Красная нить

Бар встретил как всегда, шумом и запахом пота множества тел. Впрочем, сама Кошка пахла вряд-ли лучше. Впрочем, это последнее, что волновало её сейчас. Хотелось напиться. Забыть о мертвых друзьях и живых лжецах. Долбанный Комаров, чтоб его вертушку комариной плешью к земле прибило. Заказав самое отвратительное пойло, Кошка осмотрела посетителей и взгляд зацепился за знакомое лицо. Она забрала заказ и направилась к этому «лицу». Не ошиблась. Он. – Спартак, чёрт тебя дери, нашелся!Мужчина поднял голову и глаза его удивленно округлились. – Надька, ты!? Ты что здесь забыла? – Ч-ш-ш! Кошка я. А ты язык прикуси, Она все слышит. – Ты где этой сталкерской мути набралась, Надь? Нормальная ж баба была, ласковая... А тут вона как заговорила! И чего тебе на своем Кордоне не сиделось.... – Ты на три месяца пропал, Спартак. Что мне было делать? Ждать и верить, что с тобой все хорошо? В Зоне? – Да! Сидеть и ждать, как приличная женщина. А то теперь ты дезертирша. Ни тебе пенсии в сорок, ни пенсии по выслуге лет, ни квартиры в подарок. В лучшем случае пулю в лоб пустят. А в худшем — в Зоне сгниешь, как падаль последняя. Что же ты с жизнью своей наделала, Надюха-а-а. – Заткнись, Спартак, пока по роже не получил. И называй меня Кошкой. Нет больше у тебя надежды. Кошка надолго приложилась к бутылке. Дрянной алкоголь обжигал горло и отдавался сивухой на языке. И все же стало легче. – Какое мне дело до этого сраного государства, когда страна стенает под его гнетом? Пошли в Свободу, Спартак. Человеку нужен человек, социум. В одиночку одичать недолго. Сталкер сделала еще несколько глотков, жестом прервав даже не успевший начаться монолог Спартака. – Знаю, что хочешь сказать. Но если скажешь, Спартаком тебя больше никто не назовет. Крысой будешь. Знаешь вообще, кто такой Спартак? – Кто? – Римский раб. А запомнился он тем, что поднял людей против их угнетателей. Он не боялся никого, Он стремился всю жизнь к свободе и умер он свободным ото всех оков. И если уж ты боишься возмездия от государства, то не смей называться Спартаком и уходи из сталкеров. А не боишься, пойдем со мной к свободе. – Язык у тебя подвешен как надо, Кошка. Хотя ему бы заняться чем-то более полезным... - Красноречиво подставленный под нос заставил его заткнуться, - Да хрен с тобой. Пошли куда ты хочешь. Хоть к свободе, хоть к долгу. Не зря же ты меня искала, ага? *** – Мне был сон. Спартак. Не надо тебе идти со мной. Кошка заканчивала чистить винтовку, когда решилась начать этот разговор. Хоть сна и не было, её уже несколько дней не покидало чувство тревоги и незримого наблюдения. – Это почему ещё мне с тобой не ходить? Одну тебя в Рыжий лес не пущу!Ты мать-Зону не уважаешь. Таким здесь не место. Сбагрю хабар и попробую тебя отсюда вывезти. Если сегодня со мной не пойдешь, Зона отпустит. – А если пойду? –Не ходи. Не вернешься. – А ты? – Я? Кошка рассмеялась, откладывая винтовку в сторону: – Я, твоими молитвами, с Зоной до конца жизни повязана. Красной нитью. Ты ей моё имя разболтал, она меня теперь знает. И рано или поздно заберет себе. – Угу. Или оберегать начнет. Как с Рыжим было. – А что с Рыжим? – Он по Зоне как заговоренный ходил. Возвращался с хабаром и без единой царапинки. Ни аномалии его не брали, ни мутанты по пути не встречались. Так он осмелел и к монолиту пошел. Тут и кончилось его везение. В первую же мясорубку влетел и ничего от него не осталось, даже собрать нечего было. Говоришь, не уважаю Зону? А вот пойдем и проверим, вернусь я или нет. – НЕТ! Не ходи. Я тебя тут запру, чтоб не ходил! Ноги переломаю! – Боишься за меня. Зачем тогда себя обманываешь, не любишь, говоришь. Зачем тебе скалой быть, Надь? Ты же Кошка. Кошки спят двенадцать часов в день и корм кушают. Ластятся к хозяину, мурчат, когда им грудку гладят. Спартак приблизился, пронзительно глядя в глаза. Говорил ласково, тягуче. Будто гипнотизируя, протянул руку, погладил по щеке. Улыбнулся вроде бы по-доброму, мягко. Только улыбка эта смертным оскалом Кошке привиделась. Сталкер отшатнулась, сбросила с себя руку Спартака. – А я дикая кошка! Без хозяев, сама себе кров и пропитание ищу. Никто мне не нужен! Хожу, где вздумается, гуляю сама по себе! Хочешь, иди следом, только учти, я тебя предупреждала. Помрешь — закапывать не стану. Слепым псам на закуску оставлю! Схватила рюкзак, винтовку и скрылась за дверью. Запоздало появилась мысль, что не стоит сейчас в Зону идти. Если туда с негативом сунуться, ничего хорошего не принести, удачей будет живой вернуться. По-хорошему бы сейчас успокоиться, помириться и завтра пойти. Да только завтра уже может быть ничего ей в Рыжем лесу не найти. Кошка ускорилась. Не уйдет сейчас, потом уже будет поздно, а Очкарик обещал большой схрон, который ищет не только она. Очкарику оттуда нужны только какие-то бумаги. А остальное Кошка могла забрать себе, если успеет забрать. За спиной раздались торопливые шаги Спартака. – Догнал-таки. Думал, ты уже ушла, легконогая моя. Не отговаривай меня, с тобой пойду. Люблю бросать вызов судьбе и Зоне. Он весело подмигнул и зашагал вперед. Кошка почувствовала холодок, когда он прошел мимо неё и она поежилась, глядя ему в спину. – Ох, не говорил бы ты так... *** У подножий деревьев стелился густой белый туман, безобидно так стелился, будто перина мягкая, или молоко расплескалось из кружки. Казалось, прикоснись к этому туману, будет теплым и пушистым. Только привлекательность эта обманчивая. Любой сталкер знает, в этом тумане пропасть можно на раз два, даже если идти друг за другом. Кошка обменялась со Спартаком взглядом и они вошли в этот туман. Сталкеры окунулись в полутьму Рыжего леса, которую создавали широкие ветви деревьев. Отсюда следовало быть предельно осторожными, прислушиваться к каждому шороху. Схрон должен быть где-то в шахтах на востоке леса, но до туда еще предстояло добраться. Каждый их шаг сопровождался броском болта, а туман становился все выше и гуще, полностью укрывая сталкеров друг от друга, скрадывая звуки вокруг. Кошка заозиралась вокруг, пытаясь найти хотя бы тень Спартака, но вокруг была лишь белая мгла и тишина. Вдруг издалека раздался глухой крик и снова все стихло. –Спартак? Тишина стала ответом. Но с каждым следующим шагом туман будто бы рассеивался, возвращая в мир цвета и звуки, возвращая миру Кошку. Вскоре туман окончательно рассеялся и сталкер обнаружила себя у нужных шахт. Жуткий, будто звериный вой разнесся по лесу. По щекам против воли потекли слезы. Ноги стали будто ватными, отказываясь держать и Кошка рухнула на палую листву, глухо рыдая. – СПАРТА-А-А-К!!! В горле застрял комок, мешая вздохнуть. Снова. Это происходило снова. Вокруг нее умирали и пропадали, вновь и вновь оставляя её в одиночестве. Вместе с этим стало приходить осознание: Зона взяла свою плату, накрепко привязала к себе, пронзила тысячью игл, сделала своей собственностью. И ни ей, никому, кто был ей важен, не покинуть Зону.

<center>

</center>