Awakening

      Фиолетовые лучи заката, растворяясь в молочной дымке тумана, сквозь густые тучи опускаются на холмы, сонные и тихие холмы. Ночь постепенно обнимает осенний, совсем голый лес. Толстые суровые тополя тянут истончившиеся ветви к серым небесам, изнемогая получить ещё немного солнечного света, и лишь редкие чахлые берёзки, приняв свою мрачную судьбу, склонили ветви к земле. Цвета давно покинули эту тихую рощу. Некогда живо-зелёные листья стелились на подмерзающую землю гниющим коричневым одеялом, и даже последние краски заката стремительно растворялись в наступающей мгле. Под холмом лежало поле. Блеклое. Невыносимо пустое. Невыносимо дикое. До пугающего просторное.       «Какое унылое место» ‒ подумал Джефф Лумис и отвернулся от окна оглядеть комнату. Хотя то место, в котором он плутал было ничем не лучше. Перед его взором простиралась огромная зала, комната настолько огромная, что Джефф едва ли мог сообразить ей какое-то разумное назначение. А главное ‒ она была пустая. Он поспешил покинуть помещение. На одном конце с окном, демонстрирующим отвратный вид умирающей природы и массивной дверью на другом. Этот простор теснил Джеффа. Он поспешил покинуть помещение. Каблуки звонко застучали по полу. Что ж, по крайне мере, тут хорошая акустика.       Блуждать было бесполезно. Куда бы в этом каменном аду он ни пошёл, его ждала лишь пустота, вой сквозняков, длинные тёмные коридоры и маленькие прямоугольные окошки всё с тем же непримечательным видом, пышущим отчаяниям. А главное ‒ он не мог найти выход. Туда-сюда он бегал по протертым временем до блеска лестницам. Открывал тяжёлые дубовые двери. Выходил на высокие балкончики, с которых, вновь наблюдал агонию природы и частично это чудовищное строение, ставшее его тюрьмой. Монструозный шлосс, сложенный из пыльно-серых кирпичей, гротескные башни, высящиеся острыми шпилями, резными флюгерами к ночному беззвёздному небу. Джефф заперт. Каждый час, проведённый внутри, высасывает из него силы. Безысходность сдавливает грудь. А может, стоит просто выброситься в следующее окошко на камни? Нет. Нет. Не настолько Джефф ещё отчаялся.       Внезапно по стенам зазвенел чей-то крик. Лумис встрепенулся и прислушался. После часов почти в полной тишине вопль едва ли не оглушил его. Звук повторился. Джефф узнал в нём ворона. Протяжное гарканье птицы. Без раздумий он кинулся на звук. Это было что-то новое. Хоть что-то отличное от пустых коридоров и нудных сквозняков. Ворон кричал с узкой витиеватой лестницы в башню. Крик отдалялся. Саму птицу Джефф не видел, не видел даже тени или выпавшего перышка, лишь манящее всё выше карканье. Спешно, надеясь в глубине души, что птица покажет выход, Джефф вскарабкался наверх, опираясь рукой о шершавый камень. Лестница привела его к очередной двери, на удивление запертой. Ворон звал оттуда. Он толкнул её и ввалился внутрь. Дверь предательски захлопнулась за ним. Джефф Лумис остался в кромешной тьме.       Никаких воронов внутри не оказалось. Не оказалось вообще ничего. Стало тише, чем прежде. Исчез ветер, исчезло отдалённое капанье воды, привычное любому покинутому заданию. Только безумный стук собственного сердца и сбивчивое дыхание. Пойманный в ловушку мужчина бьётся в дверь. Тщетно. От безысходности Джефф шагнул глубже во тьму. Когда он почти упёрся в стену, внезапно зажегся свет. Свет десятков свечей. Перед собой Джефф обнаружил, как ни странно, окно, в которое едва не вылетел. Он мог поклясться, что до этого на этом месте был лишь мрак. Сюр чистой воды! Бред! Безумие! «Вот ты и допился до чертей, Джеффри Алан Лумис, довёл себя до белой горячки!» ‒ проклинал себя мысленно перепуганный узник замка и смотрел в туман за окном. А может уж правда выйти? Оборачиваться точно не хотелось. Что бы не зажгло эти чёртовы свечи, это было ненормальным, как и всё это проклятое место. Джефф оборачиваться не хотел, но нечто за спиной решило за него. На плечо легла рука. Джефф вздрогнул и тут же замер, чувствуя, как бледнеет.       — Привет, Джефф, — над ухом зазвучал нежный, давно знакомый бархатный баритон. — Рад встретить тебя.       Джефф посмел обернуться.       — Уоррел!       Позади он действительно увидел старого друга, Уоррела Дэйна, облачённого в чёрную рубашку и узкие латексные штаны с изящной тоненькой цепочкой часов на поясе. Пара пуговок на груди его была расстегнута, а волосы мягким золотом струились по плечам почти до самой талии. На секунду Лумис даже забыл о всей бредовости ситуации. Он протянул Уоррелу руку для пожатия, улыбаясь, но быстро опомнился, ведь ладонь Уоррела, пальцы которой были украшены кольцами-броней с острыми когтями на концах, оказалась совсем ледяной. Уоррел нежно улыбнулся.       — Ты не против присоединиться ко мне, Джефф? — пока он крепко тряс руку старого друга, его металлические когти царапали запястье.       — В чем? — Джефф с недоумением посмотрел ему в глаза.       — В познании! — Уоррел наконец-то ослабил хватку и артистично повернулся к чёрной массивной столешнице на крепких резных ножках. — Присаживайся.       — Скажи, где мы? — Джефф не хотел никуда садиться, он хотел домой. — Как отсюда выбраться?       — А отсюда не выбраться, — Уоррел развернулся к другу. В его руках была бутылка вина и тонконогий хрустальный бокал.       — Как это? Я же сюда как-то попал, и ты тоже, и ворона эта, и свечи, и…       Уоррел по-отцовски положил руку ему плечо.       — Ш-ш-ш, Джефф, садись, — Он указал ему на софу перед окном. — Расслабься. Отпусти.       Его нежный баритон почему-то манил Джеффа, гипнотизировал, накрывая с головой вельветовым покрывалом, зовущим в абсолютный свет. Джефф поддался. Сел на софу глубоко фиолетового тёмного цвета. Уоррел протянул ему бокал. Лумис принял его без раздумий.       — Что здесь происходит?       Джефф взволнованно крутит кудрявой головой в стороны. Тени от свечей в хаотично-причудливом танце пляшут на стенах, заставляя не только стены, но и потолок извиваться, вибрироавать. Пахнет вином и тлеющими фитилями. В этой комнате, в отличие от пустого ужаса прочих комнат шлосса, была мебель. Мебель массивная. Мебель, полная деталей, витиевато вырезанная, стремящаяся вверх, с кожаными вставками, с нелепыми бархатными подушечками, украшенными бахромой. Она давила ничуть не меньше, может даже больше, чем то ничто, по которому Джефф бродил до этого. Медленно накатывает тревога. С самого низа живота страх поднимемся к сердцу. Пахнет смертью. Ноги лумиса немеют. В поисках какого-то успокоения он смотрит на Дэйна. Он был единственным понятным в своей непонятности в этом сюрреалистичном месте.       — Луна восходит, — голос замурчал у него прямо над ухом. — Посмотри, Джефф.       — Луна? — Джефф глянул в окно на бесстыдно-серое небо. — Какая луна?       В пустом бокале заплескалось вино, а руки Уоррела вновь легли ему на плечи, цепляясь когтями за рубашку.       — Хорошо, что ты спрашиваешь, тянешься к знаниям, — Уоррел склонился к его уху. — Но ты сам всё поймёшь. Отдайся. Испей.       — Что за бред, Уоррел? Что происходит? — вместе с тем, как друг принялся мять его плечи, тело начало тяжелеть. Страх блекнет, уходит на задний план, утопая в тёмных водах. Блекнет, но не сдается, продолжая беззвучно кричать в тщетных попытках воззвать к разуму.       — Происходит нечто любопытное, я бы даже сказал, интимное, — почувствовал Джефф трепетный шёпот Дэйна уже над другим ухом. —Твоя реальность, она расслаивается. Не бойся. Ты не один. Твоё сознание обретает новые границы.       — Что это значит? — Лумис чувствует себя все слабее. Невыносимо уставшим. Собственный пульс бил по ушам. Туман бархатным голосом дорогого друга уводил его всё глубже.       — Испей вина, Джефф, — Уоррел упирает под его горло ледяные металлические когти, легонько наклоняя его голову. — Прими блаженное освобождение.       Джефф уже не сопротивлялся. Позволил Уоррелу обнять себя сзади, позволил ему опуститься ниже, сложить голову на плечо. Его золотые волосы растеклись ровными локонами Джеффу по плечу. Джефф почувствовал на своей шее его ледяное дыхание. В голове пустота, ни единой мысли, ни единого сомнения. Беспричинное удовольствие. Эйфоричное принятие своего отчаяния, отражающегося алым блеском в бокале. Пальцы Уоррела путаются в его светлых кудрях, оттягивая голову в бок, обнажая его шею. Джефф не чувствует ничего. Он пустой.       — Пей, Джефф, и пошли со мной, — ласкал его уши чужой сладкий голос. — И да узришь ты пробуждение.       — Пробуждение… — вторит ему загипнотизированный Джефф и тянет бокал к губам.       — Жалей ни о чем, сопротивление — путь к страданию, — хрипло-заговорчески вещает Уоррел. — Жалей обо всем. Время — ничто. Узри.       Лумис слушался. Вино почти уже коснулось его губ. Однако. Ледяное, мокрое нечто мягко припало к его шее, медленно прошлось вдоль горла. Когти врезались в плечо. Взгляд Джеффа протрезвел. В отражение бокала он увидел, как Дэйн сначала с аппетитом облизывает его шею, а потом широко открывает рот и пара его острых, длинных, как иглы, клыков устремляются в его шею. Лумис в миг выходит из транса.       — Нет! — Он вырывается из рук вампира, швыряет бокал на пол и вскакивает с софы.       Уоррел не сдвинулся с места. Он лишь склонил голову на бок и задумчиво уставился на свою “жертву”.       — Всё это какой-то бред! — Джефф попятился спиной к окошку. — Это не выход! Это лишь загонит нас в могилу!       — Разве ты не хочешь найти покой, обрести свободу от оков? Мир полон ненависти. Разве ты не хочешь двигаться к свету?       — Нет, Уоррел, — Джефф упёрся в стену и коротко посмотрел на окно. Туман рассеялся. Под башней блестела чистая бирюзовая вода. Совсем, совсем не высоко. — Это не свет, — он снова уставился на друга и с горечью закричал, стискивая зубы. — Ты ходишь по кругу! Мы ходим по кругу! Мы загнали себя в тупик. Уоррел, всё! Всё! Хватит! Тут нечего искать…       Свечи потухли, в комнату начали пробивался лучи тёпло-оранжевого рассвета. Тени попрятались по углам, падая и на Уоррела стоящего молчаливой фигурой за софой. Несколько тёплых лучиков всё-таки ложились на его лицо, подсвечивая золото его волос, играя бликами на серебристом кольце в носу. Джефф видел его кошачьи глаза, глубоко задумчивые и полные смятения. Нельзя его тут оставлять. Друга, хоть и тяжелого, заплутавшего, хоть и до жути утомившего бедного Лумиса, но всё же бескрайне любимого. Он протягивает Дэйну руку, его тон становится снисходительно-нежным.       — Пойдём лучше со мной, братец. Мы поищем в другом месте. Тут не высоко, ну же, возьми меня за руку.       Уоррел печально опускает голову и медленно уходит во тьму.       — Стой, нет! — Джефф бросается следом за ним. — Уолли, пожалуйста! — но друг мрачной тенью скрылся за дверью. — Не уходи! — Джефф успевает только удариться о дверь плечом. — Уолли!       Лумис отчаянно дёргает за ручку и кричит ему вслед в надежде, что Уоррел его ещё слышит. Однако каменные стены вновь до краёв наполнились тишиной. Джефф тоскливо застонал и съехал по двери на пол. К горлу подступила горечь. Почему всё должно закончится именно так?       Вместо обещанной Уоррелом луны башню уже вовсю грело солнце. Невинный, точно новорождённый желтоватый свет не оставил ни единого тёмного пятнышка во вмиг опустевшей комнате. Из окна веяло свежестью. Трепетный морской ветерок ласково лизнул его лицо, игриво зовя за собой. Джефф подошёл к окну. Небеса голубые и глубокие. Ясное солнце, печально напоминающее своим драгоценным блеском о Уорреле. Бескрайнее чистое море. Здесь не высоко. Совсем не высоко. Джефф встал на каменный подоконник. И всё-таки голова немного закружилась. Внизу мирно шумела вода. От маленьких воздушных завихрений на поверхности она казалась мягкой, как одеяло из шкуры ягненка. Это ‒ единственный выход. Ласковая, тёплая вода. Принимающая, очищающая вода. Джефф взглянул на солнце и шагнул вперёд. Ветер объял его тело, даруя ему, тяжёлому и уставшему, забытую едва ли не с детства лёгкость. Свежий аромат солёной воды, нагретой солнцем, снимает боль с его души бархатной лапкой, смывая груз ещё до падения.       Едва он успел коснуться воды, его выкинуло обратно в реальность. Вокруг снова темень, но уже не такая враждебная, как в стенах замка. Он подрывается на месте в холодном поту, задыхаясь от осознания того, что всё это было сном. Странным сном. Страшным. Он обнимает себя за плечи, а боковым зрением замечает черную тень, удирающую во тьму коридора. Верно, подскочив, он напугал свою кошку. Джефф падает обратно в постель, вновь обдумывая увиденное. Уоррела давно уже нет в живых, но его призрак так и продолжает терзать во снах. Пугающий, но при этом всегда желанный в его подсознании гость. Возможно, это всего лишь облик, что принимает его вина за судьбу друга, может и мнимая, но невыносимая для Джеффа. А может, его неупокоенный дух действительно приходит к нему в попытках что-то сказать. Он чувствует, как с его ног поднимается тёплый комочек и осторожными движениями шагает по его телу вверх, ложится на грудь. Кошка. Джефф глубоко вздыхает, проводит рукой по мягкой шерстке. Если кошка здесь, то кто же ускакал прочь по коридору?       Лучи рассвета растворяют в медовом свете ночной мрак, солнечными зайчиками отскакивая от колков багровой семиструнки.