поймай, если осмелишься

            страх липкими щупальцами сковывал всё тело, начиная от горла и заканчивая лодыжками. даже дышать было трудно, а сердце билось где-то слишком быстро, настолько, что даже оглушало. руки сынмина тряслись так, что хотелось разрыдаться или спрятаться где-то, где его никто никогда не найдёт. вздрогнув от легкой вибрации, что пошла по столику возле раковины, он посмотрел на свой телефон с таким ужасом, словно тот был виноват во всех бедах.             на негнущихся ногах омега медленно подходит к столику и смотрит на будильник, который сам и поставил, чтобы не прозевать время. рядом с телефоном лежала небольшая пластиковая штучка, на которую ким старался не смотреть и вообще видеть не хотел. не так и не при таких обстоятельствах. внутри всё сжалось в комок чего-то непонятного, а в горле начал отдаваться звук собственного сердца. слезы подступали к глазам с такой силой, что омега даже не понял, как начал ими захлебываться.             ким вздрагивает резко, когда в дверь тактично кто-то стучит и ручка мягко, осторожно поворачивается. его косяк, надо было закрыться, но папа попросил не закрываться. сынмин заплаканно смотрит на своего папу омегу, который обеспокоенно засуетился и начал стирать с щёк сына слезы, пока за его спиной стоял такой же взволнованный сонхва, пытающийся найти себе место. сынмин хватает своего отца резко, прижимается к нему и пытается найти в родительских объятиях хотя бы немного спокойствия и тепла.             от нервов даже пальцы рук стали ледяными, что сразу же заметил сувон, перехватив пальчики своего сына. крепко сжав их, омега одной рукой обнимает младшего и позволяет ему рыдать на своём плече, пока сонхва медленно подходит к столику и смотрит на то, что вызывало у сынмина огромный ужас и панику. пак долго смотрит на пластиковый корпус теста и то, что он видит там заставляет его сжать руки в кулаки. две полоски, как приговор, особенно в таком юном возрасте и после того, что произошло. внутри всё сжалось от тревоги и ещё одного непонятного чувства.             осторожно, чтобы не напугать кузена, сонхва мягко подходит к нему и обнимает двух самых близких ему людей. сувон едва заметно улыбается, пытаясь успокоить обоих, а после поочереди целует их в лоб, всё прекрасно понимая без слов. мягко коснувшись затылка сына, омега тихо шепчет всякие успокаивающие слова. смысла ругать или как-то иначе проявлять эмоции не было, в случившемся нет вины сынмина, так что ругать не за что. скорее стоит обвинять руководство школы, которое плохо следит за учениками и всем остальным.             — всё будет хорошо, малыш, — мягко шепчет старший омега, крепче прижимая к себе сына. — что бы ты не решил, мы со всем справимся. мы с вами сильные, нам и море по колено.                    пак тихо усмехнулся в макушку кузена и сильнее обнял его, молча давая свою поддержку. сейчас слова были лишними, да и подбирает он их очень скверно, поэтому дядя справится со всем лучше самого пака, а он побудет островком спокойствия кима. осторожно выпустив немного своего феромона, пак в голове прокручивает всё, что сделает с теми, кто заставил младшего брата плакать. и ничего хорошего этих идиотов не ждёт, разве что защита родителей и школы может дать им время на передышку, но за свои действия они ответят.             мягкий, лёгкий и успокаивающий аромат лаванды и мяты заполнил ванну комнату, где одной большой кучкой стояли три омеги. сынмину сейчас главное было успокоиться и подумать, что делать дальше. если он решит оставить малыша, сонхва весь мир положит к ногам брата и ещё не рожденного племянника, а если младший решится на аборт, то найдёт самых лучших врачей, даже земной мир перевернёт, но найдёт и поможет всем, что только будет в его силах.             — всё, будешь плакать, нос вырастет, — сонхва взъерошил волосы сынмина и повернул его к себе лицом. — минни. послушай меня, пожалуйста. что делать — решать только тебе и никому больше. что бы ты не решил для себя, что бы не выбрал, я прошу лишь помнить, что ты не один и мы с дядей всегда будем рядом и на твоей стороне. а теперь успокаивайся иначе ты тут всю ванну затопишь своими слёзками.             — ты ужасный брат, — всхлипывает ким, крепко сжимая цепкими пальчиками одежду пака на его спине.             — как будто ты меня за это не любишь, — фыркнул омега и потёрся носом о висок кузена. — тебе сейчас надо успокоиться иначе ты и себе навредишь, и ему тоже. хочешь улун? может сделать тебе эрл грей с молоком?             — какао, — тихо шепчет сынмин, утыкаясь носом в плечо старшего. — хочу какао с корицей.

*

            после того случая жизнь сынмина разделилась на до и после. решение было принять трудно, но необходимо, пока ещё было время. ким думал и представлял какой из него будет папа, хотя он сам ещё ребёнок, но он был не один. сонхва постоянно ворчал, когда сынмин босиком спускался на первый этаж дома и таскал ему тапочки или тёплые носки, почти в каждом углу дома был плед или тёплый кардиган необъятных размеров, чтобы всегда можно было взять и использовать по назначению. когда прошло две недели после того дня, когда он плакал как маленький в объятьях своей семьи, омега для себя всё решил.             да, безусловно, будет очень трудно. настолько, что даже от простого представления будущей жизни волосы на затылке встают дыбом, но ребёнок внутри него не виноват в том, что с ним произошло. он уже живой. да, пока что маленький и слабый, но он уже живой человечек, поэтому сынмин уже не сможет отказаться от него. было понятно, что придётся перейти на домашнее обучение, что будет много проблем и вопросов, но сейчас всё это было на втором плане.             своими мыслями он решил поделиться с кузеном и папой, когда те вернулись с работы. сонхва был первокурсником в сеульском университете и вместе с тем работал моделью для онлайн магазина своей подруги. он часто возвращался после 8 часов, немного уставший, но довольный. у сонхва всегда был высокий рост, не смотря на его вторичный пол, красивые черты лица и хорошая фигура, поэтому ещё будучи школьником, он получал много предложений работать моделью, но отклонял, до тех пор, пока его подруга и на тот момент, одноклассница, не вцепилась в него мёртвой хваткой.             папа же управлял небольшим двухэтажным книжным домом, куда любили ходить пожилые парочки и школьники, потому что там можно было найти всё, что душе угодно. начиная от самых редких задачников по школьным предметам, заканчивая редкими публицистическими изданиями, которые сейчас, в современном мире, найти будет трудно. иногда к папе приходили даже коллекционеры редких экземпляров или же, наоборот, те, кто решил отдать книги в более надёжные и хорошие руки, кому они ещё могут пригодиться.             — минни, — отвлёк от размышлений голос сонхва, который медлённо пошёл в гостинную с кружкой сока. — о чём так задумался, что даже нашего прихода не заметил?             — а? — сынмин посмотрел на протянутую кружку и чуть покачал головой на вопрос брата. — я думал, что мне делать дальше. и, кажется, я всё решил.             сонхва медленно присел перед братом на пол и осторожно взял свободную руку в свою, начиная поглаживать тыльную сторону ладони большим пальцем. в тот день пак для себя лично всё решил, он будет помогать, даже чем-то незначительным, но будет. младший же ещё совсем ребёнок, поэтому сонхва будет для него опорой, такой же как в своё время для него стал дядя сувон. мягко улыбнувшись кузену, пак кладёт голову на его колени и прикрывает глаза.             — подождём дядю, он переодевается, — тихо промычал старший омега, вдыхая лёгкий аромат и ненавязчивый аромат пионов.             сонхва всегда говорил, что ему нравится этот аромат, который он слышал уже большое количество раз. у дяди и правда очень приятный, лёгкий феромон, который идеально ему подходил и, если честно, иногда напоминал феромон папы омеги, который покинул этот мир уже давно. сонхва всегда был привязан к папе больше, чем к отцу, но потерять половину семьи в один день... пак никогда об этом даже не думал, пока суровая реальность не обрушилась на его голову. он безмерно благодарен дяде, который воспитал его как родного сына, дал образование и позволил делать всё, что захочет сам пак. сонхва знает, что не во всех семьях так бывает, но ему повезло.             — что за милости на ночь глядя? — сувон тихо засмеялся и осторожно сел рядом с сынмином. — как ты себя чувствуешь?             — я решил... — в горле застрял ком и омега чуть нахмурился, а после расслабился, ощущая как сонхва сжал его руку в своей. — я.. я решил, что.. мм.. я решил оставить его, папа, хва-хён...             — хорошо, — сувон мягко коснулся губами виска сына и потрепал его волосы на затылке. — будет сложно, но не волнуйся. мы будем рядом и поддержим тебя, ты не один.             — надеюсь, — сонхва, подсел чуть ближе и уткнулся носом в плоский живот брата. — что этот малыш будет любить своего дядюшку, иначе его будет ждать кара.             самый младший омега тихо засмеялся, когда кузен начал ворчать что-то в его живот и мягко сжимать руку кима в своей. верно, у него есть самые лучше брат и папа, которые помогут. они не отвернулись, не посчитали его мерзким и испорченным, не посчитали его грязным, а ребёнка в его утробе не стали считали ошибкой и пытаться отговорить от его рождения. они приняли его в свою жизнь и это грело душу и давало надежду на то, что в будущем у них обязательно всё будет лучше, чем можно было бы себе представить.             — я.. — сынмин закусил губу и низко опустил голову, чувствуя снова тот неприятный комок в горле и подступающие слёзы. — я правда могу его оставить...?             — малыш, — сувон мягко и осторожно поднял лицо сына и улыбнулся ему, большими пальцами стирая с его щёк слёзы. — у нас в доме три омеги, которые и горы могут свернуть, особенно сонхва, не переживай. воспитаем, поставим на ноги и всё будет замечательно. да, разумеется, будет очень сложно и трудно, но мы будем учится. я научу тебя, как его кормить, как пеленать и менять подгузники. не волнуйся, я уже на опыте и всё будет в порядке.             — дядя прав, — сонхва отлип от живота кузена. — если будет нужно, я племяннику дам всё, что в моих силах. всё в порядке, минни. у нас просто станет на одного члена семьи больше, а если кто-то что-то будет говорить, зови меня. я быстро всем шею намылю и по фингалу оставлю на оба глаза. я не дам в обиду ни тебя, ни горошинку.             — горошинку? — сувон засмеялся, прижимая голову своего сына к плечу, пытаясь тем самым его успокоить. — почему горошинка?             — ну он же еще маленький, — пожал плечами омега, нежно положив ладонь на плоский живот брата и начиная неспешно поглаживать. — поэтому пока будет горошинкой. а потом фасолинкой.             — ужасно, хён, — тихо засмеялся сынмин, стирая с щёк слезы. — получше ничего не придумал?             — ужас, меня отчитывают за инициативу, во что я ввязался, — зафыркал пак, также тепло улыбаясь. — ну.. тогда расточек? звездочка? булочка? о, а может котёнок?             — всё также ужасно, хён, — ким осторожно сам положил ладонь на живот и чуть погладил, задумавшись.             в корее это было некой традицией, давать ещё не рожденному ребёнку какое-то милое прозвище. когда сынмин был ещё в утробе своего папы, отец называл его птенчиком, что было очень даже мило. отец даже после рождения называл сынмина так ласково, птенчик. что примечательно, ким разрешал себя так называть только отцу, если же кто-то другой пытался, сынмин сразу же начинал дуться и недовольно куксится. чуть закусив губу, сынмин глубоко вздохнул.             — горошинка была лучшим вариантом, — всё же сдался омега, заметив как заулыбался старший брат.             — я это знал, — пак довольно хмыкнул и слабо ткнул пальцем в живот кузена. — слышал, горошинка? твой дядя придумал для тебя ласковое прозвище, будь добр полюбить меня, когда родишься. иначе я и правда обижусь и буду очень расстроен. расти здоровой и сильной горошинкой, чтобы мы могли играть в футбол в будущем, договорились? не доставляй проблем своему папе, он у нас натура нежная...             — а в глаз? — дёрнул бровью младший омега, слегка щёлкнув пака по лбу. — не слушай своего дядю, иначе научишься только плохому.             — йа! где ты совесть потерял?? — старший фыркнул и отвернулся в сторону. — за себя постаять — это не плохо. я хочу, чтобы горошинка был сильным и не давал себя в обиду, понятно? я его дядя и конечно я буду заботиться о нём и учить всему.             — это будет забавно, — тихо засмеялся сувон, потрепав двоих по волосам. — я голодный, что будем кушать? давайте закажем еду или сходим до ресторанчика за углом?

*

            папа был более, чем прав. было очень сложно. горошинка, как его стали звать с лёгкой руки сонхва, был безумно требовательным, а ещё вредным. началось всё с токсикоза, который мог застать сынмина везде, где только можно. сонхва, когда был дома, а не в университете или на работе, часто помогал младшему, то поглаживая по спине у белого друга, с которым младший почти сросся, то кутая его во всё, что только можно было. тёплый кардиган, олимпийка, плед и даже тёплое пуховое одеяло, которое достал с чердака и сам высушил после стирки.             сувон приносил сыну много книг и обучающих видео, где было очень и очень много полезной информации, например как правильно держать малыша, как пеленать или же кормить. сонхва даже купил мягкую игрушку приблизительного размера и помогал младшему брату, тоже постепенно учась всем премудростям, которые им показывал дядя или они увидели в обучающих видео. в общем, веселье шло полным ходом, до тех пор, пока у сынмина не началась мания.             мандарины и вишня. дома было просто огромное количество мандаринов, которые привёз сувон (откуда только достал столько?), и вишни. даже шампунь был и тот с отдушкой вишни, но сонхва не сопротивлялся. лишь качал головой и покупал младшему всякие сладости с вишней. пак, конечно, знал, что во время беременности у омег и женщин меняется вкусовые предпочтения, но сынмин его удивлял очень сильно, особенно когда просил принести ему острых эклеров с вишневым джемом или же мандарины в остром соусе с кокосовым или банановым молоком.             сувон первое время смеялся, видя замешательство и удивление на лице племянника и пожимал плечами, говоря что это нормально и даже не так страшно, как было у самого сувона. о своей беременности ким старший рассказывал со смехом и довольной улыбкой, особенно как гонял дживона, своего погибшего мужа, по всей корее за своими хотелками, которых было очень и очень много. ким также рассказывал о беременности кихёна, папы сонхва, и о том, как он мучал старшего брата сувона и тот чуть ли не выл от всех пожеланий своей пары.             было хуже в будущем, когда живот заметно округлился и ходить стало труднее, тогда на помощь пришли вездесущие друзья и их безумные идеи, которые они и решили воплотить в жизнь и отыграться на своём друге. нет, что феликс, что юнхо очень заботливые и милые ребята, на один год старше самого сынмина, но это не отменяет того, что они всё ещё подростки и мыслят, соответственно, также. откуда они достали эту чёртову инвалидную коляску не знает даже сам сынмин, но на прогулки его выводили в ней, отчего ему всегда было стыдно и он закрывал лицо ладонями или полями панамы. юнхо вообще на голову с приветом, поэтому когда старший приволок эту коляску, киму только и оставалось, что гадать откуда сие чудо вылезло только.             — как себя чувствуешь? — сонхва осторожно положил перед младшим целую тарелку вишни и сел пред ним на колени, мягко касаясь живота ладонью. — привет, горошинка. снова мучаешь папу болью в спине и пинками, да?             словно в ответ пак уловил слабое движение под ладонью и довольно заулыбался. вообще старший сильно поменялся с беременностью сынмина. сонхва и раньше был добрым, чутким и заботливым, но сейчас он слово ещё нежнее стал. постоянно разговаривал с животом сынмина, а точнее с малышом в нём, о том, как прошёл день, как он устал в университете и на работе, жаловался на то, что вовремя обеда не удалось урвать ту знаменитую булочку из пекарни в кампусе или ещё куча всего. сынмину такое нравилось и, судя по таким вот шевелениям от ребёнка, горошинке такое тоже было интересно. свои действия сонхва объяснял тем, что вычитал в книге, мол горошинке полезно слушать голоса и вообще разговаривать это нормально.             — ощущение, что у меня живот к позвоночнику прирос, — сынмин слегка улыбнулся и отложил книгу в сторону. — были на узи, горошинка хорошо развивается и он довольно крупный... а ещё сказали есть меньше острого и сладкого, анализы были не очень. досталось от врача за то, что мало двигаюсь и она записала меня на гимнастику для беременных. пойдёшь со мной?             — пойду, но не с тобой, а с горошинкой, — зафыркал пак, снова погладив живот кузена. — я хочу, чтобы горошинка был здоровым, поэтому, если ты будешь лениться — я расскажу всё дяде и он тебе щелбан даст.             — ябеда.             — заботливый дядя, — поправил младшего пак, посмотрев на лицо кузена. — ноги как? отекают?             — а ты как думаешь? — ким устало вздохнул и потёр висок. — ещё постоянно пить хочется, не знаю почему, но врач сказала, что это нормально и такое тоже бывает. папа заказал доставку воды, завтра должны привезти кулер новый.             — дядя ещё на работе? — сонхва отлип таки от брата и пересел на диван, внимательно посмотрев на лицо сынмина. — чего такой грустный?             — ну.. сейчас в школах начинается подготовка к экзаменам. я разговаривал с учителями, что ходят к нам преподавать, экзамены выпадут на то время, когда я буду на сохранении в роддоме, поэтому придётся их пропустить и сдавать позже.             — ну и фиг с ними, минни. раньше, позже, никого это не волнует сейчас. главное, чтобы роды прошли хорошо и горошинка, и ты были здоровы. а остальное так, мелочи жизни, — старший потрепал тёмные волосы омеги и тихо засмеялся. — кстати, я тут комбинезон один присмотрел тебе. у ильсо в магазинчике есть одежда для беременных, что думаешь? не хочешь сходить и примерить? там вообще много всяких ништяков есть, мне ещё приглянулись два кардигана и несколько футболок. можем онлайн посмотреть и я попрошу иль забронировать их. что думаешь? можно даже никуда не ходить, я сам тебе принесу.             — я только что тебе сказал, что мне нужно больше ходить, хён.. — сынмин тихо засмеялся и покачал головой. — но ты прав, мне бы ещё волосы подстричь не мешало, а то уже чёлка на нос лезет.             — я дома, — сувон скинул на пол сумку и пакет, а после лениво дошёл до дивана, тут же уместившись на подлокотнике рядом с сынмином. — я жутко устал, сегодня прямо какой-то ажиотаж был. народу — просто тьма, причем всех поколений. столько книг я последний раз продавал лет 7-8 назад.             — сейчас пошла мода на печатные носители, дядя, — пак закатал рукава рубашки и пожал плечами. — кто что будет на ужин? могу приготовить что-то из японской или корейской кухни. острое сынмину запретили, поэтому обойдёмся без китайских деликатесов.

*

            — он такой.. уродливый, — сонхва тут же ойкнул, когда сувон отвесил ему подзатыльник. — больно, дядя. я же правду сказал, сморщенный весь, как настоящая горошинка.             — все дети такими рождаются, — покачал головой старший омега, осторожно погладив внука по щечке указательным пальцем. — он очень очаровательный, сынмин. настолько, что так и хочется укусить за щёчку.             — решил, как назовёшь? — сонхва склонился над больничной люлькой, внимательно смотря на своего племянника. — о, у него глаза как у сынмина. на щеночка похож. ай, дядя!             сувон тяжело вздохнул и покачал головой. хоть пак и был старше сынмина на несколько лет, вёл он себя как самый настоящий ребёнок, если не хуже. с одной стороны это жутко забавно, что такой здоровый лоб превращается в ребёнка перед племянником, но с другой стороны немного пугает. а что будет, когда пак сам забеременеет? он же с ума по своему ребёнку будет сходить. улыбнувшись омеге, ким старший осторожно треплет его волосы и мягко переходит на щёку.             — он очень очаровательный. в помещении двое незнакомых ему людей, но он не плачет и не капризничает. ты тоже в детстве такой был, а вот сонхва постоянно плакал и хныкал, когда был младенцем. его чонсок называл сиреной...             — зато папа всегда звал меня котёнком, — забурчал пак, осторожно потеревшись носом о висок племянника. — спасибо, что родился здоровым, горошинка.             — ёнан... — после долго молчания, проговорил сынмин и нежно улыбнулся такому виду кузена и сына. — ким ёнан звучит не плохо, да?             — ён, как в золотом сердце? — сувон осторожно присел рядом с сынмином и сжал его ладонь в своей. — замечательное имя, минни. долго думал?                    — перебрал порядка 100 имён, — качнул головой омега, устало улыбнувшись. — попросил помощи у юнхо и феликса, но те вообще не помогли. предлагали зарубежные имена, но мне они не нравились.             — и всё же... горошинка, теперь мой особенный день мне придётся делить с тобой, — пак осторожно коснулся кончиком пальца ручки малыша. — будем устраивать дома посиделки в наш день рождения, да? разводить твоего папу на тортики и подарки, а ещё устроим фейерверк, когда ты станешь постарше. а когда совсем вырастешь, я буду возить тебя на свидания в другие страны, да?             как и сказал пак, малыш родился в день рождения омеги. забавно, но факт. теперь не только сам сонхва будет получать подарки, но и дарить его в этот день самому замечательному малышу в его жизни. ким ёнан родился абсолютно здоровым ребёнком, хоть и немного недоношенным, но это нисколько не сказалось на его здоровье. даже вес у него был замечательным. стоит ли говорить, что рождению этого маленького чуда были рады все в этой небольшой семье?             — добро пожаловать в семью, ким ёнан, — сувон склонился над внуком и осторожно поцеловал его в лоб. — спасибо, что пришёл в этот мир здоровым и крепким малышом.