Nightmare

От демона ангел сбегает практически мгновенно. Лавирует в толпе, пробираясь ближе к краю зала, и хочет, чтобы его оставили в покое. Чтобы не пожирали с ног до головы двухзначными взглядами. Среди демонов ангел ощущает себя как в клетке со змеями, но назад к Хэйдзо он не пойдет. Он судорожно ищет среди гостей лишь один способ удержаться на плаву - Венти. И находит. Замечает возле арочной стены, вдали, до которой нужно как то добраться сквозь кружащуюся в танце массу гостей. Но даже если он все же сможет это сделать, то что скажет Венти? Он и так много времени проводит с ним, поддерживает, а Кадзуха не любит навязываться. Но сейчас ему жизненно необходимо выплеснуть эмоции тому, кто сможет понять. Поэтому Каэдэхара хватает первую попавшуюся бокал на фуршетной стойки и залпом запивает, тут же морщась от того, как обжигает горло. Кадзухе катастрофически не хватает смелости, то пусть хоть так она прибавится, это не столь важно. Множество мелькающих перед глазами костюмов в готическом стиле сливаются в один сплошной ало-черный круговорот, а Кадзуха где то на самом дне - пытается выплыть и избежать столкновений. Пару раз ему мерещится Хэйдзо: то среди танцующих, то на одном из балконов. Бред разыгравшейся на основе воображения. Кадзуха отгоняет этого призрака из своих мыслей и вздыхает полной грудью с облегчением, когда все же достигает цели. Демонов здесь не так много, как в центре зала. Но вот Каэдэхара оглядывается, и Венти среди них нет. Он растворился, словно тень. В этой стене несколько арок. В последний раз Кадзуха видел его возле крайней справа, поэтому сейчас он направляется туда. Возможно, у него получится найти Венти. С каждым шагом сомнений становится все меньше, чего нельзя сказать о какой то лихорадочной взбудораженности: Кадзуха сам не свой, когда ощущает себя вот так. За аркой располагается довольно широкий коридор, куда и сворачивает Ангел, полностью доверясь интуиции. По длине он совсем небольшой, но с несколькими ответвлениями по сторонам, а заканчивается огромным, почти касающимся пола окном с кованой решёткой по другую сторону. Даже с расстояния Кадзуха ощущает игру света на кончиках железных шипов этих созданных из железа сплетений. А чуть сбоку, рассеянно скользя взглядом по собственному отражению в стекле, стоит цель Кадзухи. Каэдэхара то же не остаётся незамеченным. Увидев ангела, демон оборачивается с неными вопросами в глазах. У Венти волосах отсветы факелов путаются, и в чертах лица что то притягательное прячется. Он красивый. Очень. Почему он не замечал этого раньше? Почему все его мысли касались Хэйдзо? Алкоголь делает разум развязнее в своих желаниях. Кадзухе уже знакома это чувство безрассудной смелости, давящая короткие мгновения полёта. Сейчас ради пары этих мгновений ангел готов сжечь в своей памяти все. Слова Хэйдзо, предупреждения Синобу, собственное задыхающееся на заднем плане "остановись". Изголодавщася за несколько лет сна сущность внутри требует этого - безумия и эйфории, приправленные желанием сделать все наперекор. Ангел знает, каким образом даст свободу давящих изнутри ощущениям. Кадзуха может хотеть не только Хэйдзо. Или же это какое то отчаянное самоутверждение, в которое он верит? — Кадзуха? - немного удивленно поднимает брови демон, - С тобой все хорошо? Беспокоится. Этот факт приносит какое то чертовское удовольствие. Но Кадзуха заглядывает несколько дальше. Там, под слоем этой тревоги, скрывается некое желание: томительное и тщательно спрятанное. Совсем несмелое. А у ангела на разбавленной той жидкостью смелости хватит на двоих с излишком. — Я хочу... - Кадзуха сам не замечает, как быстро сокращает расстояние до Венти. Впервые чувствует себя не загнанной жертвой, а кем то вроде охотника, имеющего определенную власть. Головокружетельное ощущение, - Я хочу, чтобы ты помог мне... Венти не успевает ответить, а ангел уже тянет его за рукав к стене и прижимает собой несопротивляющееся от неожиданности тело. Одной рукой упирается в каменную поверхность, а другой мягко зарывается в эти чёрные волосы и притягивает к себе. Он больше не сдерживает себя, свои желания, мысли, чувства. Не отличает правильное от неправильного;навязанные самим собой ощущения от настоящих. Всё смешивается в безумный водоворот до последней капли и толкает на самое опасное даже ради малого удовольствия. — Кадзуха, нет, - говорит еле Венти, пытаясь отвернуться, -Ты не контролируешь себя, - его снова пытаются заткнуть, - Ты совершаешь большую ошибку! Но Каэдэхара не воспринимает этого. Контроль? Получается, он никогда не контролировал себя. В большей или меньшей степени, им с детства управляла другая сторона. Кусок за куском пожирала свет и сейчас внутреннее солнце гибнет в сетях отравленной паутины. А яд этот слишком сладок, чтобы отказаться. — Венти, мне больно... Помоги мне, - выдыхает Кадзуха. Венти собирается что то ответить, но Каэдэхара уже не слушает. Обрывает на полуслове, прижимаясь к его губам. Тьма довольно отзывается внутри эмоциональным всплеском, концентрируется на кончиках пальцев, проникает сквозь кожу дымкой. Голодная до физического влечения и страстной похоти своего хозяина. Она дождалась, и теперь Кадзуха захлебывается в этих ощущениях. Уязвлённый собственными чувстввами к этому ангелу, Венти заметно ослабевает в сопротивлениях. А по уголку глаз скатывается маленькая слеза, стоило ему заменить стремительное очернение белоснежных крыльев. То, что он пытался сохранить в этом светлом существе почти мгновенно теряет ангельскую сущность, заменяя той самой тьмой. Уже наполовину расстёгнута рубашка Венти, а на своих бёдрах Кадзуха ощущает чужие руки; дыхание сбивается - Каэдэхара отрывается от губ демона лишь за тем, чтобы на короткое мгновение глотнуть воздух. Он не думает о том, что их могут заметить. Плевать. Пусть видят. Наверное, где то далеко горько плачет внутренний ангел, которого Кадзуха променял на демона. Наверное, внутри погибает последние остатки того маленького мальчика лет четырёх, который радуется счастливому концу рассказанной матерью сказки. Наверное, бездна внутри настолько велика, что скоро сожрет всего прежнего Кадзуху и расправит за его спиной свои сотканные из тьмы крылья - замена прежним. В действиях Каэдэхары скользит отчаяние. Неосознанное, Смутное, но в тоже время являющееся сутью всего того, что ангел делает. Омут безумия кажется гораздо спасительнее, чем убивающий своей правдой рассудок, поэтому Кадзуха ныряет туда с головой, лишь бы забыться. Одно лишь осознание мешает полностью раствориться: Венти не Хэйдзо. Его прикосновения приятные и пытающиеся отрезвить, но они не сжигают внутри города ощущений; его бюризовые с голубыми оттенками,которые сейчас закрыты, глаза красивые, но в них нет той глубины, которая не выпускала бы из своих смертоносных объятий. А Кадзуха - лишь эгоистичный безумец, который отрубает концы висящих над пропастью мостов и топит вместе с собой того, кто был его спасителем. Жестоко. Безумно жестоко и безрассудно. Потому что Хэйдзо убьет. Уничтожит. Всё это одним мгновением проносится перед глазами за секунду до того, как ударная волна сносит тело к противоположной стене. Боль в спине и затылке оглушает. Кажется, из горла вырывается сдавленный крик - вырывается вместе с ужасом от осознания того, чтт Кадзуха собственными руками натворил. Туман рассеивается, оставляя за собой в душе холодные камни разрушенных миров, ныне населённых отвратительными призраками страхов. Стена перед глазами плывёт куда то в сторону, но Кадзуха пересиливает себя и фокусируется. На руке, которую он прикладывал к затылку, следы крови; рубашка сзади то же пропитана чем то липким. Но все жто слишком незначительно по сравнению с тем, что Кадзуха сейчас видит перед собой. Синобу предупреждала. Как и Сяо с Венти. Не раз. И смотрел почти с безнадежностью в глазах тогда, потому что наверняка догадывался, чем всё это обернётся. "Все это лишь вопрос времени". Кадзуха прекрасно знает эту адскую боль при ментальном воздействии. Уничтожающую и выворачивающую нутро. От неё умирают. Венти то же сейчас умирает. Ломано извивается на полу, в кровь расцарапывая пальцы о каменную поверхность, и в глазах его ужас, что кровь в жилах стынет. А у Хэйдзо на лице ни одной эмоции сочувствия - там лишь Тьма чёрными сплетениями вен от уголков глаз расходится. А рядом стоит Сяо. Дрожащий, еле удерживающий самого себя на ногах, ведь он ощущает ровно то же, что и Венти. Только ощущения в несколько раз слабее. И кидает взгляды полные ненависти на ангела, от которого осталось уже ничего. Сяо хватает его за воротник полу расстегнутой рубашки, и встряхивает. — И что ты натворил!? - с хриплым голосом от боли кричит на него Сяо, - Он убьёт Венти! Образумь его! И кидает прямо к ногам демона. Каэдэхара делает рывок вперед, ближе к хрипящему Венти, но словно на невидимую стену натыкается, как те вендиго в горах. В голове все мысли кровавым месивом становятся от осознания того, что Кадзуха абсолютно бессилен. Он бы мог закрыть собой Венти, но барьер невозможно преодолеть. Хэйдзо не позволит. Это показательная казнь. Чтобы Кадзуха видел, но не вмешивался. — Пожалуйста, - шепчет он помертвевшими губами, - Венти не виноват... - крик боли стоит в ушах. От бессилия Кадзуха бьёт кулаком в невидимую стену, - Убей лучше меня! Произнести это оказывается труднее, чем казалось ранее. На самом деле внутри Кадзухи живёт страх. Но Каэдэхара не может по своей вине позволить погибнуть Венти. Любой ценой. Он не станет источником ещё одной смерти. "Всё, что пожелаешь" - мысленно произносит Кадзуха, но отводя взгляда. Безумно хочется отвернуться, лишь бы не видеть безжалостное чёрные провалы вместо радужки. Но Венти все еще грозит смертельная опасность, и ангел все и силами хочет его спасти, - "Только не убивай его". Настолько страшно Кадзухе никогда в жизни не было. Его сознание хлеще ментального вмешательства Сиканоина разрывает на части и обгоревшими кусками под ноги демона бросает. Хэйдзо не слышит. А Кадзуха кричит вместе с Венти. Полудемон - от адской, выворачивающий суставы боли, а Каэдэхара - от ужаса при виде этого. Демонов в ярости сложно остановить. Демона сотворённый из чистой тьмы - практически невозможно. До Хэйдзо не докричаться, не пробиться сквозь эту волн ненависти, не сломить его жажду смерти. Кадзуха себе губы в мясо изгрыз, а руки судорожно зарыты кулаками в волосы. Венти хрипит кровью. И сзади Сяо сглатывает поступающую металлическую жидкость. Хэйдзо убивает его медленно, насыщая последние минуты палитрой самых разнообразных оттенков боли. У полудемона нет ни единого шанса. А у Кадзухи есть. Есть собственная гордость, из за которой всё и произошло. И сейчас Каэдэхара её собственноручно бьёт на тысячи осколков, которые неминуемо ранят что то внутри. Но это последнее, что можно сделать. Хэйдзо требует подчинения? Кадзухи опускается на колени. Безмолвно. И в бездну глаз Хэйдзо смотрит прямо, концентрируя на себе внимание этого монстра. Между ними нет мысленных разговоров. Между ними пространство в невидимую кипящую лаву превращается и Кадзуха вязнет в этом прожигающем до костей потоке, захлебываясь. Но не пытается противостоять. Он сделал свой выбор. Безумно тяжёлый, переламывающий собственную волю и перечеркивающий одним взмахом всё, что Кадзуха так сильно пытался удержать, но именно этот выбор - доказательство того, что сейчас Каэдэхара - не монстр. — Какой благородный поступок, - произносит Хэйдзо с холодной насмешкой убийцы, не до конца расправившегося с жертвой, - Позволить сломить себя ради... Ради того, кто и сотворил все это? Что ж, это заслуживает определенной награды. У Кадзухи от такого тона внутренности льдом сковывает. Правда, на что он надеялся? Что Хэйдзо отпустит Венти? Что забудет измену? Демоны невероятно мстительны. Они не прощают предательства. Сяо немедленно подлетает к похожее на труп тело, и словно маленького ребенка, убаюкивает его. Хэйдзо скрывает ярость: бережёт её для того существа, чья стрела не принесла защитной броне никакого ущерба, но так опрометчиво разбудила закованного в недрах монстра. — Пусть он не показывается мне на глаза, - говорит Хэйдзо с той небрежностью, как говорят про валяющийся у ног мусор. — Не думал, что ты и вправду сможешь навредить ему, - Сяо шепчет эти слова еле слышно, - Ты полностью слился с Тьмой. Тебя не спасти. Демон лишь пропускает эти слова мимо ушей. Два ближайших факела беспокойно шипят, а затем вовсе гаснут. Внутри Хэйдзо есть собственный огонь - дар самого дьявола. Подавляющая чужую волю сила. — Смерть предателя меня не касается, - медленно произносить Хэйдзо, пристально смотря на Кадзуху. Сяо уносит Венти в один из коридоров, не смея ослушаться приказа, а вокруг шеи Кадзухи пропитанная ядом петля из шипов обвивается невидимо. Хэйдзо напоследок бросает прислуге ещё несколько слов, но Кадзуха не слышит их, а фигура демона расплывается перед глазами. Зачем? Зачем? Зачем? Зачем он вообще появился на этот свет? Неужели, чтобы закончить все вот так? Чтобы изначально связать себя полностью с Тьмой, не имея шанса на что то иное? Стать её рабом? Обрывки мучительных мыслей мёртвыми листьями поднимаются со дна сознания и гложат душу своим жутким шелестом. Каэдэхара не может ухватиться ни за одну из них. Он парализован ужасом и чувством вины, которую уже ничем не искупишь. Только что Кадзуха добровольно подписал договор с Сиканоином в обмен на жизнь полудемона, но как долго Венти сможет протянуть? Его смерть лишь вопрос времени. — Я слишком много спускал тебе с рук, Каэдэхара Кадзуха, - шипит демон, появляясь со спины и сжимая в удушающем захвате шею ангела, - Но за предательство расплачиваются кровью. И мне плевать на твою слабую регенерацию. Дорогу ангел помнит смутно. Хэйдзо просто тащит его куда то, не обращая внимания на сопротивление. Несколько раз Кадзуха пытается ухватиться за какие то выступы в стенах, но лишь сдирает кожу на ладонях, тем самым сильнее обостряя чужое желание располосовать его до костей, вынуть трепещущее сердце из рёбер. Кадзуха - слабая, вызывающая слишком много противоречивых ощущений жертва. Присвоенная. Неотъемлемая часть адского механизма. И Хэйдзо ненавидит его всей душой. За сопротивление, за непокорство, за само его существование. Хэйдзо одержим им, зависим. Это его единственная слабость. И предательство собственной пары - непростительно. Оно словно разрушительный удар по плотине, за которой скрывается океан, что несет в себе разрушения и хаос. Сиканоин заталкивает Кадзуху в спальню, не особо заботясь о равновесии. Спина встречает угол какого то шкафа позабытой болью по сведённый кожи. Каэдэхара ощущает её как то поверхностно, сквозь ватную толщу страха, сдавливающего грудь. Кадзуха хочется отчаянно забиться в угол и исчезнуть. Но теперь демона эта слабость не остановит. Не сейчас. Кадзуха разбудил первозданную демонскую сущность в нём, не осозновая последствий. И теперь сквозь почерневшую кожу видны набухшие красные сплетения вен, бездна глаз, ставшие красными в душу заглядывает, а острыми когтями действительно можно разодрать на куски. Частичная боевая трансформация. При полной была бы абсолютная потеря контроля над чувством меры: именно в таком состоянии демоны стирали с лица земли целые города. Но Хэйдзо не чистокровный демон. Возможно, у Кадзухи есть шанс выжить. Лучше бы его не осталось. Попытка уйти в сторону и отчаянное собственное рычание, когда Хэйдзо хватает за запястье и резко тянет на себя. Внутри вдруг с новой силой опять загорается сопротивление, смешанное с ненавистью. Кадзуха не хочет, чтобы все произошло вот так. Лучше бы Хэйдзо убил его сразу. Не важно как: ножом в сердце или удушье острыми шипами. Лишь бы до конца. Сиканоин усмехается этим наивным мыслям. Медленно идет в сторону ангела, пытающийся защитить себя, прикрываясь наполовину почерневшими крыльями. Но Кадзуху ударной волной отталкивают от стены. На несколько мгновений он теряет связь с реальностью, не до конца осозновая произошедшее, но звук рвущейся ткани приводит в себя. За то время, что Кадзуха от шока обмякает в руках демона, Хэйдзо успевает располосовать рубашку в лохмотья. Кадзуха после удара дышать удаётся с трудом, а перед застланными мутной пеленой глазами все плывёт, утаскивая его в свои мучительные сети. Сиканоин грубо толкает ангела на кровать и удерживает извивающиеся под собой тело, не утруждаясь снятием собственной одежды: она сгорает прямо на нём. Кадзуха цепляется взглядом за несколько крупных шрамов на животе и предплечье, и ему хочется добавить ещё множество таких же - собственноручно. Демон припадает к припухшим губам с жестокостью, желанием полностью подавить. Сжимает скулы до синяков, не давая отстраниться, превращает дёсны в пульсирующую зону, чтобы Кадзуха не смел целовать кого то ещё помимо Хэйдзо. Ангел расцарапывает плечи демона в кровавые полосы, снова и снова оставляя новые красные следы на месте мгновенно заживающих. Он не может компенсировать всю ту боль, что испытывает сам: регенерация Хэйдзо не дает сделать это. На долю секунду сознание Сиканоина словно иглой пронзают, и Кадзуха пользуется этим секундным замешательством, отталкивает демона в сторону, пятясь к подоконнику. Скрывает свою наготу крыльями, насколько это возможно. Но не убегает. Кадзуха не знает чем это вызвано, пару раз он пытается сорваться на бег, но его будто к полу гвоздями забили. Не сводит глаз с притихшего демона, что сидит на кровати статуей, а темные винные волосы скрывают точное выражение лица. — Кадзуха, - часовую тишину прорезает охрипший голос Хэйдзо, что медленно поднимает свои зелёные глаза на ангела. Тот съеживается от страха, - Подойди, - голос холоден и твёрд, но Кадзуха остается неподвижен, не подходит и не сбегает, - Неужели так и продолжишь бороться со мной? Или зная, что Венти не умрет, решил снова сопротивляться мне, когда ты уже опустил колени передо мной? У него лишь одна цель: уничтожить ангела. Принести ему столько моральной и физической боли, чтобы сломался внутренний стержень и разорвал своими осколками внутренности. Чтобы Кадзуха умолял о смерти, которую Хэйдзо не подпустит к запертой в измученном теле душе. Он монстр. Он чудовище. Он - правое крыло дьявола. И теперь он отпускает свою заточенную цепями одержимость разорвать жертву. Кадзуху мутит от страха и собственного бессилия, в уголках глаз скапливаются хрусталики слёз. И в голове проскальзывает мысль: "А зачем ты борешься с ним?" Посмотри на него. Кадзуха смотрит на Хэйдзо. На мертвенно бледного, с алыми губами, в уголке которого стекает его кровь, на бездонные зелёные глаза, что напоминают глубину тёмного леса. На худощавое, но подтянутое тело со множественными шрамами, и ангел соврет самому себе, если скажет, что ему не интересно откуда они взялись. На свисающие волосы цвета красного вина с выделяющимся чёрной прядью. И сейчас Кадзуха признаётся в глубине души, что Хэйдзо привлекает его. Будет ли ему плохо, если он на секунду поддастся своим извращенным желаниям? Сможет ли потом выбраться из этих тёмных сетей? Сейчас. Кадзуха уже не думает об этом. Он медленно, словно марионетка бредёт в сторону поджидающего свою жертву хищника, инстинктивно расправляя крылья, открыто демонстрируя свою наготу. Хэйдзо это зрелище одновременно восхищает и злит. Он грубо притягивает ангела к себе, сразу прижимая своим весом в кровать, вовсе не заботясь о желании пассии. Поцелуи становятся грубее, касания больнее, но это дурманить разум Каэдэхары хлеще выпитого алкоголя. Он больше не пытается вырываться, ведь смысл? Хэйдзо скручивает руки за спиной каким то лоскутом и стягивает ленту чокера, частично перекрывая доступ к кислороду. Атласная ткань достаточно крепкая для того, чтобы ей можно было спокойно душить. — Сколько бы ты меня ненавидел, мои монстры питаются этой ненавистью. И чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее они становятся, - скалится Хэйдзо, нагибая Кадзуху так, чтобы его голова не касалась кровати, а практически висела за счет натянутого на шее чокера. Кадзуха теряется в пространстве. Видит перед собой железную резьбу на спинке кровати и отчаянно пытается зацепиться за неё меркнущим взглядом. Его трясет от ужаса и нарастающего возбуждения, и ему хочется плакать от того, что он именно чувствует все это. Хэйдзо же упивается этим страхом. Ему безумно приятна мысль о том, что причиной кошмаров Каэдэхары является он. Как бы тот не отрицал существование их связи, Хэйдзо имеет полный контроль над его существованием. Словно остриём топора Кадзуху пронзают изнутри, но это чувство быстро теряется из за последующих сильных толчков. Ангел закатывает глаза от того, как же ему приятно и от нехватки поступающего воздуха в лёгкие. Как же отчаянно Кадзухе хочется умереть прямо и сейчас. Нутро разрывает на осколки, пропитанные невыносимыми ощущениями. Это ранит, калечит, уничтожает тело до кровавых пятен перед глазами, но отключиться не дает. Хэйдзо вдалбливает в поверхность кровати грубо и размашисто, с садистким удовольствием ощущая под собой содрогающееся тело. А затем выше приподнимает Кадзуху за волосы, изворачивая его голову под неудобным углом и с силой разжимает разбитые губы, кусает их до стекающих кровавых капель. Кадзухе хочется, чтобы это все прекратилось, но в то же время и не заканчивалось. Где то внутри сгорает заживо множество миров, надежд, мыслей; проносится в памяти чьих-то голоса и тут же теряются в собственном крике, когда Сиканоин вспарывает кожу где то в районе рёбер. Хочется закричать множащееся эхом "хватит", но Кадзуха молчит. Теперь уже молчит. Просто наступает момент, когда крики полностью выгорают из легких вместе с воздухом, а вселенная формируется исключительно из боли. И Кадзуха осознает, что умолять бессмысленно. Вся Борба была бессмысленной. В какой-то степени он сам виноват. У него ведь был шанс на достойную жизнь. Пусть даже и в ненавистном месте, но у него могли быть королевские привилегии. У него был шанс выстроить хоть какое то подобие нормальных отношении с Хэйдзо, но упрямость все сгубила. Та сломанная упрямость, не желающая признавать Хэйдзо как неизбежное. Кадзуха слишком сильно рвался выбраться из лабиринта, у которого изначально не было выхода. Кадзуха не ощущает времени; не знает, сколько его прошло. Он больше не сопротивляеться, поэтому нет надобности держать руки связанными. Давящая ткань исчезает с онемевших кистей, а самого Кадзуху демон переворачивает на спину, разводя колени и продолжая начатое. Сиканоину не нравится пустое выражение лица ангела, поэтому он старается сделать больнее, чтобы чужие губы искажались в беззвучных хрипах. Но Кадзуха лишь зарывает пальцы в чужих волосах, притягивая к себе демона, и до этого не ощущавщий свои крылья, прикрывает их ими, создавая своеобразный кокон. Кажется, где то там, за спиной, раскрывает свои объятия кишащая ядовитыми тварями пропасть, в которую попадают грешные души после смерти. То место, где на троне восседает он, и Кадзуха висит где то на крюках. Когда все заканчивается, крылья автоматом раскрываются, и Кадзуха лежит звёздочкой. Ему хочется выжечь в себе все органы чувств, лишь бы не видеть удовлетворённого местью взгляда и не слышать ненавистного голоса. — Не испытывай мое терпение. Надеюсь, теперь ты осознал это. Демон не получает ответа. У Кадзухи взгляд пустой и надломленный. Кажется, лишённый жизни. Похожий стеклянные глаза испорченной и выброшенной куклы. Каэдэхара находит в себе силы повернуться и заглянуть в глаза Хэйдзо. "Таким ты хотел меня видеть?" "Да" Кадзуха, наконец, дожидается заволакивающего сознание мрака. Это забытье длится лишь несколько минут, а потом, когда Хэйдзо уже нет в комнате, ангел прижимает колени к груди и позволяет слезам скатиться из под закрытых век.