Просто смирись

— Эти отношения бы ни к чему не привели, Андрей. Просто смирись. Разойдёмся без скандалов, я съеду и всё, окей? — Говоришь так спокойно, что мне становится тошно, слёзы текут неконтролируемо, но я только утираю их тыльной стороной ладони и искренне пытаюсь вдохнуть глубже. Киваю нервно и тяжело сглатываю ком в горле. Ты убиваешь меня своим безразличием. Я хочу спросить, так хочу, а мою глотку продирает тоска, даже немного гнев. И я шепчу, стараюсь сделать это максимально спокойно и безразлично, как ты, но получается ужасно: —Как давно… ты остыл? —Задерживаю дыхание, даже не двигаюсь, немного поджимаю губы и чувствую, как солёные капли стекают на футболку.       Ты не отвечаешь, бросаешь тихое: «Пока» — и уходишь. Я чувствую, какие невесомые стали у меня ноги, я ими передвигаю, чувствую холодный пол и смотрю только на него. Я перестал чувствовать что-либо, просто нахожусь в прострации, сбегаю от мыслей. Вопреки всему, они даже не пытаются меня догнать.        В ванне плитка белая-белая, врезается в глаза, немного ослепляет даже. Вода в раковине совсем не греет, как бы я не выкручивал кран. Полотенце с застиранным синим ворсом резко стало чужим, да и всё вокруг перестало быть привычным. Странное чувство. Будто это не твоё тело, квартира, мысли, ощущения, будто ты наблюдаешь со стороны. Помыть бы голову, а то давно я этого не делал. И поесть нужно чего-то. А кухня уже старая, газовые конфорки выглядят так потрёпанно, что хочется съехать прямо сейчас. Любимый сервиз не выглядит так по-домашнему, как это было раньше, возможно краска по стеклу начала сдираться, а может это я начал сдираться из памяти других людей. Но это уже и не важно, да? Ведь сейчас не больно, пока ещё ничего не понятно.

***

      Так я провёл пару дней. А потом прорвало. Плакать без остановки несколько часов подряд стало ежедневным обрядом, а опухшее от слёз лицо заставило избегать зеркала. Отгул на работе, тремором бьющие руки. Я решил, что если что-то делать, то отдаваться своему делу на полную катушку. Видимо, я не правильно понял суть маминых наставлений, хотя я их, кажется, уже и забыл вовсе. И ты в Инстаграмм с пугающей периодичностью выкладываешь фотографии со своей новой девушкой. Блять, почему так сразу? Ради приличия мог бы подождать грёбанные пару недель!       И самое ужасное — всем было плевать. Только мама звонила часто, а я ей и рассказать то ничего не мог, ведь отношения наши были «в тайне», а если выдумать девушку, то будет ещё хуже. Не знаю, почему, но я решил, что лучше не врать про девушку. Лучше врать про моральное состояние. Так легче. И отвечаю я на все вопросы одно:       «Всё хорошо» — я не могу не плакать, ведь так завидую, что ты счастлив со своей новой второй половинкой;       «Всё хорошо» — квартира стала такая чужая и холодная, я не могу в ней находиться, но и выходить я не хочу;       «Всё хорошо» — я купил две бутылки водки на эмоциях, выпил одну. Вторая ждёт законную очередь;       «Всё хорошо» — я тебя так люблю, но я должен «просто смириться».       Было так тяжело, ты из мыслей не выходил ни на секунду, всё вокруг напоминало о тебе. Твой образ витал в воздухе. Фантомные касания преследовали меня во сне, но я просыпался, тяжело разлеплял глаза и видел только пустоту.

***

      Неделя самобичевания и я выдохнул. Решил привести себя в порядок, кушать-то на что-то надо. И меня греют только самые тёплые свитера, а я выхожу и выступаю с улыбкой на губах. И я выполняю свои маленькие дела, в попытках отойти немного, хотя бы чуть-чуть: хожу в маленькие кафе, чтобы поднять себе настроение и съесть какую-нибудь сладкую хрень; покупаю себе книжки и журналы и очень стараюсь их читать; снимаю свой соло-моно-подкаст и болтаю о всяком. Всё налаживается. Больно, конечно, но можно справиться. И ты витаешь в моих мыслях, как воздушный шар, а я ищу подходящего момента, чтобы лопнуть его, подбираю иголку, что поострее, выслеживаю, где ты летаешь.        И я себя делаю лучше, даже самокопанием. Приятно подумать, поплакать немного, не так, что всё тело трясётся от боли, а так, что отпускаешь с каждой слезой.       А не видеть тебя сложно, так сложно, что даже противно. Мне ты кажешься теперь неприятным, лицемерным. Воспринимать тебя сложно, и я в общих компаниях пытаюсь смеяться с твоих вбросов, добивок к другим шуткам, чтобы не возникало вопросов. Ты со мной тоже не общаешься, от этого только хуже, неужели тебе настолько плевать? Ты улыбаешься «искренне» и так весело, я бы пародировал твой смех, только, как что-то лживое и мерзкое, как и ты в целом. Я пытаюсь отделаться от этого ощущения, просто забыть, как страшный сон. Ведь я правда не хочу злиться, не хочу убиваться по тебе, не хочу называть тебя «козёл», только потому что мы расстались. Это не правильно.       И я так хотел иногда забыть о тебе навсегда. Просто выкинуть из головы и изобразить, что ты никогда не существовал даже. Но ты есть, ты, блять, есть, и ты в очередной раз разбиваешь мне сердце. Хочу верить, что больше никогда тебя не увижу. Я ждал звонка только, чтобы послать тебя.       Но звонок действительно состоялся. Ты пролепетал тихое: «Мне нужно кое-что сказать тебе» —, А я чисто из любопытства согласился на встречу. В аэропорту через два часа. Ехать туда далеко, так что я быстро собрал ошмётки гордости, которые я растоптал и поспешил на выход. Решил надеть футболку, вопреки всему я был уверен, что не замёрзну.        Солнце светит размеренно, а ветерок небрежно очерчивает мою кожу, как бы подбадривая. Я вызываю такси и сажусь в Тойоту.       Предвкушение мешается со страхом. Страхом перед самим собой. А если он признается в любви, и я прощу все обиды? А если я не выдержу и ударю его по лицу, хотя он ничего плохого не сделал? А если всё-таки сделал? И руки били тремором вновь, а желание выходить из машины вовсе, пропало бесследно. Вот бы стать маленькой точкой, чтобы тебя никто не замечал и никто не делал больно. Но машина останавливается, и я выхожу из неё напущено спокойным, заставляю себя таковым быть. На ватных ногах я быстро дохожу до входа, споткнувшись несколько раз, но ни разу не упав. Ты стоишь рядом с небольшими стульями, я не понимаю, почему не хочешь просто сесть? Это геморрой? Так вот, что за серьёзную новость ты хотел мне рассказать. В таком случае я не зря сюда ехал полтора часа. Посмеиваюсь с собственной шутки в голове, кажется, даже немного успокаиваюсь, да вот ты отводишь взгляд и нервно перебираешь край своего свитера. Тёплого, шерстяного. Я подхожу к тебе и смотрю пристально, невольно обвиняя во всех бедах одним взглядом. Ты мнёшься несколько секунд, сглатываешь тяжело и выдавливаешь дружелюбную улыбку. — Привет, я… я скучал, — Ты пытаешься выглядеть непринуждённо, но я вижу тебя насквозь, я выучил тебя слишком хорошо. — Ну-у… привет. Что сказать хотел? — Перехожу сразу к делу, вена на твоей шее немного пульсирует, а я прожигаю тебя взглядом. Ты долго смотришь в пол, вдыхаешь полной грудью. Пытаешься начать, бессмысленно открывая рот и тут же его закрывая. Но духу тебе всё-таки хватило, ведь ты начинаешь говорить, да, тихо, но начинаешь. — Я тебя люблю, безумно, я-я… я жить без тебя не могу, — На твоих глазах наворачиваются слёзы, а я лишь вслушиваюсь в слова или читаю по губам, когда зацикливаюсь на том, что вижу. — Мне не нужен никто, только ты. Мне так стыдно, что я не могу об этом рассказать. Стесняюсь своей любви, представляешь? Как глупо, ахуеть. — А девушка? — Забудь, просто забудь о ней, пожалуйста.       Ты выдыхаешь так горько, что я бы точно поверил, что у нас снова что-то получится. Но, кажется, тебе нужно сначала принять себя, прежде чем разбивать меня на осколки. — Просто смирись, не все отношения заканчиваются хорошо.       Ты смотришь так убито, что я чувствую себя самой настоящей мразью. Слёзы стекают по твоим щекам, ведут солёную дорожку и мочат свитер. Теперь у тебя разбито сердце, а я отпускаю тебя ближайшим рейсом.       «Эти отношения бы ни к чему не привели», ведь ты не можешь принять, что любишь парня, хотя я думал иначе.       «Просто смирись», но ты первый мне позвонил.       «Разойдёмся без скандалов, я съеду и всё», потому что сил хватает только на это.       А мне теперь совсем не холодно.