Адский жар

3 дня спустя. Кровавая луна

      — А что ты вообще сказал своей маме? — спросил Чжэнси, открывая дверь и видя слегка уставшего, но явно довольного Гуаньшаня.       — Математический лагерь, — ответил тот, заходя в дом.       — Что за хуйня такая?       — Она была настолько раздражена тем, как я вел себя последние несколько недель, что даже не стала задавать вопросов. Просто рада, что я наконец-то вылезу из четырех стен.       — Да, вел ты себя довольно безумно, — добавил Цзян И, выходя в коридор, чтобы поприветствовать друга. — Пойдем в гостиную, там мы и откроем портал.       Увидев, как была подготовлена гостиная для ритуала, Гуаньшань мысленно поблагодарил небеса за то, что мать Чжэнси не была дома, и молился, чтобы она не вернулась в ближайшее время. Ребята полностью освободили комнату от мебели, а в центре красовалась огромная пентаграмма. Она была невероятно сложной: каждый сантиметр покрывали разнообразные символы, и у Гуаньшаня пересохло во рту, когда он вспомнил, сколько времени Цзян И потратил на создание этого рисунка. К тому же его нос невольно сморщился от запаха крови, с помощью которой была нарисована пентаграмма. Если яркий красный цвет еще можно было игнорировать, то запах точно выдавал, чем именно она была нарисована. Он предпочел не думать о том, как парни смогли достать столько кровищи.       Но что действительно пробрало его до мурашек, так это тусклый свет нескольких свечей, расставленных вокруг пентаграммы, и огромная луна, свет которой заливал комнату через окно. Лунный свет падал прямо на пентаграмму, придавая обстановке еще больше зловещей атмосферы.       — Вау, я в восторге от того, как вы преобразили комнату, — еле слышно пробормотал Гуаньшань.       — Заткнись, давай лучше ложись на пол и кидай сюда свою куртку, — скомандовал Чжэнси.       Гуаньшань бросил куртку, которую держал в руках, и повернулся к Цзян И:       — На пентаграмму?       — Да, и раскинь руки и ноги, как на том рисунке Леонардо ДиКаприо, — добавил Цзян И.       — Он имеет в виду рисунок Леонардо да Винчи, — уточнил Чжэнси.       — Нет, не его.       — Я же говорил, это разные люди!       — Но у них одинаковые имена.       — Нет, не одинаковые!       Игнорируя их перепалку, Гуаньшань с неохотой шагнул в центр пентаграммы. По его спине пробежал ледяной холод, он сглотнул от страха. А если он умрет?       В любом случае он увидит Хэ Тяня… просто уже при других обстоятельствах.       Дыши, Гуаньшань. Мужайся.       — Ничего себе, а ты быстро улегся, — заметил Цзян И, увидев, что в разгар их ссоры Гуаньшань уже растянулся в центре пентаграммы, раскинув руки и ноги.       — Чжэнси, доставай телефон, — поторопил его Цзян И.       — Ты хочешь умереть? — прорычал Гуаньшань со своего места на полу.       — Технически я не могу, — отозвался Цзян И.       — Цзян И, по-моему, время почти пришло, — пробормотал Чжэнси, глядя в окно.       — Ладно, — сказал Цзян И, хлопнув в ладоши. — Я отправил сообщение Хэ Тяню, что ты появишься, но понятия не имею, получил ли он его. Надеюсь на лучшее. Я не знаю, где именно тебя выбросит, так что если Хэ Тяня не будет рядом, просто беги к черному замку. Кроме того, примерно через час по человеческому времени местные существа начнут замечать, что ты не принадлежишь их миру, так что тебе нужно успеть поскорее добраться до замка.       — Прекрасно, — фыркнул Гуаньшань. — А сколько это — один час в аду?       — Понятия не имею.       — Прекрасно.       — Гуаньшань, — тихо пробормотал Чжэнси, — ты точно хочешь это сделать? Еще не поздно убрать все это и забыть.       Рыжеволосый покачал головой, не решаясь заговорить.       — Ты, должно быть, очень его любишь, — заметил Цзян И легким, почти беззаботным тоном.       — Не говори ему этого, — прошептал Гуаньшань натянуто.       — Думаю, он и так знает.       Гуаньшань надеялся, что нет. Как же это будет неловко.       — Давайте начинать ритуал. Чжэнси, принеси мне пергамент, — сказал Цзян И.       Гуаньшань закрыл глаза.       — Подожди, — раздался голос Чжэнси.       Рыжеволосый раздраженно открыл глаза:       — Да еб твою налево, Чжэнси, что не так?       — Это выглядит опасно.       — Ну охуеть, — отозвался Гуаньшань.       — Не переживай, я сделал пентаграмму максимально идеально. Он доберется туда целым, — заверил Цзян И.       — Меня беспокоит не то, как он доберется, а то, что его ждет там.       — Я справлюсь, — фыркнул Гуаньшань.       — Ты, кажется, забываешь, что ты всего лишь человек.       — Ты мне не мама, Чжэнси.       Чжэнси нахмурился еще сильнее:       — Нет, но я твой друг.       Цзян И тяжело вздохнул:       — Он прав. Иногда я забываю, насколько люди слабы.       — Я не слабак, — сквозь сжатые зубы сказал Гуаньшань.       — Может, отправить Ли с тобой?       — Хуй там плавал! Ты не пошлешь эту мышь вместе со мной.       — Мы просто хотим, чтобы для тебя все прошло максимально безопасно, — тихонько сказал Чжэнси.       Ох, как далеко они ушли от тех времен, когда вместо слов в ход шли кирпичи.       Гуаньшань глубоко вдохнул. Что ему оставалось, кроме как обнажить свою душу?       — Я жалею. Жалею, что не отправил его обратно, хотя знал, что ему это было нужно. Жалею, что не сказал, как много для меня значило его дурацкое лицо. Он появился в моей жизни буквально из ниоткуда, а теперь я не могу дышать без него. Я столько времени злился на него из-за глупых вещей, из-за чувств, которых не понимал. Я заебался убегать от этого. Так что похуй. Я отправлюсь в Ад с верой в то, что он будет ждать меня там. Я пойду на этот риск. Люди совершали и меньше ради любви.       На некоторое время повисла тишина, и Гуаньшань боялся взглянуть на лица друзей. Но молчание становилось удушающим, и он уже начал жалеть, что все это сказал.       — Да блять, скажите хоть что-нибудь.       — Хэ Тянь — счастливчик, — тихо сказал Цзян И.       — Он тебя конкретно размягчил, да? — одновременно произнес Чжэнси.       Гуаньшань покраснел.       Цзян И снова развернул пергамент, и Гуаньшань закрыл глаза.       — Ну что, начнем?

***

      Гуаньшань в своей жизни пережил множество головных болей. С учетом того количества дерьма, которое обрушивалось на него ежедневно, и его крайне низкого уровня терпимости, мигрени были для него делом привычным. Но ни одна из них не могла сравниться с болью, которая казалась подобной раскалыванию черепа. Именно так он себя сейчас чувствовал.       С ревущим ветром в ушах, комом в горле и болью в голове Гуаньшань приземлился в Аду.       Первое, что он заметил, — отсутствие неба. Над ним была лишь тьма, и это была вовсе не земная ночь, а абсолютная пустота, от которой сложно было понять, открыты твои глаза или нет. Гуаньшань быстро моргнул, пытаясь привести себя в чувства, и, шатаясь, поднялся с земли. Во рту пересохло, а воздух, который он глубоко вдохнул, казался застоявшимся и тяжелым.       Он медленно осмотрелся.       Черный замок. Черный замок. Где же он…       А вот же он. Среди песчаных дюн и камней вдалеке возвышался черный замок. Огромный, мрачный, окруженный роем летучих мышей, неустанно мечущихся вокруг него. От страха сердце Гуаньшаня заколотилось быстрее, инстинкты кричали ему бежать прочь.       «Хэ Тянь, Хэ Тянь, Хэ Тянь», — мысли напоминали молитву, и его ужасно бесило, как отчаянно они звучали в голове, но сейчас ему было плевать. Гордость осталась далеко позади.       Гуаньшань начал двигаться в сторону замка, но с каждым шагом ему казалось, что он становится только дальше. Замок словно убегал от него, но Гуаньшань продолжал идти, списывая это на иллюзии, вызванные усталостью.       Однако вскоре ноги перестали его слушаться, и он упал на колени.       Замок все еще казался слишком далеким.       Блять.       Вдруг Гуаньшань почувствовал, как что-то острое царапнуло его шею.       — Ну здравствуй, человечек, — раздался голос за его спиной.       Гуаньшань застыл.       — Ты выглядишь слишком живым для этого местечка.       Боль в области шеи стала сильнее.       Гуаньшань глубоко вдохнул и закрыл глаза. Его разум лихорадочно искал выход из ситуации, но отзывался лишь пустотой.       Я не умру в Аду.       Прежде чем он успел обернуться и применить все свои жалкие навыки самообороны, которые он когда-либо осваивал, за его спиной раздались рычание и пронзительный визг. Острая боль на шее исчезла.       — Ты всегда нарываешься на неприятности, да, Рыжик?       Глаза Гуаньшаня распахнулись, и он с трудом удержался от того, чтобы не обернуться и не сбить кое-кого с ног. Сделав еще один глубокий вдох, он медленно поднялся на дрожащих ногах.       — Долго же ты, — пробормотал он, поворачиваясь к Хэ Тяню.       Если бы голос Хэ Тяня не был намертво отпечатан в его сознании, он бы, возможно, засомневался, что перед ним действительно стоял именно он.       Не то чтобы Хэ Тянь выглядел совершенно иначе. Он не был зеленым, у него не было рогов и хвоста. Он все еще был самим собой, но как будто более… величественным.       Прежде всего, он стал намного выше. На Земле Хэ Тянь был всего на пару дюймов выше Гуаньшаня, но здесь он возвышался над ним почти на фут. Его заостренные уши стали более заметными, а волосы теперь были такими длинными, что доставали до пояса. Его тело казалось огромным, и, к большому смущению Гуаньшаня, он знал, что у Хэ Тянь есть мускулы, но теперь вся эта сила была выставлена напоказ. Вид Хэ Тяня без рубашки почти заставил его слегка покраснеть, но длинные шрамы, пересекающие тело, быстро заменили смущение на беспокойство.       — Нравится то, что видишь? — с ухмылкой спросил Хэ Тянь.       — Ты просто немного выше, и все, — фыркнул Гуаньшань.       Хэ Тянь покачал головой, все еще улыбаясь.       — Пойдем, покажу тебе мой замок.       Он протянул руку, и Гуаньшань с подозрением уставился на нее.       Хэ Тянь посмотрел на него с понимающим выражением.       — Ты не понесешь меня, как невесту! — взорвался Гуаньшань.       Хэ Тянь рассмеялся, и этот смех был словно музыка для его ушей.