Завтра будет дуть завтрашний ветер

      - Молодая госпожа, немедленно спускайтесь! На улице холодно и вы упадете! Цзян Яньли стояла на краю крыши, балансируя на носочках, покачиваясь из стороны в сторону, слушая ветер. Ее ночная рубашка вымокла до нитки и неприятно облепила юное худое тело. Черные как сама ночь волосы превратились в мокрую паклю. Ее глаза были закрыты. Девочка напоминала призрака, она также не реагировала на крики и слезы живых.       - Молодая госпожа, прошу! – снизу заголосили еще сильнее.       Сверкнула молния, послышался чей-то вскрик и мужская ругань.       Адепты отца не рискнули подниматься за ней на крышу – вода сделала черепицы ужасно скользкими. В такой ливень никто не решался даже на меч вступить, не то, чтобы лезть за ней по отвесной стене.       Каждое ее покачивания вызывало шумную реакцию внизу, которую едва перекрывал шум дождя.       Послышался новый раскат грома и небо рассекла молния, осветив лица присутствующих.       Цзян Яньли закусила губу. «Еще не время».       Пальцы на ногах уже онемели от долгого стояния на носочках. Мышцы болели как после тяжелой тренировки, а холод, казалось, дошел до самого сердца. «Еще не время. Ждать» - повторила себе Цзян Яньли и упрямо обвела взглядом черные тучи над головой.       Она едва не пропустила момент, когда к голосам внизу прибавились новые – более властные:       - Яньли, это, что еще за фокусы? Немедленно спускайся! – Юй Цзыюань стояла внизу и грозно смотрела вверх. – Прекращай свои глупые игры!       Цзян Яньли посмотрела вниз. Ее мать стояла в пурпурном платье, но волосы уже были разобраны из сложной прически и теперь струились водопадом по ее плечам. Видимо, она готовилась лечь спать, когда ей помешали. Над ее головой одна из служанок держала зонтик, однако дождь сегодня был неумолим и хлестал в разные стороны, так что пока Юй Цзыюань добралась до толпы, уже успела промокнуть. До состояния дочери ей было еще далеко, но, видно, мокрая одежда настроение ей не прибавила.       - Нет.       Она не удостоила свою мать более содержательным ответом. Честно говоря, Цзян Яньли не была уверена, что та вообще расслышала, что шепнули ее непослушные побелевшие от холода и напряжения губы.       «Еще не время.» - упрямо повторила она про себя – «Ждать». Раздались еще шаги, завыл ветер, а мать внизу, кажется, рассвирепела еще сильнее. Она повернулась к подошедшему мужу:       - А ты я смотрю не торопился! Сделай с ней что-нибудь уже!       Цзян Фэнмянь стоял перед ней босой, с мечом в одной руке, простоволосый. Видимо, его дернули, когда он уже спал. Юй Цзыюань, обведя его неряшливый вид взглядом, фыркнула.       - Яньли, там опасно. Спускайся!       Громкий голос отца перекрыл шум ливня и грохот грома. Девочка посмотрела на отца и мотнула головой из стороны в сторону. Волосы, облепившие ее лицо, придали ей вид потустороннего духа, подчеркнув излишнюю бледность кожи с посиневшими губами и большими глазами.       - Шицзе! Шицзе!       Во внутренний двор выбежали двое мальчишек. На вид обоим было не больше семи лет. Оба босые, в одних ночных рубашках со всклоченными волосами – они походили на воробьев. Завидев сестру, застывшую на краю крыши, они закричали еще сильнее, еще беспокойнее.       - Шицзе! Шицзе!       В их мольбах было все: множество не до конца оформленных вопросов и такое же множество разных эмоций. Цзян Яньли явно прочитала в их крике страх, страх за нее, и это согрело ее сердце. Она закричала:       - Я поймаю молнию, слышите? Я никуда не уйду!       Крик забрал у нее силы, и она, перевела взгляд на вверх, не обращая внимание на всколыхнувшуюся от ее заявления толпу. Совсем недавно молодому господину Цзян исполнилось семь лет, и на празднике в честь его рождения разразился скандал между родителями. Мадам Юй обвинила Вэй Усяня в том, что он своим присутствием разрушает достопочтимую семью Цзян, а Цзян Чэна упрекнула в том, что он совсем не старается, чтобы стать следующим главой ордена – «Видимо ты настолько хочешь, чтобы род Цзян на тебе прервался, раз не стараешься стать лучшим». От заступившуюся за братьев Цзян Яньли мать отмахнулась «Сначала молнию поймай, а потом лезь во взрослые разговоры».       Кто бы знал, чем обернуться слова, сказанные в пылу ссоры. Слуги зашептались, но никто не посмел вслух осудить хозяйку ордена.       - Ах, ты мерзавка! – прошипела Юй Цзыюань, вцепившись от слов своей дочери в плечо мужа. По ее лицу сложно прочитать, жалела ли она сейчас о брошенных колких словах или нет. Никто не осмелился оглянуться и посмотреть.       - Шицзе, не надо молний! Спускайся, пожалуйста!       Тонкий звонкий голос прорезал шум дождя. Цзян Яньли перевела взгляд от мрачного неба вниз на мальчика в пурпуре, на свою маленькую копию, если бы она была мужчиной. Она постаралась улыбнуться, но губы стали совсем деревянными, и она поспешила перевести взгляд обратно. «Осталось немного».       Ветер задул сильнее, жалобно застучали деревянные створки, фигура девочки закачалась еще сильнее.       - А вы чего стоите? – яростно вперила свой грозный взор Юй Цзыюань на собравшихся слуг. – Почему никто не снял ее силой до сих пор?       - Молодая госпожа сказала, что если кто-то приблизиться к крыше, то она тут же спрыгнет.       Юй Цзыюань скрипнула зубами. Ситуация оказывалась патовой. Девчонка стоит на крыше уже чуть больше шичэня и все отказывалась спускаться. Неизвестно когда силы ее покинут и тогда беды не миновать. Цзян Фэнмянь смотрел на свою дочь, прикрыв ладонью глаза от дождя. Он неотрывно следил за движениями замершей на конце крыши тонкой фигурки.       Вот она протягивает к небу свою бледную худую ручку. Вот она отводит ногу в сторону, принимая более устойчивую позу. Что происходило дальше он понял только спустя мгновения, когда сверкнула молния, а его тело дернулось.       Темноту расчертил небесный огонь и пронзил его дочь.       Кажется, она слышала крики.       Цзян Яньли не бралась судить о том, кому они принадлежали. Волне возможно, что кричала она сама. Боль, пронзившая ее, была ничем по сравнению с тем мучительным ожиданием. Когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни, ее брат рассказал ей, как стоял на краю самой высокой скалы и молил небо, чтобы молния ударила в него. Как он проклинал небо, гром и молнии. Как он рыдал и умолял одновременно. Тогда у него не получилось – небо было глухо к мольбам изгнанного принца, но она была всегда немного удачливее Зу-зу.       Она смогла. Эта боль была ничем по сравнению с тем, через что ей приходилось проходить. Она проникнула в каждую клеточку ее тела.       Цзян Яньли сосредоточилась на этой боли, и позволила ей обрести внутри себя форму, а затем выпустила из кончиков пальцев другой руки. Грянул гром, а на кончиках ее пальцев плясало голубоватое трескучее свечение. Она протянула свободную руку к нему, и молния перескочила, удлинившись, подобно змее, обвило ее тело, пощекотав кожу. Знакомое ощущение.       - Яньли…       Азула перевела взгляд на замершего в нескольких шагах от нее отца. Он парил на клинке весь такой растерянный и напуганный одновременно. Совсем не похожий на отца из ее прошлой жизни.       - Я поймала ее, папа. Я поймала молнию!       Гордость и облегчение захлестнули ее одновременно. Только сейчас она наконец-то почувствовала, как замерзла и промокла. Рубашка резко стала неприятно липкой, а волосы излишне тяжелыми. А ноги наконец-то задрожали и Цзян Яньли рухнула в объятия отца, который подался ей на встречу. Молния исчезла, как и твердая опора из-под ног Цзян Фэнмяна. Покачнувшись, принимая вес ребенка и не успев скоординировать движение меча, он тихо вскрикнул перед тем, как рухнул вниз.       От перенапряжения Азула чувствовала, как ее сознание меркнет и она проваливается в темноту. Перед тем, как голоса слились в один неразличимый гул, она успела разобрать спокойный голос отца.       - Кажется, я сломал ногу.       А потом все померкло.