Of the same blood

Не так уж и много времени прошло после истории с собакой, а отец успел раскрыть несколько дел. Картина Тёрнера, пропавший банкир, Питер Риколетти... Да не идёт папе эта дурацкая шапка! Ну, чёрт с ней. Потом, как оказалось, Мориарти вломился в королевскую сокровищницу Тауэра, одновременно с этим вскрыв охранные системы Английского банка и тюрьмы Пентонвилль. Потом – суд. Мориарти отпустили, он идёт к нам... Вошёл он спонтанно, без стука. И сел в папино кресло. – Здравствуй, крошка Элли, – улыбнулся Джим, вцепившись в меня мёртвыми глазами. – Не бойся. Не убью. – Я не боюсь, – ответила я, наблюдая за папиной реакцией. – Дерзко, – подметил Джим. – Шерлок, она так похожа на тебя! Растёт смышлёной малышкой. Собирается продолжать твоё дело, да? – Сама решит, – пожал плечами папа. – Шерлок, какой ты скучный! – устало протянул Мориарти и театрально покачал головой. – Как ты не понимаешь: наши дети продолжают наше дело! Ну разве не прелесть! – он вынул жвачку изо рта и залепил её за ухо. И тут... ...ah, ha, ha, ha, stayin' alive, stayin' alive Ah, ha, ha, ha, stayin' alive... – О, как же не вовремя! – наигранно расстроился глава преступного мира. – Да, Джейн, всё в порядке. Только пригляди за Эстель в моё отсутствие, пожалуйста. Больше от тебя ничего не требуется. Спасибо... О, вот оно что. Он повесил трубку и снова говорит о проблеме. Падение, что сродни полёту... *** Через два месяца на Бейкер-стрит заявились Лестрейд и Донован. Похищены дети британского посла в США, Макс и Клодетт Брюль. Дело это раскрыл папа быстро. Мориарти заготовил отцу падение. Не фигуральное, буквальное... И вот они – Шерлок Холмс и Джеймс Мориарти – вместе стоят на крыше Бартса. Джим говорит что-то про дорогих папе людей. Миссис Хадсон. Лестрейд. Джон. И... Всё? Нет. Не может быть. Это сон. Сон! "Люди ведь так поступают – оставляют записку..." Я ущипнула себя. Больно. Оставалось только с ужасом прикинуть, с какой высоты папа будет падать. Я подошла к самому краю крыши и осторожно посмотрела вниз. От внезапно накатившей паники у меня подкосились ноги, и осознание содеянного пришло только во время полёта на асфальт. Я думала, что этот миг станет для меня последним. *** Пришла в себя я уже на койке, в светлой палате. Ног не чувствовала. Соображалось очень туго, искусственное освещение дико раздражало. Туда-сюда сновали медсёстры, что-то говорил взмыленный врач, но я ничего не понимала. Одно я помнила: папы больше нет. Когда стало совсем невыносимо, пришлось закрыть глаза. В ушах шумело, громко пикали мониторы. Дальше мозг совсем обленился, и я потеряла нить мысли. Болит спина. Болит спина. Болит спина. Безысходность... Женский шёпот. Незнакомый женский шёпот. "Не надо, не надо, Элина. Ты ведь не хочешь умирать? Не хочешь умирать..." Провал в памяти. Через какое-то время – внезапное просветление. В закрытых глазах – край крыши, в ослабленной памяти – мерзкий смех Мориарти. Заболело под лопаткой. Эта боль на миг показалась такой знакомой... И мгновенно прошла. Откуда-то послышалось противное мяуканье, а за ним – знакомая мелодия – похоже, "Пляска смерти" Сен-Санса. – Его больше нет, он умер, – говорит кто-то у меня над ухом. – Жаль... Интригующе. "Пляска смерти"... Смерть! Я открыла глаза. Врач ушёл. Со мной осталась молодая медсестра. – Зови меня Джейн, – сухо кинула она, увидев, что я наблюдаю за ней. Она закатала рукав халата. Татуировка – птица, летящая прочь из открытой клетки. Джейн... Джейн... Знакомое имя... Точно. Это объясняет... немногое. Сейчас самый подходящий момент, чтобы выведать у этой дамочки кое-что. – Кто умер? – как бы невзначай спросила я, намекая на недавние слова Джейн. – О ком вы только что говорили? – Никто. Разговаривали взрослые, – похолодела медсестра. До меня вдруг дошло, что в ней и вправду было что-то... особенное, странное, заставляющее быть начеку. Но при этом Джейн оказалась обаятельной: бюст Венеры, гетерохромия (линзы?) мощный торс, царственный, даже немного чопорный вид при общении с другими... Я, конечно, извинилась за вопрос, но по-прежнему была вся внимание. На бейдже было написано полное имя Джейн: Джейта Долиш. Интересно. Этимология имён Джейн и Джейта разные. Имена разные. Ладно: меня ведь тоже называют и Элиной, и Элли. Я сообразила, что капельницу поставили недавно, пока я ещё приходила в себя, потому что я снова начала засыпать, а боль в мышцах стремительно утихала. – Морфий, – вслух смекнула я и тут же пожалела об этом. Джейн удивлённо воззрилась на меня и что-то пробормотала себе под нос. — Он лгал мне, – оскорблённо процедила Джейн, когда я была уже в состоянии полусна. Когда я проснулась, Джейн уже не было рядом. На соседней койке громко стонал маленький мальчик лет пяти, но глаза у него были закрыты, а дышал он беспокойно и мелко. Я аккуратно пошевелила пальцами загипсованной правой руки. На гипсе откуда-то взялась надпись: "Mori. C.O.A." Мне мерещится. Мориарти? Мори... Mori... Написано на гипсе перманентным маркером. Написано дрожащей рукой: почерк нестабилен! Дверь палаты распахнулась. Показался знакомый силуэт. Очень знакомый. Джон! – Привет, – тихо поздоровался он, присев на край кровати, и я заметила, что глаза у него на мокром месте. Он покашливает. – Ага, – туманно отозвалась я, перестав понимать, что к чему. – Ты как? – Джон осторожно погладил меня по голове. На прикроватный столик он взгромоздил кучу пакетов. – Отдали всё, что могли, тебе, Элина, – чистосердечно признался Ватсон, и у меня защипало в носу. – Мориарти вышиб себе мозги, всё закончилось. И он осёкся, увидев надпись у меня на гипсе. – Тоже об этом подумал, да? – вымученно улыбнулась я, прочищая горло. – Соседка по палате пошутила. Зачем я соврала про соседку? – Забавно, – Джон горько усмехнулся. – Ты так жутко кашляешь после трахеостомы! – После чего? – переспросила я, и у меня вырвался смешок. – Трахеостома, – пояснил Джон и приложил палец к кадыку. – Трубка в трахее. Я так сильно прикусила губу, что вечно приподнятый край белой наволочки (я повернула голову вправо) кое-где оказался в крови. – Ты не переживай, – успокоил Джон. – Выпишут – будем решать, что делать дальше. Одному мне с тобой не справиться. – Только не отдавай меня в приют, – взмолилась я. Джон лишь вздохнул. – Я никому тебя не отдам, – вынес он после долгой паузы. – Но пока ни о чём не думай, хорошо? Помни: мы любим тебя любой. Даже если у тебя на боку висит пакет с мочой, не работают ноги и позвоночник железный. Для меня ты навсегда останешься Элиной Холмс. Папа бы гордился тобой, я уверен. – Двадцать минут прошло! – раздался громкий оклик вошедшей Джейн. – Пока, – вполголоса попрощалась я, всеми силами сдерживая подступающие слёзы. "Для меня ты навсегда останешься Элиной Холмс..." *** Ночка выдалась бессонной и муторной. У меня было ощущение, будто я сплю без снов, но при этом каждый раз я просыпалась в слезах. Что это? К чему эта слабость и мерзость ночью? Темно. Тихо. Вдруг – шорох. Шепотки. Снова мяуканье и Сен-Санс. Молли. Голос Молли! Надпись. "Mori. C.O.A." Английский? Латынь? Итальянский? Мориарти. Явно есть какая-то связь... Но кто так пошутил, пока я лежала в отключке? – Я люблю её. Она мне как родная... – горестно шепчет кто-то в коридоре через слёзы. – Боже мой, какая беда – лишиться отца в таком возрасте и при таких обстоятельствах!.. Неужели речь обо мне? Засосало под ложечкой. Перед глазами вновь возник страшный пейзаж с крыши Бартса. "Ход пьесы ничто не прервёт!" Миг – и уже утро. Я на операционном столе. Сейчас начнётся... Раз, два, три, четыре, пять... Немного кружится голова. Вроде бы можно вытерпеть. ...шесть, семь, восемь... Куда-то уходит свет лампы. Я как будто плыву по потолку... ...девять, десять, одиннадцать... Боже мой, как же я, оказывается, всех люблю... Клубы розоватого дыма передо мной. Поют ангельские голоса... И всё. Через час я очнулась. Снова что-то мяукнуло, снова заскрежетал Сен-Санс. Мальчика уже нет. На тумбочке у его койки лежит шариковая ручка. Паста в ней напрочь отсутствует. В воздухе ещё витает шлейф духов Джейн. "Прощай, малыш Сэм. Mori C.O.A.". Она расписывала ручку. Написала это. Mori C.O.A. ... Прощай. Mori... Умри! Она хотела его убить? Убила... C.O.A. C.um O.mnibus A.liis! Со всеми остальными. Умри со всеми остальными. Заговор. Ручка. Птица, летящая прочь из открытой клетки. Джейн в разводе! Неудачный брак, физическое насилие... И работа на Мориарти. Джейта Долиш – псевдоним. Остаётся узнать, кто же она...