Адский жар

Три недели спустя

      — Милый, — произнесла мама Гуаньшаня, постучав в его дверь. — Ты не хочешь приготовить ужин сегодня?       Гуаньшань свернулся калачиком на кровати, в голове проносились мысли о бесконечных домашних заданиях, которые нужно было закончить.       — У меня дела, мам.       — Ты так давно не готовил рагу из говядины, — нежно сказала мама. — Я скучаю по твоему блюду.       Гуаньшань сглотнул комок, который подкатил к горлу.       — Просто… я больше не хочу его готовить.       Мама тяжело вздохнула и снова постучала.       — Открой, пожалуйста.       Гуаньшань развернулся и сел прямо на кровати.       — Открыто.       Мама вошла в комнату и встала в дверном проеме, уперев руки в бока.       — Что происходит?       Гуаньшань нахмурился.       — Что ты имеешь в виду?       — Последние несколько недель ты сам не свой.       Гуаньшань раздраженно вздохнул.       — Я же сказал, мам, все нормально.       — Нам нужно погово…       — Нет.       — Хорошо, как знаешь. Я приготовлю ужин, он будет готов через час.       Гуаньшань кивнул и снова плюхнулся на кровать.       — И, Гуаньшань, тебе нужно постирать эту черную куртку. Ты носишь ее уже три недели.       Гуаньшань только крепче прижал куртку к себе и заснул.       

***

      Гуаньшань проснулся от знакомого голоса, доносящегося из кухни. Он сонно протер глаза, пытаясь вспомнить, кому этот голос принадлежит.       Загрузка…       Загрузка…       Загрузка…       Ах, точно.       Цзян И.       Гуаньшань буквально вылетел из кровати и бросился вниз по лестнице, потому что Цзян И мог прийти к нему домой только по одной причине.       Цзян И сидел на кухне и непринужденно болтал с мамой Гуаньшаня. Услышав грохот, с которым тот слетел по лестнице, он поднял голову, чтобы поприветствовать друга.       Но Гуаньшань даже не дал ему открыть рот.       — Ты что-то слышал от него, да?       — Может, выйдем на улицу? — спокойно предложил Цзян И, что только больше разозлило Гуаньшаня.       Мама удивленно посмотрела на обоих, а Цзян И одарил ее виноватой улыбкой. Гуаньшань уже выскочил за дверь, даже не дав матери шанса что-либо сказать, а Цзян И лишь вздохнул и вежливо поклонился.       — Простите за беспокойство.       Мама мягко улыбнулась.       — Не переживай, просто убедись, что он вернется к ужину.       Цзян И вышел на улицу, где его тут же засыпали вопросами.       — Что случилось? С ним все в порядке? Что он сказал? Он вернется? Он может вернуться? Он вообще вернется? Он…       Цзян И быстро прикрыл другу рот ладонью.       — Пожалуйста, хватит.       Гуаньшань машинально плюнул в его руку, и Цзян И отдернул ее с визгом.       — Как грубо.       — Говори уже.       — Во-первых, твоя мама — потрясающий человек.       Гуаньшань фыркнул:       — Ну еще бы, она же моя мама.       — И мне ее искренне жаль, ведь у нее такой сын.       — Черт тебя дери, Цзян И, зачем ты тянешь время?       — Почему ты до сих пор носишь эту черную куртку?       Гуаньшань метнул в него убийственный взгляд, но Цзян И не собирался отступать.       — Твоя мама сказала, что ты плохо ешь.       Гуаньшань закатил глаза:       — Тебе-то что с того?       — Хэ Тянь мне голову оторвет, если увидит тебя в таком состоянии.       — Значит, он возвращается?       — Я этого не говорил.       — Значит, не возвращается.       — И этого я не говорил.       — Цзян И, пожалуйста.       Цзян И замер, услышав отчаяние в голосе друга, и вдруг осознал, насколько жестоко он себя вел.       — Прости. Но ты должен понять, что это ненормально.       — Что именно?       — То, что ты почти ничего не ешь, все время носишь эту куртку, которую он тебе наколдовал, не часто ходишь в школу… Да, Чжэнси мне все рассказал. И последний раз, когда ты нормально разговаривал с ним и со мной, был в тот день, когда он ушел.       — И что ты этим хочешь сказать?       — Хочу сказать, что пора перестать хандрить и ждать.       — Заткнись, я тебе не какая-нибудь школьница из любовного романа.       — Тогда перестань вести себя как она.       — Да пошел ты! Ты бы понял, если бы Чжэнси вдруг исчез.       Цзян И глубоко вздохнул и закрыл глаза. Гуаньшань молча ждал, с терпением, которого раньше за собой не замечал.       — Просто запомни, что он будет в ярости, если увидит тебя в таком состоянии, — наконец сказал Цзян И, открывая глаза. Он потянулся к карману и достал записку.       — От него.       Гуаньшань потянулся, чтобы взять записку, но Цзян И отступил на шаг.       — Я отдам ее, только если ты пообещаешь поужинать.       Гуаньшань прикинул, не стоит ли на него напасть, но передумал, вспомнив, что Цзян И буквально демон.       — Обещаю.       Уголки губ Цзян И приподнялись.       — Помни, обещание демону — это святое.       — Да, засранец, теперь давай сюда.       Цзян И передал записку и исчез.       Вот же хитровыебаный демон.       Гуаньшань глубоко вдохнул и прижал куртку еще ближе к себе.       Он развернул записку.       Там было всего одно предложение: «Я скучаю по твоему рагу из говядины».       

***

      — Я придумал способ отправить Гуаньшаня в Ад, — заявил Цзян И, врываясь в комнату, где он жил вместе с Чжэнси.       Чжэнси оторвал глаза от своего задания по математике и приподнял брови.       — Я тебе в последний раз говорю, Цзян И: мы не можем его убить.       Цзян И закатил глаза и плюхнулся на кровать.       — Я знаю, знаю! У меня есть идея получше! Ну, не то чтобы лучше, это не безопаснее, потому что может закончиться смертью, но все же лучше, чем просто убивать его.       Ли, который дремал рядом с вешалкой для одежды на двери, вздрогнул от шума, но так и не проснулся.       Чжэнси отложил карандаш, осознав, что дело, похоже, начинает двигаться.       — Ладно, но ты должен говорить тише. Моя мама выгонит тебя отсюда, если ты продолжишь орать.       — Подойди сюда, — сказал Цзян И, стараясь придать своему голосу соблазнительный тон.       Чжэнси сморщил нос.       — Ты звучишь как извращенец.       Цзян И изогнул брови.       — Только для тебя, детка.       — Фу, хватит, а то я загадаю те самые желания.       Цзян И театрально приложил руку к груди.       — Ах, мое сердце.       — Сердце слева.       Цзян И переместил руку налево и сделал вид, будто его подстрелили.       — Как ты мог сказать такое?       Чжэнси закатил глаза и встал со стула. Цзян И поднял брови.       — Присоединишься ко мне?       Чжэнси упал на кровать и пробурчал:       — Перестань быть таким странным.       Слова утонули в подушке, но Цзян И все равно их услышал. Он сменил позу и лег рядом.       — Через две недели — кровавая луна.       — Хм-м, — отозвался Чжэнси, перевернувшись к нему лицом.       — Кровавая луна — это время, когда завеса между другими мирами и Землей становится тоньше всего. Это лучший момент, чтобы переправить человека в Ад без неминуемой смерти.       — То есть в этот день охрана ослаблена.       — Что-то вроде.       — Значит, нужно искать магический портал или что-то такое?       — Мне нужно разработать пентаграмму, которая будет достаточно слабой, чтобы скрыть, что Гуаньшань — человек, но при этом достаточно сильной, чтобы отправить его туда, куда нужно.       — Отлично. Сколько это займет времени?       — Обычно на это уходят месяцы…       — Но у нас нет месяцев.       — Точно.       Чжэнси сел прямо.       — Тогда тебе лучше начать прямо сейчас.       Цзян И застонал, понимая, сколько бессонных ночей и головной боли его ждет.       — У Гуаньшаня отличные друзья.       — Да, ему нужны отличные друзья.       — Хотя он…       — Еще та заноза в заднице.       Цзян И ухмыльнулся.       — Ничего себе, мы даже заканчиваем друг за друга…       — Не рассчитывай.       — Чжэнси.       — Бутерброды.       Цзян И рассмеялся, и этот смех был словно солнечный луч в ветреный день. Чжэнси отвернулся, чувствуя, как сердце колотится быстрее, а щеки заливаются румянцем.       — Знал же, что не стоило позволять тебе смотреть «Холодное сердце».       — «Отпусти и забудь~», — протянул Цзян И, пододвигаясь ближе, заставляя Чжэнси снова посмотреть на него.       — Прекрати, пожалуйста.       Цзян И покачал головой.       — Тебе придется терпеть это вечно.       — Ты не уйдешь?       — Нет.       — Хорошо.       Цзян И улыбнулся, услышав легкость в тоне друга. Он сдержал порыв обнять его крепче и коснуться губами.       В конце концов, у них впереди еще куча времени.