Любовь и другие слабости

      Я была уверена, что мне больше не нужен Барти Крауч. Когда меня начало разрывать изнутри от ужасной боли, я молила Мерилина о том, чтобы умереть. Снова. В меня будто одновременно воткнули тысячу иголок, пустили молнию и размазали по полу. Физически мне не было так больно, как морально. Я чувствовала унижение и слабость перед Барти. Снова. Но заклинание действовало не во всю силу. Крауч явно сдерживался. Если бы он хотел заставить меня мучиться, заклятие было бы сильнее. Я хорошо запомнила, как оно действует, благодаря «отцу». Но нет. Барти было важно показать, что он может это сделать. Что он имеет право так обращаться со мной. Интересно, моя боль приносила ему такое же удовольствие, как и боль Александра, к примеру? Или других? «А ты сама как думаешь?» Я хотела думать, что он другой. Что между нами что-то есть. Но он остался таким, каким был. Изменилась только я. Эта отравляющая связь между нами заставила меня думать, что я могу его поменять. Но он никогда не нуждался во мне. Никогда не любил. Лишь хотел. Хотел показать, какая я слабая. Хотел обладать. Хотел унизить. Эти мысли метались в моей голове, пока тело разрывало от невыносимой боли. Я кричала и плакала от безысходности и бессилия. Когда Барти, наконец, опустил палочку, я издала что-то среднее, между шумным вздохом и хриплым стоном, а затем обмякла. Тело совсем не слушалось, и я непроизвольно вздрагивала, будто после припадка. Постепенно приходя в себя, я захотела найти свою палочку, но не смогла даже поднять руку. Потом я почувствовала резкий холод. Казалось, он исходил от пола, стен, воздуха… Или изнутри. В голове стоял лишь один вопрос: «За что?» Но Крауч молчал. Я не видела его — он стоял немного дальше, а я даже не могла поднять голову. С одной стороны, я не хотела больше никогда видеть его. Но с другой… Единственное, чего мне хотелось — это посмотреть в его глаза. Они никогда не врали мне, как бы сам Крауч ни хотел это скрыть. Сделав над собой усилие, я подняла глаза на Барти. Лицо его не выражало абсолютно никаких эмоций. Вспомнив Александра, я поняла, что разница есть. Обычно он наслаждается болью, которую причиняет. Но сейчас Крауч не выглядел так, будто ему приятно. Неожиданно для себя я увидела в его глазах промелькнувшую боль. Возможно, даже большую, чем он видел в моих. Именно её я и хотела увидеть с самого начала. Именно она могла бы всё объяснить. Но почему Барти не захотел этого? Так или иначе, всё это не имело теперь никакого смысла. Всё кончено. Будто в ответ на мои мысли, Крауч резко развернулся и пошёл к дверям. Я смотрела ему вслед и не могла не думать о том, что из моей жизни уходит последний человек, который имел смысл. Ради него я разрушила всё. Дружбу, отношения, принципы. Он открыл мне саму себя. Подарил самые потрясающие моменты в жизни. Многому научил. И теперь его нет. Последним моим воспоминанием о Барти Крауче станет закрывшаяся за ним дверь.

***

Спустя несколько дней на смену боли пришло опустошение. Даже не знаю, что было хуже: чувствовать всё сразу или вообще ничего. Я не могла спать, есть, учиться… Всё вокруг будто превратилось в туман. Голоса слышались отдалённо, а сама я будто стала призраком. Я не понимала, зачем я здесь. Пустая оболочка без капли содержимого. Какой во мне смысл? Сначала сама всё разрушила, а потом меня бросили. Как надоевшую куклу. Как мусор. Но хуже всего для меня было признать, что Барти был прав. «Ты ничтожество, каким и была всегда.» Внутренний голос, который раньше подливал масла в огонь, теперь почему-то и вовсе молчал. Я совершенно потерялась. Как собака без хозяина. В моём мире не осталось никаких красок. Лишь чернота. Кромешная, непролазная тьма. И одна цель. Теперь я твёрдо решила избавиться от Варда Синистера. После всего, что он сделал со мной, я не могла просто взять и отпустить ситуацию. Мне нужна была разрядка. Но никто и ничто не принесёт мне большего удовольствия, чем смерть «отца». В моём сердце не осталось ничего, кроме ненависти. И сейчас вся она была направлена на Варда. Моя жизнь уже не играла роли. Мне стало неважно, что будет со мной дальше. Возможно, именно так и рассуждают пожиратели смерти. Не боясь за свою жизнь, они служат Тёмному Лорду и убивают любого по его приказу. Вот только я не хочу никому подчиняться. Барти Крауч показал мне, что я могу освободиться. И за это я была ему благодарна. Теперь я никому не позволю загонять себя в рамки. А тем более «отцу». Не буду скрывать, что какая-то часть моей души всё ещё желала понять Крауча. Почему ему так нравится убивать. Я не понимала, зачем теперь мне это нужно, но любопытство не отступало. Оставалась лишь одна проблема — добраться до особняка. Вряд-ли Дамблдор отпустит меня домой, узнав причину, по которой я хочу уйти. Но как ускользнуть из Хогвартса незамеченной? Нет времени придумывать отговорки или писать поддельные письма. Я понимала, что должна сделать это, пока эмоции не отхлынули. Иначе снова передумаю. Сдамся. Единственной мыслью, которая пришла мне в голову, было пробраться в кабинет Дамблдора до конца ужина, пока он будет в Зале. Вот только пароль от дверей меняли чуть ли не каждый день. Но я была настроена слишком решительно, чтобы так легко сдаться. Поэтому весь выходной я провела, прячась в углу за стеной у лестницы. Я ждала, пока кто-нибудь зайдёт, назвав пароль. Никого не было достаточно долго. Не знаю, сколько именно я просидела там. Мне просто хотелось поскорее покончить с этим, но в голову лезли всякие неприятные мысли о том, что может быть со мной после этого дня. Мне совершенно не хотелось думать об этом. Потому что мне было всё равно. Сейчас для меня существовала только цель. А потом — будь, что будет. Азкабан? Сладенький поцелуй дементора? Да плевать. Мне просто хотелось отомстить. За маму, за себя и за все невинные души, которые погубил этот человек. Я старалась не подпускать к себе мысли о том, что всё это я делаю лишь ради себя. Или ради Крауча. Мне не хотелось больше его видеть. Не хотелось думать о нём. Слышать его имя даже у себя в голове. Не потому, что я ненавидела его. Просто чтобы не унижаться хотя бы перед собой. «Послал — и ладно. Справлюсь без него.» Словно проклятие, Крауч тут же появился перед дверью кабинета Дамблдора в облике Грюма. Стоит только подумать о нём, и он тут же вырисовывается на горизонте. Слава Мерлину, я успела спрятаться за стену. Сердце почему-то начало биться, словно я пряталась от настоящего профессора Грюма. И я не смогла… Не смогла заставить себя не смотреть на Барти. Что я могла с собой поделать, если смотрела на старика со вставным глазом и без ноги, а видела мужчину, изменившего мой мир? Даже после всего, что произошло между нами, я не могла отпустить эти чувства. Даже после всей жестокости и боли, которую он причинил, моё сердце продолжало сжиматься при виде Барти. Даже после того, как я потеряла себя. — Малиновый пирог — произнёс «Грюм» перед большой бронзовой статуей грифона. Она начала поворачиваться, открывая проход на лестницу. Барти встал на первую ступеньку, а затем лестница двинулась наверх. Мне стало интересно, действительно ли он не заметил меня, или сделал вид? Чтобы снова напомнить мне, что я для него пустое место. Кроме того, что он сам обладает почти нечеловечески чутким слухом и реакцией, глаз Грюма даёт дополнительные плюсы. Должно быть, он действительно издевается надо мной. Внутри появился неожиданный порыв. Дождаться Крауча и наброситься на него прямо в коридоре с объятиями. Но я осадила себя. «Ты совсем дура?» Я вдруг вспомнила, как мы с Краучем упивались странным чувством превосходства над остальным миром. Нас так заводила опасность и скрытность, что мы перестали бояться. Теперь, спустя каких-то пару дней, я не могу поверить в то, что это было правдой. Быть может, всё это — лишь один из моих снов? И однажды я проснусь, даже не вспомнив того имени, из-за которого по коже бегут мурашки. «Хватит. Ты уже всё решила, так ведь?» Верно. «Малиновый пирог»? Незамысловато, как раз в стиле Дамблдора. Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, я направилась обратно в свою спальню. Казалось, будто я просидела в том коридоре целую вечность, но на деле время только близилось к полудню. Кто же знал, что «Грюм» прервёт воскресное хождение Дамблдора по кабинету в столь ранний час? Дело оставалось за малым: дождаться, пока директор уйдёт на ужин, пробраться в его кабинет и проникнуть в свой дом без ведома отца. План был почти идеален, а на детали не осталось времени. Я просто была уверена в том, что палочка и эмоции сделают всё за меня. Слава Мерлину, в спальне было пусто — девочки разошлись по делам. Теперь я могла посидеть в тишине и подготовиться к побегу. Странно было осознавать, что я могу больше никогда не вернуться в Хогвартс. Только теперь я начала понимать, что здесь осталась вся моя прошлая жизнь. Прогулки и разговоры с друзьями, обучение колдовству, невинные шалости… Сейчас всё это казалось таким далёким, будто происходило не со мной. Да, возможно, всё это было ненужно и бесполезно. Крауч убедил меня в том, что привязываться к кому-либо, значит быть слабым. И поэтому сейчас, когда у меня нет никого и ничего в жизни, я готова пожертвовать ей без задней мысли. Возможно, стоит даже поблагодарить Барти за это. В один момент в голове стало слишком много мыслей, и я достала лист пергамента из сумки. Мне захотелось написать письмо для Крауча. Сказать ему я ничего уже не смогу. Он просто не будет слушать. Но если в нём когда-то была хотя бы капля каких-либо чувств ко мне, он прочтёт это письмо. Как только я взяла в руки перо, дверь в комнату резко открылась. Я вздрогнула от неожиданности и поставила кляксу на листе. В спальню вошла Тони. — О… ты тут — констатировала она. Я ничего не ответила и просто ждала, пока девушка уйдёт, чтобы не потерять мысль. — Выходной же — продолжала Тони — Сходила бы куда-нибудь. — Не хочется — сквозь зубы процедила я в ответ. Тони почему-то начала меня раздражать. То ли из-за кляксы, то ли потому, что она так резко появилась и заговорила со мной в неподходящий момент. А, может, давала о себе знать старая обида. В любом случае, мне хотелось, чтобы она поскорее ушла. — Ева… — неуверенно начала Тони спустя пару секунд молчания — Я давно уже хотела с тобой поговорить. Ты знаешь… Я постоянно думаю, что же случилось с нами? Ведь мы поссорились из-за сущей мелочи. И я решила… Точнее, Мелисса посоветовала мне поговорить с тобой. — Рада, что ты теперь прислушиваешься к советам Мелиссы. Вот только нам не о чем говорить — съязвила я в ответ. Тони удивилась, явно не ожидав такого от меня. Она сдвинула брови и присела на свою постель. Видимо, девушка думала, что я хочу с ней помириться, или хотя бы поговорить. Но она ошиблась. Возможно, до инцидента с Джорджем, я бы сама извинилась перед ней, потому что действительно разозлилась из-за пустяка. Но теперь… Ни за что. Она сама всё испортила. — Но, Ева, я хочу поговорить с тобой! — Да что вам всем от меня надо?! — сорвавшись на крик, перебила я — Одному поговорить, другой… Живите вы своей жизнью, забудьте про меня! Я не хочу с тобой разговаривать, пойми ты наконец. Ты поступила, как тварь, и этим всё сказано! — Ч-что? — изумилась Тони — Я?! Да как ты смеешь? Это не я изменила Джорджу с каким-то… каким-то… Да не важно, кто он! — прокричала девушка. Я снова разозлилась. Поднявшись с места, я нависла над Тони, словно грозовое облако. Она, кажется, почувствовала исходящую от меня недоброжелательность. — Снова с кулаками полезешь? — на удивление спокойно поинтересовалась она, будто привыкла к подобной реакции, вот только я ещё сильнее разозлилась при виде её наигранного безразличия. — Пустить бы в тебя пару круциатусов — сквозь сжатые зубы сказала я, сдерживаясь из последних сил — Да руки марать не охота. Пока Тони пребывала в изумлении от моих слов, я развернулась, схватила свою сумку и лист бумаги, а затем покинула комнату, одарив девушку напоследок уничтожающим взглядом. «Ненавижу.» По всему телу прошёл сильный неприятный зуд. Такой же, как когда я сильно разозлилась на Себастьяна. И на «отца». Мне было хорошо знакомо это ощущение. Когда ты в шаге от того, чтобы убить. Чтобы сдержаться, я сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу. «Что было бы, если бы ты не ушла?» Снова этот голос. Терпеть его не могу. Эмоции били ключом с новой силой, будто всё это время давали мне передышку, чтобы вспыхнуть в один момент. Я всё больше ускоряла шаг, не понимая, куда иду. Глаза застилал туман злости. Только что я чуть не убила студентку. И меня это совсем не пугало. Скорее, я пыталась справиться с азартом и желанием внутри себя. Чтобы не вернуться. Почему-то я считала, что Тони достойна смерти. Но сегодня умрёт лишь один человек. С этой мыслью я отправилась в библиотеку, чтобы дописать письмо. А спустя несколько часов я уже стояла у статуи бронзового грифона и ждала нужного момента, чтобы отправиться домой. Почему-то вся моя жизнь начала проноситься перед глазами. Поступление в Хогвартс, первая встреча с Драко, уборка с близнецами в кабинете Снейпа, танец с Джорджем под осенним дождём, труп в подземелье, появление Барти на пороге школы, наш первый поцелуй… Помотав головой, я сделала ещё шаг вперёд и произнесла пароль. Дверь открылась. Неспешно делая каждый шаг, я встала на каменную лестницу, и она тут же начала подниматься. Сердце забилось, как бешеное. Внутри нарастал адреналин. Настало время выпустить всю мою злость. В кабинете Дамблдора было по-летнему светло, и пахло сладкими лимонами. Мне всегда нравилась эта причудливая обстановка кабинета директора. Однако, как только я нашла глазами камин, остальной интерьер перестал меня волновать. Я смело взяла в руку горсть летучего пороха и зашла в камин. В тот момент внутри возникло мимолётное сомнение, или даже предчувствие, что нужно остановиться. Но я не хотела поддаваться страху. Вспомнив о том, что Вард Синистер сделал с моими родителями, я вспыхнула внутри. Несмотря на страх, который поджидал меня где-то впереди, я закрыла глаза, чтобы представить особняк. Желание отомстить было намного сильнее любого другого чувства. И я знала, что должна избавиться от этого человека. Иначе он сделает это со мной, рано или поздно. Я кинула порох в камин, и перед глазами почернело. Когда огонь от камина утих, а сажа улеглась, я увидела перед собой знакомую гостиную. Вот я и дома. Хотя сложно было назвать это место домом после всего, что я узнала. В глубине души мне хотелось верить, что где-то меня ждёт любящая семья. И что однажды я найду её. Но у меня нет семьи. И за это умрёт человек, который ей притворялся. Выставив палочку перед собой, я осторожно вышла из камина, стараясь двигаться максимально беззвучно. В гостиной было, как всегда, мрачно и тихо. Создавалось ощущение, что в доме никого нет. Свет не горел, хотя снаружи начинало темнеть. Не было ни единого звука. Я слышала лишь своё сбитое от страха дыхание и тихий стук подошвы о мраморный пол. В какой-то момент моё сердце снова начало биться, как ненормальное. Тело прошиб холодный пот. «Что я здесь делаю?» «Да, ответь себе.» — Снова послышался этот мерзкий голос в голове. «Я ведь не смогу. Я не смогу. Нет!» По какой-то причине внутри нарастала паника. Стало трудно дышать, но я продолжала медленно продвигаться по комнате, выставив палочку перед собой. Тишина и мрак давили на меня всё сильнее, хотя это было даже не подземелье. — А мне казалось, вас хоть чему-то учат. Услышав до боли знакомый голос позади себя, я вздрогнула и резко развернулась. Но последним, что я увидела перед собой, была яркая синяя вспышка. В глазах потемнело, а тело пронзила резкая боль.

***

Барти готовился к завершению плана Тёмного Лорда. Совсем скоро Волдеморт перестанет быть лишь воспоминанием и вернёт своё былое величие. Дело оставалось за малым — заколдовать Кубок Огня, сделав из него портал. А дальше этот глупец, Поттер, сделает всё сам. Проблемы в виде Синистер больше не было. Барти избавился от неё самым жестоким, но единственно верным способом. Он знал, что 'круциатус' может не сработать на ней. Ведь он не хотел причинять Еве боль. Пришлось вложить в заклятие все силы, чтобы получилось хоть что-то. Но когда девчонка корчилась на полу от боли, Краучу было ровно также больно, как и ей. А может, даже, сильнее. Он пытался скрыть это, но в какой-то момент он почувствовал физическую боль, словно заклятие начало действовать и на него самого. Это было глупо, но он ничего не мог поделать. Просто стоял там, мучаясь вместе с Евой. А потом ушёл. Как всё просто. Ведь он этого и хотел. Забыть о ней, выкинуть из жизни. И она, наконец, пропала. Отстала от Крауча, как он того и хотел. Просто исчезла. Прошло уже несколько дней, а Евы вообще не было. Она будто стала призраком. Барти увидел её лишь раз, когда она пряталась за стеной у кабинета Дамблдора. Думала, что её не заметили. «Забавно.» — подумал мужчина, когда Синистер резко спряталась за угол. Но тут же одёрнул себя, чтобы не выдать эмоций. «Теперь ты в безопасности.» — повторял Барти, будто Ева могла его услышать. Может, он действительно хотел этого. Чтобы она прочитала его мысли. Чтобы узнала правду. Да, какой-то частью души он искренне желал этого. Но холодный разум вынуждал его молчать и прятаться. Даже в собственной голове. Ева не должна ничего узнать. Встреча с Дамблдором так и не удалась — профессору пришлось отлучиться практически сразу после прихода «Грюма». Когда директор исчез в огне камина, Барти шумно выдохнул и нехотя пошёл обратно к двери. Но в какой-то момент остановился и подумал: «Почему бы не посидеть здесь в спокойной обстановке?» Дамблдор кучу раз предлагал своему приятелю «Грюму» выпить чаю, но второй чаще всего отказывался. Гонять чаи со стариком не входило в его планы. Однако в последнее время Барти всё чаще стал ощущать какое-то непонятное волнение относительно своего будущего. Да и не только своего. Сам того не замечая, он стал переживать за Еву больше, чем за самого себя. Однако перспектива снова оказаться в Азкабане его тоже не радовала. Именно поэтому он старался ценить каждый момент, проведённый на свободе. Если, конечно, его пребывание в этом разваливающемся теле можно было назвать свободой. Крауч уселся в кресло директора и закинул протез на стул, стоявший рядом. Затем мужчина шумно выдохнул и позволил себе слегка расслабиться. В вазе рядом лежали какие-то странные конфеты, и Барти позволил себе угоститься парочкой. Он стал рассматривать кабинет Дамблдора, и впервые заметил, что там куча хлама. «Зачем старику столько вещей?» — подумал Барти — «Со дня на день ведь в ящик сыграет.» Он никогда не понимал людей, которые собирают всякий мусор. В доме семьи Краучей всегда преобладал минимализм, к тому же, Барти привык жить в постоянной опасности и бегах, так что множество вещей с собой не унесёшь. Да и зачем? Если ты привык к подобному образу жизни, тебе хватит верной палочки и старого плаща/мантии, чтобы чувствовать себя комфортно. Барти не знал, сколько уже сидит так, пытаясь понять, для чего Дамблдору понадобились те или иные вещи. Но, очевидно, директора дожидаться было ещё достаточно долго. А потому мужчина решил навестить свою коморку ради порции оборотного зелья. Он отметил резкий запах конфет, который перебил бы даже мочу старого эльфа. За таким ароматом даже старик, со всеми его способностями, не учует зелье. Нехотя, Барти опустил со стула старый протез и поднялся на ноги с помощью посоха. Однако внизу, в коридоре около лестницы, его ждала неожиданность. Сам Себастьян Юханес. Да ещё с письмом в руках. На нём не осталось и следа былых увечий, нанесённых Евой. Стоило немного поработать над ним — и вот, он снова в строю, будто ничего и не было. Надо сказать, пришлось повозиться с воспоминаниями, однако всё сложилось удачно. Крауча пробрало от отвращения с первых секунд, как он увидел эту свинью в алом мундире. А потом мужчина задумался: «Какого чёрта он тут делает? Явно не к Дамблдору на чаепитие наведался. Неужели хочет вынюхать что-то? Пароль?» — Юханес? Что вы здесь забыли? — пробурчал Барти в обычной манере Грюма. — Профессор? — удивился парень и, замешкавшись лишь на секунду, продолжил — Добрый вечер. У меня тут… Важный разговор с профессором Дамблдором. — О чём это, интересно? — наседал Барти. Его не покидало ощущение, что этот ублюдок что-то задумал. И это письмо… Уж слишком довольным он выглядел. — Я и сам не знаю — пожав плечами, ответил Юханес, изображая искреннюю улыбку. — Понятно — заключил «Грюм.» — Пойдём-ка со мной, сынок. Профессора Дамблдора нет, а вот нам с тобой точно есть, что обсудить. Себастьян попытался что-то возразить, но Барти заткнул его одним жестом и приказал идти за ним. Шли они молча, и Крауч привёл парня в хорошо знакомое ему место. Выручай-комнату. Себастьян видел её только изнутри, однако вряд-ли в той ситуации у него было время любоваться интерьером. Барти пожелал узнать всю правду, и уже через несколько секунд перед ним возникли двери.

***

Я очнулась от монотонного звука бьющихся о пол капель. Он неприятно отдавался в голове, которая почему-то дико раскалывалась. Затем я почувствовала боль и онемение во всём теле. И, наконец открыв глаза, увидела перед собой свой худший кошмар. Я находилась в подземелье фамильного особняка. Мне захотелось вскрикнуть, но я сдержалась. Вместо этого я издала что-то вроде глухого стона, а затем подняла голову и обнаружила, что мои руки закованы в массивные кандалы. Они были прикреплены к потолку не менее громоздкой цепью, так что любое движение давалось мне с трудом. Вокруг было очень сыро, темно и грязно. Единственным источником света служил магический факел на противоположной стене. Мои ноги едва касались ледяного каменного пола, так что я не могла нормально стоять. Белая школьная рубашка прилипла к телу из-за сырости и грязи, как и юбка. Меня будто только что вытянули из болота. Естественно, палочки в кармане я не почувствовала. В голове стоял единственный вопрос: «Что произошло?» А потом я вспомнила, как услышала голос Варда Синистера перед тем, как отключиться. — Очнулась, наконец — в ту же секунду произнёс тот же мерзкий хриплый голос. — Отец? — наигранно удивлённо позвала я. Всё это время мужчина сидел в дальнем углу камеры, куда не попадал свет факела. Теперь же он поднялся и вышел на свет. Лицо его не выражало практически никаких эмоций, за исключением странной ухмылки. Видимо, он обо всём узнал. Но как? — Ева, Ева, Ева — с наигранным осуждением начал мужчина — Можешь не притворяться. Я знал, что ты придёшь сюда сегодня. И попытаешься убить меня. Мои глаза расширились от изумления. Откуда? Как он мог узнать? Ведь я никому… Резкое осознание. Письмо. Информация о моём побеге была только там. Неужели… Крауч? — Ты действительно думала, что достаточно подпортить лицо моему шпиону, чтобы он перестал следить за тобой? Себастьян. В тот момент я почувствовала странное облегчение от того, что не Барти сдал меня Варду. Хотя мог бы. Но это чувство быстро сменилось ужасом от происходящего. Я не знала, что «отец» планирует со мной сделать. Но убивать меня он явно не собирался. Не сейчас. — Лицо ему подпортить было приятно — неожиданно для самой себя, едко заметила я. — Не будем терять времени на любезности. Это утомляет — проговорил Вард как-то злобно, отчего по коже пробежала новая волна мурашек — Как ты уже знаешь, дорогая Ева, я не твой отец. — Догадалась. А ещё я знаю, что ты убил моего настоящего отца. И маму. После этих слов внутри меня возникла волна злости, и я направила её на то, чтобы податься вперёд. Цепи зазвенели, но я осталась на месте. Тело пронзила резкая боль. — Даже не старайся. Они волшебные. Не порвёшь — коротко и ясно сказал он, будто специально пропустив мимо ушей последние две фразы — Поверь, если бы ты не была столь опрометчива в своих действиях, то смогла бы пожить ещё немного. — Какого чёрта тебе от меня нужно?! — заорала я, вновь разозлившись. Меня злило всё — Вард, самоуверенности которого можно было лишь позавидовать, далеко не самая приятная обстановка — грязь, холод и мерзость, а ещё моя собственная беспомощность. Я вспомнила слова Барти после нашей дуэли: «Никогда не поворачивайся к врагу спиной.» Он всегда повторял это, словно мантру. Возможно, эти слова могли бы спасти меня чуть раньше. Но теперь поздно. Почему даже сейчас в моей голове звучит его голос? — Убить тебя — пожав плечами, невозмутимо ответил Вард — Понимаешь, я не стал бы идти на такой риск просто так, но в последнее время ты стала огромной проблемой. Он говорил настолько спокойно, что по телу побежали мурашки. Я поняла, что никогда в жизни не знала этого человека. И я не могу представить, что от него ожидать. Это пугало. — От тебя всегда были одни проблемы. Ты чёрное пятно на моей репутации. Как и твоя мать. Но про неё хотя бы никто не знал. А ты… — с акцентом на последнее слово, Вард подошёл чуть ближе, отчего внутри меня всё сжалось — Я ведь действительно думал, что смогу воспитать тебя, как свою наследницу. Но тебе всегда нужно было идти против. Когда ты поступила на сраный Когтевран, я понял, что это провал — выплюнул он. — К чему все эти россказни? — поинтересовалась я, изобразив усталый вид. Хотя я действительно устала, и мне не особо хотелось слушать о том, как я разочаровала «семью», но главным для меня было получить шанс освободиться. Мне нужен был хороший момент для того, чтобы вырваться и перехватить палочку. Она торчала из кармана ублюдка, словно трофей. — Мы ведь с тобой никогда не говорили, как отец с дочерью. Так вот, хочу дать пару отцовских наставлений. После этих слов глаза Варда блеснули, и мне снова стал страшно. Похожий огонёк я видела в глазах Барти. И после него всегда следовало что-то плохое. Вард снова приблизился так, что теперь стоял в метре от меня. Он достал палочку и направил её чуть выше моей головы. Затем — вспышка, и мои руки вдруг стали падать под тяжестью кандалов. Он заставил цепи исчезнуть, но мои онемевшие ноги не выдержали, и я упала на холодный грязный пол. Тело не слушалось меня, и я не смогла даже подняться из-за слабости, боли и онемения. Мужчина подошёл ко мне, и я машинально выставила руки перед собой, как бы защищаясь. Это было привычкой. Вард часто издевался надо мной ещё с самого детства. Ему приносило удовольствие избивать меня именно руками. Он редко использовал заклятия. И вот я снова лежала перед ним, беспомощная и униженная. Почему-то мне хорошо запомнились его чёрные лакированные туфли. Я видела их всегда, когда лежала вот так. И вот снова на его лице появилась эта мерзкая ухмылка. — Ты боишься, Ева — утвердительно сказал он — А ведь смелее была, когда шла убить меня. Хотя силы покинули меня, адреналин в крови заставил тело двигаться. Я попыталась отползти в угол, но вдруг почувствовала резкую боль в животе. Вард ударил меня ногой. Достаточно сильно, чтобы я почувствовала, как внутри что-то хрустнуло. Я зажмурилась от боли, но ограничилась тихим всхлипом. «Не дождёшься моих криков» — со злостью произнесла я в голове, и, будто в ответ на эти слова, снова получила удар в живот. «В прошлый раз тебе не хватило злобы, потому что ты представила перед собой кого-то, кого не хочешь потерять. В этот раз выбор был сделан верно. Такой ненависти я ещё в тебе не видел.» В голове снова зазвучал голос Барти. И я начала вспоминать, как он учил меня вести дуэль. Сосредоточиться и разозлиться. Не забывать про технику. Да, будь у меня палочка, я бы точно показала этому выродку, чему научилась у пожирателя смерти. Но я уже упустила свой шанс. И теперь на месте Варда оказалась я. Хотя это он должен лежать на полу и плеваться кровью. Не я. Он снова ударил меня. С нескрываемой яростью и удовольствием. Ему нравилось причинять мне боль. За то, что я родилась не такой, как он хотел. За то, что перечила ему. За то, что выбрала неправильный путь. Опозорила его. И, наконец, попыталась убить. Когда удары прекратились, Вард немного отошёл, чтобы отдышаться. — Ты, мелкая сука, не заслуживаешь носить фамилию моей семьи — сквозь зубы проговорил он — Я выбью из тебя всю душу, до последней капли. Его голос был злобным, но, одновременно с этим, настолько спокойным, что мне стало невыносимо мерзко. Варду Синистеру было настолько привычно пытать и избивать людей, что даже это не вызывало в нём практически никаких эмоций. Он не срывался на крик, не орал. Будто делал свою работу. Когда мужчина снова приблизился, я приготовилась получить новый удар. «Долго ещё будешь терпеть?» — спросил голос внутри: «От твоих рёбер уже ничего не осталось, а изо рта кровь течёт.» Если бы я могла вырваться из магических пут… «Ты можешь.» Вард резко схватил меня за волосы и приподнял так, что его лицо оказалось рядом с моим. — Ты сдохнешь здесь, как поганое отродье. Внутри вдруг вспыхнул огонь ярости. И я поняла, что должна сделать. Тогда, на дуэли, я разозлилась на Варда, и это чувство дало мне незамедлительный эффект. Мне нужен всплеск эмоций. Если я выбью стёкла, как в прошлый раз, Вард отвлечётся. Я смогу ударить его по голове и достать палочку. Кажется, мужчине показалось, что я успокоилась. Он всё ещё держал мои волосы, но его взгляд поменялся. Он швырнул меня в угол, прямо к стене. Казалось, я пролетела пару метров. Удар был сильный — кожа рук и ног содралась, из ссадин пошла кровь. Я ударилась головой и чуть не потеряла сознание. Металлический привкус во рту вызвал тошноту. «Оставайся здесь как можно дольше. Ты должна выстоять.» — Круцио! — громко произнёс Вард, и в меня полетела красная вспышка. Нельзя привыкнуть к этой боли. Она была в тысячу раз сильнее, чем когда заклятие произнёс Барти. Этот ублюдок не сдерживался. В тот момент я поняла, что никогда не выйду отсюда, если ничего не сделаю. Пока я корчилась от боли на полу, Вард сдержанно, но заметно улыбался. А я видела вокруг себя лишь тёмные стены из собственных кошмаров. Почему-то в тот момент мне захотелось плакать. От своей беспомощности и никчёмности. «Но ты больше не хочешь умирать, верно?» Да. Когда я шла сюда, мне было плевать, что со мной будет. Но теперь я должна выбраться, чтобы завершить своё дело. Убить его. С каждой секундой пребывания в этом ужасном месте, мне всё больше хотелось этого. Всем своим сердцем я желала лишь одного — чтобы этот человек почувствовал всю ту боль, которую причинил мне. Но этого было мало. Хотя внутри смешались сотни чувств, я не могла заставить себя выплеснуть их. А ведь мне нужен был лишь один момент… Не успела я отойти от действия круциатуса, как Вард снова оказался около меня. Он схватил меня за ткань рубашки и с силой оттолкнул к стене. Я старалась не кричать и не подавать виду, что мне больно. Хотя он знал, что это так. И ему невыносимо нравилось смотреть на это. Мужчина подошёл ко мне и присел на корточки. Он осмотрел меня с ног до головы с явным отвращением. Я знала, что это не конец. Но мне вдруг снова захотелось умереть. Когда я увидела его перед собой — такого чистого, до омерзения опрятного и довольного. Он позволил мне подняться, оперевшись на руки, однако встать я не смогла. Каждое движение отдавалось приступом дикой боли. Я нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. И вдруг мне стало настолько противно, что в горле встал ком. Одновременно с этим, я разозлилась. Потому что существо, сидевшее рядом со мной, нельзя было назвать человеком. Оно питалось людскими страданиями. Ему было абсолютно плевать, кто именно перед ним. Никогда в жизни я не встречала подобных людей. Абсолютно лишённых человечности. И только теперь я понимала, как сильно их ненавижу. Я собрала во рту всю кровь и грязь, скопившуюся за это время, и плюнула в лицо Варду Синистеру. В один миг улыбка исчезла с его лица. Я знала, что это не сойдёт мне с рук. Но по-другому не могла. Не могла не показать ему, что я не боюсь. Теперь, казалось, он разозлился. Прошла лишь пара мгновений, но передо мной пронеслась вся жизнь. Фред, Джордж, Тони… Наши прогулки и вечеринки, школьные шалости… Первая встреча с Барти… Дуэль… Моменты нашей близости… Первый поцелуй… Святочный Бал… Странно было осознавать, что в свои последние минуты я представляю перед собой Барти. Его лицо и голос, звучащий в голове, приносили мне умиротворение. Это был конец. Вард поднялся на ноги и навис надо мной чёрным силуэтом. По щеке покатилась слеза. Я закрыла глаза. Никто не узнает о моей смерти. И никто не будет скорбеть. Первый удар по лицу. Челюсть треснула, словно фарфор. «Не теряй сознание, Ева!» Второй. Один глаз уже плохо видит и начинает заплывать. «Я не могу…» Третий. Ударная волна доходит до черепа. «Я больше не могу…» Четвёртый. Пятый. Шестой… Я уже не чувствую боли, медленно погружаясь в бездну. Последняя мысль бьётся в голове: «Он не получил моё письмо.» А затем наступает тьма. Она обволакивает меня, словно мягкое облако. Я падаю вниз, оставляя всю боль позади.