Чудесно, волшебно, божественно...

Любящие глаза собаки пленяли сразу, в ту же секунду и без остатка. Восемь пар рук тянулись одновременно и гладили, гладили, гладили… Гладили, упиваясь моментом чуда. Прекрасная немецкая овчарка, единоличная мечта всех детей девяностых, не исключая и волшебников. Драко и Невилл, Джерри и Салли Энн, впервые увидевшие овчарку, были тут же покорены ею, красотой и ладностью форм, грацией, поразительной схожестью с волком, но в то же время несомненной собачьей добротой. «Лесси, Дейзи, Леди, Эмили, Джейн!» — наперебой зазвучали голоса детей, охваченных единым желанием назвать красавицу и забрать её себе. С осознанием этого пришло ужасное понимание — собака одна и на восемь её не поделить. — О господи, что же делать? — расстроенные дети отчаянно переглянулись поверх коричневой головы, постепенно взгляды сошлись на Гарри, негласно признав его лидером их маленькой группы. Гарри посмотрел в карие добрые глаза овчарки и задал вопрос ей: — Кого ты выберешь? Ответ-мыслеобраз удивил Гарри, и он, запинаясь, сообщил друзьям: — Она выбирает меня, но обещает быть с каждым из нас. Не знаю, как она это сделает, но точно будет с нами… А ещё она говорит, что её зовут Нарния. Ух ты! Имя красавицы всем пришлось по душе, и ребята снова гладили любимую морду, нежно перебирали в пальцах острые уши и тормошили шею и загривок. Вот ты кто у нас, Нарния! Привет, Нарни! Кто тут такая красивая?.. Ай, хорошая!.. Палочка и камень исчезли бесследно, воплотившись в собаке, и Гарри с некоторым удивлением посмотрел на мантию-невидимку, не понимая, почему она осталась. Подобрав её, он вопросительно заглянул в сияющие умные собачьи глаза. Ответ не замедлил появиться: «Мне нет нужды прятаться, а мантия ещё может послужить тебе и твоим потомкам, она единственная из даров, сохранившая жизнь хозяину до конца». Гарри ничего не понял и попросил друзей рассказать ему сказку о трех братьях. Драко и Невилл переглянулись и устроили другу прямо-таки целый спектакль, расписав в лицах всю историю, в которую после секундных колебаний включились и Джерри с Салли Энн, причем девочка весьма виртуозно выступила в роли самой Смерти, когда та повстречалась братьям по дороге. Гарри сидел на бревнышке, гладил по шее собаку и восторженно внимал неожиданному представлению. А артисты разошлись вовсю: побуквенно и дословно изрекали реплики, представлялись леди Смерти, получали от неё подарок — прутик, камешек и плащик — и с поклоном отходили. Дальше были изображены приключения братьев: Драко великолепно сыграл Антиоха — хвастался палочкой, дрался на дуэлях и наконец был «ограблен», плакал и стенал, воздевая руки к небесам, потом бегал и искал похитителя, проклиная того на все лады… В роли Кадма выступил Невилл — весьма умело показал тоску по любимой, танцевал и пел вокруг Гермионы, потом «воскресил» её же и принялся тормошить «мертвую деву», читал монологи и жаловался на судьбу и в конце концов «повесился», не добившись результата. Настало время Джерри, и он проходил под мантией, изображая всяческие приключения типа встреч со Смертью — смешно удирал от неё, причем Салли Энн делала вид, что слышит невидимку и настороженно вертела головой, ища хитреца, а тот, увернувшись от Смерти, шел дальше, становясь всё старше и старше, пока не состарился и не превратился в трясущегося древнего деда, опирающегося на клюку. К концу представления Гарри уже просто рыдал, утирая счастливые слезы. Он был очень впечатлен талантом своих друзей. Овчарка Нарния тоже оказалась в восторге, она сияла глазами и громко пыхтела разверстой пастью, вывалив алый язык. Гарри, поглаживая шею собаки, ощущал идущие от неё волны магии — мощь камня и палочки, кажется, стала сильнее, чем была прежде. Конечно, ведь она живая, подумал Эванс, покосившись на узкую черную морду овчарки. И если раньше она могла колдовать только тогда, когда захочет владелец палочки, то теперь вся магия — у неё в подчинении, отныне Нарния может распоряжаться своей мощью так, как пожелает она сама. А Нарния лежала возле мальчика, наслаждалась театральной постановкой, спонтанно поставленной детьми, и впитывала в себя магию этого древнего места — замка и его окрестностей. И вспоминала: хозяева создали её и два других предмета для хранения Жизни, Волшебства и Покоя, но вместо этого чванливые самонадеянные колдуны начали распоряжаться артефактами совсем по-другому, а вовсе не так, как хотели сами создатели. По крайней мере, два из артефактов, третий-то правильно использовали, по назначению, именно для того, для чего он и был предназначен — для защиты жизни. Камень Покоя должен был беречь мир в душе ушедшего за Грань, но люди отчего-то решили, что камень воскрешающий и с ослиным упорством пытались выжать из него то, чего в нём априори не было — силы воскрешения… И палочка. Самая умная и сильная среди артефактов, её предназначение было хранить магию волшебного мира, а не то, что вообразили себе потомки глупого Антиоха. Года и столетия проходили мимо, прошли даже тысячелетия, прежде чем палочка-хранительница попала в руки нормального мага. Дамблдор хотя бы не убивал без нужды, и целых полсотни лет Волшебница провела в покое, почти не покидая пределов Хогвартса, нежась в руках стареющего мага, который, увы, на склоне лет тронулся умом… А ведь десять лет она считала его почти своим хозяином, чувствуя совсем рядом Покров, лежащий в шкафу. Но всё изменилось в начале года, когда порог школы переступил Повелитель реликвий Смерти, мальчик по имени Гарри Эванс. Волшебница и Покров словно проснулись, услышав шаги Хозяина, того самого, настоящего, чьи руки держали все три реликвии Смерти — Волшебную палочку, Покров невидимости и камень Покоя. Те самые руки, которые могли одарить реликвии самым главным — Жизнью. Что они и пожелали, войдя с Хозяином в контакт. Конечно, хотелось быть не просто живым, но и подвижным, желательно, разумным и даже говорящим, но… Хозяин оказался ребёнком, и бóльшего с него стребовать не получилось. Как и с других детей. Но они хотя бы собаку пожелали в своем искреннем стремлении помочь волшебной палочке, а не, к примеру, бабочку или там мотылька какого-нибудь… И на том спасибо, как говорится. Так что вместо волшебной страны извольте быть собакой, дорогие Реликвии Волшебница, Покров и Покой. И кличку Нарния на память, как дань несбывшейся мечте. Облом? Да нет, пожалуй, сил у них хватит, чтобы защитить Магию и Жизнь данного места. Покров решено было оставить в нетронутом виде, волшебники и без мантии-невидимки научились прятать землю от дурных глаз, так что пусть Покров и дальше служит мальчику и его друзьям. Нарния глубоко вздохнула, втягивая ноздрями свежий ноябрьский воздух, неторопливо прикидывая, сейчас ли начать защиту волшебной земли или погодить? Послушав, как засыпают на зиму растения, посмотрев на серебристый зимний мех Одиссея, которым паук оброс перед спячкой, Нарния передумала — нет, успеется. У неё теперь достаточно времени для того, чтобы взять под опеку землю Хогвартса, она не будет спешить, осмотрится, сил наберется, зиму переждет, а с приходом весны можно приниматься за работу. Хотелось потереть ладошки, но собачьи лапы были не очень-то приспособлены для такого, так что пришлось удовольствоваться тем, что оказалось доступно собаке — повилять хвостом и прижать ушки. Гарри улыбнулся, потрепал по загривку и шепнул: — Довольна, да?.. Нарния сверкнула глазами и растянула губы, улыбаясь в ответ. О да, ещё как довольна! Повернула голову и мягко лизнула руку мальчика. Спасибо, хозяин, никогда не забуду. Кстати, а ты согласишься стать королем маленькой страны? — Прости, что ты сказала? — удивленно переспросил Гарри. Услышав его вопрос, подошли встревоженные друзья. Окружили его и овчарку, затормошили. — В чем дело, Гарри? Что она такое сказала? — Да так… — смутился Гарри, приходя в себя. — Потом, — отмахнулся он, надеясь, что неправильно расслышал мысли собаки. Не хватало ещё поверить в её слова и признать за ней божественное происхождение, а себя — помазанником божьим, королем, то бишь… Но, возвращаясь в замок, Гарри невольно задался вопросом — а что всё-таки представляют из себя эти Дары Смерти? Какая предыстория кроется за строками той старой сказки? Ведь, насколько известно, в основе всякой легенды лежит какая-либо реальная история, которая положила начало той или иной небылице. Увидев собаку среди детей, студенты постарше тут же окружили их и начали расспрашивать — откуда да чья? — Наша собака! — ответила Бесшабашная Восьмерка, плотно окружив овчарку. — Что тут происходит? — на шум и скопление подошла МакГонагалл. Студенты притихли и опасливо заморгали на неё, не зная, как строгая преподша отреагирует на приблудную псину. Но расступиться расступились, являя её взору умную морду с выразительными глазами. — Хм, — многозначительно произнесла МакГонагалл и внезапно улыбнулась, чем ввела детей в ступор: — Похожа на Шебу, немецкую овчарку, которая жила на ферме моего деда, куда я приезжала в детстве, — помедлив, она грозно осведомилась: — Почему собака без ошейника? — Потому что она из дома сбежала, — нашелся Гарри. — Понимаете, это моя собака, и она как-то нашла меня, прибежав сюда из Суррея… — Ух ты! — послышались возгласы со всех сторон. — Какая верная! МакГонагалл поджала губы, но в глазах всё ещё сквозили ностальгические искорки, а в голосе прозвучала хоть и строгая, но забота: — Надеюсь, вы сможете найти собаке место в своих комнатах, мистер Эванс? — Да, конечно, профессор МакГонагалл, я устрою Нарнию наилучшим образом! — заверил учительницу Гарри. — Нарния? — на щеках Минервы появился румянец, и она, к полному изумлению ребят, наклонилась, взяла собаку за морду и ласково покачала, приговаривая: — Ах ты, красавица! У тебя чудесное имя! Потетешкав красавицу, профессор МакГонагалл удалилась, не забыв напомнить, что еду для собаки можно попросить у домовиков на кухне. Гарри проводил её слегка обалдевшим взглядом, посмотрел на друзей и едва не рассмеялся, увидев такие же офигевшие лица. Да, отожгла профессор, похоже, директор из неё получится получше, чем декан и заместитель при Дамблдоре. — Как думаете, МакГонагалл будет хорошей директрисой? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Ему ответила Нарния: «Хогвартс не принимает её как директора. Нужен контакт с замком, чтобы стать по-настоящему понятными друг другу. Эта женщина не слышит голоса Хогвартса, поэтому истинное директорство ей не светит, — Нарния вздохнула. — Вообще-то давно его нет…» — Кого нет? — тихо спросил Гарри. Друзья молча переводили глаза с него на собаку и обратно, понимая, что у них идет односторонний диалог. «Директора, который заключит контракт для полноценной связи с Хогвартсом». — Разве замок живой? — удивился Гарри. — Я не знал, что ему нужен контракт для связи с директором. Друзья подняли брови и перевели взгляд на овчарку. «Ты неправильно понял, — тряхнула головой Нарния. — Хогвартс слышит всех, это его директора не слышат!» — Вот оно что… — Гарри повторил слова овчарки друзьям и задумался. — Значит, нужен кто-то, кто заключит магический договор с Хогвартсом и станет истинным директором. А что в таком случае произойдет? — поинтересовался он, заглядывая собаке в глаза. «Хогвартс станет сильнее, — ответила Нарния просто. — А пока прямого директора нет, он не может в полной мере обслуживать себя. Не может управлять лестницами, не может закрыть ненужные заброшенные помещения, не способен управлять климатом в коридорах и в классах, отчего зимой в них очень холодно и неуютно. Собственно говоря, нужен не просто директор, а своего рода кастелян, хозяин, смотритель замка». — Я думал, это обязанность Филча, — смущенно пробормотал Гарри, посмотрел на ребят и снова пересказал им речь Нарнии. Теперь задумались ребята. — Надо папе сказать, — решил Джерри. — Пусть разнесет по Министерству идею на проведение конкурса «Лучший директор», главным условием которого будет задание — принести клятву верности замку, в результате чего тот, кто принесет клятву искренне, заключит с ним контракт и станет новым директором. Лжецов и халявщиков, думаю, Хогвартс сам отсеет. — Слушайте… это гениально! — восхитился Гарри, набрасываясь с объятиями на Ранкорна. Остальные тоже загалдели и наградили товарища градом дружеских ударов по спине, кроме девочек, те ограничились восхищенным визгом. Про Дары Смерти Гарри спросил у Нарнии, когда они остались наедине в спальне Эванса. И услышал следующее. Жили на свете три очень дружных брата, были они волшебниками в разных сферах знаний: Антиох подвизался в артефакторике, умел делать чудесные вещи, накапливающие и направляющие магию, Кадм был мастером по камню и творил из него защитные и охранные амулеты, а младший, Игнотус, тяготел к магии стихий и был самым добрым и скромным из братьев. И вот отправились однажды братья в странствие по белому свету на поиски приключений, счастья и богатства. У всех троих были свои личные интересы в том странствии: Антиох жаждал битвы и славы, Кадм, осиротевший со смертью возлюбленной, искал смысл жизни, а скромный Игнотус шел просто за компанию, никакой цели не имея. Путь им преградила река. Широкая, с сильным течением, ни вброд, ни вплавь её не преодолеть… Но это не остановило братьев, и возвели они мост. Увидела это Смерть и осерчала — как какие-то трое людишек посмели ей поперечить?! Явилась она к ним и стребовала плату за проход по мосту, иначе она его разрушит и трое идиотов утонут. Именно на этом мосту пути трех братьев разошлись: Игнотус кротко, ни с кем не споря, повернул обратно, Кадм возжелал воссоединиться с возлюбленной и сбросился с моста в пучину вод, а Антиох, потрясенный гибелью Кадма и предательством Игнотуса, набросился на Смерть с палочкой и погиб в бою… Три вещи остались после них — волшебная палочка Антиоха, камень Кадма и память живого Игнотуса, который рассказал эту историю своим детям и внукам, подогнав её под детское восприятие — сказку. Со временем эта сказка совершенно видоизменилась и стала такой, какой её читают современные маги, которые даже не подозревают о том, что те три волшебных предмета стали священными объектами, реликвиями Смерти, а вовсе не Дарами, якобы подаренными братьям самой Смертью. Но Смерть на подарки не разменивается, ей главное — заморочить живчика и утащить в Ад. Дары были придуманы теми, кто их искал, чтобы стать Повелителем Смерти. И никто не задумывался о том, какими прекрасными волшебниками были три брата, создавшие три вечных артефакта — бузинную палочку с волосом фестрала, камень Покоя и мантию-невидимку. Главная ирония легенды заключается в том, что не люди должны искать три святыни, а святыни — людей, прямых потомков Певереллов, единственного и настоящего хозяина. Только с ним они смогут обрести полную мощь. Только с ними хозяин может стать всесильным и непобедимым, ибо ради него реликвии готовы на всё… Ради тебя я стала собакой и бесконечно благодарна за то, что ты подарил мне жизнь, для твоего счастья я способна на всё. Я создам тебе страну, сделаю тебя богатым, построю дом, какой угодно, хоть небоскреб, только попроси! Ты мой законный хозяин, Гарри Эванс, потомок Игнотуса Певерелла, и я рада, что мы все вместе оказались у тебя. Ты не обманул моих надежд и дозволил мне восстать из Небытья, позволил жить, разрешил мне сделать первый вдох… Глядя в любящие глаза взволнованной Нарнии, Гарри молча гладил добрую коричневую морду, проникался собачьей безграничной благодарностью и думал о том, что она поведала. Вот тебе и сказочка… обычная жизненная история о трех талантливых юношах, один из которых оказался самым благоразумным и не поддался соблазнам, кои обещала дорога, благодаря чему он остался в живых. — Нарния, можно я запишу эту историю? Хочется, чтобы люди знали настоящую правду. — Запиши, конечно, — разрешила Волшебница. Пока что Гарри рассказал историю друзьям, в широкие массы она уйдет нескоро, потому как без дельного обоснуя в неё никто не поверит. Ну а потом настали декабрь и каникулы. Хогвартс опустел — все ученики разъехались по домам, в теплые объятия родных и чудо Рождества. Поезд пересек невидимую границу и, шипя парами, встал у перрона. Попрощавшись с друзьями и проводив их взглядом к каминам, Гарри с Гермионой, Джастином и другими магглорожденными постарше устремился к проходу, ведущему в маггловский мир. И сразу же очутился в объятиях дяди Вернона, тёти Петуньи и был атакован восторженными кулаками Дадли, с которыми тот набросился на кузена. То, что звериного полку прибыло, Дурсли поняли только возле машины, когда увидели феникса и овчарку. — Извините, — округлил Вернон глаза, смотря на гоацина на крыше автомобиля, севшего рядом с Минервой, и стройную собаку, скромненько притулившуюся у ноги племянника. — Вы не перепутали адреса? — Дядя Вернон, это мои, — виновато сказал Гарри, подтягивая к лицу Чудеску. Посмотрев в смущенные зеленые глаза за кошачьей черной головой, Вернон уточнил, для верности ткнув пальцем в собаку и экзотическую птицу: — Твои? — Да, — совсем смутившись, Гарри спрятал лицо в шерсти кота, и теперь на Вернона безмятежно смотрели серые глаза Чудесной Скумбрии. — Черт знает что… — бормотнул дядя и громыхнул: — Откуда? — Ну, — натужно забормотал Гарри из-за кошачьего прикрытия. — Логана Минерва у директора украла, вырастила, и теперь это её феникс, а Нарнию я сам… э-э-эээ… превратил из палочки и камня, и она теперь вроде как живая собака… — Черт знает что… — заезженной пластинкой повторил дядя и огорошенно глянул на жену, ища адекватности. — Да ладно, ну на две недели Рождества же, ну подумаешь… — неуверенно залепетала Петунья, нервно ломая руки. Зато Дадли не сомневался ни в чём — его вопль слышал весь вокзал Кингс Кросс: — Обалдеть! У нас есть немецкая овчарка!!! А это для подогрева вашего интереса, дорогие читатели… — Эверетт, это кто? — Это Нарния, мама! — Драко, что это за маггловская тварь? — Люциус прижал к лицу платок. — Это не маггловская тварь, папа, это Нарния! — Гермиона, ради бога, только не собака! — Ну мамочка, ну на две недели!.. Это Нарния, собака моего друга, она решила погостить у меня. — Так, Джерри, ладно, давай сюда псину, своё пушистое дополнение к дракону… Кстати, это девочка, ты её сам назовешь или примешь уже устоявшееся домашнее прозвище: Обжора? — Мерлин, Невилл, это вместо Тревора? Да, а где сам Тревор-то? — Я его в Хогвартсе забыл, бабушка… Вернее, отпустил в озеро. — О, Лили, какая прекрасная собачка! Как её зовут? — Салли Энн, что это за лохматый крокодил рядом с тобой? — Это Нарния, отец, и она пробудет со мной все зимние каникулы!