По страницам заветных историй.

Энн ненавидела свою судьбу, но сделать с этим ничего не могла. Хрупкая маленькая девочка, рождённая для того, чтобы умереть... Умереть, замерзая в рождественский вечер, не имея крыши над головой, с пустым желудком, израсходовав последнюю свечку. Умереть, смотря в витрины магазинов, на которых праздно и роскошно разложена еда. Любой кусочек хлеба мог бы её спасти, вот только богатые господа предпочтут обжираться жирными пирожными, тщательно игнорируя её присутствие на улице. Умереть, не имея никаких сил, чтобы бороться. Энн знала, что ей положено быть смиренной. Она – лишь Девочка, всего лишь Девочка со спичками, не имеющая имени, дома, работы... Сирота. Она не стоит и ногтя этих богатых, не имеющих никаких проблем, но все же жалущихся на свою жизнь аристократов, её смерть ничего не стоит, от её холодного тела просто отмахнутся, перешагнут, пройдут мимо, чтобы не расстраиваться. О таких, как она, принято молчать. Их не желеют. Кому будет дело в предпраздничный вечер рождества до замерзающей бедной нищенки? И дело тут не просто в людской жестокости. Кто не хочет вдруг забыть о всех проблемах, радоваться "волшебству", спешить за покупками, много есть, думать о ёлке и подарках. В минуты счастья, иногда даже вырванного из долгих и тяжёлых дней, каждый хочет порадоваться, подумать только о себе. Энн их за это и не винила. Люди спешат, купив последнее угощение, украсив последнюю рождественскую ёлочку. Если они случайно увидят бедную девочку, которой некуда пойти, то скорее всего отведут взгляд. Им не хочется расстраиваться в свой праздник, обращать внимание на чужое горе. Особенно если они не могут помочь... Зачем обнадеживать тёплым взглядом уличного зверька, если нет возможности его забрать? Сиятельные же богачи не станут до этого опускаться, они занимаются благотворительностью, только в определённое время, по расписанию. Если сейчас помощь не в их планах, они просто задернут занавеску на своей карте, зашторят окна своих особняков, будут пировать за высокими заборами. Лишь иногда, надеясь на спасение своей души, ради долга посмотрят на обездоленных. Но Энн и не хотелось вызывать к себе жалость. Ей просто не хотелось ощущать себя беспомощной и несчастной. Ныть она не любила. Но приходилось. Была бы её воля, она бы выживала любыми силами, пускай даже и тяжёлым, сложно переносимым трудом, но выживала бы. Сейчас это невозможно. Ситуация в стране изменилась. Свободным сельским жителям нет места в новой, жестокой экономике, где каждый аршин земли должен приносить доход. Люди не важны, если от шерсти овец можно получить больше. А крупные города для нищих переселенцев вовсе не рай обетованный, здесь нужно было работать больше сна, чтобы получить жалкие гроши. Толпы нищих, потерявших возможность стать ремесленниками, купить станки, жить счастливо и питательно. Аристократы, игнорирующие страдания бедняков, умирающих на улицах Лондона. Энн все это видела. Так какой тогда толк от рождества, от духа теплоты и уюта, если его она получить не может? Остаётся только примерзшая к стене скамейка, коробок со спичками, которые уже никто не купит, но их можно использовать хотя бы в праздник для обогрева. Девочка уснёт, и в сладком забвении больше не почувствует боли, не ощутит мороза, не заметит своих окоченевших, недвигающихся конечностей. И тогда наконец вознесется к счастливым райским чертогам, встретится со своей давно умершей бабушкой. Но ведь Энн и при жизни хотела быть счастлива! Ей просто не позволят, она должна выполнить свою сказку... Как только можно было написать такую грустную историю, если должно победить Добро? Реальность она такая... Ужасная. Но ещё хуже, когда люди путают серую мораль с добродетелью. Маленькой наследнице роли Девочки со Спичками не хотелось подчиняться чужой воле, приказам Директора Миллтона Гримма. Она хотела быть свободной. Она хотела жить, а не умирать. Ведь ей и так досталась слишком тяжёлая роль.