Гарри неплохо готовит

Гарри неплохо готовит. Джинни нравятся его блюда: и зажаренное до идеального состояния мясо, и ароматный омлет, и даже простые бутерброды, где соуса ровно столько, сколько необходимо. Однако он редко соглашается что-то приготовить — на день рождения Джинни, на день их свадьбы и, может, ещё пару раз в год, когда неожиданно появляется настроение. Джинни не возражает, не возмущается и, самое главное, не спрашивает ничего. Гарри четыре года, и он прижимается к двери чулана, пытаясь высмотреть что-то сквозь крошечную щель. Его переполняет обида: заявив, что детям пора спать, тётя заперла его в чулане, хотя Дадли разрешено остаться за столом — а ведь он всего на месяц старше! Гарри проглатывает слюну — он не голоден, но и не настолько сыт, чтобы отказаться от стоящих на столе праздничных блюд. Но лишь утром он, если повезёт, сможет попробовать что-то из оставшегося несъеденным. — Не пойму, вы святые или просто идиоты, — гудит нетрезвый бас тёти Мардж. — На вашем месте я бы давно избавилась от мальчишки. — Иногда он довольно полезен, — будто бы удивлённо говорит тётя Петунья. — Помогал готовить всё, что есть на столе. В наступившей тишине раздаётся звон вилок о тарелки и, кажется, чьё-то отвратительное чавканье. Гарри кажется, он видит, как дрожат дядины подбородки. — Неплохо, — с набитым ртом сообщает тётя Мардж. — Может, у вас и получится вырастить мальчишку нормальным. Джинни думает, что Гарри ненавидит готовить после их путешествия по лесу. Гарри не разубеждает её. Тогда, чувствуя неловкость за то, что готовить приходится одной Гермионе, он подходил к плите и долго смотрел на неё. Гермиона, однажды увидев его в этот момент, заметила и его взгляд, и трясущиеся руки — и, конечно, всё поняла. Она тогда не сказала ни слова, только молча погладила Гарри по плечу; а потом, после войны, подарила ему несколько очень полезных книг. Он до сих пор благодарен ей за эту молчаливую поддержку. Гарри семь. Сегодня его разбудили пораньше, потому что у Дадли день рождения, а значит, всё должно быть идеальным. Гарри переворачивает бекон на любимой тётиной сковороде, пока тётя отправляется будить Дадли. Сковорода слишком тяжёлая для ребёнка, и когда Гарри поднимает её, собираясь переложить бекон на тарелки, она просто выскальзывает из рук. Гарри зажмуривается, готовясь услышать грохот, вопли дяди и возмущённый тётин визг. Потом присоединится Дадли, которому испортили такой важный день, и вместо завтрака Гарри отправится в чулан. Однако на кухне всё ещё тихо, и Гарри решается открыть глаза. Он тихо ахает, наблюдая, как зависшая в воздухе сковорода медленно взлетает вверх и встаёт обратно на плиту. Через секунду на кухню заходит тётя и подозрительно смотрит на Гарри, но не замечает ничего необычного. Гарри едва заметно выдыхает. Гарри помнит, как впервые оказался в гостях у Рона. Больше всего его тогда поразил не волшебный дом, а кухня. Гарри восхищённо разглядывал, как еда сама готовится, кастрюли и сковородки летают над плитой, пока лопатки и ложки перемешивают их содержимое. Пожалуй, такой готовкой он бы занялся — если бы набрался смелости и узнал нужные заклинания. Ему до сих пор кажется, что стоит показать интерес к этой теме, и все сразу же догадаются о причинах. От одной этой мысли его охватывает ужас. Гарри девять, на кухне готовится рождественский ужин. Дядя читает газету, делая вид, что присматривает за Гарри, пока тётя носится по дому, наводя порядок. Услышав таймер, Гарри достаёт пирог из духовки — нельзя, чтобы он перестоял хотя бы минуту и сгорел. Форма, поставленная слишком близко к краю стола, переворачивается, и Гарри автоматически хватается за неё руками, возвращая на место. Пальцы мгновенно обжигает боль, резкая, пронзающая до самых костей. Глаза наполняются слезами, Гарри шипит сквозь зубы, но заорать нельзя: если он отвлечёт дядю из-за такой ерунды, снова будет наказан. Гарри смотрит на свои покрасневшие пальцы, и боль неожиданно утихает. Через несколько бесконечно долгих секунд к коже возвращается обычный цвет, и Гарри быстро вытирает глаза, едва заметно всхлипывая. — Что там у тебя, мальчишка? — ворчит дядя, не отрываясь от газеты. — Н-ничего, — врёт Гарри. — Кушать хочу. — Потерпишь. Дядя привычно равнодушен, он не злится, потому что не заметил очередной случившейся с Гарри странности. И это очень даже неплохо. Когда-нибудь Гарри расскажет Джинни правду — когда будет уверен, что не увидит в её глазах ни презрения, ни страха. Он очень надеется, что Джинни сможет если не понять, то хотя бы принять эту его слабость, недостойную героя.