Хочу тебя унизить.

      Сжимая ладонь в кулак, оверлорд стучит им по столу, и, кажется, роняет рядом стоящую кружку, смотря в экраны, на которых красовалась незатейливая фраза «No signal». Его унизили на глазах аудитории, ещё и самым наглым образом! Выставили слабаком, который ни на что не способен без «поддержки» своих Vee's. Зазнавшийся урод.       Раздраженно вздыхая, Вокс разжимает ладонь и откидывается на спинку кресла, прожигая цифровыми глазами вышедшие из строя мониторы и складывает руки на груди. Свет дадут не скоро, поэтому есть время подумать, хотя бы начать продумывать каждый шаг своей мести. Чтобы унизить его так же, как это сделал он. Стереть эту самодовольную улыбку с лица.

* * *

      Целый месяц после последней стычки Вокс вынашивал план мести, следуя каждому его пункту. Целый месяц следил за Аластором, был ушами и глазами абсолютно везде, лишь бы знать каждый шаг объекта ненависти. Куда ходит, чем занимается за пределами отеля отродья Люцифера. Это было похоже на высшую степень одержимости. Хотя, скорее всего так и есть.       В какой-то момент оверлорд поймал себя на мысли, что ему в кайф следить за радио-демоном. Было даже ощущение, что он всё знает. Знает, что за ним наблюдают. Знает, что его слышат. От этих мыслей по спине пробегал табун мурашек, кончики пальцев приятно покалывали, а голова кружилась от чувства легкой эйфории и предвкушения.       Вся эта слежка стоила того, чтобы сейчас видеть перед собой оверлорда, конечности которого крепко держали провода, не позволяя двигаться или как-либо вертеться. Его тело было накачано наркотой, что неоднозначно действует на его силы, притупляет контроль над ними. Сбежать не сможет, как и сделать больно в ответ, если только словесно. В этом он мастер на все руки. Но даже так, сейчас он очень уязвим. Как же это заводит.       Подходя ближе к обездвиженному телу, Вокс улыбается, смотря в глаза своего врага. В них читалось лишь чистое любопытство. Аластору было интересно, что будет делать этот приверженец современных технологий. Но всякий интерес пропадает, когда теле-демон грубо хватает его за подбородок и оставляя ничтожно малое расстояние между их губами, ядовито шепчет:       — Я постараюсь быть нежным, приятель.       Разжимая пальцами чужую челюсть, он впивается в его губы поцелуем, начиная языком, по-хозяйски исследовать рот. Его щеки, острые зубы, нёбо и язык. Ничто не осталось без внимания. Радио-демон начал противиться, отстраниться от этого поехавшего извращенца, ну или хотя бы рот закрыть. Но нижнюю часть лица крепко держали, а второй рукой оверлорд забрался в жесткие алые волосы и, сжимая их когтистыми пальцами, давил на затылок, не позволяя отстраниться. Мышцы успели изрядно затечь от постоянного на них давления, ведь его всё ещё любезно сжимали пальцами, как подстраховка, чтобы Вокс не остался без языка.       В легких стало больно, они горели. Воздуха не хватало обоим, поэтому пришлось отстраниться, разрывая еле видимую ниточку слюны между ними. Радио-демон тяжело дышал, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, пока его враг довольно облизывается. Стоит пленнику восстановить своё дыхание и более менее прийти в себя, как он дёргается в сторону чужой конечности, норовясь впиться в неё зубами, да оторвать к чертям собачьим. Но он среагировать успевает вовремя и одёргивает руку, чуть ли не отскакивая в сторону.       Лорд сводит взгляд на руку, проверяя, точно ли она осталась на месте и недовольно сводит цифровые брови к переносице. Подходит вновь ближе неспеша, пока алый улыбаться продолжает, совсем не ожидая, что на такую дерзость ему непременно ответят. От стен кабинета отскакивает звонкий звук пощечины и треск стёклышка упавшего на пол монокля, пока щека Аластора наливается краской в тон его волосам и начинает неприятно жечь. Улыбка спадает с его лица всего на мгновение, позволяя себе такую слабость, но после возвращается снова, а брови сводятся к переносице. Его хватают за щеки, сжимают и заставляют смотреть в красные глаза напротив.       — Не смей так делать, - чуть ли не рычит от злости оверлорд, а в ушах слышится статический шум, - не заставляй уродовать твое красивое личико.       Не дожидаясь ответа от демона напротив, Вокс небрежно толкает его на свой рабочий стол принудительно усаживая на него, предварительно расставив ноги по обе стороны бёдер, встаёт между них, не позволяя закрыться, и, словно нетерпеливое животное (коим и является), сдёргивает с него сюртук, откидывая куда-то в сторону. После хватается за рубашку, рвёт её когтями на теле чужом, не оставляя ткани и шанса на выживание, оголяет худощавый торс и грудь, на которых красовались давно затянувшиеся шрамы и мягкий, совсем небольшой пушок. Мило. От резкой смены температуры по телу оленя бегут мурашки, а сбритые волосы на затылке еле заметно встают дыбом. Глаза заметно округляются в немом шоке, ведь до него только сейчас стала доходить вся суть происходящего. Что с ним собираются сделать.       Усмехнувшись своим мыслям теле-демон вновь хватается за алые пряди и тянет вниз, буквально приказывая открыть ему шею. Как же хочется вгрызться зубами в его трахею, а после смотреть, как он захлёбывается собственной кровью. Возбуждение начинает накатывать новой волной. Как же это было бы хорошо. Но вместо этого, в противовес своим мыслям и желаниям, Вокс приближается к оголенной коже и целует, почти невесомо, можно даже сказать нежно, ожидая услышать хоть какую-то реакцию. И получает её. Тело под ним начинает предательски, для своего же хозяина, дрожать, буквально выбивает воздух из лёгких, пока по телу проходится новая волна мурашек, заставляя ощутить что-то новое. Он пока не понял, что именно, но по глазам можно сказать, что это было... отвращение. Такая реакция не может не нравится.       Оверлорд вновь касается чувствительной шеи, сперва заботливо усыпая поцелуями, начиная под нижней челюстью и заканчивая у тонких ключиц, а после кусая, оставляя глубокие следы острых зубов, из которых через считанные секунды начинают течь алые струйки. Высовывает свой язык, проводит им по отметинам, пробуя чужую жидкость на вкус (в помещении ощутимо завоняло железом), пока Повелитель под ним жмурится от столь неприятных ощущений, от чего же и жалобно мычит. От этого звука руки Вокса слегка начинает потряхивать, голова становится резко тяжелой, а по телу, словно ток, проходит ещё одна волна возбуждения, вынуждая непроизвольно дёрнуться. Хочется громче. Хочется больше.       Положив горячую ладонь на плоский живот, демон, ведёт ею ниже, когтями оставляет неглубокие царапины, от чего радио-демон начинает шипеть, мешая это с белым шумом, фалангами поддевает кожаный ремень на брюках, выпуская язычок из шлёвки, что жалобно шлёпает о чужую конечность. Томить не хватает сил уже даже себя, как и оттягивать неизбежное, и потому в следующее мгновение раздражающая ткань, вместе с нижним бельём, срывается с худых ног и отправляется в небытие вслед за сюртуком и рубашкой. Блуждая глазами по худощавому телу, что всё ещё тряслось в его руках и было так ему открыто, на ум приходит лишь одно слово: «прекрасен». Он словно скульптура, которой коснуться страшно. Одно неверное или резкое движение и она сломается на тысячу маленьких осколков, словно дорогой фарфор. Жаль, что характер не под стать этому прекрасному телу.       Он опускается на колени, помещает ноги Аластора себе на плечи, жадно хватается за чужие бёдра, до боли сжимая их. Демон ожидаемо дёргается, всё пытается противиться, хочет ускользнуть из цепких лап, извиваясь словно уж, но ничего не выходит. Это лишь больше заводить начинает, но кончать с позором в трусы Повелитель не намерен. Пробует их на ощупь, пару раз то ослабляя хватку пальцев, то вновь напрягая, впиваясь когтями в чувствительную и столь разгоряченную плоть. Мягкие, хоть по выступавшим тазовым костям так и не скажешь. Приближается к внутренней стороне бедра и не сильно кусает, оставляет еле заметный след, а глазами наблюдает за его реакцией. Чужая голова запрокидывается назад, устраивается на мониторах, что были позади, и вновь слышится сдавленное мычание граничащее с долгожданным стоном. Пытается вновь двинуть ногой, что держат ёбанные провода, чтобы с удовольствием вмазать коленом по этому напыщенному телевизору. Но ничего не выходит. Олень уже искусал все губы, лишь бы не дать услышать врагу то, чего он желает.       Ухмыляясь, теле-демон продолжает оставлять следы на бёдрах, тут же их зализывая, продолжая смаковать его вкус на своём языке. Как бы Аластору не нравилось всё с ним происходящее, но тело продолжало отзываться на грубые ласки. Об этом говорил наполовину вставший член, из которого лениво, почти неохотно, сочился предэякулят. У Вокса, в отличии от этого патентного, член давно налился кровью и требовал, чтобы на него обратили внимание, но желание ещё подразнить, ещё насладиться контролем над демоном, что так охотно отзывался на его ласку, было сильнее.       Встав с колен и не убирая ног со своих плечей, теле-демон коснулся двумя пальцами чужих искусанных губ, намекая, чтобы их раскрыли и впустили внутрь. Аластор долго не решался открыть рот совсем не хотел, а у его «партнера» начинает заканчиваться терпение. Впиваясь когтями в мягкую плоть и вырывая из уст напротив что-то на подобии писка, вперемешку с белым шумом, он в это же мгновение засовывает два пальца во влажный рот, смачивая их вязкой слюной, попутно играясь с чужим языком, то зажимая его между фалангами, то слегка оттягивая. Пленник давится пальцами, кашляет, сжимает и разжимает рефлекторно глотку, пока жидкость продолжает обильно выделяться и стекать по конечности лорда.       Посчитав, что этого количества достаточно, Вокс вынимает пальцы из ротовой полости и опускается к чувствительному колечку мышц, что от страха сжалось, не давая войти. Раздраженно цыкнув языком, свободной рукой он начинает оглаживать ранее исцарапанный торс и медленно спускаться к не менее растерзанным бёдрам, намекая расслабиться.       — Расслабься, - шепчет Вокс, нежно целуя под коленку, - я мог бы сделать всё и без всей этой подготовки, но я максимально снисходителен к тебе.       Не понятно только почему.       Не проронив и слова, он лишь еле заметно кивает, закрывает глаза, и, восстанавливая сбившееся дыхание, демон пытается максимально расслабиться, как того просил его насильник. Потребовалось немного много времени, прежде чем его тело заметно обмякает на столе. Чувствуя, как в него входят сразу два пальца по, кажется, третьи костяшки, он выгибается в спине и жалобно мычит. Жгучая боль разливается по мягким стенкам, стоит пройтись по ним когтями и расцарапать, а из разгоряченного нутра потекла тонкая струйка крови. Будет неплохой заменой смазки.       Вокс начал ножницами разводить пальцы, растягивая тугое колечко мышц. Причинить как можно меньше дискомфорта потенциальному любовнику у него уже не получится, да и не особо хочется. И так был слишком нежен с ним. Пускай ещё спасибо скажет, что подготовить его решил. В планах этого не было. Хотелось порвать его изнутри, и не только когтями, чтобы эта мерзость и ходить на следующее утро не могла. Чувствуя, как начинает нарастать гнев внутри него, он без всякого предупреждения впивается зубами в чужую икру, кусая чуть ли не до кости. А так хочется. Совсем такого не ожидая Аластор вскрикивает, почти пищит, хочет машинально одёрнуть ногу, но делает только хуже, причиняя себе больше боли и дискомфорта, на что теле-демон лишь утробно рычит, словно его кусок мяса сейчас отберут. Он только, казалось, привык к двум чертовым пальцам в своей заднице, а тут это!       Повторив свои манипуляции пару-тройку раз, теле-демон решает найти чувствительный комок нервов, исследуя мягкие стенки под разными направлениями. И вот, спустя мгновение, из уст радио-демона вырывается протяжный стон, такой блядский и такой громкий, а спина выгибается почти до хруста костей. Опуская голову, Аластор смотрит на оверлорда взглядом полным наслаждения и похоти, хотя ещё мгновение назад был готов оторвать ему его башку и выпустить все провода наружу. Он впервые видит подобное и это не может не нравиться. Желая услышать ещё, он даже забывает о гневе, что до этого накрывал его с ног до головы, и снова касается чувствительной точки, слыша очередной сладкий стон.       Хочется свести колени вместе, да тело между ними мешает. Хочется закрыться, чтобы не выглядеть настолько уязвимым в глазах врага, да тело между мешает. Чтобы он не видел, как ему было стыдно, в первую очередь перед самим собой. Он столько лет выстраивал между собой и другими стену, столько строил из себя невесть что, чтобы в один момент это всё разрушили и смешали с грязью.       Коснувшись ещё несколько раз простаты, Аластора пробивает мелкая дрожь по всему телу, ноги, обняв за шею и сойдясь за его монитором, прижали Вокса ближе к себе, а после тело полностью обмякает на столе, не находя сил даже двинуться. Он только что впервые испытал сухой оргазм.       — Ты кончил от одних только пальцев? - не без издёвки интересуется оверлорд, смотря в помутневшие от возбуждения глаза.       Вытащив пальцы из тела мужчины, олень жалобно мычит ощущая дискомфорт без чувства заполненности. Он хотел было пошевелить руками, чтобы дотянуться до чужой ширинки, но вспомнил, что не может, когда провода болезненно стянули кожу, заставляя зашипеть сквозь стиснутые зубы.       Усмехаясь, оверлорд стягивает с себя пиджак смокинга, отбрасывает на кресло позади себя, и расстегнув несколько первых пуговиц рубашки, принялся за молнию на штанах. Спустив ткань до колен и вытащив набухший член, он приставил головку к слабо подготовленному кольцу мышц и посмотрев на Аластора, с искрой садизма в глазах, входит во всю длину и слышит, как враг болезненно стонет. Лишь еле коснувшаяся его головка была предупреждением, что в него вот-вот войдут. Вокс шипит, чувствуя дискомфорт и боль от резкого проникновения, но оно сменяется чем-то новым, чем-то до одури приятным, стоит ощутить жар и тесноту чужого нутра. От этих ощущений голова становится резко ватной, мыслить трезво становиться всё труднее. Давая время, в первую очередь, себе, а потом уже и Алу, который только и ждал, когда его вновь заполнят, привыкнуть, Вокс жадно впивается в его бёдра, когтями оставляя новые метки и царапины.       Прождав, по его мнению, достаточно, оверлорд начинает задавать темп толчкам, что сперва были рваными, почти хаотичными, а из-за слабо разработанного прохода так ещё и медленными. После первого оргазма тело Аластора стало чувствительнее в разы, а с губ срываются громкие стоны, что чаще всего Вокс слышал во время съёмок у Валентино. Такие же блядские, такие же сладкие. Казалось ещё чуть-чуть и он сорвёт голос. Он закатывал глаза, прогибался в спине и двигал бёдрами на встречу толчкам Вокса, сжимая его внутри себя, делая толчки ещё затруднительнее. Гадёныш.       — Прекращай, - с явным раздражением прошептал теле-демон, когтями глубже впиваясь в ляжки.       — Иначе что? - впервые, за всё время своего нахождения здесь, Ал подаёт голос, что хрипел. От такого по телу прошли приятные мурашки.       Не отвечая, он делает резкий и довольно болезненный толчок, от чего партнёр отчаянно стонет, а перед глазами звёзды начинают стоять, и даже пытается отстраниться, но это гиблое дело. Чертовы провода мешают. Олень недовольно таращится на демона перед собой, а тот лишь довольно посмеивается. Радио-демон сейчас не в том положении, чтобы ставить свои условия. Из уст снова срывается хриплый стон, когда теле-лорд задает новый темп толчкам. Он был быстрее и резче, чем прошлый. Вокс чувствовал, что был близок к разрядке, как и тело под ним, что продолжало извиваться в его руках.       Через пару-тройку вколачиваний в обессиленное тело, и они одновременно изливаются, а ведь Повелитель так и не притронулся к его дружку. В этот раз оргазм Аластора был ярче, чем прошлый, и он выбивает из него последние силы. Было тяжело даже глаза открыть. Он даже не сразу понимает, что его конечности больше ничто не держит, и что его усаживают к себе на колени Вокс. Оверлорд прижимает одной рукой его ближе к себе, а Ал, не в силах более сопротивляться, поудобнее устраивает голову на плече чужом и позволяет себе заснуть.       Устало улыбаясь Вокс придвинулся ближе к столу и дотянувшись до пачки сигарет достает одну. Зажимает зубами фильтр, поджигает свёрток малым разрядом тока из пальца, вдыхает в лёгкие едкий дым и выдыхает голубые клубы в противоположную от Ала сторону. Оверлорд решает осмотреть проделанную работу. Ему определенно нравились отметины на этом худощавом теле, да и не чьи-то там, а его. Жалко, что регенерация к утру сделает своё дело и от этой ночи останутся лишь неприятные воспоминания.       Любуясь этой спящей мордашкой теле-демон поймал себя на мысли, что не испытывает былой ненависти к своему… врагу. Будет ли уместно называть его так теперь? Ненависть ему всё ещё к нему присуща, но... уже не в таких масштабах. Да даже с этим фактом, вряд ли их взаимоотношения изменяться. Наоборот, скорее всего ситуация ухудшится после того, что он с ним сделал. Но черт возьми. Как же это было хорошо. Этот урод даже трахается восхитительно, абсолютно ничего не делая, лёжа как бревно! Зато какое бревно. Но сейчас бесполезно думать о их дальнейших отношениях и взаимодействиях. Всё равно не узнает ответа, пока спящая красавица не проснётся. А проспит она до утра, не иначе.