? Ни одной попытки ни то что напасть, даже отразить атаку с чужой стороны. С ним что, играют? Не воспринимают в серьёз? Со злости мужчина, кажется выкрикнув что-то нецензурное, метнул своё последнее оружие в противника. Последнее оружие…       Джокер в настоящем до боли закусил губу, впечатываясь щекой в чужой платок. Заниматься чем-то подобным прямо на татами, даже не добравшись до футона в спальне, было чревато болью в суставах. Но это потом. Потом.       Брюки с нижним бельём полетели куда-то в угол комнаты. Колени подрагивали, приглашающе раздвигаясь. По пальцам стекал прекум, делая и без того чувствительную кожу ещё восприимчивее. Запах вещицы окутывал всё вокруг, погружая в воспоминания, словно в омут.       У Него были карие глаза, подёрнутые поволокой усталости; горячее дыхание, от которого мурашки бегали под кожей и тяжёлая рука. От первого удара уже подкашивались ноги. От второго во рту чувствовался металлический привкус крови. Третий пришёлся особенно болезненно, после не очень удачных попыток ответить тем же. Тело не слушалось и казалось самому мужчине до жути неповоротливым. Внутри словно стоял некий блок, прорываться сквозь который было по истине сложно. Отбиваться почти не получалось. Дальше Джокер не считал сыпавшихся на него ударов. Казалось, нечто нечеловечески сильное пыталось забить его насмерть. Но вместо того, чтобы остановиться, сердце лишь ещё лихорадочнее билось о рёбра, желая жить.       Как же Джокер ненавидел Его в этот момент. Почти так же сильно как хотел заполучить. Он — тот, кто мог гарантировать победу в затянувшихся мелких сражениях. Тот, кто должен был стоять подле, а не на противоположной стороне. Тот, чьё число Джокер никак не мог определить, как ни пытался. Заплывший от синяка глаз совершенно не помогал. Однако одежда неизвестного казалась смутно знакомой, подозрительно двухцветной, похожей на ту, что носил сам Джокер.       Бёдра неосознанно двигались навстречу движениям руки. Спина изгибалась, утыкаясь в пол лопатками. Тело жаждало чужих прикосновений. Джокер чертовки хотел Его. Что тогда, что сейчас, желание заполучить не ослабевало и, кажется, разгоралось только сильнее. Рука двигалась быстрее. Свободная ладонь скользила по разгорячённой коже от колен до бёдер и вверх по напряжённому животу, пытаясь дать хоть что-то отдалённо похожее на то, в чём мужчина нуждался. В Нём нуждался. Джокер готов был отдать всё, лишь бы заполучить то, что так хочется. Готов был отдаться сам.       Влажные от естественной смазки пальцы двинулись от основания члена вниз к ложбинке между ягодиц. Проникновение как обычно отдалось ноющей болью в пояснице, однако возбуждение от этого даже не думало пропадать. Собственные движения были резкими, царапающими нежные стенки изнутри. И точно попадающими по бугорку нервов, сотрясая тело от контраста болезненности и наслаждения. Мужчина на секунду пожалел, что упаковал всё в чемодан слишком рано. Ручка, к которой Он прикасался была далеко, а можно было подключить и её… Но мысли быстро покинула голову, отдавая сознание на растерзание ощущениям.       Джокер чувствовал, как собственные мышцы сжимаются вокруг пальцев, обхватывая уже три. Как по подбородку скатывается слюна. Как поджимаются пальцы на ногах. Как скручивает живот в предоргазменных судорогах. Слышал, как собственные стоны становятся частыми, прерывистыми и хриплыми.       Тело словно прошибло током, сотрясая в оргазме. Перед внутренним взором, кажется, на секунду появилось врезавшееся в память лицо, смотрящая с неподдельным непониманием, и мгновенно разлетелось каскадом огней. Дыхание приходило в норму. Мышцы ныли, словно после длительной тренировки и это, почему-то, дарило ощущение возвратившийся в тело энергии. Хотелось куда-то бежать, что-то делать. Даже выныривать из прошлого в унылую действительность было не так обидно. Воспоминания о Нём всегда действовали так… воодушевляюще, побуждая к действиям. Может поэтому Джокер даже не думал избавляться от своей больной зависимости этим человеком.       Сборы во второй раз были ещё быстрее. От платка, пропитавшегося насквозь запахом самого Джокера, пришлось избавиться. Моросивший по началу дождь превратился в настоящий ливень с молнией и размытой дорогой до аэропорта. Джокер не без интереса разглядывал сверкающие в небе электрические разряды сквозь окна в крыше здания. Сама погода противилась предстоящему действу и это заставляло мурашки нетерпения разбегаться по телу.       — Когда вылет? — словно невзначай бросил Джокер, топтавшемуся у него за спиной парню.       — Через полчаса, — резво отчеканил тот, — если не отменят из-за погодных условий.       — Не отменят, — продолжая рассматривать небесные вспышки, ответил Джокер и обернулся к собеседнику, — купил?       Август помялся, оборачиваясь на людей вокруг, видимо не осознавая, что таким поведением только больше привлекает внимания, и вытащил из сумки клинок. Джокер повертел оружие в руках, доставая из деревянных ножен и разглядывая острую заточку с одной стороны лезвия.       — Напомни, чтобы я выписал тебе чек, — негромко произнёс он, пряча клинок в рукав плаща. Август открыл было рот, но, мгновенно захлопнув, лишь кивнул. Не высказанные вопросы потонули в механическом голосе, объявляющем посадку. Джокер всё равно бы не ответил. Его подчинённым совершенно не обязательно было знать о припасённой справке плечевого ранения с расположившимся там металлическим катетером, удерживающим частицы кости на месте. Может для всех Джокер и жил неподдающейся анализу импровизацией, некоторые вещи приходилось просчитывать заранее.       Умбертиде встретил их ослепляющим солнцем. Джокер поддел тростью камень мостовой, прежде чем сделать шаг. Круглая ручка, выкрашенная яркими оттенками синего и зелёного, удобно лежала в ладони. Позади плёлся Август, таща за собой чужой чемодан и ворча что-то под нос. Наверное то, что ему как обычно ничего не объяснили. Однако в этот раз Джокеру нечего было объяснять. Он и сам не знал, куда податься и что делать, надеясь лишь на внутреннее чутьё. Оно его ещё ни разу не подводило.       Катана сидела на скамейке рядом с небольшим печатным издательством. Обычно идеально прилизанные волосы, отдающие на свету металлическим блеском, растрепались, отдельными прядками колыхаясь на ветру. Видимо ожидала она достаточно давно. Она мягко поднялась, аккуратно склонив голову в приветственном поклоне.       — Доброе утро, Джокер-сама. Как долетели? — голос девушки звучал устало.       — Давно ждёшь? — бросил мужчина, усаживаясь на противоположную сторону скамейки. Катана чуть поёрзала, прежде чем ответить:       — Со вчерашнего дня.       — Сколько?! — вытаращив глаза Август, — и ты всё это время сидишь тут?       — Вы, — грозно отчеканила Катана, прежде чем вновь обратиться к боссу, — наши источники выяснили, что Он регулярно публикует здесь небольшую политическую колонку. На прошлой неделе у него состоялась встреча с главным редактором газеты и… Простите. Наши люди не успели ничего предпринять. Я уже наказала виноватых, поэтому…       — Поэтому, ты тут сидишь лично, чтобы они не получили ещё, — закончил за девушкой Джокер.       — Да… и нет. Я здесь чтобы отдать вам это, — Катана протянула небольшой пластиковый кейс, — наши люди вычислили таксиста, который вывез Его из города. При осмотре машины изъяли оторвавшийся брелок. Возможно, он принадлежал Ему. По вашим требованиям, никто к этой штуке напрямую не прикасался.       В коробке лежала пыльная резиновая фигурка в виде чёрно-жёлтого шутовского колпака с оборванной цепочкой. Видимо, на обратном конце крепилось большое кольцо, а уже за него ключи. Сквозь резкость выхлопных газов и резины пробивался едва заметный запах, который Джокер точно ни с каким другим бы не спутал.       — Пополню коллекцию, — захлопнув кейс, произнёс Джокер, — выяснили, куда Он дальше направился?       — В деревушку на северо-западе. По крайней мере, так утверждал таксист. Но это может оказаться и обманным манёвром, — пожала плечами Катана.       — Ясно, — коротко бросил Джокер, поднимаясь со скамейки. Полюбившаяся трость глухо стукнула об асфальт, извещая об окончании разговора. Катана тоже поднялась, отведя глаза куда-то в сторону. А вот Август блаженно плюхнулся на освободившуюся лавочку. Во время чужой беседы садиться между двумя стоящими выше по иерархии людьми казалось не очень… безопасно. Катана смерила его недовольным взглядом, поджав губы. Джокер, конечно, догадывался, что в его отсутствие между этими двумя царит более неформальная атмосфера, но никаких подробностей особо не выяснял, хоть и мог. И теперь это напряжение, сквозившее в воздухе, вызывало толику интереса.       — Оставляю Августа-тян на тебя, — желая взглянуть на реакцию, бросил Джокер, — выдай ему товар и укажи точки сбыта.       — Хорошо, — без даже капли возмущения согласилась Катана и, с толикой усмешки, добавила, — пошли, наркоша. Я за тебя твою работу делать не собираюсь.       — Эй! — возмутился парень, — распространитель не равно потребитель, вообще-то!       Джокер мысленно прокручивал чужие слова в голове, пока пейзаж за окном поезда сменялся один за другим. Его сосед по купе без устали болтал на тему рыбалки, позволяя вставить свои пять копеек лишь изредка. Джокер мельком сболтнул что знал о видах рыболовных сетей и размере взятки, чтобы откупиться от правоохранительных органов. Распинаться о всех тонкостях браконьерства всё же не очень хотелось. С этой частью бизнеса он давно завязал.       Минуя изложенный уже Катаной предполагаемый план поездки Его по Италии, Джокер рванул туда, куда влекло всех достаточно значимых личностей. Маленький город на юге, живший своей тёмной жизнью, отличался внешней обычностью. Недостаточно большой для мегаполиса, хотя высоких зданий и технической оснащённости было предостаточно. Недостаточно маленький для деревни, несмотря на катастрофически небольшое по количеству население. Его туда тоже влекло. В какой-то степени, Джокер мог бы сказать, что город был одной из причин почему Он иногда появлялся в поле зрения. Достаточно было просто устроить там хаос. В последний раз размах вакханалии получился поистине огромен, вынуждая ведущую фигуру взять всё в свои руки, выходя на сцену.       Это произошло четырнадцать лет тому назад. Перетекая из маленькой заварушки с подстрекательством к самоуничтожению в почти стирание с лица земли одной из важнейших мафиозных группировок. Джокер уже не мог точно указать, что именно им тогда двигало. Возможно, обида на то, что сотрудничество с его пока маленькой теневой организацией, специализирующей на физиологических модификациях, отвергли. Возможно, желание проверить, насколько его эксперименты работоспособны. Возможно, всё вместе. Но факт оставался фактом, Джокер добился совершенно не того, чего ожидал. Зелёная чума — парочка его милых маленьких машин для убийства, скосили всех людей в главном здании Пиковой мафии. Почти всех…       Джокер всё ещё не мог понять, почему так вышло. Осмысление не приходило ни сейчас, ни тогда, пока он смотрел на мир чужим взглядом сквозь зелёные диоптрии. Изображённый на мониторе мальчик, глядящий прямо вперёд широко раскрытыми глазами, из которых непрерывно текли слёзы, сочувствия не вызывал. Стоило ожидать, что скоро его голова полетит с плеч, но вместо этого…       — Чего ревёшь? — голос Вару в динамике звучал привычно насмешливо, — весело же.       Мальчишка, видимо, его позиции не разделял, стоя напряжённо, словно натянутая струна. Решительность, застывшее маской на его лице, почти внушало уважение. Короткие волосы топорщились рогами, вызывая непрошеные ассоциации с они, терзающими попавших под руку случайных путников.       — Тц. Ненавижу слёзы, — раздражённо цыкнул Вару, — выглядишь жалко. Прямо как Ару, когда ему кошмары снятся. И что, мне тебя пожалеть, что ли?       Мальчишка молчал, буравя сквозь монитор Джокера влажным решительным взглядом.       — А! Я понял! Ты ревёшь, потому что не видишь всей сути! Сейчас покажу.       Изображение пошло рябью из-за резкого перемещения записывающего устройства. Но уже через секунду выправилось. В кадр попало покрытое кровавыми разводами довольное лицо Вару без привычных очков.       — Ну! Видишь? Весело же.       Изображение вновь покачнулось, устремляясь вниз.       — Ха? — голос Вару звучал откуда-то сверху, пока изображение демонстрировало его окровавленные ботинки, — помер что ли? Мхех… Скукота.       Стоило догадаться, чем обернётся эта одна непрерванная жизнь. Но мальчишка был почти такого же возраста что и младшие братишки Джокера, а близнецов мужчина по-своему любил, так что на шалость Вару закрыл глаза. К тому же, возникла проблема по серьёзнее. Внезапно активизировавшаяся полиция, подключившееся к расследованию массового убийства ФСБ, появляющиеся откуда-то статьи и телевизионные выпуски с предположениями произошедшего, копавшие слишком глубоко и в подозрительно верном направлении. Ухватив всё и даже больше, Джокер собрался бежать из страны. Провести эту свою жизнь за решеткой определённо не хотелось. Перед самым отъездом, внутреннее чутьё просто кричало том, что что-то мужчина забыл. И не абы где, а на месте преступления. Оказавшись возле оцепленного здания, мужчина слился с толпой, разглядывая всё вокруг. Обычно, интуиция его не подводила.       Репортаж с места событий. Он, черт побери, вёл репортаж с места событий, неосознанно притягивая взгляд окружающих. Джокеру казалось, что собственное сердце перестало биться. Всё вокруг прекратило своё существование, оставляя лишь человека в строгом сером костюме под естественными софитами солнечного света. Это было плохо. Если Он здесь, значит выходка Джокера вышла за грань. Значит нужно бежать и прятаться, но… Ноги, казалось, пригвоздило к полу. Глаза не могли оторваться от серьезного лица мужчины, пожирая взглядом каждую чёрточку, каждую едва заметную морщинку. Единственное, что позволило сбросить толику этого оцепенения, покинув толпу на негнущийся ногах — мысль о безопасности младших. В конце концов, именно руками близнецов, план по уничтожению был притворён в жизнь.       Сейчас ситуация мало чем отличалась. Разве что младшие братья повзрослели достаточно, чтобы не дать себя в обиду. Беспокоиться о них больше не приходилось, а значит и внутреннего якоря, удерживающего в сознании больше не было. Можно было полностью отдаться чувствам и позволить поймать себя на крючок.       Джокер мысленно усмехнулся, прежде чем толкнуть дверь небольшой телевизионной гримёрки. Это кто ещё кого ловить будет.       Свет был тусклым. Собственное отражение в небольшом зеркале словно отдавало рябью. Пространство здесь отличалось от всего вокруг. Даже воздух был каким-то густым, трудом вдыхаемым.       — Эм… Привет?       Чужой голос отражался от стен, проходя тело насквозь. Чуть ли не сбивая с ног.       — Здравствуй, — собственный звучал глухо, но всё ещё отчётливо. Джокер отступать не собирался. Слишком долго он гнался за этим человеком. Слишком сильно хотел обладать, чтобы бросить всё на полпути из-за лёгкого дискомфорта.       — Как ты меня вычислил? — мужчина облокотил голову о руку, разглядывая посетителя. Его глаза поблескивали в полумраке комнаты янтарём. Завораживающе красиво.       — Политическая колонка в газете. Популярный блог с ответами на жизненные вопросы. Работа корреспондентом с наиболее интересными случаями, — отчеканил Джокер, нарочно не желая отвечать напрямую, — появления телевизионной передачи стоило ожидать. Ты же любишь быть в центре внимания.       Мужчина ухмыльнулся. Джокер неосознанно проследил, как родинка на щеке приподнялась вместе с уголком чужих губ.       — И так, ты здесь. Что дальше?       — С чего бы мне отчитываться перед Ведущим? Ты же и так знаешь наперёд. Все играют по твоему сценарию.       — А тебя там нет. Босс мафии жив-здоров, значит и Оборотню здесь не место. Поэтому мне искренне интересно, что ты собираешься делать? — чужие слова звучали словно издевательство. Под конец своей речи мужчина даже театрально развёл руками. Атмосфера комнаты давила, не позволяя нормально соображать. А может, это всё то оцепенение, что накидывалось на Джокера, стоило ему оказаться поблизости от желанного объекта. Скрипнув зубами, он произнёс:       — Забрать с собой твой труп. Сомневаюсь, что ты пойдешь со мной по своей воле. Надо же когда-то прекратить эти кошки-мышки.       — Даже так! — удивлённо похлопал глазами мужчина, поднимаясь с кресла, на котором до этого сидел. Джокер почувствовал давление в грудной клетке, словно что-то необозримое пыталось его вытолкнуть из комнаты. Сердце забилось с утроенной силой. Деревянные ножны клинка грели руку. Джокер сделал шаг назад, выжидая, пока мужчина поравняется с ним. Сейчас или никогда.       Рывка хватило, чтобы пересилить сопротивление воздуха. Лезвие со свистом рассекло пространство перед собой. Казалось, что даже дышать стало легче.       Руку заломило назад с каким-то неприятным хрустом. Болезненное ощущение пронзило плечо, медленно перебираясь сверху вниз. Кисть от давления разжалась, отпуская кинжал. На удивление, звяканья метала об пол не послышалось. В место этого лезвие коснулось шеи под челюстью. Пульс отчаянно бился о металлическое остриё.       — Ты не меняешься, — вздохнул мужчина позади, убирая оружие и разжимая чужую руку. Джокер медленно вздохнул, только сейчас понимая, что сдерживал дыхание. Плечо болезненно ныло.       — Почему ты не убьёшь меня? — не оборачиваясь спросил Джокер. Вопрос давно терзал сознание. Задать его было некому. Он даже сейчас был не до конца уверен, что в комнате не один. Что его не оставили за спиной как множество раз до этого.       — Зачем?       Одного этого вопроса хватило чтобы сорваться. Джокер рванул к двери, дёрнув мужчину перед собой за воротник рубашки. Галстук-бабочка в его руках неприятно натянулся.       — Потому что они умирают. Все рано или поздно умирают. А потом перерождаются, будто ничего не было и живут спокойную жизнь с чистого листа. Но не я. Не я! Я вижу каждую игру. Помню каждую грёбанную партию. Помню тебя. Потому что кое кто так и не соизволился меня убить. Просто… Просто убей уже меня. Прикончи, чтобы я забыл всё. Тебе же станет легче. Не будет никакой беготни и…       Силы постепенно покидали, заставляя тело оседать на пол. Джокер чувствовал, как ноги еле стоят за счёт остатков адреналина. Благоговейное оцепенение возвращалось под едва заинтересованный взгляд мужчины. Удивительная способность смотреть на кого-то выше себя снизу вверх так, чтобы он чувствовал себя не в своей тарелке. Джокер чувствовал, от чего внутри клокотала хаосоподобная ярость. Его так открыто игнорировали. Хотелось сделать что-то чего от него не ожидают, привлечь внимание и сбежать. Прямо как тогда.       Из последних сил Джокер рванул чужой воротник рубашки на себя, впечатавшись резким поцелуем в уголок рта мужчины. Волны хаотичных вопросов в голове, бурлящая в венах озлобленность мгновенно перестали волновать. Извечный хаос внутри на это короткое мгновение отступил, даруя спокойствие.       Но всё хорошее имеет тенденцию заканчиваться. Ноги подкосились, увлекая Джокера вниз. Если бы не чужая рука, силу которой он ощущал даже сквозь несколько слоёв одежды, Джокер бы просто распластался на полу гримёрки.       — Успокоился? — почти заботливо произнёс мужчина над ухом. Джокер, обессиленно уткнувшись лбом в чужое плечо лишь отрицательно мотнул головой. Воспоминания о былых днях вновь озлобленными осами начинали кружить в голове.       — Ладно, — хмыкнул мужчина, приподнимая его лицо за подбородок, — про запас.       Этот поцелуй уже попал куда надо, задерживаясь дольше, чем на секунду. Джокер чувствовал, мягкость чужих губ, как они аккуратно сжимали его, почти нежно лаская. Внутри разливалось успокаивающее тепло. Внимание концентрировалось на одном конкретном центре этой вселенной.       Мужчина оторвался первый, вдыхая поглубже горячий воздух. Джокер лишь успел приоткрыть глаза, чтобы вновь блаженно их сомкнуть. Чужая рука переместилась на затылок, чуть оттягивая длинные волосы. Третий поцелуй оказался требовательнее и горячее, заставляя сердце бешено стучать где-то в висках. Чужой язык скользнул по кромке рта, проникая внутрь. Джокер пытался искренне отвечать, преодолевая навалившуюся обессиленность. От каждого движения губ, поглаживающего трения языка, внизу живота покалывало. Хотелось прильнуть ближе, потереться, обнять самому, а не впиваться пальцам в плечи, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Но оставалось лишь довольствоваться родным запахом и теплотой придерживающей за талию руки.       По завершению, Джокер всё-таки не удержался на ногах, сползая на колени. Плащ так удачно прикрыл складками стояк, позволяя не палить желания хозяина так откровенно.       — Играть в кошки-мышки забавно, — негромко произнёс мужчина, взглянув уже сверху вниз и, развернувшись к двери добавил, — особенно, когда непонятно кто есть кто.       Джокер вяло улыбнулся. В голове царило такое пустое спокойствие, которое он не ощущал уже очень давно. Даже закрывшаяся перед его носом дверь гримёрки не могла степень сейчас улыбку с его лица. Может некоторые красные масти и воплощение хаоса, существовать без контроля тёмных они не могут.