Шорох пергамента в ночи ведает нам историю

Шум бурного ручейка перекрывал птичье чириканье. Солнце светило сквозь гущу деревьев, создавало коридоры из света. Ореола лежала на гамаке из лиан вместе с Цунами. Морская спала и иногда смешно подёргивала носиком. Еле слышное сопение принцессы успокаивало. Всё хорошо. Что-то ползёт по спине радужной. Ореола хочет посмотреть, что там, хочет повернуть голову, но не может. Её останавливает чувство, что похоже на волны яви, словно мир изменил своё решение подарить радужной счастье. Ореола проснулась за столом для письма. На её спине сидел Пушистик, который лениво перебирал лапками, устраиваясь поудобнее. Королева сквозь дремоту посмотрела на стол. Перо тукана лежит на столе, оно не тронуто. Чернила разлиты, на некоторых листах пергамента красуются большие кляксы. Сегодня у Ореолы был тяжёлый день. Ночные опять были недовольны, Грация устроила урок "как правильно править". Да и Потрошитель постоянно лез с вопросами о самочувствии. Он заботился о ней, но она не принимала его заботу, находясь в душевной печали. Сердце забилось сильнее. Ореола вновь вспомнила момент, когда всё рухнуло. Глаза покраснели, а чешуя стала синей от печали. Сквозь слёзы королева взглянула на свою лапу. Чёрт! Синий окрас слишком напоминал Цунами. Морская преследовала её! Стол подарен ею на день яйца, череп акулы она принесла после охоты, как трофей, сейчас он висит на стене. Морская вода висит на потолке в баночке, что примотана бечевкой, и когда дует ветер, она колышется и напоминает море, откуда родом её безответная любовь. Хруст деревянного пола заставил королеву обернуться. У входа в комнату стоял Потрошитель. Он держал в лапах корзинку с любимыми фруктами Ореолы. - Ореола... Ваше величество, - поправился ночной увидев, что радужная не в духе, - Как вы себя чувствуете? - Ужасно! Уходи! Я приказываю! - королева с рычанием взмахнула огромными крыльями. По чешуе стремительно разливался алый цвет ярости, что грозил, если не убийством, то вечным шрамом о неповиновении и дерзости. По её щекам всё ещё текли слёзы. Когти так сильно вцепились в пол, что по нему пошла трещина. - Тебе просто надо высказаться, станет легче, - со вздохом сказал Потрошитель. Он тоже устал. Его мучило состояние королевы, её подавленное настроение и нездоровый вид. Из за его переживаний к нему пришла бессонница, и, словно этого не хватало, появился сильный кашель. У Ореолы больше не было сил злиться, её тело осело на пол, голова затряслась от всхлипов. Чешуя побледнела. На ней больше не было изысканных красок и интересных узоров, остался лишь тёмный серый цвет. Ночной подошёл к радужной и слегка гладил крылом трясущийся от горя комочек. Пушистик, что большинство времени провёл на спине Ореолы, сейчас обнимал хозяйку за шею. Потрошителя накрыл приступ кашля, который был довольно продолжительным. - Тебе нужно идти поспать, - сквозь слёзы выдавила из себя Ореола. Потрошитель улыбнулся. Он полюбил радужную за это. Она всегда заботится о других несмотря на свои проблемы. Это одно из качеств, что делает Ореолу хорошей королевой. - Я твой верный подданный, я не могу оставить свою королеву в таком состоянии, - Потрошитель сел напротив Ореолы, - расскажи мне, что тебя тревожит? - ночной предложил радужной манго. Ореола дрожащей лапой взяла фрукт и откусила. - Прости, но я не люблю тебя, - неуверенно прошептала королева. - Я знаю, но это не главная причина, - Потрошитель устало улыбнулся радужной. Ореола подняла голову и посмотрела в глаза ночному. В тусклых зелёных глазах читалось облегчение. - Тебе будет больно слушать это, - королева резко повернула голову вбок. - Это сейчас не важно, - Ответил Потрошитель. - Я была отвергнута тем драконом, которого любила. Она... Он сказал, что между нами ничего быть не может, что это испортит и мою и её репутацию, что она меня не любит, что я не подхожу ей, что, что, - глаза Ореолы вновь наполнились слезами. - Это больно. Очень больно, но ты сильная, ты королева двух племён, за историю Пиррии такого никогда не было! Ты королева Ореола, ты сможешь жить дальше и ты будешь сиять ярче, чем кто-либо, - Потрошитель положил лапы на плечи радужной. Его вымотанный взгляд очень сильно подействовал на Ореолу. Из за неё лишились сна, но сейчас сидят с ней и успокаивают её. - Спасибо, - королева вытерла слёзы и выдавила из себя подобие улыбки, - а как ты справишься с этим? - Буду пытаться жить как раньше и оставаться вашим верным слугой, - ночной поклонился. - Ты уверен? Не хочешь остаться мне другом? - Спросила радужная. - Нет, запретный плод сладок, не хочу мешать тебе... Вам. Да, привыкнуть к этому будет сложно, - усмехнулся Потрошитель. - Хорошо. Спасибо тебе, ты очень помог мне, - Ореола напоследок обняла Потрошителя крыльями и ночной ушёл во мрак. Радужная выдохнула. Ей правда помог этот разговор, но мысли о Цунами всё равно не покидали её. Все пережитые с ней приключения, все мечты о счастливой жизни остались на месте. Они засияли лишь ярче, но теперь вызывали не горечь, а, скорее, ностальгию. Ореола снова села за стол, убрала испачканные листы пергамента, сняла с себя Пушистика, налила новые чернила в чернильницу, взяла перо и начала писать с грустной улыбкой на губах. Ореола сидит на утёсе наслаждаясь прохладным ветром. Солнце было в зените и слепило глаза. Цунами сидела рядом и плела венок из клевера, попутно вплетая в узор трав дельфиниум и цикорий. - Закончила! - наконец выкрикнула морская. Венок опустился на голову Ореолы. - Спасибо, он вышел очень красивым, уроки по плетению пошли тебе на пользу, - радужная посмеялась. Принцесса переплела их хвосты и начала плести новый венок, но уже себе. Васильки и фиалки сплетались воедино, создавали приятный запах свободы и вечного тепла. Последним штрихом стало добавление нежно-розовых соцветий валерианы. Аромат наполнился спокойствием, но всё ещё отдавал летом и неудержимой жаждой провести данное время так, как хочется. Этот запах был очень похож на характер Цунами. Что-то сдерживает ту, почти неуловимую, искру свободы, которая тихо, но ясно шепчет о побеге в мир, где всё возможно. Венок очень шёл принцессе. Фиалки говорили о скрытом за серьёзными чертами лица юморе, а васильки о некой нежности, несмотря на колкий язык. Подул сильный ветер, деревья вдали зашумели, птицы взлетели с древних ветвей, чёрными, как смоль крыльями закрывая небо. - Красиво, - сказала Цунами. - Ага, - кивнула Ореола. Сердца их давно начали биться в унисон. Этот ритм был знаком только им. Ритм, который заставил жить. Ритм, что всё время преследовал их. Ритм, что слышался в потоках ветра, в шуме волн, пении птиц и каплях дождя. Глаза королевы слипались, голова от усталости склонилась так низко, что задевала носом стол. Солнце уже было высоко. Его лучи отражались от капель росы освещая новые территории. Ореола вдохнула воздух. Он казался каким-то другим, слегка сладковатым с привкусом кокосов. Таков был вкус новой, свободной от надежд и ожиданий жизни. Её проклятье кануло в лету.