Любовь и другие слабости

— Твою мать, Синистер! Ты меня слышишь? Почему я всё ещё слышу его голос? — Синистер! Где-то вдалеке, очень тихо, но слышу. — Не умирай, твою мать! Я пытаюсь ответить, но мой крик уходит в пустоту. Вроде бы я вижу перед собой Барти, но он мгновенно растворяется. Мои глаза закрываются, пока всё вокруг плывёт. Интересно, перед смертью всегда так? Ощущение полной пустоты и тьма, в которой я постепенно утопаю. Но всё же я чувствую умиротворение. Последний немой крик срывается с моих губ, и я погружаюсь в чёрную пелену. Я перестала его слышать.

***

Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. Лишь спустя пару мгновений я узнала больничное крыло Хогвартса. А в памяти стали всплывать моменты из недавнего прошлого. «Вард!» — резко вспомнила я и попыталась вскочить. Но мне не удалось этого сделать — даже такая маленькая попытка вызвала сильную боль в теле. Я вспомнила, как этот ублюдок пытал меня. При том, что он ничего не хотел узнать. Ему просто нравилось. А потом перед глазами встала стена пламени. Кажется, это было последним, что я видела, перед тем, как отключиться. Я попыталась привстать и осмотреться, несмотря на боль. Мои руки были полностью перебинтованы — Вард наступил мне на пальцы так, что они переломались за мгновение. Дышать было достаточно трудно — сколько раз он ударил меня по рёбрам? По лицу? По ногам? Я вспомнила, что в какой-то момент просто перестала считать. Сознание постепенно уходило от меня, и сил не было даже на то, чтобы крикнуть ему в лицо, как я хочу, чтобы он сдох в ужасных муках. Хотя, возможно, я не сделала этого из-за переломанной челюсти. Которая, кстати, уже почти не болела. Я попыталась подвигать ей, и у меня получилось. Мадам Помфри — гений медицины! Но как я оказалась здесь? Этот вопрос возвращает меня в особняк, где я думала, что умру. Что не смогу вернуться. Кто спас меня? В голову снова врезался голос Барти, который я слышала в полусознании. Был ли это сон? Или всё же реальность? — Ты очнулась — резко произнёс мужской голос откуда-то со стороны. Сначала мне показалось, что это был Барти. Именно его голос я слышала прежде, чем провалиться в пустоту. И сейчас, думая о нём, мне захотелось услышать его вновь. Однако это оказался Драко. Которого я, к слову, тоже была очень рада увидеть. Было странно его присутствие здесь после всего, что произошло. Однако он, кажется, ничего подобного не испытывал. Парень просто присел рядом со мной. В руках у него была небольшая ваза с фиалками, и он поставил цветы на тумбочку около моей койки. Я вымученно улыбнулась в ответ на его слова. — Ты можешь говорить. Твоя челюсть в порядке — сказал парень, видимо подметив, что я не спешу с расспросами. «Надо же. Действительно гений!» Лишь спустя несколько мгновений радости я поняла, насколько странно присутствие Малфоя здесь. — Драко, ты же… Здесь. Это ничего? В смысле… Никто ведь не знает. Да, мы всегда скрывали наше общение. Я даже привыкла к этой игре, а теперь будто что-то изменилось. — Ты посмотри на себя, Синистер — по-доброму ухмыльнувшись, ответил Драко — Даже в таком состоянии ты волнуешься о том, что подумают о нас. Да, и кстати, мне плевать. Когда я узнал, что с тобой произошло… — А что? — перебила я — Что произошло? — Ты ничего не помнишь? — сдвинув брови, спросил парень — Хотя, наверное, это неудивительно, учитывая шок и многочисленные травмы. — Да, я… Совсем ничего не помню. На самом деле, я помнила почти всё. Каждое слово и заклинание, которое произнёс Вард. Каждый удар, каждую царапину. Зубы сжимались сами по себе при одном лишь упоминании о случившемся. Вот только я совершенно забыла, как оказалась здесь. Вернее, я была в отключке. — Тебя принёс профессор Грюм. Сказал, что ты очень расстроилась из-за отца и пошла к гремучей иве… Ну а дальше… Что? Что за бред? Грюм? Барти принёс меня? Какая ещё, к чёрту, ива? — Да… Я что-то вспоминаю — машинально соврала я. — Ты выбежала из замка в слезах и наткнулась на неё в темноте. А дальше… Ну, ты и сама представляешь. Я смотрела на Драко и видела в его глазах непонимание. Конечно, какой дебил в это поверит? История была совсем не правдоподобная, однако я всё равно мысленно поблагодарила Барти. Ведь он принёс меня сюда, да ещё и спас меня от расспросов. И, судя по всему, суда. — Я только одного не понимаю… — снова начал Драко, спустя несколько минут молчания — Что случилось на самом деле? Умный мальчик. Сразу всё понял. — Я убила его — не раздумывая, тихо ответила я. На самом деле, я не была уверена в том, что говорю правду. Мне было неизвестно, что стало с Вардом. Однако, судя по словам Драко, мужчина был мёртв. Я вспомнила огонь перед своими глазами и взрыв. А потом — тьма. Не мог же его убить кто-то другой? — Что? Только сейчас я заметила шок на лице Малфоя. Такого он точно от меня не ожидал. — Я больше не могла, понимаешь? Я должна была это сделать — вымученно начала я — Он пытал меня. — Да, но… — Мне очень жаль, если ты не понимаешь моего поступка. Хотя я уверена, будь в тебе больше мужества и бесстрашия, ты бы сделал тоже самое. — Ева, успокойся — прервал меня Драко, аккуратно накрыв мою руку своей ладонью — Честно признаюсь, я не ожидал такого. Но я скорее… Рад, что-ли… Не знаю, как объяснить. Ты столько лет терпела унижения, побои. А теперь освободилась. Но… Всё же он был твоим отцом. — Нет — резко и твёрдо перебила я — Он убил моего настоящего отца. — Что? Драко смотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. Будто я сошла с ума. Сначала мне не хотелось никому рассказывать о том, что произошло. Однако, Драко я могла сказать правду, даже после всего… И я рассказала ему всё, что знала про Варда и семейство Синистеров. А ещё про маму, про её болезнь. Про то, что случилось прошлой ночью. Упуская, при этом, все упоминания Барти. Мне было трудно говорить, и всё же я продолжала. Пусть хотя бы он узнает. Малфой внимательно и молча слушал меня, устремив взгляд в пустоту. А когда я закончила, он долго смотрел на меня каким-то странным, понимающим взглядом. — Знаешь… — наконец заговорил парень — Когда ты призналась, что убила отца, я хотел просто встать и уйти. Я вдруг настолько сильно разозлился, что даже сам не понял, из-за чего. Может потому, что мы с тобой клялись никогда не быть похожими на своих отцов. А может просто из-за того, что ты нашла в себе силы избавиться от этого груза. — Драко… Поверь, я бы никогда не стала убивать человека просто так. Я… — Не такая, как он — закончил за меня Малфой — Знаю, Синистер. И потому не ушёл. Когда ты рассказала о матери, об убийстве, о пытках… Я понял, что сам бы убил Варда Синистера при личной встрече. Лишь потому что знаю, что он сделал с тобой. Обычно дети боятся своих отцов, какими бы они ни были, однако ты смогла противостоять ему. Тем более, учитывая всё произошедшее, я даже не уверен, что ты сделала это специально. Ты просто разозлилась. А он попался под горячую руку. — И как только ты умеешь во всём искать позитив… — покачав головой, ответила я — Хотя знаешь, ты прав. Я ведь не убийца… Я просто хотела освободиться от этого человека. А ещё причинить ему боль. Но не думаю, что я смогла бы убить его, стоя лицом к лицу. — В итоге всё закончилось хорошо, и это главное. Ты в безопасности, а Вард Синистер мёртв. Ненавистный тебе особняк сгорел дотла. А министерство считает этот инцидент несчастным случаем. Драко замолчал. Я заметила, что он смотрел куда-то в пустоту, будто пытался уложить всё это в голове. Да, непросто, наверное, принять то, что твоя подруга убила человека. Но я была благодарна Малфою за то, что он выслушал меня. И понял. Я вдруг осознала, как обидела его тогда, когда мы поссорились. Ведь можно было нормально поговорить… — Драко… Прости меня — виновато сказала я. — Прекрати извиняться, Синистер — усмехнувшись, ответил Драко, вернувшийся в реальность — Ты ведь была права. Я понял это лишь тогда, когда получил отказ — серьёзно сказал Малфой, но потом поправил волосы и добавил наигранно надменным тоном — Извини, конечно, но я слишком хорош для тебя. Я начала смеяться, но тут же закашлялась. — Ну всё, всё, тише. На самом деле я просто понял, что мои чувства к тебе были вызваны старой травмой. Как ты и сказала. Однако, теперь это не важно. — Почему? — Потому что… — Мистер Малфой! — вдруг послышался чей-то серьёзный голос — Я же просила сообщить, если мисс Синистер очнётся. — Простите, мадам Помфри — виновато улыбнувшись, ответил Драко — Заболтались. — Еве сейчас нужен покой. Она многое пережила. «Это уж точно» — подумала я, а затем встретилась глазами с Драко, который, кажется, подумал о том же. Но в его взгляде я прочла гораздо больше: понимание, волнение и… сожаление. Почему-то в тот момент мне показалось, что это наш последний разговор. По телу пробежала дрожь, и мне стало не по себе. Сложно было сказать, что это было: остаточный рефлекс от пыток или чувство, что человек уходит из твоей жизни? Драко вышел из палаты, и я, задумавшись, не успела ничего сказать ему напоследок. Я не знала, придёт ли он снова. — Мисс Синистер, я должна вас предупредить, что вставать вам нежелательно — строго, но доброжелательно сказала мадам Помфри, а затем, оставив на столе пузырёк с лекарством, удалилась. Почему после всего, что произошло со мной за этот год, жизнь продолжает подкидывать мне проблемы? Шумно выдохнув, я аккуратно положила голову на подушку. В голове снова возник образ Варда с его надменной улыбкой. Я закрыла глаза, пытаясь прогнать его из своих мыслей. «Ты мёртв, так оставь меня в покое!» А что, если нет? Что, если я не убила Варда Синистера? Это ужасное осознание пришло ко мне внезапно, и в тот момент я перестала дышать. Я ведь не была уверена в том, что он мёртв. Я не знала, что случилось. Был взрыв, был огонь, но… Я не видела его тела. Однако, спустя мгновение, я поняла ещё одну вещь: Барти знает обо всём, что произошло. И он придумал эту идиотскую историю про гремучую иву. И он… спас меня? Но как? Он ведь не получил письмо. Он не мог знать, что со мной. Тогда кто же спас меня? Почему я слышала его голос? Был ли он реален? Резкая боль в голове заставила меня поморщиться. Снова слишком много мыслей. Но как избавиться от них?

***

Перед его глазами всё ещё стоял тот момент, когда он увидел Еву, лежащую на полу. Она была такой беззащитной и обессиленной. Всё её хрупкое маленькое тельце покрывали ссадины, синяки, раны и ожоги. Девушка была без сознания, но всё равно стонала и дёргалась от боли. Барти рванул к ней спустя несколько секунд ступора. На глаза почему-то наворачивались слёзы. Он знал, что Вард сделал это с ней. И, чёрт, попадись он ему минутой позже… Он не отпустил бы этого ублюдка просто так. Лишь теперь он понимал, как просто дал ему сдохнуть. Как мало он страдал перед своей жалкой кончиной. В голову невольно полезли мысли о том, как Вард пытал Еву. Как она мучилась. Как кричала от боли. А он наверняка наслаждался этим зрелищем. Ничтожество. Барти презирал таких людей, как Вард Синистер. Такие, как он, ничего из себя не представляют, но пытаются всегда выглядеть достойно. И никто никогда не знает, что происходит за их маской холодного спокойствия. Да, Барти ненавидел подобный тип людей. Но конкретно Варда — сильнее других. До скрежета зубов, до онемения челюсти. Крауч тысячу раз пожалел, что не убил его собственноручно. Но ещё больше он жалел о том, что не пришёл раньше. Что не смог спасти Еву вовремя. И ей пришлось сделать это самой. Барти одновременно восхищался и боялся за неё. Взрыв, который он видел, все эти языки пламени… Это была чистейшая ярость, которая породила истинно прекрасное и устрашающее зрелище. Но фениксы угасают также быстро, как начинают гореть. И Барти никогда не сможет забыть, какой страх он испытал, когда увидел Еву, лежащую на полу. Он боялся прикоснуться к ней и почувствовать холод. Боялся больше никогда не увидеть блеска в её глазах. Боялся не услышать её голос. Наверняка она знала, что может умереть. Но её это не испугало. Она была готова идти до самого конца, лишь бы только покончить со своим прошлым. Когда Барти потянулся руками к Еве, они дрожали. Дрожали так, будто она была уже мертва. И тогда, лишь тогда Крауч понял, насколько сильно боится её потерять. Осторожно, без лишних движений, он поднял девушку на руки, ощутив её горячую кожу. Она даже не успела остыть после своего взрыва. И было не понятно, жива ли она… Всё, что было до этого, вдруг стало не важно. Всё перестало иметь смысл. Когда Барти шёл по коридорам горящего особняка с Евой на руках, он думал лишь о том, как хотел бы снова услышать её голос. Своё имя из её губ. Лишь это… Он трансгрессировал прямо к замку. Настолько близко, насколько было возможно. Оставались ещё километры, проходящие через густой лес. Но Крауч просто шёл вперёд, не чувствуя боли и усталости. В его голове было лишь то, что он должен успеть. Успеть спасти её. Хотя бы сейчас. Вдруг Ева застонала. Барти замер на месте, не в силах поверить в то, что происходит. Она жива. Мерлин, она жива! Но… Ей очень больно. — Ева? — тихо позвал Барти. Девушка молчала. Её глаза были закрыты, и она больше не подавала признаков жизни. — Синистер? Ответь мне, ты меня слышишь? — от страха повысив голос, спросил мужчина. Ответа не было. Барти смотрел на Еву круглыми от ужаса глазами и ждал малейшего звука, движения… До этого он находился в состоянии шока, как люди, которые ждут ответа от мертвеца. Однако, когда Ева подала голос, он вернулся в реальность. Но почему она снова замолчала? — Твою мать, Синистер! Ты меня слышишь? — обречённо прокричал Барти. «Ну ответь же ты, я умоляю.» — Синистер! Если бы Крауч верил в бога, он бы молился. Но сейчас он мог только сжимать зубы до боли в челюсти от злости и безысходности. — Не умирай, твою мать! Ева молчала. Барти не мог до неё докричаться. Он опустился на колени прямо на землю с ней в руках. Закрыв глаза, Крауч глубоко вздохнул. Он мог только надеяться на то, что она всё ещё где-то там. И единственное, что он мог для неё сделать тогда — это излечить хотя бы некоторые раны. Он не был умелым лекарем, но всё же знал несколько полезных заклятий. Одной рукой придерживая Еву за голову, Барти достал палочку и произнёс нужное заклинание. Сначала челюсть, которая была смещена и переломана, словно хрусталь. Затем ожоги — от них не осталось и следа. Он просто надеялся, что она продержится до больничного крыла. Больше он ничего не мог. Только донести её туда. И пока Барти продолжал путь, в его голову лезли разные мысли и воспоминания, которые подарила ему Ева. Он построил из них целый замок, но ему хотелось больше… Крауч не мог не винить себя за то, что произошло. Просто потому что если бы он был рядом…

***

Я пролежала в больничном крыле около недели. Мадам Помфри хорошо заботилась обо мне, и я очень скоро встала на ноги. Однако за это время произошло не мало. Ко мне приходил человек из министерства магии и расспрашивал об отце. Он рассказал, что пожар в особняке начался внезапно и продолжался почти всю ночь, пока всё не сгорело дотла. Спрашивал, как я узнала об этом. Пришлось соврать, что Мэрси сообщила мне об этом, появившись прямо в спальне. Кстати, о том, что с ней случилось, я тоже не знала. Но я надеялась, что она спаслась. Потом этот следователь спросил меня, что произошло со мной. И я снова соврала, придерживаясь версии об иве. В этом не было никакого смысла, но провести остаток жизни в Азкабане мне, всё же, не хотелось. По крайней мере, я убедилась в том, что Вард Синистер был мёртв. Его тело нашли среди обломков особняка и опознали по палочке. Её мне тоже принесли. В большинстве вопрос я ссылалась на потерю памяти и шок. И, кажется, со скрипом, но мужчина мне поверил. Ещё он сказал, что говорил с профессором, который нашёл меня, то есть с Барти. Видимо, как раз из-за него мне и поверили. Мерлин, как мне хотелось увидеться с Краучем… Спросить его обо всём. Например, зачем он меня спас? Ведь твердил, что я ему не нужна. Да, теперь я была уверена, что именно он вытащил меня из особняка. В голове всё сложилось воедино, кроме тех слов, которые он сказал мне в нашу последнюю встречу. Зачем ему нужно было отстраняться, а потом спасать меня? Но он не приходил. Ни разу за всё время, что я пролежала в больничном крыле. Даже Фред с Джорджем навестили меня пару раз. Но не Барти. Хотя он мог прийти ночью, и я ждала его. Но каждый раз засыпала, так и не дождавшись. *** Он приходил к ней каждую ночь. Как только Ева засыпала, он выходил из тени. Просто сидел рядом, спрятав лицо под мантией-невидимкой. Иногда позволял себе дерзость — проникал в её сны. И видел там огонь. Сияющее пламя. Варда Синистера. Когда Ева видела этого человека, она морщилась во сне. И тогда Барти легко касался её руки. Она успокаивалась. Он не мог показаться ей. Больше нет. Если раньше это было продиктовано безопасностью для неё, то теперь и подавно. Барти осознал, что не сможет жить, если с Евой что-то случится. Это далось ему с трудом, но отрицать было уже бессмысленно. Чувство вины перед девушкой пожирало его лишь сильнее с каждым днём. Крауч готов был пустить в себя Аваду, лишь бы заглушить его. Ведь всё из-за него. Ева стала меняться из-за него. Почувствовала вкус свободы из-за него. Решилась на такой необдуманный поступок… из-за него. Ева давно перестала быть для Барти игрушкой, которую можно было выкинуть, когда вздумается. Вместе с ней ему хотелось жить. Хотелось чувствовать. Но её безопасность была важнее. И Барти понимал это так же, как и то, что будет страдать. Как и она. Однако если он будет знать, что с ней всё в порядке… Этого будет достаточно. До финального испытания Турнира оставалось меньше недели, и Барти твёрдо решил исчезнуть из жизни Евы навсегда, как только всё будет кончено. Без объяснений. Без прощаний. Просто раствориться во тьме. Ровно также, как он появился в Хогвартсе. Теперь это казалось единственно верным вариантом. Он не хотел думать о том, какую боль причинит Еве. И сколько уже причинил. Если бы только он смог понять свои чувства раньше… Если бы на кону не стояла его миссия… Если бы она оставалась в безопасности… Если бы… Барти безумно злился на себя и на весь мир, который создал эту пропасть между ним и Евой. Винил себя за каждое грубое слово в её адрес. Ненавидел свою слабость. В своём беспокойном сне Крауч постоянно видел очертания её лица. Касался её щеки и нежно обнимал за талию. А она смотрела на него глазами, полными… любви. Он вспоминал её письмо и то, какие чувства оно вызвало. Та подпись в конце… Да, он запомнил. Он запомнил его почти наизусть. Осознать то, что Ева любит его было прекрасно, но, одновременно с этим, дико страшно. Не такой судьбы он хотел для неё. И подвергать девушку опасности совсем не хотелось. А ведь жизнь Барти — сплошная опасность и неожиданность. Сегодня ты свободен, как ветер, а завтра уже в Азкабане… Или убит гончими Министерства. Нет, он не хотел этого для Евы. Именно так он понимал свои чувства к этой девушке. Он ставил её безопасность выше своих интересов.

***

На четвёртый день ко мне пришли Фред с Джорджем. Конечно же, я этого не ожидала. Даже подумать не могла, что они вообще захотят меня видеть. В голове всё ещё прокручивался разговор со следователем и не давал мне покоя. Почему-то мне казалось, что рано или поздно он выяснит правду. Мне хотелось скрыться от всего мира из-за чувства вины. Не потому что я убила Варда Синистера, а потому что не заслуживала спасения. И всех этих дружеских визитов. Когда близнецы вошли в больничное крыло, я подумала, что они пришли не ко мне. Хотя кроме меня там никого не было. Я вжалась в свою койку и молча смотрела, как они подходят. — Ме-ерлинова борода… — протянул Фред — ну и потрепало же тебя, Синистер. Парни улыбались, смотря на меня. Но по-доброму, без насмешки, будто, наоборот, хотели приободрить. Джордж подошёл ближе, к тумбочке, и я только сейчас заметила цветы в его руках. Парень поставил их в вазу, и я тут же ощутила приятный аромат фиалок. — Спасибо… — пробормотала я. Чувство стыда пожирало меня изнутри. — Мы хотели узнать, как ты тут — подал голос Джордж, усаживаясь рядом. — Уже лучше, спасибо — улыбнувшись, бодро ответила я. Отчасти это было правдой — мадам Помфри отлично знала своё дело, и уже скоро я смогу вернуться к нормальной жизни. Однако внутри меня по-прежнему царил хаос. Мне не давали покоя мысли о Барти и о том, что же всё-таки произошло в ту ночь. — Выглядишь неплохо — заметил Фред. — Ага… — Сочувствуем по поводу твоей семьи — продолжил он. В ответ я лишь криво усмехнулась, а близнецы уставились на меня в недоумении. Стыд резко сменился раздражением, и я сжала челюсть. — Я рада, что папаша сдох — честно ответила я. — Ева, каким бы плохим он ни был, он твоя семья… — Нет — отрезала я — Он мне не семья. Близнецы переглянулись и, видимо, решили закрыть эту тему. Слава Мерлину. — Что с тобой случилось? — вместо этого спросил Джордж. — А ты разве не слышал? — Нет, я имею ввиду правду. Что случилось на самом деле? Было бы тупо предполагать, что близнецы, знавшие меня кучу лет, поверят в эту небылицу с ивой. Однако правду им рассказывать я не хотела. Они не поймут. Тем более учитывая наше теперешнее «общение». — Это не ваше дело — отстранённо ответила я, и получилось грубее, чем планировалось. — Не понимаю… — пробормотал Фред. — Что? — устало поинтересовалась я. — Что с тобой произошло, Синистер? От этого обращения меня передёрнуло. Не хочу носить эту фамилию. Не хочу иметь ничего общего с Вардом. — Я же сказала… — Ты изменилась — перебил Фред — И мы боиимся за тебя. Если бы мы знали, в чём дело, то смогли бы помочь тебе. — Спасибо, конечно, но спасать меня не надо. Я сама со всем разберусь. Наслушалась уже помощников. Я не хотела грубить близнецам, но слова сами выскакивали из меня прежде, чем я успевала их анализировать. Парням явно не нравился мой тон, однако они были сдержаны. Джордж практически всё время молчал. Видимо, он всё понял ещё при прошлом разговоре. А вот Фред отчаянно пытался узнать правду. — Ева, пойми, мы хотим быть рядом. Как раньше — продолжал парень — Ты всегда всё нам рассказывала. «Вот уж нет. Я рассказывала лишь то, что вам нужно было знать.» — Пойдём, братец — вдруг сказал Джордж, остановив Фреда на полуслове — Еве нужен отдых. Когда они уходили, я снова ощутила на себе то же чувство, как когда уходил Драко. Что они не вернутся. А спустя несколько дней меня выписали. Стоял в меру тёплый летний день, и солнце освещало своими лучами замок. Однако внутри меня бушевала гроза. Первым делом я вернулась в свою спальню, чтобы переодеться и принять ванну. Взглянув на себя в зеркало спустя неделю, я помрачнела ещё сильнее. В очередной раз под глазами залегли тёмные круги, выдавая бессонные ночи, в которых я ждала Барти. Помимо этого волосы стали похожи на гнездо — отросшие, сухие и безжизненные. Видимо, вследствие пожара. Нужно было привести себя в порядок. Горячая ванна прекрасно справилась с этим, и я почувствовала себя куда лучше. Волосам помог флакончик зелья, и уже спустя час они вновь сияли чистотой и ухоженностью. Не знаю, зачем мне надо было прихорашиваться. Просто хотелось выглядеть так, будто ничего не произошло. На следующий день должно было состояться последнее испытание Турнира. И в моей голове почему-то ничего не складывалось. Было чёткое ощущение, что скоро кончится учебный год и это соревнование, будь оно не ладно. Однако это чувство почему-то пугало. Будто вместе с турниром исчезнет что-то ещё. Кроме того, я не представляла, что мне делать дальше. Мне некуда возвращаться. Родственников не осталось, а Барти… Ему я была не нужна. И всё же, он спас меня. По крайней мере, я хотела в это верить. При мысли о том, что я никогда больше не смогу поговорить с ним, становилось не по себе. Будто из меня вырвали кусок души. Я боялась потерять его даже после всего, что он со мной сделал. У магглов это, кажется, называется Стокгольмским синдромом. Ещё несколько дней назад я не желала слышать ничего о Барти Крауче-младшем. Но он поступал так каждый раз: сначала прогонял меня, а потом снова притягивал. Не словами, но поступками. И вот сейчас… Я просто хотела узнать правду. Но, как назло, я не могла его найти. Первым делом я обыскала выручай-комнату, однако там его не оказалось. Внутри почему-то нарастала паника. Если бы я только могла увидеть его. Лишь глазком… Мои поиски оказались безуспешны. Барти не было ни в классе, ни в кабинете, ни в Зале. В коридорах его тоже не оказалось. Почему его нет? Куда он делся? Я металась по школе, как потерянная, не понимая, куда идти. Мне не давала покоя мысль о том, что что-то могло случиться. Или скоро произойдёт. Чтобы успокоиться, нужно было найти Крауча. Я сама не знала, почему сердце билось так часто, а руки дрожали. Просто какое-то предчувствие. В маггловских книгах это называлось шестым чувством. Романы часто описывали подобное, как предзнаменование. И после обязательно происходило что-то плохое. Кто-то умирал или пропадал. Такая связь существовала между родственниками и возлюбленными. Ответ, который я так долго искала, был на самой поверхности. Но мне сложно было признать свою любовь к Барти. Любовь всегда была для меня слабостью. Я намеренно закрывала на это глаза, чтобы не страдать. Чтобы он не причинил мне ещё больше боли. Но сейчас я поддалась этой слабости. Потому что не могла больше противостоять ей. «Дай мне увидеть тебя. Я прошу.» Эту просьбу я направила в пустоту, со слабой надеждой на то, что Барти услышит мои мысли. Но ответа, конечно же, не последовало. Когда я начала задумываться о том, что могло произойти, в голову лезли ужасные мысли. О том, что Барти раскрыли и вернули в Азкабан. Или о том, как его уже целует дементор. «Ты даже представить себе не можешь, что грядёт. Ты в своём маленьком мире не видишь ничего, кроме настоящего и не можешь рассуждать ни о чём, кроме своих проблем. А люди вокруг живут и идут к великим целям. И вскоре одна из таких свершится. И ты слишком слаба, чтобы принять это. Всегда была.» Неужели он действительно так думает? После всего, что произошло… И как доказать ему, что это не так? Я давно перестала считать себя слабой, особенно после встречи с Вардом. Я могла умереть там, и это ощущение близости с границей жизни изменило меня окончательно. Я перестала бояться. Теперь страх во мне вызывало лишь беспокойство за Барти. И оно же двигало меня вперёд. Ночь в этих мыслях прошла незаметно, и вот я уже сидела на трибунах перед огромным лабиринтом. Меня не покидало ощущение, будто что-то не так. Испытание было последним, и что-то явно должно было произойти. Ведь не просто так Барти кинул имя Поттера в Кубок Огня. Не просто так он помогал ему пройти все испытания. Но я не понимала, что должно случиться. Одно я знала наверняка — сегодня я увижу Барти. Пусть мельком, но он должен появиться. И не ошиблась. «Грюм» стоял у самого входа в лабиринт. Он был сосредоточен и дьявольски спокоен. Это даже пугало. Я не заметила, как засмотрелась на мужчину. Однако он будто не замечал меня. Даже в первый день в Хогвартсе он сверлил меня взглядом, а теперь я будто перестала существовать для него. Чемпионы появились на поле. Дамблдор вышел вместе с Поттером и занял своё место в центре. Музыканты играли, толпа ликовала и приветствовала всех чемпионов. Директор поднёс к горлу палочку и громко произнёс заклинание: — Сонорус! Его голос был настолько громким, что в один момент заставил всех замолчать. — Сегодня утром профессор Грюм спрятал Кубок Трёх Волшебников в глубине лабиринта. Только он знает его местоположение. После этих слов я напряглась. Барти прятал Кубок… Неспроста. Что-то точно произойдёт. — Итак, поскольку мистер Диггори… — при упоминании пуффендуйца все его однокурсники и друзья закричали слова поддержки — …и мистер Поттер… — гриффиндорцы тоже закричали — …делят между собой первое место, они войдут в лабиринт первыми. За ними мистер Крам… — дурмстрангцы тоже поддержали Виктора криками — …и мисс Делакур. Первый, кто коснётся Кубка и станет победителем! — после этих слов все разразились аплодисментами и радостными возгласами — Мы будем патрулировать лабиринт снаружи, по всему периметру. Если кто-нибудь пожелает выбыть из состязания, он или она должны послать в воздух сноп красных искр. Когда Дамблдор закончил свою речь, он спустился с пъедистала и подозвал чемпионов к себе. Было видно, как директор обеспокоен. Видимо, это испытание будет самым сложным и не менее пугающим. Музыканты играли так, будто чемпионы отправлялись на прогулку, однако на лицах вторых застыло беспокойство. Дамблдор собрал чемпионов в круг и начал что-то говорить. Я вжалась в сиденье и пыталась уловить хоть что-нибудь из этого разговора, однако не смогла разобрать ни слова. — Чемпионы, приготовьтесь! — сказал Дамблдор, отходя от ребят — Стреляйте насчёт «три»: один… Раздался выстрел из пушки, и Филч виновато пожал плечами. Испытание началось. Один за другим чемпионы начали исчезать за стенами лабиринта. Сначала Поттер и Диггори, а затем и остальные. Я сверлила глазами Барти, всё ещё стоявшего у входа. Он проводил Поттера взглядом, а затем, когда парень исчез, развернулся к толпе. Я сидела вдали от всех и думала о том, что же должно произойти. Если Поттер доберётся до Кубка, что тогда? Барти был здесь и не собирался уходить, но всё же меня не покидало это щемящее беспокойство…